Сладкое желание

Глава 8

Каролина поздоровалась со своим кузеном. Сын дяди Джона… а удивительно похож на Торресов.

– Джастин, отведи их лошадей в конюшню.

Из спальни донесся громкий стон, и Каролина вошла, чтобы поздороваться с дядей, который лежал на спине, весь окровавленный, грязный. Тяжелым подбородком и прямым носом он напомнил ей дядю Захарию. Его зеленые, как и у девушки, глаза остановились на ней, и раненый озадаченно нахмурился.

– Дядя Джон, я Каролина.

– Неужто Каролина Брендон, дочка Калвина? Это ты стреляла с холма?

– Да. Нас там было двое.

– Двое… вы нас спасли.

Брендон дышал с трудом, говорил с заметными паузами. Каролина отошла от кровати, чтобы Максимо смог поменять окровавленные простыни и перевязать Джона.

Вымыв руки в тазу, Максимо приказал ей:

– Мойте руки, поможете мне с ранеными. Следующие несколько часов превратились в настоящий кошмар. Тяжелее всех пострадал Джон Брендон, поэтому основное внимание уделялось ему. От боли он часто терял сознание. Перевязывая очередного раненого, Каролина бросила взгляд в сторону кровати, где лежал дядя, и заметила полный ненависти взгляд Фабианы, когда та смотрела на мужа. “Значит, не все благополучно у дяди”, – подумала девушка, но тут ее позвал Максимо, и она снова погрузилась в работу.

Наконец тот решил заняться Сойером. Всякий раз, когда проводник мучительно выгибался, у Каролины сердце заходилось от жалости. Бледное осунувшееся лицо, запавшие глаза, всклокоченные, мокрые от пота волосы… Когда Сойер в очередной раз сморщился и бессильно закрыл глаза, девушка вскрикнула.

– С ним все в порядке, – резко бросил Максимо. – Парень лишился чувств, теперь можно заканчивать, чтобы не мучить его.

Он начал обрабатывать рану, и Каролина с облегчением увидела, что Торрес знает свое дело.

Наконец Максимо приподнял раненого, давая Фабиане возможность перевязать его.

– Кто этот человек? – спросил он.

– Я наняла его, чтобы он проводил меня до ранчо. А вообще он направляется в Калифорнию.

Фабиана с интересом разглядывала Сойера, и Каролина напряглась. Ей совсем не нравилась жена дяди, хотя она не знала почему.

В комнату вошел запыхавшийся рыжеватый мужчина и сообщил, что не хватает трех лошадей. Максимо назвал его Уиллом Коннерсом, Все, кроме Брендона, потянулись к выходу, унося Сойера с собой, а Каролине предоставили комнату Джастина. Она растянулась на колючем матрасе и провалилась в сон.

Серое небо порозовело, но земля еще пребывала в сладкой дреме. Каролина, снедаемая беспокойством о Сойере, встала рано, ополоснула лицо холодной водой из умывальника и, выйдя из комнаты, сразу увидела Фабиану, которая помешивала булькавшую в кастрюле овсянку.

– Доброе утро, тетя Фабиана, – смущенно поздоровалась Каролина.

Та обернулась и прищурилась.

– Зови меня Фабианой, для тети я слишком молода. Не так уж и молода, если имеешь пятнадцатилетнего сына, – подумала девушка.

– Помешай вместо меня, а я проведаю мужа, – распорядилась Фабиана.

– Как себя чувствует дядя Джон?

– Бредит, – коротко ответила женщина, явно не настроенная на разговор.

Она вытерла полотенцем лоб и направилась к двери, а Каролина послушно занялась кашей, думая о Сойере. Вскоре Фабиана вернулась, чтобы пожарить колбасу, отчего в кухне распространился аппетитный запах. Хозяйничала она молча, лишь изредка отдавала распоряжения Каролине. Девушка наливала в кувшин густые сливки, когда услышала чьи-то шаги, и сердце у нее екнуло. В комнату вошел плечистый Максимо Торрес.

– Доброе утро, – сказал он, сверля взглядом Фабиану. Та вскинула голову, дерзко улыбнувшись ему. Между ними происходил некий безмолвный разговор, и Каролина почувствовала себя лишней.

