Шторм — это Стерлинг

Глава 21

Бекка пожала плечами, обтянутыми халатиком, и позволила Стерлингу утянуть ее к двери.

— Пришло время для еды, горячей ванны и постельки, — посулил он.

— Ванны горячей? — с надеждой переспросила Бекка. — У тебя здесь есть ванная? Точно? — Уже неделя, как она лишена подобной роскоши.

— У меня здесь целые апартаменты, — сообщил Стерлинг. — Ничего необычного. Ни в апартаментах, ни в ванной. А ко всему прочему держу целый океан горячей воды и красивую женщину.

Бекки улыбнулась его не очень тонкой, в байкерском стиле, лести. Он всегда одаривал ее тем, что ей необходимо было прямо здесь и сейчас. Не требовал. Не подавлял. Стерлинг не пытался проявить галантность или вежливость. Не было и гонора или изощренности. Он был тем, кто есть на самом деле, и Бекка любила в нем это.

— Кстати, — спохватилась девушка, когда Стерлинг повел ее по коридору, который выглядел как две капли похожим на любой другой из тысячи — ковровая дорожка и двери по обеим сторонам. — А где ты раздобыл китайскую еду в два часа ночи?

— Знаком с парочкой китайцев, которым принадлежат помещения в верхних этажах. Каждую среду организую ночную кухню для игроков в покер. Если выигрывают они, то я убеждаю их для меня готовить.

— А если выиграешь ты? — полюбопытствовала Бекка, когда Стерлинг остановился в конце коридора и толкнул незапертую дверь.

— Никогда не играл. Но люблю наблюдать, как остальные проигрываются мистеру Лингу в пух и прах, а он всегда одерживает победу. И не суть, сколько раз одни и те же люди просаживали ему свои кровные, они все равно снова и снова возвращаются к нему. Это похлеще, чем когда спецназовец просит сделать ему больно.

Бекка продефилировала мимо него, взгляд его коснулся ее живота, когда она вошла в коридор.

— Мне трудно поверить, что ты не играешь. — Она обвела комнату взглядом и нашла местечко весьма аскетическим для дома — коричневый кожаный диван и такие же кресла, журнальный столик со вплотную придвинутым к нему пуфиком. Не густо.

— Я сроду не пойду на то, чтобы разбрасываться «зелеными» в казино, — заявил Стерлинг, вошел внутрь и прикрыл дверь.

Бекка прикусила нижнюю губу от ощущения его рядом с собой. Хотела ли она когда-нибудь мужчину столь неистово?

Он указал на простенький столик справа в гостиной.

— Как я уже говорил. Ничего необычного.

Стерлинг взгромоздил сумку на столешницу и, сгоняв на кухню, открыл холодильник. Разговор возобновился уже у стойки, что делила комнату на две секции.

— Мой реальный дом — Санрайз-сити. А это временное пристанище я использую постольку поскольку.

— Интересно, — пробормотала Бекка и, плюхнувшись на сиденье, сняла с пенополистироловых контейнеров пакетики. — Я сочла тебя игроком.

Неспешным шагом вернувшись к столу, он поставил на столешницу колу.

— Получай, твоя любимая. — Он устроился на углу стола возле нее и открыл своего «Доктора Пеппер». — А для меня — старый верный товарищ. — Он сделал глоток и ответил на ее комментарий. — Я рисковый адреналинщик, но не игрок. У меня все под контролем, когда я иду на риск. Азартные игры меня подчинят. А частью подобного я не желаю становиться.

— То-то я смотрю, — произнесла Бекка. — Ты фанатик контроля.

Он ухмыльнулся.

— Не-а. Контроль — это иллюзия. В действительности, ни один из нас им не обладает. Просто обманываем себя, полагая, что это так.

Бекка схватила свою колу и подняла, пытаясь скрыть реакцию. Его слова проникли внутрь нее и скрутили там все в узел. Никто не поймет это лучше человека, который пережил диагноз рака.

Она наклонила напиток и отпила, а Стерлинг продолжил.

— Так что я попросту изображаю его, когда должен. Жизнь или смерть, я позволяю всему этому оставаться таким, какое есть.

Бекку захлестнули выворачивающие наизнанку эмоции, только принадлежали они не ей.

Ее взгляд метнулся к нему, и девичье сердце ушло в пятки.

— У тебя нет семьи, — промолвила она, уверенная, что это правда. — Тебя не волнует жизнь или смерть, поскольку считаешь, что никого не тронет твой уход.

