Сладкое на ночь

Глава 15. Вадим

Пятница начинается по стандартному за эту неделю сценарию. Встречаю Алину. Сопровождаю на занятия. Пока она там грызёт гранит науки, решаю вопросы по телефону. Стараюсь все срочные дела закончить, переложить на подчинённых и партнёра.

У меня планы на эти выходные. Грандиозные. Отвезти Пончика в деревню под Питером. Домик у меня там. Деревянный, старенький, но добротный. Частенько туда сам мотаюсь. После клубных децибелов и городского шума хочется тишины послушать.

Я выжидаю. И откровенно считаю минуты. Но день заканчивается совершенно не так, как рассчитывал. Враги Аверина и Демидовых не дремлют.

После занятий везу Алину домой. Спокойно всё проходит. Девчонка в телефоне копается, подвывает тихо играющей магнитоле. До нужного поворота почти доезжаю. Как вдруг меня лихо подрезает тонированный внедорожник.

Успеваю вырулить и не столкнуться. Чертыхаюсь на мажоров, что права накупили. Брюнетку успокаиваю. Сворачиваю к нужной арке и совсем не ожидаю удара в заднее крыло.

Машина на скорости врезается в угол арки. Успеваю схватить Алину за плечо и к сиденью прижать. Срабатывают подушки безопасности, слегка дезориентируя.

Дальнейшее вспоминается лишь обрывками сквозь пелену крови. Черные маски, перчатки, запах бензина, крови и пепла. Черти нападают, словно шакалы, группой. Числом давят.

Хоть их и больше, они не обучены. И я вполне успешно отбиваюсь. Нескольким нехило так челюсти и носы ломаю. Перехватываю того, который Алину выдирает из салона. Не из тех я, кого легко уложить, но и эти черти настроены решительно. Силы на исходе. Но удар по затылку, прилетевший сзади, отвлекает. Земля уходит из-под ног.

Забрав девчонку, они не задерживаются. Прыгают в тачки и срываются с места. Я остаюсь на асфальте с разбитыми костяшками, пеленой крови перед глазами. Стараюсь не отключиться, номера запоминаю всех машин, и в первую очередь того фургона, что Алину забрал.

В себя прихожу, когда меня на носилки укладывают. Надо мной Аверин нависает, желваками играет.

— Пиши… — хриплю и харкаю кровь. Номера диктую, еле ворочая языком.

— Я их достану, Вадь, — обещает Илья. — Всех достану.

Моргаю и окончательно отключаюсь.

В себя прихожу уже в больнице. Вокруг медперсонал носится. Врачи одежду разрезают, мельтешат, бубнят. Снимки мои смотрят, головами качают.

Прикрываю глаза. Так пролетает пятница. В субботу уже получше вроде бы. Хотя я на обезболивающем. Сильном. Алину успели спасти. Девчонка слегка помята, но жива. Обниматься лезет. Плачет.

— Да у меня только нога сломана, — говорю, чтобы сильно не впечатлять. Ещё себя винить будет.

Очередные анализы, обследования, КТ, МРТ. Знатно меня отделали. Врачи держат постоянно на препаратах. Когда в себя прихожу, вижу очередную морду взволнованную. Сегодня вот Гризли сидит. Задумчиво и мрачно осматривает меня.

— Чего один приехал? — спрашиваю я. Вроде бы просил Пончика привезти.

— Она вообще меня слушать не стала. Послала на хер. И тебя тоже, между прочим. Сказала, что ничего общего иметь не хочет.

— Ты ей сказал, где я?

— Я пытался, заткнула.

— Гризли, мать твою за ногу да по хребту через колено! Ты что, с женщинами разучился разговаривать? — рычу и на локтях приподнимаюсь.

— Да она слово не дала сказать! Рявкнула, зыркнула, дверью машины хлопнула и уехала. Не тащить же силком в машину при ее студентах! — тоже заводится, но бросает взгляд на пищащий аппарат и выдыхает шумно: — Тебе волноваться нельзя.

— Добудь мне телефон и свали с глаз моих, — устало фыркаю и падаю на подушки.

— Нельзя, Вадь. Тебе отдых нужен без телевизоров и гаджетов. Полный релакс, — бурчит типа успокаивающим голосом. Только ни хрена у него голос не успокаивающий. Я поэтому и просил Пончика моего привезти. Она умеет остужать мои нервы. Сама же их и сжигает, но и остужает. Вот такая она противоречивая.