– Как Сойер? – деланно равнодушным тоном спросила она у Максимо.

– У него жар.

– После завтрака можно его навестить?

Торрес молча кивнул. Девушка подумала, что он считает ее ребенком и она ему не интересна, но его мнение совершенно не волновало ее – она беспокоилась за Сойера.

Вскоре к Максимо присоединились Рамон и Джастин, их симпатия к гостье являла разительный контраст с холодностью Фабианы.

– Сейчас подойдут Уилл Коннерс и Кейн Хатфилд, – сообщил Рамон. – Надо похоронить Фрэнка сегодня. А потом вы с Уиллом съездите посмотреть, что еще украли команчи.

Максимо поставил на стол кружку с горячим кофе.

– Почему это ты вдруг начал распоряжаться?

– Потому что это не может делать Брендон, – ответил, играя желваками, Рамон.

– Здесь я старший работник, а не ты, – рыкнул Максимо. Оба, видимо, собирались вцепиться друг в друга, но Фабиана со смехом подсела к Максимо.

– Хватит! Нам всем есть чем заняться, и одному Богу известно, что сегодня будет за день. Позавтракаем спокойно.

– Я могу поехать с Уиллом, – тихо предложил Джастин.

– Вот так! Приятного аппетита, – весело сказала Фабиана, подавая яичницу с жареной колбасой. Беря у нее блюдо, Рамон коснулся ее руки, и Каролина заметила, как гневно блеснули глаза у Максимо и каким торжествующим взглядом одарил его брат.

– Посмотрю, что с Сойером. – Девушка поспешила выйти из кухни, где стало очень неуютно.

У задней двери она столкнулась с человеком, которого прежде не видела. Он схватил ее за талию и легко удержал на пороге.

– Эй, мисс! – улыбнулся незнакомец с блеклыми голубыми глазами и шапкой густых волос, обрамлявших красивое лицо.

Он подмигнул Каролине, но совсем не так, как Сойер. Ей стало неприятно, и она попыталась высвободиться, хотя мужчина даже не подумал ее отпустить.

– Меня зовут Кейн Хатфилд, – весело представился он. – А вы, наверно, та симпатичная маленькая девочка, о которой я уже слышал. Мисс Брендон.

– Да, это я. – Настойчивое желание Каролины освободиться явно забавляло его, но он все же убрал руки. – Завтрак на столе.

– Куда мы так спешим?

– Хочу проведать Сойера.

Девушка поспешила выйти из дома, однако, пройдя несколько шагов, обернулась. Кейн Хатфилд в ленивой позе стоял у двери, глядя ей вслед, и она успела заметить его многозначительную ухмылку.

В доме для работников, где лежал Сойер, было тихо и пусто. Каролина на цыпочках подошла к хрипло дышащему раненому и присела на край низкой кровати.

– Сойер, – тихо позвала она. Тот медленно открыл глаза.

– Хочешь поесть или попить? Я принесла тебе холодной воды.

Он весь горел и, немного отпив, сразу бессильно опустил веки. Каролину очень встревожило его состояние, поэтому она заторопилась обратно и увидела Максимо.

– Пожалуйста, отнесите Сойера в мою комнату. Так мне легче будет за ним ухаживать, а спать я буду на полу.

Максимо отправился за Рамоном, и они вдвоем перенесли Сойера, уложив его на кровать Джастина. Потом Каролина зашла в кухню, где, к ее облегчению, находился только сын Фабианы, принесший ведро молока.

– Команчи до смерти перепугали старую Бесси, так что молока сегодня мало, – улыбнулся парнишка.

– Спасибо за молоко, – ответила Каролина и со смехом добавила: – Меня команчи тоже напугали до смерти.

– Как мой папа? – Он, слава Богу, заснул.

– У него тоже жар, как и у того высокого господина?

– Да.

– Вы теперь будете жить у нас? – Джастин с любопытством посмотрел на нее.

– Если дядя Джон согласится.

– Он согласится, папа у меня очень хороший, – гордо сказал мальчик. – Вам здесь понравится, мы ведь редко деремся с команчами.

– Я знаю.

– У вас очень красивые волосы. Как из золота.

