Сладкое желание

Глава 1

Весна 1868 года

Была середина марта. Весеннее солнце, щедро делясь теплом с крышами домов, весело заглядывало в высокие окна на лестничной площадке. В одной из деревянных рам ярко блестели осколки стекла, лопнувшего от слишком близкого выстрела пушки. Пятнадцатилетняя Каролина Брендон, досадливо поправляя выбившийся завиток пшеничных волос, начала уже спускаться по лестнице к завтраку, когда из-за ближайшей двери до нее донеслось приглушенное рыдание. Встревожившись, девушка вошла в маленькую гостиную.

– Тетя Летти! Что случилось? – воскликнула она. За войну тетя много выстрадала: сначала потеряла мужа, затем сына.

– Подойди, Каролина, я должна с тобой поговорить. – Тетушка помахала ей рукой и снова прижала к лицу мокрый от слез платок.

Каролина подошла к хрупкой, одетой в черное платье женщине с седеющими волосами, прихваченными сеточкой из синельки; лишь одна непослушная прядка выбивалась на бледный лоб. Девушка присела на обитый потертым желтым атласом стул и выжидательно посмотрела на тетю.

– С тех пор как я потеряла моих дорогих Захарию и Окля, у меня не осталось никого, кто мог бы меня защитить. Но все эти годы после окончания войны я старалась как-то обходиться и продолжать жить.

– И тебе это удавалось, – заверила ее Каролина. Тетя Летти, наконец, перестала рыдать.

– Одинокая женщина с юной девушкой на руках не может в столь трудное время оставаться в Атланте.

– Конечно, мэм, – ответила Каролина, хотя подумала, что они вполне могут жить в Атланте и дальше. Но сердце у нее испуганно сжалось – так часто она переезжала от одного родственника к другому.

– Дорогая, я, право, и не знаю, как нам быть дальше.

– Да, мэм, – послушно согласилась Каролина, ласково погладив тетю по худенькому плечу.

– Послушай, Каролина, я предлагаю тебе выбрать. Хотя дядя Захария умер, у тебя есть еще два дяди. Ты можешь поехать к тете Матильде в Натчез или к дяде Джону в Техас. Я знаю, как ты относишься к тете Матильде, но там обстановка гораздо спокойнее.

Каролина вдруг перестала слышать, что ей говорит тетя. Сердце у нее оборвалось, голову наполнила звенящая пустота. Жить у тети Матильды, которая с первого же дня распишет ее жизнь на годы вперед! А когда придет срок, ее выдадут замуж и умоют руки. Но оказаться под одной крышей с дядей Джоном еще хуже: он жил на техасской границе в совершенно дикой и опасной местности. То, что ей сейчас предлагается, невозможно.

Каролина чуть не заплакала, но, отчаянно заморгав, сумела удержать слезы. Ей не хотелось добавлять страданий любимой тете, у которой война отобрала почти все.

– Я могу подумать?

В ответ Летти снова затряслась от рыданий, покачала головой и дрожащим голосом ответила:

– Прости, Каролина, это получилось так неожиданно. Тебе надо решить сейчас.

– Мне хочется поехать к дяде Джону, – прошептала несчастная девушка, вспомнив о суровой нетерпимости Матильды.

Тетушка облегченно вздохнула: судя по всему, она не прочь избавиться от любимой племянницы и согласна отправить ее даже на границу. Ведь уговорить высокомерную невестку приютить Каролину в своем роскошном доме в Натчезе, было делом почти безнадежным.

– Каролина, бесценное дитя, прости меня! – растроганно воскликнула Летти и, обняв девушку, опять разразилась слезами.

У Каролины, машинально поддерживавшей заливавшуюся слезами тетю, голова шла кругом. Переезд на новое место… И так всякий раз – новое место, новая семья. Она посмотрела на цветущую магнолию за окном, по веткам которой беспечно порхала иволга. В один прекрасный день и она, Каролина Брендон, станет такой же свободной, и тогда навсегда закончатся ее скитания по бесконечным родственникам…

Почтовый дилижанс, неуклюже подскакивая на рытвинах и немилосердно пыля, тяжело катился по изрезанной глубокими колеями дороге. Следом тягловые лошади тащили два тяжеленных фургона.

