Шутка Хаоса

Глава 24 Мертвый лес. Снова в путь

Утро не принесло особенных тревог, за исключением того, что Йен так и не сомкнул глаз и чувствовал себя совершенно разбитым. Голова болела, в глазах частенько темнело, аппетит отсутствовал. К завтраку он не спустился, и когда ближе к обеду в его дверь вежливо постучали, он послал всех в Яму, пожелав незваным гостям оттуда никогда не возвращаться.

Вопреки всему дверь отворилась, и в комнату скользнула миловидная служанка, держа в руках поднос с едой.

— Не гневайтесь, господин, — она робко прошла к столику и поставила поднос. — Друзья ваши приказали, я и исполняю.

Йен задумчиво рассматривал служанку. Молодая, туго переплетенные русые косы спускались ниже спины, тело слегка пухлое, но переизбытком веса девчонка явно не страдала.

Может, ему просто не хватает тепла женского тела, и именно поэтому он не может выкинуть Рэль из головы? Вряд ли семья этой девчонки живет безбедно, скорее напротив, раз разрешает здесь работать. Один подаренный ей за «любовь» золотой позволит ее родным целый месяц есть досыта, а его, быть может, раз и навсегда избавит от душевной боли.

— Постой, — остановил Йен уже готовую убраться восвояси служанку. — Неси поднос сюда.

Девушка заулыбалась, с готовностью исполнив приказ мага.

— Вот это правильно, господин. Негоже мужчине от еды отказываться…

— Хочешь золотой? — отправляя в рот кусочек булки, произнес Йен, даже не посмотрев на девушку.

— Хочу, господин! — еще шире заулыбалась она. — Чего изволите?

Маг закончил трапезу, почти ничего не съев, и равнодушно посмотрел в глаза девушки.

— Твое тело, — голос тоже был скучающим, безразличным, ничего не выражающим. — Раздевайся.

***

Солнце неумолимо клонилось к горизонту, по комнате расползлись длинные тени. Скоро сумерки поглотят город, а за ними явится ночь.

Где сейчас Рэль? Все ли с ней хорошо? Что заставило ее уйти? Сведет ли их судьба снова? Как же хочется вновь заглянуть в ее глаза, увидеть лукавую улыбку, услышать чарующий голос. Маг поймал себя на мысли, что отдал бы полжизни, лишь бы она снова оказалась рядом. И пусть он ей не нужен, но только бы рядом.

Йен лежал на кровати и смотрел отсутствующим взглядом в потолок. Рядом пошевелилась служанка, дарившая ему «любовь» несколько часов напролет. Она безмятежно прижималась к нему, распущенные волосы разметались по подушке, до чародея доносилось тихое дыхание девушки, и это почему-то вызвало раздражение.

Ничто не способно заглушить боль в душе, ничто не сможет заставить его забыть Рэль.

— Убирайся, — тихо произнес он.

Девушка приподнялась на локте и непонимающе уставилась на чародея.

— Ты что, оглохла? — в голосе мага отразилась нескрываемая злость. — Пошла прочь!

Девушка встала и быстро оделась, обиженно косясь на еще совсем недавно пылкого, а сейчас холодного словно лед полюбовника.

— Одна за любовь, другая — за грубость.

Йен кинул ей две золотые монеты. Служанка ловко поймала их, поджав губы, в серых глазах блестели слезы. Ей было обидно, но маг не чувствовал жалости, лишь желание поскорее от нее избавиться.

— Считаешь, если я разделила с тобой ложе, то и не человек вовсе? — в глазах девушки сверкала злость. — Что если моя семья бедная, то это дает тебе право унижать и оскорблять? Как бы не так, чародей! Ты еще поплатишься за это!

Как только за девушкой закрылась дверь, он сел, спустив ноги с кровати, и обхватил голову руками.

Надо прийти в себя. Уходя, Рэль просила присмотреть за кристаллом, и Йен исполнит ее просьбу. Завтра с первыми лучами солнца путники снова двинутся к Лориэлю, ему тоже предстоит идти вместе с ними. К тому же, еще нужно отплатить Рену за порох, без которого он вряд ли бы вырвался из ловушки хитроумного Мессира. Что ждет его в Подземелье Теней, маг предпочитал не думать, да и не до этого ему сейчас было. Воспоминания то и дело являли шелк серебрящихся волос и черные миндалевидные глаза, заполняя душу грустью.

Йен оделся и, прихватив посох, спустился вниз.