– Спасибо. Сойер говорит, что они похожи на стог сена. Они одновременно рассмеялись, и Джастин шагнул к двери.

– Я как-нибудь возьму вас с собой и покажу ранчо.

– Спасибо, Джастин.

– Я видел у вас книгу…

– Хочешь почитать? Возьми. – Каролина удивилась, что мальчик, родившись и живя на границе, умеет читать.

– Спасибо, – обрадовался Джастин.

– Читать тебя научила мама?

– Нет, папа. Спасибо, мисс Брендон.

– Каролина.

– Спасибо, Каролина.

Уходя, он придержал дверь, чтобы та не хлопнула, а девушка смотрела, как он идет по двору, и окончательно решила, что Джон Брендон не может быть его отцом. Слишком уж мальчик похож на Торресов.

Час спустя она присоединилась к хоронившим Фрэнка. Когда Максимо произнес надлежащие слова, Каролина подняла голову, но, встретив холодный взгляд Фабианы, отвела глаза и увидела, что ее разглядывает Кейн Хатфилд, который тут же блудливо подмигнул ей.

Остаток утра она помогала хозяйке варить мыло. Фабиана насыпала в короб, сбитый из бочарных досок и сужающийся книзу, холодной золы, сделала в центре углубление и лила воду до тех пор, пока по желобу, выстланному соломой, не начал стекать щелок. Каролина стояла у котла, мешая булькающее варево из щелока и обрезков сала. Фабиана с презрительным выражением на лице какое-то время наблюдала за ней, а потом не выдержала:

– Что ты все мешаешь в одну сторону?

– Моя тетя считает, что мешать в обе стороны не обязательно, – тихо ответила девушка.

– Тогда сама и доделывай. – Фабиана демонстративно отшвырнула черпак и уселась в тени на крыльце.

Перелив мыло в деревянную бадью, Каролина пошла навестить Сойера и дядю.

Когда Джон захотел попить, она с готовностью поднесла ему кружку, придержала голову, помогла напиться.

– Спасибо. А где Фабиана?

– По-моему, готовит обед. – Девушка знала, что ему слышно, как та ходит по дому.

Выходя на цыпочках из комнаты, она успела заметить, что дядя с мучительной гримасой сжал руками покрывало.

За день она несколько раз подходила то к Сойеру, то к дяде Джону. Состояние проводника все сильнее тревожило ее, Он метался, бредил о золотых конях. Почти всю прошлую ночь она просидела рядом с ним, обтирая ему мокрым полотенцем лицо и пытаясь хоть немного сбить жар. Когда на стонущие зовы Джона Брендона никто не откликнулся, девушка пошла будить спавшую в передней комнате Фабиану.

– Вас зовет муж, – прошептала Каролина, заранее готовая к резкому ответу.

Фабиана, одетая в ночную рубашку со слишком низким вырезом, медленно села, убрала с лица растрепавшиеся волосы и сердито уставилась на нее.

– Подойдите к вашему мужу, а то я не могу, поскольку ухаживаю за Сойером.

– Нечего мне указывать, что я должна делать в собственном доме! – зло прошипела Фабиана.

Они упрямо смотрели друг на друга. Каролина не хотела затевать спор, но уступить тоже не могла.

– Он хочет пить, – твердо сказала она.

– А я хочу спать! – Женщина снова легла. – Муж потерпит до утра, авось не помрет. Займись своим делом, а меня оставь в покое. Ты здесь чужая, тебя никто не звал. Если муж умрет, ты ни минуты здесь не останешься. – Каролина резко выпрямилась, но промолчала. – А пока ты должна отработать свое содержание. Для начала позаботься о моем муже: видишь – я отдыхаю.

Девушка не успела ответить, ибо дверь комнаты скрипнула, и, обернувшись на звук, она увидела на пороге бледного как смерть дядю Джона.

– Вам надо лечь, – сказала Каролина, гадая, долго ли состоял на пороге и что услышал из их разговора.

– Мой супруг, вам нельзя вставать, – медовым голосом протянула Фабиана и, словно привидение в белом, пошла к нему.

Брендон ударил ее по лицу, и женщина, опрокинув кресло, растянулась на полу.

