Сладкое желание

Глава 12

Каролина не верила своим ушам.

– Вы не можете. Я слишком молода.

– Ты не слишком молода, чтобы получить наследство в Техасе. Я назначил Сойера твоим опекуном, если ко времени моей смерти ты еще будешь несовершеннолетней.

– Сойер уезжает, – выдавила она.

Джон чуть заметно улыбнулся и посмотрел на доктора, который сидел в ногах кровати, держа на коленях бумаги.

– Ничего еще не решено, – сказал он. Каролина поняла, что дядя изъявил свою последнюю волю и его не волновало, останется Сойер или уедет, потому что он твердо решил, что должен сделать для нее, – Я надеюсь поправиться, мне доводилось пережить и худшее. Просто я не хочу, чтобы Фабиана… Она забрала Джастина, бросила меня и вышла за другого. Мой брак с ней расторгнут.

– Но Джастин…

– Джастин ничего не унаследует. Мои земли должны принадлежать кровной родне… – Джон умолк, захлебнувшись мучительным кашлем.

– Дядя, вы изнуряете себя. – Девушка сознавала, что оказалась в круговороте событий, на которые не могла повлиять, и пришла в ужас оттого, что дядя собирается лишить Джастина наследства. – Не делайте этого, пока не поправитесь. Я вам очень благодарна, но Джастин…

– Джастин Торрес не мой сын. Если он станет наследником, Максимо с Фабианой все заберут себе.

– Но, дядя…

– Такова моя воля.

– Я даже не знаю, что сказать.

– И не нужно. Это мое решение.

– Мисс Каролина, оно совершенно правомерно, – вступил в разговор доктор Баркер. – Ваш дядя в здравом уме и твердой памяти, он знает, чего хочет. По техасским законам женщина имеет право на наследование.

– Но я понятия не имею, как управлять ранчо.

– Каролина, я пока не собираюсь умирать. Просто хочу предусмотреть всякие случайности, – ответил Джон, и она поняла, что дядя старается лишить Фабиану возможности заявить права на ранчо. – Ни Фабиана, ни ее ребенок от Торреса не получат ни дюйма моей земли!

– Дядя Джон, пожалуйста, не сердитесь! Вам станет хуже. Вы не должны этого делать, вы меня едва знаете.

– Ты дочь моего родного брата, я поклялся ему позаботиться о тебе. Сейчас у меня нет других родственников, кроме брата Дэниела, который терпеть не может пограничные земли. Он сразу продаст ранчо, а оно стало частью меня. Ради него я жил и ради него готов умереть. Если я и передам ранчо кому-нибудь, то лишь своему прямому наследнику. – Он сжал руку Каролине. – Ты хорошая и добрая девочка, Каролина.

Ты решилась приехать сюда, ухаживала за мной, хотя совсем меня не знала. Кровные узы – самые сильные, ты моя единственная наследница.

– Спасибо, дядя, – смирилась Каролина.

– Эти земли могут достаться тебе, когда ты будешь пожилой женщиной. Я твердо намерен жить долго.

– Конечно, дядя Джон!

– Ты сможешь управлять поместьем. Цивилизация доберется и сюда, нужно только подождать немного. – Он устал, дышал с трудом. – Всегда помни, что это земля Брендона. Ты поняла мое желание?

– Да, сэр.

– Хорошо. Я пошлю Уилла с копией завещания к Торресам, чтобы они знали мою последнюю волю, – Джон замолчал и обессиленно закрыл глаза. Доктор жестом показал Каролине, что она может идти.

Словно в тумане, она вышла из дома, подавленная мыслью, что дядя может умереть. Возможно, Джон, когда поправится, на многое посмотрит по-другому.

Направлявшийся в конюшню Сойер развернул коня, и чем ближе он подъезжал к Каролине, тем сильнее ее охватывала паника. Узнав о завещании Брендона он наверняка придет и ярость.

– Как Джон?

– По-прежнему.

Он спешился у колодца и быстро ополоснул лицо.

– Ты язык проглотила? Что случилось?

– От тебя ничего не скроешь.

– Так в чем дело? Что-то с Джоном?

– Дядя выглядит ужасно, – хмуро ответила Каролина. – Он составил завещание, и доктор говорит, что оно имеет законную силу.

– Да?

– Он сделал меня наследницей.

Сойер резко выпрямился, расплескав набранную в ладони воду.

– Ну и нy! – изумленно воскликнул он. – А как же Джастии?

– Дядя так ожесточился, что отказался его признать.

– Выходит, ты у него единственная прямая родственница.