Он выгнул бровь и бесстрастно с минуту разглядывал Бекку, прежде чем открыть крышку одного из контейнеров. Обоняние тут же раздразнил манящий аромат горячей пищи, отчего в желудке забурчало.

— Говядина с паприкой, — сказал он. — Экстра соевый соус для белого риса.

— Ты же не собираешься рассказывать мне все, что там есть… — Она запнулась на полуслове. И с удвоенной энергией налегла за еду. — Откуда тебе известно, что я люблю? На меня определенно нет подробного файла.

— То бишь в прошлый раз я угадал, — проговорил Стерлинг. — Ха. Странная штука. Я стоял там и диктовал мистеру Лингу, что должен заказать для тебя, а откуда я узнал — без понятия. Оттуда же, откуда знаю, что ты обожаешь шоколад, зато терпеть не можешь карамель. Заказываешь кофе с двумя ложечками сливок и заменителем сахара. И ты могла бы жить на спагетти с сыром, не будь в них тонны углеводов. — Он прикрыл контейнер крышкой и уселся обратно. — Должен сказать тебе, Бекка, что отродясь не занимался подсчетом калорий в богатой углеводами пище — на самом-то деле я о доставке еды задумывался всего раз в жизни. Поэтому полагаю, что каким-то образом, побывав в твоей голове, сумел прочитать твои мысли. — Стерлинг бросил на нее взгляд. — Правда ли все это?

Вконец ошеломленная, Бекка кивнула.

— Полностью.

Он откинулся на спинке стула.

— Будь я проклят, — буркнул он, насупив брови. — Сейчас ты соединяла как-нибудь наши сознания?

— Насколько мне известно — нет, — произнесла Бекка. — И ведь я почувствовала, когда в прошлый раз наши разумы соединились. — Интимно… почти эротически. — Нет. Сейчас мы не связаны. Наверно, всю эту информацию ты сопоставил, когда оно произошло, и теперь всплывает в твоей памяти… то есть произошел своего рода спуск курка, когда ты заказывал мне еду.

Бекка смотрела на него во все глаза, потрясенная этим новым поворотом событий. Неудивительно, что она ощущала такое родство, когда слились их разумы. Они копались в личной жизни друг дружки, зарылись по самые «недра». Не сказать, что Бекка горела желанием, чтобы Стерлинг был в курсе того, что у нее внутри. Она пыталась побороть свои давешние сомнения, тревоги. Куда проще размышлять о том, что узнала о нем, его мыслях.

— У тебя нет семьи.

Стерлинг пожал плечами и отпил напиток.

— Как я уже упоминал, моя семья — ренегаты.

Она одарила его нежным с помесью негодования взглядом.

— Ты ведь понял, что я имела в виду. Ни разу с той встречи в библиотеке ты не рассказывал о своей матери. Помню, ты как-то упомянул, что жил с бабушкой, а отец был убит в бою. У тебя есть братья и сестры?

— Мама умерла во время родов. Бабуля же — пару лет назад от сердечного приступа.

Вдруг в памяти всплыли кое-какие воспоминания. Воспоминания о Стерлинге — вот он спрыгивает с крыши на автомобиль. Его последние мысли — он может погибнуть, но не раньше, чем вызволит из заложников мальчишку внутри этой машины и вернет родителям. Он не боялся смерти. Бекка не почувствовала в нем ни крупицы страха.

Девушка заморгала, прогоняя видения, и задумалась о том ужасе, что испытывала в последние месяцы.

— Ты никогда ничего не боялся? — Голос ее звучал надтреснуто. Почему, она не знала, но в горле ощущался какой-то спазм, стеснивший ей трахею.

Вдруг Стерлинг опустился перед ней на одно колено, поворачивая Бекку к себе лицом. Его ладони легли на ее колени. Сильные. Горячие. Глаза отыскали ее.

— Знаешь, когда я испытываю ужас? Всякий раз при мысли, что с тобой должно что-то произойти. Мне снятся кошмары, что там, в Зодиусе, Адам с тобой что-то натворил.

— Потому что ты обвинил в этом себя, — сказала Бекка. — Но то была отнюдь не твоя вина. Ты ж пытался меня вытащить. Я знала это.

— Нет, — откликнулся Стерлинг, отвергая саму эту идею. — Солдат находит местечко, чтобы спрятать объект. Нам полагается, если уж не хотим погибнуть. Но, Бекка, с тобой с самого первого момента все пошло не так. Из чего вытекает ответ на твой вопрос… еще раз, да. Я испытываю страх. — Его рука скользнула по шее, мозолистые пальцы послали мурашки вдоль спины. — Ты больше не одна. Мы будем бояться вместе.