– Твои штучки больше не пройдут, Фабиана, – безжизненным голосом произнес Джон. – Теперь я сверну тебе шею.

Он собрался уйти, но пошатнулся, и Каролина едва успела его поддержать.

– Сэр…

Прикидывая, как побыстрее довести его до кровати, девушка вдруг обнаружила, что повязка на груди дяди потемнела от крови. Она повернулась к Фабиане, однако та уже исчезла.

– У вас открылась рана, я сейчас позову Максимо.

– Нет! И видеть его не желаю. Дойду сам, только обопрусь на твое плечо.

Каролина подчинилась. Она начала понимать, что попала в дом, полный таких страстей, которых ей прежде никогда не доводилось видеть.

– Дайте я вас перевяжу. Глядите, как сильно кровит.

Она стала искать длинные полосы, на которые они разорвали простыни, чтобы перевязывать раненых. Огня в очаге не было, поэтому дядю Джона пришлось обмывать холодной водой, после чего Каролина наложила плотную, в несколько слоев, повязку.

– Простите, если сделала вам больно, сэр.

Затем она пошла к Сойеру и, проходя через переднюю комнату, увидела, что Фабиана уже спит.

Наконец через два дня жар исчез, Сойер открыл глаза и уставился на Каролину.

– Где мы? – хрипло спросил он.

– У дяди Джона, – радостно сообщила девушка. – Тебя ранило стрелой.

Он попытался сесть, но тут же закусил губу от боли.

– Лежи спокойно, ты несколько дней провалялся в жару, – Когда Сойер повторил свою попытку, она раздраженно фыркнула: – Сойер Дэй, вы, оказывается, упрямы как осел.

– Кто бы говорил, – усмехнулся тот, и Каролина поняла, что он действительно поправляется.

Сойер нежно поглядел на нее, даже ласково сжал ее руку.

– Ты все это время не отходила от меня. Спасибо, малыш.

– Пустяки, – смущенно улыбнулась Каролина.

– Черта с два! Я видел, как ты склонялась надо мной, только не мог говорить, потому и молчал. Ты отдала много сил, чтобы выходить меня, совсем осунулась.

– Со мной все в порядке.

– Знаешь, я бы сейчас поел. Может, сходишь на кухню, а после расскажешь, что здесь творится.

– Хочешь, я позову кого-нибудь из мужчин, они тебе помогут?

– Не надо, я вполне здоров. Неси лучше еду.

– Ты правда не сердишься на меня за то, что я тогда пошла за тобой?

– Не сержусь, но уже начинаю злиться. Я голоден как волк.

– Сойер…

– Нет, иди.

Выйдя за дверь, Каролина чуть не споткнулась о Фабиану, которая скоблила деревянный пол, затем услышала за спиной шарканье и увидела Сойера, державшегося за косяк.

– Сойер, тебе нельзя вставать!

– Я не могу устоять перед запахом похлебки, – улыбнулся тот.

Фабиана повернула голову, чтобы посмотреть на него, и, если судить по ее лицу, осталась довольна увиденным. Сойер ответил ей восхищенным взглядом.

– Это Фабиана, жена дяди Джона, а это Сойер Дэн.

– Здравствуйте! – Улыбаясь, Фабиана поднялась с колен. – Чтобы так быстро встать после серьезного ранения, нужно быть очень сильным человеком.

– Мне просто намного лучше.

– Жара больше нет? – Она подошла к нему и, встав на цыпочки, пощупала его лоб. – Господи, какой высокий.

Каролина покраснела. Жена дяди Джона открыто флиртовала с Сойером!

– Главное, я жив. А небольшого жара мужчине бояться нечего.

– Особенно такому сильному, – игриво добавила Фабиана.

Каролину затрясло от ярости. Она знала про ревность, знала, как это глупо, но ничего не могла с собой поделать. Фабиана на ее глазах кокетничала с Сойером, а у того был настолько очумелый вид, будто в него угодила молния.

– Сойер, ты должен есть в постели.

– Конечно, малыш, – кивнул он, продолжая смотреть на Фабиану.

– Обопритесь на меня, мистер Дэй, – проворковала женщина, обнимая его за талию.

– Фабиана… Красивое имя.