Возница настороженно оглядывал бесконечные пустынные земли и, увидев впереди холм, за которым исчезала дорога, сощурился. Ему не было дела до первозданной красоты, ибо за холмом их могли подстерегать индейцы. До того неподвижно сидевший рядом с ним мужчина положил руку на лежавшую на коленях винтовку, сплюнул табачную жвачку и, обернувшись, внимательно оглядел фургоны.

– Было бы легче без этих таратаек, – спокойно заметил он.

– Точно. Дьявол бы побрал этот прогон, – буркнул возница. – Неспокойно у меня на душе. Тихо, как в могиле, листок не колыхнется.

Его напарник молча кивнул. Он хорошо знал, что за поворотом начинается лес, дорога там еще сильнее разбита – лучшего места для засады и не придумаешь.

Каролина Брендон сжала озябшие руки и выглянула в окно, стараясь не замечать сидевшего напротив пассажира. Тот наклонился вперед, отчего сиденье горестно заскрипело под его грузным телом; брюки из клетчатой шотландки натянулись на жирных ляжках. Зажав толстыми пальцами цепочку, он поднес золотой медальон к глазам девушки.

– Правда, красивая безделица? Захочешь, – и она твоя, – ухмыльнулся толстяк.

– Спасибо, но мне это не нужно.

Заплывшие жиром глазки уставились на грудь Каролины, и под этим бесстыдным взглядом она залилась краской.

– Если останешься со мной в форте Уорт, тогда добра у тебя будет навалом. А еще шелковое платье и еда, которую ты прежде не пробовала.

– Нет, сэр.

– Такая воспитанная мисси! – хихикнул толстяк. Каролина смотрела на тянувшуюся до самого горизонта пустынную равнину, с трудом сдерживая готовые брызнуть слезы, и до боли стиснула пальцы, вспомнив прощание с тетей Летти. Доведется ли им увидеться снова?

– А как тебе вот это, мисси?

Вонючее дыхание попутчика сразу вернуло Каролину к действительности. Водянистые блеклые глаза заглядывали ей в лицо, толстые пальцы сжали ее колено.

– Сэр, немедленно уберите руку! – срывающимся голосом воскликнула девушка и, отодвинувшись в угол, разгладила смявшуюся юбку муслинового платья.

Это платье салатного цвета с рисунком из веточек и крохотных бордовых цветочков, немного ей коротковатое, тем не менее, являлось предметом ее особой гордости, как и изящный капор зеленого бархата, правда, теперь изрядно запылившийся.

– А сколько же годков мисси? Семнадцать? – засмеялся толстяк.

Каролина не собиралась говорить ему, что ей только в июле исполнится шестнадцать.

– Восемнадцать, – храбро сказала она.

Глазки у типа вдруг стали маслеными, пошарив в саквояже, он извлек початую бутылку.

Девушка отерла рукой вспотевший лоб. День стоял по-летнему жаркий, ей хотелось снять капор, но она понимала, что этого делать не следует: малейшее нарушение приличий не сулило ничего хорошего со стороны попутчика. Глядя на ползущую мимо окна дилижанса стену густого леса, она вспомнила, как тетя Летти громко шептала слуге-негру, что боится “отправлять мисс Каролину одну в места, где полно дикарей”.

Каролина уже слышала от других пассажиров о шайках индейцев, но те попутчики давно повыходили в местах своего назначения, оставив ее в компании с несносным Дж. А. Барнвидом. Сейчас девушку немного подбадривала только мысль о двух фургонах, присоединившихся к ним в Гейнсвилле. Вчера она познакомилась с ехавшими там семьями, доброжелательными и приятными людьми. Если толстяк начнет заходить слишком далеко, она крикнет вознице, чтобы тот остановился, и попросит взять ее в фургон на весь оставшийся путь до форта Уорт. Возможно, ей удастся нанять человека, который проводит ее до ранчо дяди Джона. Тетя Летти уже написала, что к нему едет племянница, но ответа не получила – наверно, письмо тети просто не дошло до Техаса.

– Не желает ли мисси глоточек? – продолжал обхаживать ее Барнвид, сунув под нос бутылку. – Это поможет вам забыть про краснокожих.

– Нет, спасибо, – холодно ответила Каролина, отворачиваясь.

Толстяк снова засмеялся, сделал несколько шумных глотков, довольно рыгнул и опять прижался коленом к ее ноге. Девушка отпрянула, упершись спиной в дверцу экипажа.

– Сэр, прошу вас сохранять дистанцию!

Барнвид лишь нагло обнял за ее талию.