За тем же столом, что и вчера, сидели его товарищи. Риз, завидев друга, приветливо улыбнулся.

— А где же Рэль? — поинтересовался воин. — Разве ты был не с ней?

— С чего вы взяли, что я с ней? — Йен сел за стол и понял, насколько проголодался. Все-таки случайная связь со служанкой пошла на пользу.

— Тебя не было весь день, и буквально пару часов назад я решил тебя проведать, — Риз отломил жирный окорок, стараясь не смотреть на друга. — Уже собираясь постучать, услышал звуки, свидетельствующие о творящемся внутри разврате. Все мы видели, как ты на нее смотришь, вот и решили…

— Рэль ушла еще ночью, — холодно произнес маг.

— Куда?! — воскликнул Ташин.

— Не знаю, — Йен протер лицо ладонями. Вид его был уставшим, темные круги под глазами за ночь не исчезли, напротив, стали более отчетливыми. — Да и не важно. Забудем о ней.

За столом воцарилось молчание. Все пытались осмыслить слова мага. Первым тишину нарушил Эрвин:

— Все, что ни делается, все к лучшему, — эльф выразительно пожал тонкими плечами. — Может, так и должно быть?..

— А мне она никогда не нравилась! — вмешалась в разговор Керон. — Пусть она и спасла мне жизнь, но неприязнь к ней от этого никуда не делась. Я рада, что ее больше не будет с нами. Вот честно — рада…

— Хватит! — в голосе мага прозвучала сталь. — Я больше не хочу слышать это имя. Всем понятно?

Друзья внемли предостерегающей интонации Йена и сочли за благо перевести разговор на другую тему.

Компания еще долго сидела за столом, пока солнечный диск не скользнул за горизонт, обсуждая путь и Царство Теней.

Провизию для предстоящего перехода закупил Эрвин. В знак признательности за неоценимую помощь Арнест снабдил их теплой одеждой, изъятой из лавки Лютого. Подбитые натуральным мехом плащи и новые сапоги путникам пришлись как раз впору.

Все было готово. Цель намечена. Завтра снова в путь.

***

Утро было холодным и пасмурным. Пронизывающий ветер завывал как раненый волк, туман стелился по земле, словно разлитый молочный кисель, скрывая от человеческих глаз дорогу. Шли молча, да и до разговоров ли им было, если каждый понимал, что испытания еще впереди, и какими они будут — не ведал никто.

Когда путники отошли на приличное расстояние от городских стен, их нагнал бард и навязался в спутники, ссылаясь на необходимость новых впечатлений, способствующих творчеству. За спиной его так и висела лира, на губах играла легкая улыбка.

— Что делать-то тебе в мрачных чертогах гномов, певец? — задал вполне рациональный вопрос Риз. — Неужто петь там собрался?

— А почему бы и не спеть? — ответил вопросом на вопрос Марк, и улыбка его стала еще более загадочной. — К тому же, не каждый смертный может похвастаться, что хаживал в Лориэль на блины, — усмехнулся, обводя путников взглядом, и добавил: — Возможно, песни мои придутся по душе при дворе подгорного царя, и тогда, чем Тьма не шутит, я останусь там.

— Воля твоя, — махнул рукой Эрвин, и компания снова двинулась в путь.

Йен даже не заметил пополнения их маленького отряда, шел, опустив голову, и, казалось, мысли его были далеко.

Уже в полдень они вошли в Мертвый лес и устроили привал. Деревья стояли почти полностью раздетые, и лишь изредка то там, то тут можно было заметить сиротливо и робко колышущиеся на ветру побагровевшие листья.

Ташин натаскал хвороста, Риз достал кремень и трут, высек искру и развел костер. Цета и Керон сели подле, пытаясь согреть озябшие руки. Эльф достал из заплечного мешка лепешки, сыр, сало, кожаную флягу с водой.

Ели молча, каждый погруженный в свои думы. Через час собрали стоянку и двинулись дальше.

Уже смеркалось, когда путники вышли на небольшую поляну. Полная луна светила в небе, заливая округу белым сиянием, пожухлая трава серебрилась, и повсюду росли мелкие осенние цветы, разливая вокруг сильный приятный запах. Вокруг властвовала тишина, и лишь неугомонный ветер порой тихо посвистывал в оголенных кронах. Вдруг справа послышался крик журавля, слева — трель жаворонка.

Эрвин остановился, повелительно вскинув руку. Он поднял голову, прислушиваясь, замер — словно леопард перед прыжком. Отряд застыл как вкопанный.