В ней зародилась неуверенность, наряду с одним из многих ее страхов, что принес с собой рак, опасение, что она таки не удержится и разболтает матери о своем диагнозе. Не хотелось, чтобы кто-нибудь опекал ее… спускал свою жизнь в унитаз, суетясь вокруг нее, пока она не умерла.

Бекка попыталась отодвинуться.

— Нет, — отказалась девушка. — Мне не стоило заставлять тебя делать это. Не желаю, чтобы ты заставлял меня чувствовать себя лучше.

Стерлинг легонько потерся губами о ее губы, а затем соблазнительно обвел их языком, отчего Бекке почудилось, что он прикасается ко всему ее телу.

— И я не хочу, чтобы ты чувствовала себя лучше, — произнес мужчина, голос его погрубел от желания. — Не стоит начинать описывать, чего я желаю, чтобы ты почувствовала. — Он коснулся ее легким как перышко поцелуем. — Я положил на тебя глаз, когда ты шла по подъездной аллее к своему дому, и сразу захотел.

Как и она его. Бекке вспомнилось, как Стерлинг стоял на ее крыльце, выглядя греховно сексуальным, она мысленно воспроизвела каждый приятный момент жизни, что они упустили. Ей вдруг захотелось, чтобы Стерлинг предложил отринуть всех и вся, кроме него самого, лишь бы ускользнуть от реальности хотя б на краткие мгновенья. Ну, на фиг, в отличие от недавно случившегося в лаборатории, теперь у нее на плечах голова имеется, и она думает, а не просто чувствует. Девушка не стремилась в своих поступках выглядеть эгоисткой, коя не задумывается о последствиях.

Стерлинг наклонился и снова провел губами по ее устам, куснул за нижнюю губу и обласкал языком. Бекка тихонько застонала, не в силах, несмотря на все усилия, сдержать звук. Нда, прямо сейчас она явно не дружит с контролем.

Беккины руки опустились на плечи Стерлинга, и ее магнитом притянуло ощущение перекатывающихся под ладонями мускулов. Прикоснуться… познать… Ладно. Наверное, ей вздумалось стать эгоисткой. Девушке хотелось сорвать с него одежду, чтобы полюбоваться Стерлингом без нее, насладиться его наготой. Бекка насилу сдержалась и не стала выгибаться к нему, для чего пришлось даже напомнить себе, что она женщина, у которой рак, а для полной «радости» еще и зависимость от айса.

Его пальцы прошлись по одному из обнажившихся предплечий, и Бекка ощутила касание по всему телу. В животе ее запорхали бабочки. Между бедрами заныло. Груди же налились и потяжелели; соски Бекки затвердели и стали чувствительными.

— Я пытаюсь сделать то, для чего я тут нахожусь, — прошептала она, у нее срывался голос, пока девушка изо всех сил пыталась сопротивляться Стерлингу, пусть хотя бы на словах. В этом мужчине было что-то настолько притягательное, что призывало желание, которое он в ней возбуждал. Стерлинг был диким и будоражащим кровь, но парадоксальней всего было то, что с таящейся в нем опасностью Бекка чувствовала себя в безопасности.

Он слегка задел ее щекой, щетина эротически потерлась о ее кожу, и уха коснулось горячее дыхание, когда Стерлинг зашептал:

— Коль я интуитивно догадался, что заказать на ужин, то, интересно, что еще этакого я о тебе знаю. Что еще мы могли бы узнать друг о друге. Как ласкать друг дружку… Как удовлетворить один другого.

Царившая внутри нее пустота встрепыхнулась от надежды, заклиная рассеять ее, заполнить чем-то, что не содержало лед и холод.

Стерлинг отстранился и вперил в нее потемневшие глаза, в глубинах которых тлела страсть. Понукая.

— Бекка, никаких сожалений, — поклялся он, и до нее дошло, что эти слова он прочел в ее сознании.

Слова, с какими Бекка поклялась прожить остаток жизни, уезжая из клиники в Германии, где лечение так и не принесло результатов. Слова, которые она озвучила не так давно в лаборатории.

Бекка обернулась ими изнутри, и когда они угнездились там, вознаградила себя, любимую, глубоким вдохом наркотического аромата Стерлинга.

— Никаких сожалений, — повторила она чуть слышно.

На его губах расползлась медленная улыбка.

— Обожаю, когда ты со мной соглашаешься, — поддразнил мужчина.

Бекка звонко рассмеялась.

— Ты сошел с ума.

— От тебя, — произнес Стерлинг хрипло.