– Прекратите, сэр! – Каролина изо всех сил оттолкнула его и высунулась в окно, чтобы позвать возницу.

Толстяк грубо рванул девушку обратно на сиденье, потом зажал ей ладонью рот. Борясь за свою честь, она впервые в жизни испытала животный страх. Вблизи Барнвид оказался еще более отвратительным: загрубевшая кожа, щеки в недельной щетине, слюнявые губы, изо рта пахнет виски и табачной жвачкой. С легкостью ухватив оба ее запястья громадной ручищей, он стиснул их с такой силой, что Каролина вскрикнула от боли.

– Не кричи, мисси, все равно никто не услышит. Толстяк убрал ладонь от ее лица, впился ртом ей в губы и, навалившись на девушку всей тушей, начал тискать грудь. Потом рука скользнула вниз, и Каролина с ужасом почувствовала, как негодяй лезет под юбку.

В паническом страхе зажмурив глаза, она принялась наобум молотить кулаками, но внезапно Барнвид отпустил ее. Девушка не сразу услышала новые звуки, доносившиеся снаружи, потом дилижанс рванулся и с диким грохотом понесся вперед, сопровождаемый пронзительными воплями и ружейными выстрелами. Барнвид, с трудом удерживаясь на ногах, выглянул в окно и побледнел.

– Боже правый… Команчи!

У Каролины в глазах потемнело от ужаса перед новой, еще более страшной опасностью. Не в силах пошевелиться, она смотрела, как Барнвид достает из саквояжа револьвер, выставляет его в окно, прицеливается… Тут дилижанс накренился и с громким скрежетом остановился.

Распахнув дверцу, толстяк спрыгнул на землю, мгновенно нырнул под дилижанс, а Каролина, упавшая от толчка на пол, с трудом встала и испуганно выглянула наружу.

Над головой у нее просвистела стрела, глубоко вонзилась в сиденье, за нею свистнула вторая, и девушка, наконец, пришла в себя, быстро выбралась из экипажа и на четвереньках заползла под дилижанс к Барнвиду. Шляпка осталась где-то на дороге, пшеничные волосы разметались неопрятными прядями, в горле свербило от пыли. Кашляя и отчаянно моргая, Каролина пыталась разглядеть, что происходит.

Сдвинутые фургоны образовали вместе с дилижансом укрепленный треугольник, в воздухе летали горящие стрелы, метались обезумевшие лошади, слышался топот копыт и боевой индейский клич. Сквозь слезы девушка разглядела темнокожих мужчин с разноцветными перьями в черных волосах, с раскрашенными свирепыми лицами. Индейцы скакали на лошадях без седел, отчего мустанги и наездники казались одним существом.

От яростных завываний кровь стыла в жилах. Каролина слышала, что индейцы снимают с мужчин скальпы, а плененных женщин превращают в рабынь. Горящая стрела подожгла фургон, по парусине побежали красные языки, в небо взмыли густые клубы черного дыма. Из фургона высунулась женщина, но тут же упала. Глядя на безжизненное тело и торчавшую из горла стрелу, Каролина ощутила приступ тошноты.

– Ублюдки! – прорычал Барнвид и выстрелил.

Индеец свалился с коня, однако к дилижансу уже галопом скакал другой, который на полном скаку спрыгнул на землю и помчался к ним. Барнвид, чертыхаясь, зарядил револьвер, но сделать ничего не успел, поскольку команч с воем снес ему томагавком голову.

Девушка каким-то неожиданным образом сумела подхватить с земли револьвер и навести его на индейца. Тот выбросил вперед руку, намотал на запястье длинные волосы Каролины, после чего начал вытаскивать ее из-под дилижанса.

Завизжав и почти теряя сознание от ужаса, она стиснула обеими руками револьвер, зажмурилась и выстрелила. Раздался оглушительный грохот, отдача едва не вывихнула ей кисти.

Дикая боль в голове внезапно прекратилась, и Каролина осторожно приоткрыла глаза. Индеец лежал ничком, под ним медленно расползалась лужа крови. Со всех сторон опять затрещали выстрелы, понеслось улюлюканье команчей.

Давясь рвотой, Каролина попыталась заползти обратно под дилижанс, но с ужасом почувствовала, что ее волосы намертво зажаты в руке трупа.