— Не беси со своим полным покоем, — огрызаюсь я.

— Время, Вадим Дмитриевич. Пора с гостем прощаться, — заходит медсестра с очередными бутылочками.

— Тюремщик пришла, — хмыкаю, косясь на увальня. — Иди, Гризли, и завтра телефон не забудь.

— Ладно, — вздыхает он и выходит, нагло осматривая молодую медсестричку в белом халатике.

— Какой сегодня день, Танюш? — спрашиваю, смотря, как ловко она смешивает препараты для капельницы.

— Понедельник, Вадим Дмитриевич.

— Понедельник, точно. От этих снотворных дни путаю. Когда ты меня мясом покормишь уже?

— Нельзя, Вадим Дмитриевич. Вам бы вообще с зондом полежать. Чтобы быстрее силы набрать. Давайте руку.

— На, — раскрываю локоть, открывая доступ к игле-бабочке, что прикреплена к вене, и глаза закатываю. Ишь чего придумали — в глотку мне шланг пихать. Нет. Подыхать буду, но этой фигней питаться не буду. — Через сколько меня выпишут, Танюш?

— Через три-четыре недели в лучшем случае. Да и после долго нужно лежать дома, восстанавливаться, — отвечает, прохладными пальцами возясь с канюлей.

— Новый год, значит, здесь отпраздную, — бурчу, подсчитывая дни. Мне в принципе неважно. Главное — Пончика бы под бок. Уверен, она будет заботиться, супчики готовить и с ложечки кормить.

— Спите, вам сил надо набираться. И не нервничать. Вон как давление подскочило, нужно срочно снизить. Расскажу неврологу, он всех посетителей ваших разгонит...

Медсестра еще что-то там бубнит. Но я ее почти не слышу. О Пончике думаю и отключаюсь в очередной раз.

Все эти дни мои пробуждения очень короткие и сопровождаются болью. Редко когда тупой, ноющей. Чаще всего — до скрежета в зубах.

Просыпаюсь в очередной раз. В палате темно. В ладони пульт. Жму.

— Вызывали? — сразу же заглядывает уже другая. Значит, у Тани смена кончилась.

— Который час?

— Пять утра. Нужно что-то?

— Нет.

Кошусь на стойку капельницы с очередным полным раствором. Они не кончаются вот вообще. Скоро вместо крови одни препараты будут течь. На этой ноте вновь отрубаюсь.

Утром сначала заходит санитарка и своим мытьем полов будит. Следом обход у медсестер. Капельницы опять меняют, мерят давление там, сердцебиение, температуру. Через час уже у врачей обход. Невролог со своим КТ. Терапевт, ортопед. Целый консилиум.

Аверин с Демидовым лучших из лучших пригнали по мою душу. А я все сплю, только просыпаюсь каждые сорок минут, и это дико раздражает. Я не хочу спать. У меня дел выше крыши. Проекты, клуб, агентство. У меня там Пончик без сладенького уже который день. Кстати… А который сегодня день?

— Какой сегодня день? — спрашиваю у Лилии, тоже медсестры. Я уже со всеми познакомился. Нормальные девочки, есть совсем молоденькие, только колледж закончили. Есть и пенсионерки. Но все заботятся хорошо и прибегают по первому сжатию кнопки.

— Четверг, Вадим Андреевич, — отвечает девушка.

— Четверг... Почти неделя прошла, как я уехал от Пончика, надо же.

— Да, выглядите уже намного лучше, — улыбается девушка. — Давайте подуем в шарик. А я пока кровь на анализы возьму.

— Ну, давай подуем...

Засыпаю после третьего шара. Просыпаюсь от бубнежа надо мной. Стоят ироды, морды прискорбные.

— Кто-то умер? — бурчу хрипло.

— Ты нам все планы новогодние портишь со своими травмами, — бубнит Гризли.

— Какие у тебя там планы, косматый? Завалиться спать до весны? Я тебе когда велел телефон принести?

— Я принёс, ты спал.

— И где сейчас аппарат?

— Врачи унесли.

