Сладкое на ночь

Глава 8. Паулина

Утро наступает слишком быстро. Комната всё ещё дышит ночной страстью. Одеяло сбилось к ногам. В воздухе стоит его запах, смешанный с моими духами.

Вадим лежит на животе, дышит ровно и глубоко. Солнечный луч сквозь штору скользит по его спине.

Господи… какая спина. Широкая, рельефная, каждая линия будто высечена. Плечи, бицепсы — в этих руках столько силы, и ведь я знаю на себе, какая она. Сила, в которой можно раствориться.

Сглатываю и прикрываю глаза. Память подбрасывает особо пикантные сцены. Волнующие, интимные. Никогда не думала, что я способна на такие кульбиты. От воспоминаний низ живота предательски сладко тянет.

Определённо, этой ночью сладкого было с перебором.

И что он вообще нашёл во мне?

Передёргивает от этого мысленного вопроса и жмурюсь. Настойчиво прогоняю образ моего первого парня. Однокурсника, поспорившего с друзьями, что уложит меня в койку. И уложил. Настойчиво ухаживая и добиваясь. А после того первого раза жестоко посмеялся.

Поворачиваю голову набок. Любуюсь профилем спящего мужчины. И снова ощущаю себя той молодой наивной студенткой. Толстой, неуклюжей. Над которой хорошо так посмеялись однокурсники.

Я, конечно, с того времени похудела. Стараюсь следить за питанием. На диете сижу, только вес остановился на отметке восемьдесят и не особо меняется. А из-за стресса и ежемесячного ПМС я срываюсь частенько. И вроде бы пора уже смириться, полюбить себя такой. Я взрослая женщина, с карьерой стабильной. Самодостаточная, свободная. Меня уважают ученики, пациенты, коллеги. А всё равно своё тело принять не могу. И сейчас, рядом с Вадимом, я особо остро чувствую этот контраст между нами.

Тихо скольжу к краю кровати, стараюсь не разбудить мужчину. Надо одеться, пока он не открыл глаза и не понял, насколько нелепо мы смотримся.

Спускаю ноги на пол, почти встаю. Сильная рука обхватывает поперёк талии и рывком возвращает обратно под твёрдый бок. Вскрикнув, за грудь держусь. Напугал, блин!

— Куда ты вечно норовишь сбежать, лань моя горная? — тёплое дыхание касается уха, хриплый ото сна голос по нервам проезжается, натягивая их.

— Лань? — с иронией усмехаюсь. Сарказм засчитан. Я себя и жёстче обзываю. — Скорее уж корова.

Вадим поднимает голову, ворочается, подминая под себя и нависая. Смотрит тяжёлым хмурым взглядом.

— Ты красивая женщина, Паулина Андреевна, — говорит серьёзно, чуть растягивая слова.

Никогда. Никогда ещё никто не называл меня красивой. Максимум — «милая», «славная»…

Качаю головой и улыбаюсь. Спасибо тебе, рыцарь в косухе. Но не стоит.

— Нужно собираться на работу, Вадим, — очень стараюсь, чтобы мой голос звучал спокойно, но он предательски дрожит. И слёзы подступают к глазам. Так неуместно сейчас.

Мужчина перехватывает за подбородок, не даёт отвернуться. Целует в губы, ласково языком толкается. Нежность свою показывает. Свободная ладонь скользит по бедру, возбуждая и дразня.

Отрывается от моих губ и смотрит в глаза. Не даёт отвести взгляд. И голос его уверенный, немного ленивый.

— У тебя идеальное тело. Каждый изгиб, каждая линия — чистый соблазн. Мягкая, тёплая, настоящая, — урчит, продолжая скользить ладонями выше. — Кожа, словно бархат, нежная.

Его руки добираются до груди. Он их всю ночь основательно мял и даже членом меж них тёрся. Вот к чему я это вспомнила? Краснею, но глаз не отвожу.

— А твоя грудь, — продолжает он, сжимая полушария до лёгкой боли, — полная, упругая, с этими розовыми вишенками и моими засосами. Просто космос, детка. Чувствуешь, я уже завёлся.

Чувствую. Я всё чувствую. И сама уже возбуждена донельзя.

Вадим коленом раздвигает мои ноги. Устраивается удобнее и без лишних слов толкается. Сразу и до упора. Тихо вскрикнув, выгибаюсь. Жмурюсь, принимая его. Он большой, и даже после страстной ночи мне немного тесно.

— Ты красива, Пончик. У тебя шикарные формы. Просто идеальные, — Вадим говорит и двигается. Говорит и двигается.

Я же тихо умираю от каждого толчка. Под закрытыми веками фейерверки взрываются. Жар по телу разносится, заполняя каждую клеточку сладкой истомой.

— Особенно сиськи. Я их сейчас испачкаю, ты же не против? — мужчина кусает за вершинку и тут же зализывает.

— Вадим! — вскрикнув, выгибаюсь сильнее.

— Даже если против — испачкаю, — рычит, подхватив под коленку, выпрямляется и наращивает темп.