Она рванулась, но убитый держал крепко. К счастью, на бедре у индейца висел нож; им Каролина, рыдая от ужаса, и обрезала волосы. Потом схватила револьвер Барнвида и вовремя метнулась обратно под дилижанс, ибо откуда-то сбоку уже подскакал на хрипящем мустанге очередной индеец. Он тоже попытался вытащить ее, но пронзительно вскрикнул и свалился с лошади. Опять последовали непрерывные залпы, и вдруг наступила тишина.

Команчи, подхватив с земли убитых, развернули лошадей и исчезли за холмами так же внезапно, как и появились.

Оглушенная Каролина с трудом вылезла из-под дилижанса. Плакали дети, рыдали женщины, какой-то мужчина прижимал к себе окровавленное тело жены, еще двое поднимали мертвого в фургон.

– Давайте убираться отсюда к чертовой матери! – крикнул подоспевший возница. – Вы в порядке, мисс?

Девушка, как во сне, медленно повернулась и непонимающе уставилась на него.

– Ах да, все хорошо, – наконец ответила она, садясь в дилижанс, и возница захлопнул дверцу. Снаружи о чем-то громко разговаривали, но Каролина ничего не слышала. За короткое время произошло слишком много ужасного; она чувствовала, что преступила некий рубеж, за которым навсегда осталось ее детство.

Дилижанс уже катил по дороге, когда девушка сообразила, что продолжает сжимать револьвер Барнвида, и до нее потихоньку начало доходить, как трудно будет жить на новых землях. Кругом непролазные леса, дикие горы, из-за каждого дерева, из-за каждого валуна грозит опасность.

На остановке Каролина вылезла наружу, чтобы помочь женщинам готовить ужин.

– Мисс Брендом, с вами все в порядке? – воскликнула миссис Слокум.

Девушка чуть не падала от усталости, поэтому безучастно позволила себя обнять, не зная, что лицо у нее исцарапано, а руки черны от грязи.

– Что с вашими волосами?

– Меня тащил за волосы индеец, а когда его убили, я не смогла разжать ему руку – вот и пришлось их отрезать.

– Не горюйте, я их сейчас подровняю. Они быстро отрастут, и вы опять станете хорошенькой, как и прежде.

– Спасибо, мэм, – покорно ответила Каролина. Непорядок с волосами был сущей безделицей по сравнению с жизнью на новых приграничных землях. К тому же ей вовсе не улыбалось становиться хорошенькой, если к ней начнут приставать типы вроде Барнвида.

– Спасибо, мэм, – сказала она, когда миссис Слокум закончила стрижку.

– Ты и сама не заметишь, как они отрастут. Хочешь переночевать у нас в фургоне?

Каролина знала, что у Слокумов пятеро детей и еще тетя.

– Благодарю за приглашение, но я вполне устроюсь на скамейке в дилижансе.

Два дня спустя, третьего апреля, путешественники наконец переправились через реку Тринити и въехали в форт Уорт. Выглянув в окно и увидев раздувшийся труп повешенного, Каролина отпрянула. На груди несчастного висела фанерка с криво выведенными буквами: “Конокрад № 16”. Но ее тревога усилилась, когда она увидела много игорных заведений, грубых людей, вульгарных женщин и поголовно вооруженных мужчин. Видимо, закон тут – просто формальность.

Каролина сняла чистую комнату с кроватью и умывальником в пансионе миссис Опал Элсуорт, а после обеда занялась поисками человека, который отвез бы ее к дяде Джону, потому что так и не смогла выяснить, когда в сторону ранчо отправится следующий дилижанс. Предыдущие два были ограблены индейцами, поэтому возницы не торопились пускаться в опасный путь. Однако девушке хотелось поскорее уехать из форта, и она решила нанять в проводники кого угодно.

Через три дня Каролина уже начала приходить в отчаяние. Накануне отъезда из Джорджии тетушка дала ей пятьсот золотых долларов, чем приятно удивила ее. Их, по словам Летти, оставил Каролине отец в дополнение к тем деньгам, которые она унаследует, достигнув совершеннолетия. Тогда это показалось девушке огромным богатством, но после оплаты места в дилижансе у нее стало на две сотни меньше, и теперь каждый доллар, отданный за пансион, был тревожным напоминанием о том, что следует торопиться.

Наконец ей повезло. Местный кузнец, не отрываясь от работы, терпеливо выслушал Каролину.