– Спасибо. Меня назвали в честь бабушки.

Мило беседуя, парочка неторопливо двигалась к постели, а Каролина шла следом и пыталась унять сердечную бурю.

На следующий день Каролина наконец вывела Сойера на воздух. На этот раз девушка по-особенному остро чувствовала его присутствие. У него отросла курчавая борода, волосы почти касались плеч. Вышел он без рубашки, потому что день был жарким, Каролина держала его под руку, и от этого прикосновения ее кожа покрывалась мурашками.

Дважды она уходила проведать Брендона, а когда вернулась в последний раз, то Сойер уже раскинулся на скамье, небрежно вытянув длинные ноги и подставив лицо солнцу. Неделю назад Каролина бы давно залилась краской, но, ухаживая за ним, она мало-помалу привыкла к виду его волосатой груди и теперь не боялась к нему прикоснуться. Смущение уступило место стремлению быть рядом. Девушка разглядывала его загорелое тело, на фоне которого свежая повязка казалась ослепительно белой.

– Ты намерена стоять и целый день рассматривать меня? – поинтересовался, не открывая глаз, Сойер.

– Я… задумалась.

Он хмыкнул, и Каролина покраснела.

– Малыш, хочешь совет?

– Давай. – Она присела рядом, думая, что следовало бы надеть капор, иначе можно обгореть на таком солнце.

Сойер шутливо дернул ее за выбившуюся прядь. Каролина из-за жары завязала волосы на затылке, и теперь они напоминали короткий лошадиный хвост.

– Когда у тебя будет следующий день рождения и ты поедешь в город, отрасти к тому времени подлиннее волосы…

– Я так и собираюсь сделать.

– Сшей новое платье.

– И это тоже. – Каролина знала, что сейчас ее не отличишь от мальчика, но она специально не надела платье – так ей было удобнее ухаживать за обоими ранеными.

Сойер прислонился затылком к стене и опять закрыл глаза. – Фабиана в доме?

– Да.

– Почему же ты вместо нее бегаешь к Джону Брендону?

Девушка молча водила носком ботинка по земле, прикидывая, как лучше ответить. Подняв голову, она увидела, что Сойер внимательно на нее смотрит.

– Мне кажется, что Фабиана и дядя Джон несчастливы друг с другом.

– Это не ответ.

– Кто-то должен за ним ухаживать! – выпалила Каролина.

– То есть ты? Думаешь, тебе здесь будет хорошо? Каролина вспомнила грубость Фабианы, ее вспыльчивость и пожала плечами.

– Надеюсь. Мне все равно некуда деться.

– У тебя больше нет родственников?

– Есть. Только они еще хуже.

– Например?

– Тетя и дядя в Натчезе, штат Миссисипи. Дядя Дэниэл – хлопковый плантатор.

– Застрелиться мне на этом месте! – воскликнул Сойер. – Почему ты не поехала к ним, там ведь ни команчей, ни змей, ни грабителей, ни сотни миль расстояния между родственниками.

– Что за манера совать нос куда не просят?

– До своего отъезда я хочу, чтобы ты устроилась получше. Я не сомневаюсь, что ты вполне можешь за себя постоять. Ты уже проехала три сотни миль по диким и опасным территориям. Только не забывай упражняться в стрельбе, пока тут не выстроят города и в Техасе не воцарятся закон и порядок.

– Думаешь, это будет?

– А как же иначе. Люди продвигаются на запад, обустраиваются, здесь хорошие земли.

Они замолчали. Наконец Каролина не выдержала и спросила о том, чего страшно боялась.

– Сойер, ты когда-нибудь вернешься сюда?

– Вряд ли, малыш. Хотя кто знает. Раньше мне тоже не приходило в голову отправиться в Калифорнию.

– А чем ты собирался заняться на юге, когда у тебя было золото?

– Собирался купить землю, построить усадьбу, выращивать хлопок.

– Думаешь ради этого вернуться на юг?

– У меня голова пухнет от твоих вопросов, мне жарко, я устал. Давай немного прогуляемся, а потом я лягу отдохнуть.

– Идем. Но все-таки скажи: ты можешь вернуться и заняться хлопком?