— Так, идите-ка вы, дорогие друзья, во главе с Авериным на х…

— Мы хотели тебя забрать в Германию, Вадим, — перебивает меня Стёпка. — Подлечишься, восстановишься в лучшей клинике. Я уже со всем договорился. Подпиши и вылетаем уже сегодня.

— Нет, — качаю головой. — Я остаюсь.

— Из-за училки своей? Слушай, да забыла она тебя. В квартире не живёт, сколько раз заезжал — пусто. Телефоны отключены.

— Забыла и забыла. Вообще индифферентно, — раздражённо фыркаю.

Я ведь выберусь и навещу Пончика. Хотя бы просто в глаза посмотреть. Нет, я знал, что она независимая и гордая. Но вроде бы не дура. Должна хотя бы выслушать. Оказывается, и тут я ошибся. Ничего Паулина Андреевна не должна. Она ведь изначально не хотела отношений. Это я вроде как навязал, прогнул. Она вот и прогнулась. Появился шанс, выгнулась обратно.

— Ва-аа-адичка! — приторно-слащавый голос Тины раздаётся аж из коридора, затыкая тем самым ворчливого Гризли.

Мужики разворачиваются.

— Из-за неё не хочешь ехать? Ну так проблем нет, заберем с собой. Будет тебя лечить. Качественно, — усмехается Степан.

— Я тебя сейчас ещё раз пошлю, — бубню, чувствуя, как глаз дёргается.

Бывшая залетает в палату и останавливается. Всхлипывает, за плоский живот держится.

— Я только узнала. Мне никто не сказал. Вади-и-им! Как же так? Кто с тобой такое сотворил?! Мы… мы…

— Тина, нет никаких «мы». Уйди, пожалуйста.

— Вадим, есть! Есть мы! — опускает взгляд на живот, всхлипывает и улыбается.

— Ты, похоже, беременный, — усмехается Гризли и получает гипсованной пяткой по животу.

— Что ты там ещё выдумала, Тина?

— Я беременна! Ты станешь папой…

Кажется, трещина в черепе увеличилась. Я перестаю слышать её восторженный щебет. Улавливаю только то, что эта девчонка от меня никуда не уйдёт. Будет прямо в палате жить и заботиться.

Хватаюсь за стойку, тяжело опираясь, сажусь. Илья под свободный локоть подхватывает, помогает мне устроиться. Девушка не затыкается. Продолжает фонтанировать идеями нашего совместного будущего.

— До праздников ты же отсюда выйдешь? Ты должен, Вадя. Как Новый год встретишь, так его и проведешь. Я вот не хочу встречать… — морщит нос, осматривает вполне себе вип-палату с шикарными такими условиями. — Здесь.

— Пошла на хуй! — срываюсь я, вложив все свои накопленные за эту неделю силы.

Замахиваюсь стойкой и швыряю. Не в неё, в сторону окна между палатой и коридором. Хруст стекла какой-то покой приносит. Ну и тишина после него просто идеальная.

Тина теперь уже по-настоящему всхлипывает. Схватив стоящего рядом Гризли за куртку, тяну на себя. Склоняется.

— Ключи от моей квартиры забери у этой дуры.

— Понял.

Друг огибает койку и топает. Девчонка в слезах, соплях и истерике выбегает. А я сгибаюсь и выплёвываю содержимое пустого желудка. Слишком много активности при моих травмах.

Оставшиеся парни помогают улечься обратно. Аверин уходит звать медперсонал. Смотрю на хмурого Стёпу.

— Валите-ка вы все отсюда. Задолбали ваши морды постные. И остальным скажите. Никаких гостей. Если чего нужно, позвонят, привезете.

К нам заходят медсестра и санитарка. Пока одна прибирает за мной, вторая опять что-то вкалывает и на этой прекрасной ноте я отключаюсь.

Однообразно-одинаковые дни проходят, я уже не отслеживаю их. Но уже так часто не сплю. Начинается реабилитация. Лёгкая.

Дыхательные упражнения, ЛФК, массажи и прочие процедуры, хоть как-то разбавляющие будни. Уже можно сидеть, но ходить запрещают, хотя с гипсом особо не походишь.

— Какой сегодня день, Танюш? — спрашиваю в очередной раз.

— Вторник, Вадим Дмитриевич. Тридцатое декабря, — улыбается девушка.

— С наступающим тебя, — хмыкаю и отключаюсь.