– Он сказал, что поправится. Сойер, я молю Господа, чтобы так и было.

– Конечно, малыш.

– Он назначил тебя моим опекуном.

– Меня?!

Глаза у Сойера гневно засверкали, и девушка была готова сквозь землю провалиться.

– Я напомнила ему, что ты уезжаешь, – торопливо добавила она. – А он сказал, что это не важно, раз у меня официально есть опекун. Или что-то вроде того.

– Разрази меня гром! – Сойер бросился к лошади, но Каролина поймала его за руку.

– Он и не ждет, что ты останешься.

– Знаешь, малыш, я не намерен оставаться, чтобы нянчиться с тобой и ждать, когда ты выйдешь замуж! Опекун! Никакой я, к дьяволу, не опекун! Зачем я только согласился взять тебя с собой? Черт! Ты как заноза в ноге!

Терпение у Каролины лопнуло.

– Отправляйтесь за своим золотом, Сойер Дэй! – Она вбежала в дом и наверняка хлопнула бы от злости дверью, если бы не опасалась потревожить дядю.

Ужин прошел в молчании. Рамон все еще убивался по Фабиане, Сойер был мрачнее тучи, лишь доктор сначала пытался завести разговор, но вскоре тоже умолк.

Назавтра Джону Брендону стало еще хуже, дышал он настолько хрипло и тяжело, что Каролина боялась, как бы следующий вздох не оказался последним. Среди ночи ее разбудил голос доктора.

– Мисс Каролина!

– Иду! – Она торопливо набросила халат и выскочила в коридор, где ее ждал Баркер.

– Ваш дядя… Примите мои соболезнования.

Спальня Джона с тускло горящей лампой и давящей тишиной показалась Каролине громадной пустыней. Сердце у нее разрывалось от горя. За долгие часы, проведенные возле дяди, она успела полюбить его.

Доктор Баркер сочувственно похлопал ее по плечу.

– Я позову людей.

Девушку переполняло чувство невосполнимой утраты; она не заметила, как вошел Сойер, и повернула голову только на приближающееся позвякивание шпор. Он обнял ее, Каролина благодарно приникла к его груди. Когда спустя какое-то время они покинули комнату умершего, Сойер наконец прервал молчание.

– Ты должна подумать о том, что собираешься делать, Каролина. Ты можешь получить наследство, но жить здесь тебе нельзя.

– Да, наверное, придется ехать в Натчез. – Она посмотрела в его серые глаза, и ей захотелось плакать.

Сойер привлек ее к себе.

– Плачь, – ласково сказал он, – со мной не нужно делать вид, что тебе все нипочем.

Могилу копали на рассвете. Наконец все собрались на маленьком участке земли, ставшем кладбищем Брендона. Горячий сухой ветер дул над равниной, пока Сойер произносил короткую речь о жизни Джона Брендона и читал псалом из Библии, которую держал в руках. Поклявшись себе не плакать, Каролина замерла рядом с Сойером, но, услышав стук копыт, обернулась и увидела спрыгнувшего с лошади Джастина.

– Мы предаем эту душу небесам. Аминь, – закончил Сойер, бросил первую горсть земли в могилу и отвел Каролину в сторону, пока мужчины опускали наскоро сколоченный гроб.

Девушка подошла к Джастину.

– Я рада, что ты приехал. И очень жалею о случившемся.

– Он умер из-за Максимо. – В глазах подростка мелькнуло что-то пугающее. – Хорошо, что ты жила здесь все эти дни.

Рожденный на границе, слишком рано повзрослевший в окружении суровых мужчин, он держался с такой же гордостью, как и Рамон. Возможно, он единственный, кого Фабиана любила после себя. Теперь он глотал слезы, чтобы не заплакать по человеку, который по-настоящему был ему отцом.

– Пойдем со мной, я хочу отдать тебе его часы, – ласково предложила Каролина.

Джастин посмотрел на мужчин, уже насыпавших лопатами могильный холм, взял под уздцы лошадь и повел к дому.

– Ты хорошо устроился?

– Да.

– Ездишь вместе с Максимо?

– Да.

– На него кто-нибудь работает?

– Да. Он нашел одиннадцать человек.

Каролина подумала, что, может, Фабиане легче жить с Максимо, чем с Джоном Брендоном. На скулах у мальчика горели красные пятна, он по-прежнему сердито хмурился. Она ласково взяла его за руку.

– Знаешь, мы с тобой очень похожи. Оба оторваны от своих корней, оба попали в условия, которые не можем изменить. Я старше тебя всего на два года и теперь должна отсюда уехать, к другим родственникам, которым я вовсе не нужна, но я хочу отыскать свои корни. Может, и тебе надо так поступить.