– Не знаю. Пока я могу думать лишь о том, как отыскать Ната Сандерсона.

Они дошли до конюшни, где Сойер осмотрел свою лошадь, затем не спеша двинулись обратно. Сойер шел медленнее обычного. Каролина знала, что он делает это ради нее.

На следующий день Сойер надел портупею и они уехали в глубокое ущелье, где он мог попрактиковаться в стрельбе. Воткнув в песок толстые ветки, он отошел на нужное расстояние и с пяти выстрелов ни разу не промахнулся. “Сколько же лет ему пришлось так упражняться и сумею ли я научиться стрелять так же метко?” – подумала Каролина.

– Стреляешь ты здорово, – раздался у них за спиной чей-то голос.

Они увидели Максимо, спрыгивающего с коня.

Покосившись на Сойера, тот выхватил “кольт” и пятью выстрелами сбил оставшиеся ветки.

– Вроде мы оба стреляем метко, – сказал Торрес. – Надеюсь, нам не доведется целиться друг в друга.

– С какой стати? Я собираюсь уехать из Техаса, как только окрепну.

– Один уедешь?

– Один, – сухо бросил Сойер.

– Бог в помощь. Встретимся в доме. – Максиме ловко вскочил в седло и повернулся к девушке. – Как сегодня дела у сеньора Брендона?

– Ему намного лучше, – улыбнулась Каролина.

Торрес молча пустил коня легким галопом.

– Каков негодяй! – возмутился Сойер.

– Тебе не нравится Максимо?

– Он если и молится, то уж вовсе не о том, чтобы Джон Брендон поправился.

– Почему ты решил?

– Слышал всякие разговоры.

– А почему он спросил, уедешь ли ты один?

– Он боится, что его распрекрасная Фабиана сбежит отсюда с первым же мужчиной, которого она уговорит взять ее с собой.

– Значит, она хочет отсюда уехать?

– Вот именно. Может быть, и ты этого захочешь, побыв тут какое-то время. Твоя очередь стрелять.

Каролина покрепче сжала револьвер, задумавшись о том, что ждет ее на ранчо, и попала по ветке только с четвертого выстрела.

Сойер одобрительно покачал головой.

– Делаешь успехи, малыш. Прежде ты вообще ни разу бы не попала. Что-то я устал, давай возвращаться.

– С удовольствием! – воскликнула Каролина, направляясь к своей лошади, но Сойер преградил ей дорогу.

– Когда я уеду, не расставайся с оружием ни днем, ни ночью. И не забудь сшить новое платье. – Девушка кивнула. – Здесь тебе лучше носить мужскую одежду, пока не научишься прилично управляться с “кольтом” и не станешь постарше. От Кейна Хатфилда держись подальше.

– Все будет хорошо.

Он взобрался на лошадь, однако болезненная гримаса свидетельствовала о том, что Сойеру еще далеко до выздоровления.

На следующее утро он попросил Каролину подстричь его. Они вдвоем пошли к ручью, и Сойер уселся в тени на прихваченный чурбан. Солнечные блики, пробивавшиеся сквозь шевелящуюся листву, пятнами рассыпались по его коже, создавая впечатление, будто он сидит под водой. Каролина начала подравнивать отросшие волосы. Что за радость – касаться пальцами его шеи, чувствовать, как струятся мягкие пряди, замирать всякий раз, когда она вьпгужденно опиралась о широкую крепкую спину. Она надела сегодня простую холщовую рубаху и черные штаны из мешковины. Обычно Каролина не обращала внимання на одежду, но в присутствии Сойера начинала беспокоиться о том, как она выглядит.

– Насколько тебя стричь?

– Срежь дюйма три.

– Кажется, тебе сегодня лучше?

– Точно.

– Где ты спала эту ночь?

– У дяди Джона в комнате.

– А Фабиана где?

– На полу в гостиной, поэтому дядю Джона она не побеспокоит.

Сойер насмешливо фыркнул.

Каролина незаметно сунула в карман срезанную прядь, затем провела ладонью по затылку, почувствовала живое тепло, и ей отчаянно захотелось, чтобы Сойер обнял ее, как тогда.

– Сойер, ровно через месяц у меня день рождения. Восьмого июня мне исполнится шестнадцать.