— Неспроста это, — тихо прошептал лесной житель, но его услышали все. — Рядом враг. Будьте готовы…

Последняя фраза предназначалась Йену и Ризу, но Ташин тоже выхватил кинжал и встал в боевую позицию. Все напряженно молчали, вслушиваясь в гробовую тишину, и лишь острый слух эльфа уловил тихие осторожные шаги — так могут подбираться к своей жертве дикие хищники, безжалостные и опасные.

Незваные гости не заставили себя долго ждать. Так же тихо и бесшумно с обеих сторон на поляну в один и тот же миг выступили вооруженные до зубов люди.

— Кто вы? — задал вопрос Эрвин, хотя прекрасно понимал, кто перед ними. — Почему преградили нам дорогу?

Разбойники не ответили, лишь скалились в беззубых улыбках да улюлюкали. Эрвин насчитал две дюжины, не меньше. Наконец вперед вышел атаман с безобразным шрамом на лице, одетый в полотняную рубаху, черные штаны и в кожаные пошитые до колена сапоги. Он окинул долгим взглядом путников и лишь после сподобился ответить:

— Не повезло вам нынче пройти этой дорогой. К тому же, — он кивнул в сторону Йена, — в компании этого мага, оскорбившего мою сестрицу.

— Ей было заплачено за нанесенное оскорбление, — поняв о ком идет речь, невозмутимо произнес маг. — Один золотой за тело, второй — за обиду.

— Ну и угораздило же тебя, — прошипел стоявший с ним рядом Риз.

— Думаешь, деньги все могут решить, а, чародей? Ошибаешься, волшебничек, — зло исказило и без того неприглядное лицо разбойника. — Гербер!

На залитую лунным светом поляну тут же выскочила девушка, русые косы которой были перекинуты на грудь. Йен сразу узнал ее — именно с ней он развлекался весь прошедший день в бесплодных попытках выкинуть Рэль из головы. Но теперь белоснежный фартук сменили залихватские шаровары, заткнутые в сапоги, и лук, висевший за спиной. Обиженная грубостью чародея, девчонка грозила местью, но в тот момент Йен не обратил на ее слова никакого внимания, посчитав их голословными и ничего не значащими. Теперь он крепко сжал посох, понимая, что кровопролития избежать уже не удастся.

— Это и есть твой обидчик? — он указал на Йена и, получив от сестры кивок, с мрачной усмешкой обратился к путешественникам: — Кабы не он, возможно, ушли бы с выпотрошенными карманами, но живыми, а теперь шкуру с вас живьем снимем, на ремни порежем, а с девчонками позабавимся, — и, видя, как изменились в лице путники, добавил: — Не бойтесь, им понравится.

Эрвин вспыхнул. Не помня себя от ярости, выхватил лук и пустил стрелу прямо в сердце атаману. Тот увернулся, хотя было видно, что это далось ему с величайшим трудом. Разбойники обхватили путников полукольцом и, улюлюкая, ринулись в атаку.

Ташин сшибся с коротконогим разбойником, и гномья сталь с трудом отразила мастерский выпад. Все же мальчишка уступал ему не только в силе, но и в мастерстве, что обретают в долгих тренировках. Второй выпад просвистел всего лишь в двух сантиметрах от лица, чуть не отрезав Ташину нос.

На Риза надвигался с дубиной огромный рыжий детина, и первый его удар отбросил воина в сторону. Отлетев на пару метров, он хорошо приложился головой о камень, меч выскользнул из рук. Желая добить поверженного, разбойник дернулся к воину, занеся над его головой для последнего удара дубину.

Смерть была так близко в эту секунду…

Цета не могла спокойно стоять и смотреть, как ее товарищей убивают. Секунда потребовалась, чтобы отыскать достаточно увесистый камень, еще одна — поднять его и швырнуть, целясь в голову рыжего детины.

Камень попал точно в цель. Здоровяк покачнулся и рухнул безмолвной куклой на землю, из разбитого виска текла кровь.

Девушку затрясло. Не привыкла она отбирать жизнь, никогда не думала, что придется. Марк ободряюще возложил свою длань на ее плечо. На его губах Цета снова заметила легкую улыбку.

«Безумец, — снова подумалось ей. — Как есть безумец!»