– Значит, ты хочешь пройти через земли команчей. Тогда в этих краях лучше Уилла Тетчера никого не сыскать. Это наш помощник шерифа. Правда, ты малость опоздала. – Он отпустил лошадиное копыто и вытер пот со лба. – У нас стоит армейский отряд, и им нужен разведчик. Полчаса назад со мной разговаривали двое их парней, и я сказал им про Уилла.

Радость девушки мгновенно испарилась. Теперь ей предстояло добраться до Уилла Тетчера раньше американцев.

– А их отряд, случайно, идет не на запад? – поинтересовалась Каролина.

– Туда, мисс. Они тянут телеграфную линию отсюда до форта Ричардсон, а потом еще дальше, до форта Гриффин. Я бы за такую работенку не взялся – на земли команчей лучше не соваться.

– Вы не знаете, где мне найти Уилла Тетчера?

– Сейчас время обеда, – пожал плечами кузнец. – Он столуется у миссис Малдоун, которая осталась вдовой с тремя парнями. Муж ее попался на грабеже, его застрелили. Она готовит обеды человек для десяти, иногда на пару дней у нее задерживаются проезжие.

– Где это?

– В конце Мейн-стрит. У нее дом, обнесенный со всех сторон частоколом.

– А как я узнаю Уилла Тетчера?

– Рыжий такой, худющий и злобный, как голодный полк. Но знает все в округе вдоль и поперек; эти апачи, команчи, кайова и прочая шваль сами его боятся. У него, между прочим, девять пальцев. Один ему отрубил ножом индеец.

– Спасибо, мистер.

– Погоди, мисси. Держись подальше от охотников на бизонов.

– Почему? – растерянно спросила Каролина.

Их послали сюда за шкурами, а это большие деньги. Парни давно забыли, что такое совесть. Многим из них доверять никак нельзя. – Кузнец окинул ее взглядом и с явным сожалением покачал головой. – Стыдобища – отправлять девчонку вроде тебя одну в эту глухомань. Десять раз подумай, прежде чем кому-то довериться, слышишь?

– Я не забуду, – ответила Каролина.

Она знала, что волосы у нее сейчас потные, висят сосульками, платье слишком короткое, все в грязных пятнах. Они с тетей Летти старались подольше носить старые вещи. У нее не было ни кринолина, ни фижм; в Атланте она выходила из положения тем, что всегда туго крахмалила нижние юбки. Но сейчас одежда висела на ней, воротничок и длинные рукава смялись. Каролина вдруг подумала, что в зеленом капоре на остриженных волосах она выглядит нелепо, но кузнец даже не ухмыльнулся.

– Если про кого захочешь у меня спросить, приходи и спрашивай.

– Спасибо, – с признательностью ответила девушка и направилась по тротуару в сторону того места, где, по словам кузнеца, должен обедать Уилл Тетчер.

Каролина не горела желанием оказаться в комнате, набитой мужчинами, но ей нужно было опередить военных и первой найти Тетчера. Набравшись мужества, она поднялась на крыльцо и постучала. Через какое-то время дверь ей открыла маленькая женщина с темно-рыжими волосами.

– День добрый, мисс. Чего желаете?

– Мистер Дэйд сказал, что я могу у вас пообедать. Ярко-голубые глаза за круглыми стеклами очков прищурились.

– Вы та юная леди, которая столуется у Опал?

– Да, мэм, но мне нужно поговорить с человеком, который обедает у вас. А еще я хотела попробовать вашу кухню. Все говорят, она лучшая в городе.

Каролина надеялась, что комплимент смягчит неприветливую хозяйку, однако та лишь фыркнула:

– Вы слишком молоды, чтобы путешествовать в одиночку. Тут, дорогая, нет мужчин, с которыми вам нужно иметь дело.

– Да, мэм, но боюсь, такой мужчина здесь есть. Я хочу поговорить с Уиллом Тетчером, пока до него не добрались военные.

– Они уже с ним разговаривают. Ладно, входи, я с удовольствием накормлю тебя обедом. Сегодня у меня суп, жареная ветчина, галеты и томатный соус.

– Поесть суп будет просто замечательно.

– У меня респектабельный дом, тебе здесь нечего бояться, хотя одной все-таки не следит ходить.

– Конечно, мэм. Спасибо, я быстро.

Каролина была в отчаянии. Армейские опередили ее и теперь уговаривают Уилла Тетчера отправиться с ними.