– Вот это новость! – Он стремительно повернулся к ней. – Растешь, малыш. Такое бывает только раз в году.

– Ты останешься до моего дня рождения? – быстро спросила она, так что фраза прозвучала одним словом.

– Надолго я остаться не смогу и поздравлю тебя прямо сейчас. С шестнадцатилетием, Каролина Брендон! – И, продолжая улыбаться, он подмигнул ей.

Но девушке хотелось большего. Когда Сойер опять повернулся к ней затылком, она с трудом очнулась от мечтаний и приготовилась срезать очередную прядь.

– Каролина, а где твое золото?

– В моем саквояже.

– Отец как-то научил меня одной хитрости, которая в свое время мне очень пригодилась. Давай зароем одну часть золота на севере ранчо, а другую – на западе. Если тебе вдруг придется срочно уехать отсюда или, не дай Бог, сожгут дом, как случилось со мной, ты хоть будешь что-то иметь на черный день.

– Хорошая мысль.

На следующее утро Сойер заявил, что хотел бы проехаться верхом с Максиме и Рамоном, которые объезжали угодья, потом стал ездить с ними ежедневно. Каролина знала, что он проверяет свою выносливость, перед тем как покинуть ранчо. Через неделю и Джон Брендон впервые после ранения вышел к завтраку. С этих пор веселую болтовню Фабианы как отрезало; в присутствии мужа она сидела с угрюмым видом, не произнося ни слова.

Наконец Сойер настолько окреп, что мог на равных с Торресами провести в седле целый день. Братья оказались усердными работниками, и, по его мнению, если бы их не сбивала с толку Фабиана, дела бы на ранчо шли гораздо лучше. Коннерс и Хатфилд тоже проявляли умение, но последний вызывал у Сойера все большую неприязнь. Он подозревал, что тот положил глаз на Каролину. Юный Джастин работал вместе с ними и для своих лет на удивление хорошо справлялся с порученным делом.

Как-то утром Сойер, Максимо и Джастин загоняли отбившихся от стада животных, когда норовистый конь мальчика едва не сбросил всадника на землю.

– Обуздай его! – крикнул Максимо.

– Да, сэр.

– Хлестни арапником.

Джастин справился со взбунтовавшейся лошадью. Минут десять они ехали без происшествий, однако перед зарослями чалый снова взбрыкнул, и на этот раз паренек, не удержавшись в седле, упал на камень.

– Залезай на лошадь! – рявкнул Максимо, гарцуя вокруг упавшего мальчика.

Сойер, обернувшийся на крики, рысью поскакал к месту происшествия и увидел скрючившегося от боли Джастина.

– Вставай, – приказал Максимо.

– Не могу, я ранен, – выдавил сквозь рыдания подросток.

– Мужчина не плачет, он встает и садится обратно в седло. Поднимайся! – Торрес схватил его за руку, и Джастин завопил от боли.

– Полезай на лошадь!

– Какого черта, ребенку и правда больно, – вмешался Сойер. Мальчик сидел на земле и, рыдая, прижимал ладонь к груди.

– Не лезь куда не просят, Дэй. Это касается только меня и моего… – Торрес не закончил фразу и повернулся к Джастину. – Быстро в седло!

– Не могу-у…

Максимо рывком поставил его на ноги, и Джастин пронзительно вскрикнул. Соскочив с лошади, Сойер развернул Торреса лицом к себе и ударил его кулаком в челюсть.

Максимо пошатнулся, но все же устоял и бросился на противника. Тот сумел увернуться, однако пропустил следующий удар. От боли у него помутилось в голове, тем не менее он поднялся с земли, чтобы увидеть перед глазами дуло шестизарядннка.

– Оставайся на месте – или произойдет несчастный случай. И никто слова за тебя не скажет.

Сойер молча глядел на револьвер, потом, услышав шорох, повернул голову. Джастин, помогая себе здоровой рукой и морщась от боли, пытался вскарабкаться в седло.

К ним подскакал Рамон.

– Что у вас тут происходит?

– Он полез в наши дела.

– Джастин, с тобой все в порядке? – спросил Рамон, подъехав к мальчику.