Джастин тяжело вздохнул. В молчании они подошли к дому, и Каролина провела мальчика в спальню дяди, где торжественно положила на его уже по-мужски загрубевшую ладонь карманные часы с золотой крышкой.

– Бери из вещей отца все, что захочешь.

– Мне всегда нравился его шестизарядник.

Она протянула ему портупею и кобуру с револьвером.

– Я застрелил бы Максимо собственными руками! – Джастин с ненавистью выплюнул эти слова и горько добавил: – Мой кровный отец.

Каролина молчала. Ведь Рамон тоже утверждал, что настоящим отцом Джастина является он.

– Ты не можешь застрелить Максимо, – прошептала она. – Обещай, что не сделаешь этого. Иначе я не отдам тебе “кольт” Джона…

– У меня есть другой шестизарядник, – спокойно ответил мальчик. – За меня и Максимо не волнуйся.

– Может, со временем ты на все посмотришь по-другому. Его выбрала твоя мать. А если бы он не стрелял, дядя Джон наверняка убил бы его. – Заметив удивление Джастина, она поспешила объяснить: – Возможно, для Максимо это был единственный шанс сохранить жизнь им обоим. Ведь он не застрелил Джона, так?

– Я не могу жить с Максимо.

– Нет, можешь, хотя бы ради матери. И стойко перенесешь все испытания, как переношу их я.

– Ты сильная, Каролина.

– Ты тоже, в противном случае не дожил бы до сегодняшнего дня.

– Я люблю свою мать, но мой отец умер. – Паренек сжал кобуру и закрыл глаза. – Хотя мы с Максимо одной крови и до ужаса похожи. За это я его ненавижу!

– Ладно. Тогда пообещай не делать ничего сгоряча.

– Пообещай! Она тоже заставила меня жить с ними, не возвращаться к папе. Если бы я приехал…

– …то все равно не спас бы ему жизнь, – сказала Каролина. – Не вздумай совершить какую-нибудь глупость.

Она смотрела в его агатовые глаза, полные ненависти, которая исключала возможность прощения. Наконец Джастин медленно кивнул.

– Я сделаю это ради моего отца и ради тебя, потому что ты была добра к нам. Я подожду. Когда ты уезжаешь? – спросил Джастин.

Каролине не хотелось думать об отъезде, но все же она сказала:

– Наверное, я поеду в форт Гриффин с доктором Баркером. Ранчо должно быть твоим.

– Нет! – почти выкрикнул Джастин. – Максимо просто заберет его себе! Пусть лучше твое, чем его! Видела бы ты их, когда они узнали, что сделал папа. Он отомстил.

– Ты не должен из-за этого пострадать.

– И не собираюсь, – с достоинством ответил мальчик, и Каролина почувствовала, что он навсегда расстался с детством. – Я не хочу провести всю свою жизнь на этой проклятой земле!

– Я буду молиться за тебя.

Джастин кивнул и быстро вышел из комнаты. Стоя на пороге дома, она смотрела, как юный всадник нахлестывает лошадь, стремительно мчащуюся к горизонту.

Подошедший Сойер обнял ее за плечи.

– Ему очень нелегко.

– Он хотел убить Максимо.

– И вряд ли я стал бы его осуждать, но, думаю, он этого не сделает.

– Он сказал, что подождет.

Сойер взглянул на ее упрямый подбородок и ощутил нечто похожее на гордость.

– Ты все сделала правильно, малыш. Жаль, что так вышло, но в Натчезе тебе будет полегче.

– Надеюсь, – спокойно ответила Каролина. – Пойду займусь ужином.

Остаток дня она провела как в тумане, и лишь на следующий день, когда горе чуть отступило, девушка смогла подумать о малоприятной необходимости отъезда.

После завтрака, выждав, пока все уйдут, Сойер решил поговорить с девушкой, которая молча убирала со стола тарелки.

– Ты уже подумала о ранчо?

– Как-то было недосуг, – пожала она плечами.

– Ты можешь выставить его на продажу. Но я бы сначала договорился с Рамоном, чтобы он управлял имением и получал за работу из прибыли хозяйства.

– Я предложила ранчо Джастину, но он не захотел.

– Господи, два ребенка, и оба недостаточно взрослые, чтобы принять решение! – возмутился Сойер. – Если хочешь, я останусь до понедельника и отвезу тебя в форт Гриффин. Оттуда тебе не составит труда добраться до Натчеза.