Она на самую малость почувствовала себя школьницей. В прошлом Бекка почувствовала бы себя развязным книжным червем, не в своей тарелке и в другой «весовой» категории, но не со Стерлингом. Никогда прежде мужчины не вызывали у нее непонятных эмоций одним только смехом. Надо бы найти реальный выход.

Бекка прижала ладони к лицу и впилась в его губы. Поглощая Стерлинга. Его дыхание напоминало крошечный кусочек жизни. Поцелуй длился, пока жар между двумя не превратился в тлеющие угли. Продолжили… прижались друг к другу, больше не двигаясь с места.

Его язык пробрался между ее губами, разжал зубы, потом ускользнул обратно одним долгим, чувственным движением.

— У твоих поцелуев медовый вкус, — пробормотал он. — А все остальное каково на пробу?

Бекка затрепетала от эротического подтекста, обещания, которое он собирался выполнить. Стерлинг снова поцеловал ее. Необузданно-исступленным, испепеляющим поцелуем, и Бекке понравилась каждая секунда процесса. Она влюбилась в его язык, губы и руки, скользящие по ее волосам, лицу.

Бекки взъерошила пальцами его густые белокурые волосы. Ей нравилась его шевелюра — чуточку буйная, как и он сам. С каждым вторжением его языка, каждым прикосновением его губ Бекка чувствовала себя свободней.

Она провела ладонями по теплым, твердым мышцам — своей награде. Бекка крайне заинтересовалась сей мускулатурой в качестве самолучшего в мире научного объекта, который следует изучить тщательнейшим образом. Она исследовала его предплечья, бицепсы, то, как они ощущались под ладонями. Подавшись вперед на стуле, она выгнулась к Стерлингу, в изыскательных целях, конечно же. Дабы разобраться, каково будет ощущать прижатое к ней его тело. Ее груди заныли от его касаний, соски затвердели и набухли, испытывая острую потребность в касании его губ. Господи. Ее и впрямь только что посетили столь безнравственные мыслишки? Бекка — примерная девочка; она всегда была такой.

Его руки скользнули к ее грудям, пальцы принялись подразнивать твердые пики ее сосков. Ее руки накрыли его, безмолвно подсказывая, чего ей хочется больше, потому как упрашивать или требовать девушка не умела. Поскольку в глубине души Бекка по-прежнему «примерная девочка» и это никак ее не отпускало.

Но она не стремилась быть примерной. Если кто и понимает значение выражения «жизнь коротка», так это она. Бекка провела губами по его челюсти, зарылась лицом в его и шею и, покусывая, пробормотала:

— Знаешь, чего мне хочется?

Стерлинг обвил руками ее талию.

— Если скажешь китайскую кухню, я начну сильно возражать.

— Тогда предоставлю тебе возможность выбрать, — объявила Бекка, ощутив прилив смелости от своей шутки. — Покорми меня или раздевайся.

— Я за раздевание, но только после тебя, — мгновенно согласился Стерлинг.

— Сначала ты, — заспорила она.

И пусть мысль, что она стоит перед ним, полностью одетым, нагая, заставляла ее ощутить уязвимость, Стерлинг, по-видимому, подобным комплексом не страдал.

— Заметано, — произнес мужчина, и не откладывая в долгий ящик встал и начал раздеваться. И спустя несколько секунд предстал перед Беккой во всем обнаженном великолепии, а она, все еще одетая, осталась сидеть на месте.

Бекка смочила свои внезапно пересохшие губы, обведя взглядом его возбуждающее тело, упругие мышцы, выпуклые и рельефные во всех нужных местах. Ее глаза задержались на его прессе — ох, вот это мужчина. У него был пресс. Очень-преочень восхитительный пресс. Высеченные как из камня углубления с роскошными впадинками и возвышенностями, которые так и хотелось приласкать язычком. И просто жизненно важно облизать, каждую из них. Бекка сглотнула, теперь уже пересохло в горле; ее взгляд пропутешествовал к выделяющейся эрекции. Большой, тяжелой и готовой. Бекка уже была влажной. Она сжала бедра, пытаясь унять тамошнюю боль.

Часть ее хотела сорвать с себя одежду и просто познать все то совершенство, что возвышалось перед ней. Другая же желала смаковать каждую секунду созерцания, изыскания, касания.

Неспешно ее взор поднялся к его глазам, в глубинах которых тлел огонь.

— Могу я его потрогать? — осведомилась девушка.

— Если ты это не сделаешь, — откликнулся Стерлинг, — мне, возможно, придется умолять об этом.

Стерлинг, голый и умоляющий. Теперь-то Бекка окончательно уверилась, что умерла и попала на небеса.