Керон застыла на месте, крепко сжав медальон Самаэля. В изумрудных глазах застыл ужас, губы беззвучно шевелились. Видя ощутимый перевес противника и зная страшную участь в случае, если ее товарищи не выстоят, она отчаянно возносила молитвы к Обетованному, но светлый бог молчал, не желая обращать внимания на мольбы смертной.

***

Так, значит, вот как, негодная девчонка? Ничего, сейчас извлечешь урок надолго…

Откуда в нем взялась такая злость, Йен не знал, да и не хотел знать. В данный момент он хотел наказать зарвавшихся глупцов, что так неосмотрительно преградили ему путь.

Тонкие пальцы грациозно исполняли нужные движения, в сознании вспыхнули необходимые руны.

Не желая ждать свершение мести, Гербер выхватила лук и, целясь в обидчика, выпустила стрелу. Железный наконечник со свистом вонзился в плечо мага.

Йен пошатнулся, боль была резкой и острой. Стрела глубоко вошла в кость.

— Каран сиг мид, — слова падали как удары молота, разносясь звоном по всей поляне.

На этот раз оружием ему стало совсем не излюбленное всепоглощающее пламя — огонь мог причинить вред его спутникам.

С пальцев чародея с шипением сорвались тонкие едва различимые простому глазу змейки молний. Разряд, попавший в цель, моментально охватывал в сеть тела разбойников, оплетая их яркими вспышками.

Эрвин не успел выхватить из ножен саблю, когда все закончилось. Несостоявшиеся каратели лежали на земле, порой вздрагивая от легкой предсмертной конвульсии. Из ушей, ртов и даже глаз мертвых сочилась кровь, постепенно сворачиваясь и замедляя свой бег.

Сестра атамана медленно пятилась, в расширившихся глазах застыло непонимание, видимо, еще не до конца осознав весь ужас случившегося.

Взгляд Йена пылал недобрым огнем, губы дрогнули в злобной усмешке.

— Теперь ты…

Эрвин не мог поверить, что Йен действительно способен убить глупую несчастную девчонку. Толком не осознавая, что делает, он повис на уже протянутой для смертельного удара руке чародея.

— Беги!

Крик предназначался для сестры атамана, и она сочла за благо внять ему. Быстро развернувшись, девушка понеслась прочь, что было сил. Очень скоро ее тонкая фигурка скрылась за стволами деревьев.

— Остановись! — эльф заглянул в глаза мага и увидел глубоко таящийся в них мрак. — Неужели ты действительно готов был убить несчастную дуреху? Разве недостаточно уже тех, кто погиб от твоей магии?

— Жалеешь их? — взгляд мага, застывший на лице Эрвина, мало-помалу начал проясняться. Боль от раны в плече исказила лицо. — Думаешь, они бы пожалели нас, Керон, Цету? Нет, Эрвин. Мир устроен так, что либо ты зверь, либо жертва — иного не дано.

Он стряхнул ослабевшие пальцы эльфа со своей руки.

— Кем ты стал, Йен? Впору ли тебе еще белая мантия?

— Судить меня вздумал? — угрожающе усмехнулся маг. Сейчас как никогда в душе поднималась ярость, и он с огромным трудом ее сдерживал.

Эльф ничего не ответил, выдернув из плеча волшебника железный наконечник, развернулся и направился к раненому Ризу. Йен вскрикнул от резкой боли, зажав рану рукой. Злой взгляд чародея еще долго сверлил спину Эрвина, чувствуя раздражение. Его так и тянуло стукнуть эльфа по голове посохом, чтобы добавить тому больше ума и убавить этой глупой жалости. Йен успел забыть, как совсем недавно и сам испытывал подобные чувства, ухаживая за зараженными чумой сутками напролет. Теперь он и вовсе не вспоминал о своих пациентах.

— Когда-нибудь ты лишишься жизни из-за своей доброты и чести, — произнес маг, но его никто не услышал.

Воин уже пришел в себя, сидел, потирая ушибленный затылок.

— Идти сможешь? — эльф протянул Ризу руку.

— Угу.

Приняв помощь Эрвина, рыцарь поднялся и, пошатываясь, побрел следом за путниками.

Покинув поляну, ставшую смертным одром для разбойников, странники нашли другую — намного больше и сплошь покрытую огромными черными валунами. Разбив лагерь и разведя костер, принялись есть. Все молчали. Никто не хотел первым нарушить установившуюся тишину.

Цете казалось, что, если сейчас не будет произнесено ни единого слова, она просто сойдет с ума. Девушка посмотрела на барда — тот сидел у костра, любовно поглаживая лиру.