Он вбивается с оттяжкой. Двигается жёстко, больше не сдерживаясь. Я задыхаюсь и кайфую от его дикого напора. И с наслаждением лечу в пропасть удовольствия.

Я кричу его имя. Протяжно, со стоном. Выгибаюсь и дрожу от продолжительного и яркого оргазма. Пытаюсь сфокусировать зрение и удержаться за его плечи.

— Вот так, Паулина, — подбадривает с хрипом. — Кричи, детка.

Матерится сквозь зубы и, резко выскользнув, подбирается ближе. Сжимает в ладони блестящий и каменный ствол. Пара движений… и моя грудь не только в его отпечатках пальцев и губ.

— Сказал же, испачкаю, — выдыхает Вадим и падает рядом на подушки. Сгребает меня, в щёку целует.

Я всё ещё вздрагиваю от проносящихся разрядов удовольствия по венам. Сейчас чувствую себя совершенно молодой и глупой девочкой.

— Ты меня всю уже испачкал, — усмехаюсь, смотря на белые подсыхающие пятна на груди. За ночь он ни разу не воспользовался презервативами. Не успевал, как потом оправдывался. Слишком уж я мозгоотключающая особа.

— Ещё нет, Пончик. Спинка ещё чистенькая. Да и попка тоже особо не тронута. Ничего, доберусь и до них, — бубнит он, приоткрывая один глаз и смотря на часы, стоящие на тумбочке. — Работать пора, Пончик.

Согласно мычу и нехотя выбираюсь из развороченной постели. Тяну на себя скомканное покрывало. Укрыться хочу. Но этот деспот перехватывает и отбирает материю.

— Не смей прятаться от меня, — строго рычит.

— Вадим! — топаю ногой, да так, что грудь чёртова колышется.

— Иди, Пончик, или завалю, и мы никуда не пойдём.

— Ты просто невыносим! — фыркнув, сбегаю в ванную.

Спрятавшись за дверью, выдыхаю и в зеркало смотрю. Долго так, придирчиво. Вот что он со мной делает? Я ведь… Поверить могу. И привыкнуть.

Утренние сборы проходят совсем непривычно для меня. Выйдя из душа, слышу из кухни звуки готовки. Осторожно заглядываю.

На моей кухне готовит мужчина. Большой, полуголый, уверенный в себе и нахально красивый. Жарит яичницу, заваривает кофе обычный, растворимый в кружки.

— Я тебе полотенце на крючок повесила. И зубную щётку новую положила. Она, конечно, детская, но другой у меня нет, — лепечу, присаживаясь на табуретку.

— У тебя есть ребёнок? — спрашивает Вадим, продолжая готовить.

— Нет, — качаю головой, хоть он и не видит мои телодвижения, спиной ко мне стоит. — Это… Племяннику покупала набор, там десять штук в коробке.

Он молчит, я же сбегаю в комнату. Быстро одеваюсь и возвращаюсь в кухню.

— Ты всегда ведёшь себя так нагло? — спрашиваю, обнимая ладонями горячую кружку с кофе.

— Я готовлю завтрак для своей женщины. Что в этом наглого? — отвечает и, подхватив сковороду, разворачивается. Ловит мой задумчиво блуждающий взгляд.

— Я не твоя женщина, Вадим, — качаю головой.

— Ешь, Пончик, — усмехается он, поставив сковороду на досточку. Проходит мимо, целует в макушку и пропадает в недрах квартиры.

Я ем. И мысленно выстраиваю с ним диалог. Надо как-то обозначить, что всё это было, конечно, здорово, но повторять мы не будем. Одна ночь, и всё. Никаких отношений. Между нами до сих пор пропасть. И ни к чему всё усложнять.

Мужчина возвращается довольно быстро. С влажными волосами и пахнущий теперь моим гелем для душа. Цветочным, блин. И это, как ни странно, заводит. Аж горло пересыхает. Машинально отпиваю кофе и стараюсь не смотреть на него.

— Поедем вместе, — ставит перед фактом.

— Спасибо, я сама, — решительно отказываюсь.

— Хватит упрямиться.

— У меня есть машина. И, кроме университета, я работаю в клинике.

— Отвезу и в клинику. Не проблема.

— Слушай, Вадим… — прочищаю голос.

Мобильник мужчины громко вибрирует, отвлекая от разговора. Мужчина смотрит на дисплей и тут же отвечает.

— Да, скоро выезжаю. — чеканит он, продолжая жевать яичницу прямо из сковородки. — Чего так рано? До пар ещё целый час.

Наверное, с Демидовой общается. Поднявшись, оставляю мужчину и выхожу из кухни. Нужно сумку собрать и волосы заколоть. Ещё кровать застелить. И посуду хорошо бы помыть, конечно.

— Ты готова? — спрашивает Вадим, минут через десять заглядывая ко мне.

— Да, но я всё же сама доберусь, — выпрямляюсь, разглаживая покрывало на постели.

— Ладно, упрямица, — фыркает он и глаза закатывает. — Иди сюда. Поцелую так, чтобы весь день обо мне думала, и поеду.