– Спасибо. – Каролина почувствовала громадное облегчение, что он хотя бы проводит ее до форта.

Хозяйством она занималась машинально, все ее мысли сосредоточились на весьма туманном будущем. Сойер поскакал с Рамоном взглянуть, где еще требуется помощь до его отъезда.

Поскольку вечер был жарким, а от беспокойных мыслей ее уже тошнило, Каролине захотелось немного отвлечься, и она верхом направилась к ручью. Спрыгнув с лошади, она разделась, положила “кольт” на бревно и зашла в воду.

– Ну, ты сейчас прямо красотка, – раздался у нее за спиной голос Кейна.

Сердце у девушки екнуло, она бросилась к своему револьверу, но Хатфилд оказался проворнее. Он стремительно прошлепал через ручей, догнал ее и вырвал оружие. Каролина закричала, однако мерзавец повалил ее на песок, зажал рот и начал задирать юбки. Впившись ей в губы, Кейн еще сильнее налег на нее, потом раздвинул “кольтом” ноги.

– Ты, сукин сын!

Неожиданно появившийся Сойер с такой силой ударил вскочившего Кейна, что тот пошатнулся, но, мотнув головой, выхватил револьвер, который моментально был выбит у него из рук и отлетел в сторону.

Заливаясь слезами, Каролина все-таки нащупала свой “кольт”. Однако стрелять в Кейна не решилась, чтобы не попасть в Сойера.

Тем временем мужчины кружили по берегу, осыпая друг друга яростными ударами, пока оба не рухнули в воду.

– Не смей больше ее трогать, ублюдок! Никогда!

– Иди ты ко всем чертям, Дэй!

Каролина видела, как Хатфилд увлек его за собой на дно, а когда оба вынырнули на поверхность, Сойер ударил противника кулаком по голове. Девушка с ужасом следила за дракой, которая теперь шла уже на противоположном берегу. Иногда ей казалось, что после очередного удара Сойер не поднимется, но всякий раз тот вставал и бросался на Кейна. Наконец ублюдок рухнул на песок и остался недвижим.

Каролина побежала по воде к Сойеру, который сидел тяжело дыша, вытирая кровь с разбитого лица.

– О Сойер! Прости! Даже не знаю, как тебя благодарить!

– Не стоит благодарности. Обычное дело, – пробормотал он, опершись о ее плечо, чтобы встать.

– Почему ты просто не застрелил его?

– Если мужчина хотел поцеловать женщину, то за это не убивают.

– Он пытался сделать не только это.

– Знаю, малыш. С тобой все в порядке?

– Да. Спасибо тебе. Пойдем домой, я займусь твоими ранами. Ты его не убил?

– Нет. Ведь он и раньше приставал к тебе? Поэтому ты стала чаще тренироваться в стрельбе?

– Да, – нехотя призналась Каролина.

– Черт возьми! Почему не сказала мне?

– Я не хотела, чтобы ты с ним подрался.

– Кажется, он выбил мне зуб. – Сойер осторожно потер подбородок.

– Дай посмотрю!

– Сначала вернемся домой.

Подняв ее “кольт”, он сел на ее лошадь и посадил Каролину перед собой, но она повернулась к нему лицом.

– Хочу взглянуть на твой зуб.

– Я в порядке, только рот больно открывать.

– Прости за случившееся, но хорошо, что ты пришел, – Каролина прижалась щекой к его груди, и он крепче обнял ее.

– Не смей больше разгуливать в одиночку.

– Конечно, не стоило этого делать, – согласилась она, нежно вытирая с его щеки кровь. – Сойер, откуда ты знаешь, что он не поступит, как О’Брайен? Разве можно поворачиваться к нему спиной?

– Я и раньше сталкивался с подобными типами и немного их знаю. Хотя искать неприятности не собираюсь.

– Он хорошо стреляет.

– Я тоже, – подмигнул Сойер. – И ему об этом известно.

Однако его уверенность не успокоила Каролину, она ужасно боялась за него. Вдруг с Сойером что-то случится в пути? Но тут они въехали в кораль, и он помог ей сойти с лошади.

– Пойду умоюсь да передохну часок.

– Прости меня.

– Забудь, – отмахнулся Сойер, хотя нижняя губа распухла и кровоточила, а правый глаз совсем заплыл.

Ночью Каролина без сна лежала в темноте и постоянно возвращалась к случившемуся. Ей никак не удавалось забыть свою полную беспомощность, и она поклялась себе научиться владеть оружием по-настоящему. Ведь драка с Сойером не отрезвит Хатфилда, он снова где-нибудь подстережет ее.

