Сладкое на ночь

Глава 19. Паулина

Я была замужем за Артемом двенадцать лет. Мы познакомились в больнице, где я проходила интернатуру. И он был первым, кого я подпустила к себе после той жестокой шутки однокурсника.

За эти двенадцать лет замужества мы ни разу не проводили новогодние праздники вместе. Только вдвоем. Сам Новый год праздновали с его родителями. Они приезжали к нам. А первого он уходил с друзьями отмечать. Говорил, у них ритуал такой. Остальные дни тоже проводил в вечных гулянках с друзьями или родственниками.

Я всегда была домоседом, мне такие увеселения не особо нравились. Да и уставала на учебе и работе. Хотелось банально выспаться, сил набраться. Мои предложения семейного времяпровождения отвергались с насмешкой.

Первые несколько лет я, конечно, сопровождала мужа. Поддерживала. Но родня постоянно спрашивала о детях, портя настроение. И нельзя было банально ответить отрицательно и забыть. Нет. Нужно было объяснить почему. После выслушивать советы и наставления.

А друзья Артема мне не нравились, и меня они не особо воспринимали как отдельную личность. «Артема жена» — звали меня в их компании.

Когда я просила Артема хоть раз встать на мою сторону, он отшучивался. Мол, я ведь и вправду его жена, чего обижаться. А родственники правы. Пора нам о детях подумать.

Отвлеклась.

Так вот, впервые за долгие годы я провожу длительные выходные не одна! Это, чёрт возьми, событие. Грандиозное, хоть и не совсем обоюдное. Уверена, если бы не восстановительный процесс, Вадим бы улетел со своими друзьями в Европу или зажигал по клубам. Но сейчас не об этом.

Целых две недели в моей квартире восстанавливается мужчина, ворвавшийся в мою жизнь так неожиданно и дерзко. Я готовлю ему обеды и ужины. Ставлю уколы и капельницы. Вожу на своей ласточке местного автопрома на процедуры, приемы и терапию. А по вечерам мы гуляем по разным скверам, ходим в кино, на ледовое шоу. Если погода совсем разыгрывается, остаёмся дома, смотрим телевизор, долго сладко целуемся, обнимаемся, словно подростки. Мы за эти две недели срослись с Вадимом. И это самые прекрасные, насыщенные на события и впечатления дни в моей жизни.

Единственное, чего у нас нет… Это секса. Хотя Вадим хочет и склоняет каждый день и ночь. Но ему нельзя, и я всячески торможу. У нас теперь на все виды сладостей запрещёнка. Последние дни тяжелее всего. Полтора месяца прошло, как-никак. Кровь кипит, гормоны играют.

Как всегда это бывает, хорошее кончается быстро. Вот и наши зимние каникулы закончились. С утра я везу Вадима в больницу, ему снимают сегодня гипс. Там он задержится почти на полдня, так как будет проходить всяческие обследования и физиотерапию. Я в это время в университет.

В аудиторию к второкурсникам залетаю просто на крыльях маленького счастья. Я вообще за эти дни не хожу, летаю. С улыбкой и высоко поднятой головой.

— Доброе утро, как провели каникулы? — задаю стандартный вопрос.

— Здравствуйте, Паулина Андреевна, — нестройным хором здороваются сонные и помятые студенты. — Нормально…

— Вы круто похудели! — кричит Сазонов.

Хихикаю и иду к столу, на котором лежит коробка с пончиками и цветы.

— Вы опять, ребят? — с укором спрашиваю, хотя не сержусь совсем.

— Это не мы, — отнекиваются второкурсники.

— Там записка, — подсказывает Демидова и бровями мне что-то там семафорит.

Вынимаю из цветов небольшой клочок бумаги.

«С первым рабочим днём, Пончик».

Имени отправителя нет. Но и так понятно от кого. С улыбкой вздыхаю, губу закусываю.

— А давайте кофе попьём вместо этой дурацкой фармакологии? — разворачиваюсь к притихшим студентам.