Она смело шагнула в столовую, чуть задержавшись на пороге. Затертые до блеска грубые деревянные столы, клетчатые занавески на окнах, чисто вымытый пол из струганных досок и соблазнительный запах свежеиспеченного домашнего хлеба, который сразу напомнил ей, насколько она голодна. А потом у Каролины чуть не выскочило из груди сердце, ибо в дальнем углу она увидела двух человек в голубых кавалерийских мундирах, беседующих с жилистым рыжим типом.

Оглядев комнату, девушка заметила у окна мужчину, которым шумно прихлебывал суп; неподалеку от солдат устроился за столом долговязый малый; около входной двери двое с жадностью уплетали горячую ветчину и галеты. Все, за исключением кавалеристов, взглянули на нее и быстро опустили глаза.

Каролина направилась к свободному месту рядом с военными, чтобы услышать их разговор, еще раз оглядела столовую и неожиданно встретила изучающий взгляд холодных серых глаз, который словно пронзил ее насквозь.

У нее бешено заколотилось сердце, но мужчина, явно потеряв к ней интерес, вернулся к разговору с кавалеристами. Девушка облегченно вздохнула и украдкой принялась разглядывать проводника. Короткий шрам на подбородке, волнистые каштановые полосы, перехваченные сзади узким кожаным ремешком, на голове черная шляпа с опущенными полями. Он походил на юношу, но, увидев его широкие плечи и огрубевшие черты лица, Каролина решила, что он старше, чем кажется на первый взгляд. Однако ее пугал не суровый облик, а незримый ореол несгибаемой силы, окружавший его.

Хозяйка принесла гостье стакан молока и миску густого горячего супа с мясом.

– Спасибо, – улыбнулась Каролина, выкладывая на стол двадцать пять центов за суп и десять за молоко. Хозяйка с улыбкой смахнула монетки в ладонь и отправилась обратно на кухню, а девушка принялась за еду, обратившись в слух.

– …нам рекомендовали тебя как лучшего в этих краях следопыта и истребителя краснокожих. Шериф сказал, что лучше всего попросить тебя отправиться вместе с нами. Он не будет против.

– Знаете, ребята, я не хочу никуда отсюда трогаться, – ответил рыжий, отхлебнув добрый глоток кофе, затем поставил кружку на стол и вытер рот ладонью. – По крайней мере сейчас, Я собираюсь жениться на одной красотке, мне ни к чему встречаться с команчами на тропе войны.

– Послушай, мы должны протащить телеграфный провод отсюда да форта Ричардсон, а оттуда до форта Гриффин. Без опытного следопыта нам не обойтись. Мы уже пробовали…

– Вам кавалерии мало?

– Нужен следопыт, который знает индейцев и здешние места. В нашем отряде такого человека нет. Мы с восточного побережья, большинство из нас ветераны Гражданской войны, только никому не приходилось драться с чертовыми краснокожими на границе.

Рыжий презрительно засмеялся.

– Вы, янки, не хотите дать нам, южанам, право голоса, пока мы не присягнем на верность, зато почему-то уверены, что мы горим желанием помочь вам справиться с индейцами. Берите с собой еще один полк – и вперед, к форту Гриффин.

– Два взвода уже попробовали – команчи разнесли их в клочья, – ответил кавалерист, покраснев от ярости. – Последний раз мы потеряли шестнадцать человек, а сумели поставить только десять телеграфных столбов.

– Нам сказали, ты здесь лучший следопыт, – вступил в разговор второй. – Мы хорошо тебе заплатим. Три доллара в день и двадцать пять сразу на руки, если согласишься. Не банкнотами – золотом.

Каролина судорожно вздрогнула. Ее надежды камнем пошли ко дну, ведь она не могла предложить даже половину этой суммы из жалких сбережений, тающих буквально на глазах. Хотя, если рыжий согласится, может, ей позволят отправиться вместе с отрядом?

– Джентльмены, ценю ваше доверие, как и ваше предложение, однако не собираюсь его принимать. Я пообещал невесте устроить свадьбу – и устрою. Здесь! – упрямо ответил Тетчер, и надежды Каролины рухнули в очередной раз. Если армия не смогла нанять его, значит, не удастся и ей. – Да здесь полно других ребят, которые не хуже меня знают и здешние места, и все индейские хитрости. Сходите к Баркли Грину.

– Уже ходили. Он отправил нас к тебе.

Уилл Тетчер грубо расхохотался, хлопнув себя по колену.

– Правда? Тогда попробуйте.

– Не могу ли я вам предложить свои услуги, джентльмены? – раздался спокойный голос.