Сойер вышел к завтраку с синяком под глазом и распухшей щекой, Кейн тоже выглядел не лучше. Он бросил на Каролину безразличный взгляд и молча принялся за еду. Всем было явно не по себе. Сойер подождал, чтобы Кейн ушел первым, и лишь тогда отправился на конюшню. Днем Каролина узнала, что Хатфилд попросил у Рамона расчет, и настроение у нее сразу улучшилось.

Рано утром девушка вышла из дома постоять на свежем воздухе. Лето было в разгаре, и даже в это время солнце грело немилосердно; в небе плыли белые облака, легкий ветерок приятно овевал разгоряченные щеки. Она задумчиво посмотрела на расстилавшиеся до горизонта зеленые прерии. Все это принадлежит ей! Это ее собственная земля, ее дом. Потом она вспомнила о команчах и других неприятностях вроде ураганов, гроз, засухи. И постепенно созрело решение. Каролина выпрямилась, поддела носком туфли комок сухой грязи. Это ее земли. Она должна остаться.

Некоторое время девушка с энтузиазмом обдумывала свою идею, но затем ее начали одолевать сомнения. Здесь нельзя остаться без мужчины, на которого можно положиться и который способен защитить. Может, Рамон? Но ведь когда он был в запое, Сойер приказал ей запереться и не выходить из дома без оружия.

Каролина вздохнула. Здравый смысл подсказывал, что надежная защита просто необходима, когда рядом такие, как О’Брайен, Барнвид или Кейн.

Подойдя к коралю, она взобралась на изгородь и оглядела лошадей. Зорька, на которой иногда ездил Сойер, направилась к ней в надежде разжиться чем-нибудь вкусненьким. Каролина потрепала ее по морде, погладила жесткую гриву.

– Спокойная у тебя жизнь, верно? – Девушка уселась на изгородь верхом и подставила лицо теплым лучам солнца. Постепенно в голове начало складываться представление, как сделать, чтобы остаться на ранчо. Сердце у нее подпрыгнуло. Если только…

Она соскочила на землю и заторопилась в дом, где ее ждали обычные хозяйственные дела. После завтрака мужчины уходили на целый день и возвращались к ужину. Значит, у нее уйма времени. Каролина вытащила на середину кухни жестяную лохань, вымыла голову, искупалась, посидела на солнце, чтобы просохли волосы, и начала размышлять, что ей надеть. В конце концов она остановилась на уже привычной мужской одежде. Не следует настораживать Сойера раньше времени.

Когда девушка подумала о том, как он воспримет ее план, у нее даже заболел живот, но это не убавило решимости убедить его. На ужин она приготовила любимое блюдо Сойера – жареных цыплят.

За столом она говорила больше обычного, пока не заметила, что Сойер изучающе на нее поглядывает. Тогда она совсем замолчала, и ужин вдруг показался бесконечным.

Вымыв посуду, Каролина решительно направилась к коралю. Солнце огненным шаром висело над горизонтом, и длинные, почти багровые тени указывали на то, что вечер будет прохладным. К счастью, в загоне никого, кроме Сойера, не было, он выгуливал только что подкованного мустанга.

– Ты можешь пройтись со мной к ручью? Я должна с тобой поговорить.

– Конечно, малыш, твое общество лучше компании этого злобного дикаря.

– Благодарю, – сухо ответила Каролина.

Он ухмыльнулся, снял с мустанга лассо, повесил на вбитый в столб гвоздь, перелез через изгородь и в два шага оказался рядом с ней.

– Ты уже кончил дверь конюшни?

– Конечно.

– Думаю, завтра пойдет дождь, – заметила она.

– Ты становишься настоящей хозяйкой ранчо, – улыбнулся Сойер, похлопав ее по плечу. – Рамон хочет сделать предложение относительно части земель. В Гриффине найдешь человека, который поможет тебе добраться до Натчеза. Или можешь поехать в Сан-Антонио, а там сядешь на пароход до Нового Орлеана, он все равно плывет мимо Натчеза. И нужно выкопать твое золото.

– Похоже, ты все продумал, – спокойно ответила Каролина, хотя его уверенность в том, что ее отъезд – дело решенное, весьма раздражала девушку.

Пока они добрались до ручья, солнце почти скрылось за горизонтом. Сойер устроился на поваленном дереве, вытянул ноги и лениво сдвинул шляпу на затылок.

– О чем ты собиралась поговорить, малыш?

– Ты выслушаешь меня?

– Разумеется.

Каролина снова вздохнула, крепко сжала руки и спросила:

– Ты на мне женишься?