— Да! — взрывается аудитория.

Шикаю на них. И отправляю парочку ребят за кофе в коридор. У нас там как раз новенькие автоматы установили.

Остальные пары проходят в штатном режиме и, освободившись к обеду, еду за продуктами. Вадим должен позвонить, как закончит со своими делами, работы в клинике сегодня нет.

Ничего не предвещает беды. Я слушаю музыку, думаю, что бы приготовить к ужину. Пирог, может, мясной испечь? Или лучше с вишней. В морозильнике была замороженная.

Проезжая мимо какого-то проулка между зданиями, краем глаза улавливаю знакомую фигуру в пальто. Резко так торможу в потоке, что едущие за мной машины громко сигналят. Приходится спешно перестраиваться в первый ряд и сдать немного назад.

Вадим стоит окружённый амбалами. Без гипса, без шапки, ещё и курит. Господи, опять его сейчас побьют эти бандиты в косухах! С пробуксовкой шин заезжаю в этот проулок. Останавливаюсь в паре метров, ближе не подъехать из-за припаркованной машины.

— Вадим, держись, я иду. Я сейчас…. — бормочу себе под нос, копаясь в сумке в поисках телефона.

Выпрыгиваю из авто. Надо в полицию позвонить. И поскорее, Паулина!

— Я вам что сказал, бестолочи! — слышу рычание «покалеченного пациента». Перестав тыкать по дисплею, поднимаю голову и обалдело смотрю на спину моего мужчины. — Две недели прошло, а воз и ныне там!

— Шеф, ну праздники же… — жалобно тянет один из этих качков и шею мощную виновато ладонью потирает.

— Плевать, какие у тебя там праздники! Мне нужен результат, Серый!

— Мы старались… — вперёд выходит ещё один шкафоподобный.

— Старались? — переключается на второго Вадим и шагает ближе. Нависает, хотя роста они примерно одинакового. — Ты лично старался девок в клубе зажать и заработать перцовкой в глаз! Что, думал, я не в курсе? Больной, помираю и косяки ваши не замечаю? На тебя, дебила кусок, мне вообще похуй, заслужил. Убытки мне от твоих выкрутасов кто восполнять будет? Ты?

— Ну, шеф…

— Уйди с глаз моих, пока не прибил, — отмахивается Вадим и осматривает остальных молчаливых здоровяков. — Работать когда будете, дуболомы?!

— Шеф… — продолжают лепетать эти качки-переростки.

При виде них у половины города глаз начнёт дёргаться и коленки трястись. А сейчас они стоят словно нашкодившие школьники перед директором.

У меня в голове такой диссонанс и разрыв шаблона. Я даже вымолвить ничего не могу. И сделать тоже. Продолжаю слушать, кажется, и не дышу.

— Шеф, — передразнивает Вадим и машет рукой. — Позорище! С сегодняшнего дня и пока Аверин не вернётся со своих римских каникул, будете под руководством Гризли работать. А сейчас свалили быстро товар разгружать. Сломаете хоть одну лампу или бутылку. Уволю!

— Илья уже в городе, шеф, — подаёт голос один из подчинённых.

— Повезло вам! Балбесы!

Наоравшись вдоволь, мужчина разворачивается. И наши взгляды сталкиваются. Мой — ошарашенно-испуганный и его злой. Сглатываю и зачем-то пячусь к своей машине. Впервые просто увидела его таким агрессивным и пугающе властным.

Кажется, сейчас он сорвётся ещё и на мне. Рявкнет: чего я тут встала. Хотя он никогда не орал на меня. Даже не повышал голоса. Но отчего-то подумалось, что может.

Судорожно втягиваю воздух, готовясь к грубости. А он… Улыбается уголками губ, бровь выгибает, шагает, чуть прихрамывая. И выглядит совершенно спокойным. Будто не кричал секунду назад.

— Поехали домой, Пончик, — говорит негромко. И я киваю покорно.