Когда тот утвердительно кивнул головой, Сойер медленно перевел тяжелый взгляд на Максимо.

– Ты просто ублюдок, – сказал он и повернулся, чтобы сесть на лошадь.

У него за спиной раздался щелчок взводимого курка, но тут же последовал второй.

– Не вздумай, Максимо, мне не Хотелось бы стрелять в родного брата из-за какого-то чужака.

Максимо помедлил, но потом все же сунул “кольт” обратно в кобуру.

– На твоем месте я бы посмотрел, что у Джастина с рукой, – бросил Рамону с седла Сойер и ускакал.

После драки тело у него ломило от боли, хотя он точно знал, что теперь ему намного лучше, чем несколько дней назад. Сойер задумчиво потер рукой свежевыбритый подбородок. Как сложится у Каролины жизнь в этом доме после его отъезда? Они спрятали два небольших мешочка с золотом, но ведь главная опасность грозит отнюдь не ее деньгам, и он оставляет девушку в весьма ненадежном положении. Фабиана по-настоящему любит только себя, может, еще Джастина, которого, не задумываясь, бросит, если ей подвернется шанс. Если же она уедет, будут ли Торресы относиться к Каролине по-джентльменски? Да еще этот Кейн Хатфилд, мошенник и лжец. Сойеру вовсе не нравилось, как он посматривал на Каролину.

Братья вернулись час спустя, и Рамон наконец перевязал руку мальчику. Хотя Джастин мог ею двигать, она ужасно распухла и посинела. Он вошел в комнату поздороваться с матерью, но, когда та увидела повязку, ее нежная улыбка мгновенно исчезла.

– Господи! Что случилось?

– Ничего. Я упал с лошади.

– Ничего! Эта земля – отвратительное место! Почему ты сразу не вернулся?

– Ты знаешь, что Максимо такого никогда не позволит. Если бы там был папа, он бы отправил меня домой.

– Опять Максимо! Сколько раз я тебе говорила, что пора стать мужчиной. Тебе без малого четырнадцать лет, не уступай ему.

– Он же намного сильнее.

– Надо учиться быть смелым.

– Ему ничего не стоит обидеть меня! – воскликнул Джастин.

– А ты не обижался, трясясь полдня на лошади?

– Да, – согласился мальчик и отвел глаза. – Хорошо, я постараюсь.

– Не только постарайся! Не позволяй Максимо тебя запугивать. Если ты научишься быть таким же сильным, как он, тогда никто не посмеет тебя обидеть. Никто! Понимаешь?

– Да, мамочка.

– Ида отдыхай, ужинать я тебя позову, – улыбнулась она, Джастин выбежал из комнаты, а Фабиана глядела ему вслед, думая, как же быстро вырос ее сын. Может, в один прекрасный день он перестанет наконец бояться Максимо.

За ужином они говорили о работе и планах на завтра. Сойер старался не злиться на Торреса за жестокое обращение с Джастином, но был удовлетворен, когда Фабиана до ужина при всех зло отчитала Максимо. Сейчас она флиртовала с Кейном Хатфилдом и еще больше с Рамоном, демонстративно не обращая на Максимо никакого внимания.

После ужина Сойер решил починить сломанную ось повозки и с облегчением ушел в конюшню, оставив Фабиану разбираться с обоими Торресами.

Он зажег фонарь, закатал рукава голубой рубахи, бросил шляпу на сено и принялся за работу. Несколько дней назад Сойер перебрался в дом к Рамону, Максимо и Джастину, поэтому Каролина снова получила в свое распоряжение кровать. Потом он узнал, что в ее комнате поселилась Фабиана, желающая быть дальше от больного мужа. Девушка теперь спала на диване в комнате около прихожей.

Сойер поудобнее устроился под повозкой, мгновенно забыв о своем гневе. В конюшне стояла тишина, лишь время от времени фыркала лошадь да шуршала солома под копытами животных, когда те переступали с ноги на ногу в стойлах. Он потерял счет времени, поэтому невольно вздрогнул, услышав женский голос. – Мне стало ужасно любопытно, что ты здесь делаешь так поздно.

Сойер выполз из-под повозки и увидел в дверях Фабиану.