— Спой что-нибудь?

— Что же тебе спеть, красавица? — мягко улыбнулся Марк. — Может, про Хранительницу Ветра?

— Ни разу о ней не слышала…

— А я слышал, — вмешался Ташин. — Рэль рассказывала, когда шли через болото. Когда-то они были людьми и эльфами, что шли навстречу друг другу войной, грозя уничтожить весь мир. Боги вмешались и наказали безумцев, заточив их в воплощении собственных Стихий. Таким образом, Повелители стали вечными Хранителями Тэрна.

Странный, совсем непонятный взгляд бросил бард на Ташина.

— Что же, все верно, дитя, верно, — слова Марка сквозили горечью. — Вот только Хранительница Ветра не всегда была злой, когда-то она была подобна ангелу.

— Спой, а мы послушаем, — в голосе Цеты прозвучал неподдельный интерес.

Марк любовно провел пальцами по струнам, и лес огласила печальная мелодия, казалось, сама лира плачет, вспоминая прекрасную Хранительницу Ветра.

Неосознанно вся компания обратилась в слух, не смея противостоять колдовской мелодии.

Блуждая в непроглядной тьме

Ты жаждешь света и прозренья,

Но не найдя душе спасенья

Растаешь снова в тишине…

Ни боль, ни ужас, ни лишенья

Уже не тронут твою суть

И не ворвется в эту грудь

Безумный стук сердцебиенья…

Весь светоч тех земных прикрас,

Что небо в дар тебе вручило -

Людская ненависть сгубила -

Здесь пустота царит сейчас!

С лихой усмешкой нож точа

И нежно оставляя раны,

Что будут гнить в душе годами,

Лишила крыльев не спеша…

Во власти злых метаморфоз

Вы сами Ангела казнили,

Взамен же монстра породили -

И он причина ваших слез!

Да… Мертвым боли не понять -

Они живут без чувств, не дышат…

Но все же, страсть и ими движет

Чужие души поглощать…

Нет людям прав тебя судить!

Пусть будут прокляты презреньем,

Когда низвергнули в забвенье

То, что должны были любить!

Вниз снова тянет темнота

Без перьев, без любви, без правды…

Но в песнях сказочные барды

Крылатой воспоют тебя!

На последнем аккорде земля вздрогнула, колыхнулась, вспучилась, словно морские волны. Массивные валуны, что с избытком находились вокруг, сталкивались и разбивались в крупные осколки и мелкое крошево, медленно парили, соединялись, обретая гротескные человеческие очертания.

Огромный кулак каменного великана с силой врезался в землю, и ударная волна подобно ураганному порыву разметала путников в разные стороны, словно сухие опавшие листья.

***

Ночь была на исходе. Над лесом взошли сразу две луны — белая и зеленая; и два луча, словно сверкающие мечи, скрестились над головой исполина.

Гротескные черты лица исказились в чудовищном оскале, провалы, что, видимо, являлись глазами — расширились, великан неуклюже шагнул, и земля снова содрогнулась.

Посох выпал из руки волшебника, откатился в сторону. Йен поднялся, вскинул руки, творя волшбу.

Откуда, Тьма раздери, здесь и сейчас появился этот каменный великан?

Маг не верил в совпадения. Случайностей не бывает.

Что могло заставить обычные мертвые камни вдруг обрести форму и движение? Откуда вообще взялась магия в этом забытом богами месте? Неужели некто могущественный таки прознал, что несет их компания в Лориэль и начал нешуточную охоту?

Молнии, соскользнувшие с пальцев мага, метнулись на великана и мгновенно растворились, не причинив вреда. Исполин исторг громогласный рык и двинулся в сторону волшебника, намереваясь раздавить назойливого человечка.

Йен увернулся, с сожалением отметив, что оброненный посох оказался еще дальше.

Как же все некстати…

Итак, обычная магия не властна над каменным великаном. Вряд ли пламя или же воздушные иглы принесут ему хоть чуть больше вреда, чем разряды молний.

А значит…пришло время бежать.

Это была не трусость, а довод холодного разума и трезвой оценки возможностей.

Но словно прочтя его мысли, неведомый враг привел в действие второе, ничуть не уступающее в силе первому, заклинание. Пронесся глухой гул. Земля вздыбилась, поднялась, возводя несокрушимую стену вокруг поляны, в считанные секунды отрезая все пути отхода.

Теперь путники оказались в западне, в хитроумной ловушке, из которой не было выхода.