Слишком хорошая няня

12

— Начнем с каши! — сообщаю я Дине максимально бодрым голосом.

Она молча смотрит на мои попытки понять, можно ли отмыть кастрюльку от попыток Александра готовить рисовую кашу или проще купить новую.

Со вздохом выбрасываю останки каши вместе с кастрюлей в мусорное ведро и задумываюсь.

Вообще-то я не мастер готовить детскую еду.

Ризотто умею, а рисовую кашу на молоке — нет.

Но ведь никто не мешает мне сделать ризотто, правда? Только без белого вина.

Ставлю на огонь глубокую сковородку и поворачиваюсь к малышке.

Дина стоит растрепанная и смотрит на меня очень и очень серьезно.

— Идем умываться? — предлагаю я. — И косички заплетать?

Мотает головой.

— Умываться не хочешь?

Мотает.

— А кашу хочешь?

Кивает.

Вот и поговорили.

Так. Первый вопрос. Как умыть ребенка, который умываться не хочет?

Вообще-то нормальные матери познают этот дзен постепенно и заодно учатся врать, манипулировать и уговаривать. А нормальные няни учатся в педагогических училищах и там у них наверняка целая лекция посвящена тому, как уговорить упрямую пятилетку с психологической травмой расчесаться.

А если не посвящена, то я тогда вообще не знаю, чему их там учат и зачем.

Вздыхаю.

— Ну тогда покажи мне, где у вас ванная. Где вы с папой зубки чистите?

Смотрит очень серьезно, и мне становится стыдно. Из-за того, что она не говорит, мне все время кажется, что ей гораздо меньше лет, чем на самом деле. А ведь она наверняка уже читать умеет и может в следующем году идти в школу.

— Лала!

Дина бежит к дивану, хватает зайца Ой, и только в компании с ним тащит меня за руку к ванной комнате.

— Ты умеешь читать? — спрашиваю я, включая воду в раковине.

Она серьезно кивает.

— А числа знаешь?

Смотрит на меня, как на идиотку.

— И складывать умеешь?

Очень серьезно кивает.

Ну что ж, не такая уж она и запущенная.

Интересно, какие сейчас требования для поступления в первый класс? Говорят, даже писать нужно уметь. Логарифмы еще не требуют решать?

Когда я шла в школу, нужно было переставать ковыряться в носу по команде и решить задачу про килограмм пуха и килограмм пера. Что тяжелее?

Помню, как смотрела на тетеньку-методиста и думала, чем она предпочла бы получить по голове — подушкой или гантелей?

— Так, я руки помыла, теперь заяц Ой будет мыть лапки, — серьезно сообщаю я Дине и уже тянусь меховыми лапками зайца под струю крана, когда малышка сует под нее свои ладошки, не дав мне замочить мех.

Ну, прекрасно. С шантажом я уже справилась!

Косички будем заплетать под угрозой выкинуть зайца из окна?

К счастью, Дина дает себя расчесать, пока чистит зубы и даже отводит меня к шкафу со своей одеждой, без звука нарядившись в выбранное мной.

Я уже было выдыхаю с облегчением и иду заканчивать с ризотто, но…

Стоило тарелке со странной рисовой кашей — соленой и на воде — оказаться на столе, Дина складывает руки на коленях и насупившись смотрит на меня.

— Не будешь? — обреченно спрашиваю я.

Она мотает головой.

Я поднимаю голову к потолку, готовясь завыть на невидимую сквозь потолок и крышу Луну, но мое намерение прерывает стук в дверь.

Пробежав на цыпочках к глазку, я с облегчением открываю водителю Кариму.

— Вы чего стучитесь? — осуждающе спрашиваю, разглядывая высоченную стопку книг, которую он принес.

Еще несколько штук зажато под мышками.

— Боялся вам помешать, — чуть виновато говорит он.

— Что это?

Он проходит в гостиную и с облегчением сгружает свою ношу на внушительный круглый стол, исцарапанный ножами и закапанный воском. Жертвы, что ли, тут матушка Дины на нем приносила древним богам?

— Александр Владимирович распорядился, — поясняет Карим. — Книги по воспитанию детей для вас. Все полезное.

Александр Владимирович, смотрю, человек широкой души и не мелочится. Если зарплата — то такая, что дыхание перехватывает, если книги по педагогике, то весь отдел в книжном надо скупить. Постараюсь запомнить на будущее, чтобы не вопить «горшочек, не вари».

Некоторые книги мне знакомы — тут и доктор Спок, и Комаровский, и «Не рычите на собаку», и Гиппенрейтер. Про другие даже не слышала.

Как-то внезапно это все.

У беременных есть девять месяцев на подготовку, у будущих учителей — года три в колледже, а я должна, как ленивый студент, за ночь накануне зачета выучить китайский.

— Скажите, Карим… — задумчиво говорю я. — Вы ведь давно работаете в этой семье?

— Извините, я не буду с вами обсуждать Александра Владимировича и его близких, — склоняет голову водитель.

На вид ему ближе к шестидесяти, но седины не видно даже на висках. Еще крепкий южный мужчина с резкими чертами лица. Чем-то похож на своего работодателя.

— Нет, нет, — возражаю я поспешно. — Я не просила сплетничать или рассказывать его секреты. Мне просто хотелось бы знать, какой Дина была раньше, до всего… этого.

Он останавливается на пороге у открытой двери и некоторое время размышляет, уперевшись взглядом в пол.

Потом негромко говорит:

— Я ее недолго знал, ей еще и двух не было, когда мы с Александром Владимировичем в Москву уехали. Веселая озорная девчушка была, болтливая и добрая. Все время мне сладости совала, как видела, даже откусанное печенье могла притащить.

— Понятно… — говорю я, задумчиво глядя на Дину, которая уговаривает зайца Ой съесть невкусную кашу, тыкая ложкой ему в морду и мотая его головой вместо него.

— Но вы же понимаете, характер детей с возрастом меняется, — пытается то ли утешить, то ли поучить меня жизни Карим.

— В половину двенадцатого нам быть готовыми? — перевожу я тему.

— Да, — понимающе кивает он и делает шаг за порог. — Буду вас ждать внизу.

Возвращаюсь к столу, где Дина смотрит на меня с ожиданием, а заяц Ой — с отвращением на испачканной кашей морде — и меня озаряет.

— По утрам я очень туго соображаю, — сообщаю я Дине, щедро посыпая свою пародию на ризотто тертым сыром. — А ты могла бы подсказать, а не только мордочку воротить!

Вот теперь, когда сыра чуть ли не столько же, сколько риса, она с удовольствием берется на ложку и даже не делится с зайцем. Добрая девочка, говорите?

На улицу мы собираемся без капризом, хотя в лифте Дина прижимается ко мне всем телом и вздрагивает, когда он останавливается на первом этаже. Но в машину забирается с удовольствием и в кабинет к врачу заходит с любопытством.

Логопед едва кивает мне и по окончанию приема сообщает:

— Вы ведь няня? Я отошлю все выводы и заключения ее отцу.

На обратном пути ломаю голову, чем кормить Дину на обед. Снова провернуть фокус с ризотто? Попробовать остальную итальянскую кухню? Сварить какой-нибудь суп самой? Заказать в доставке?

И не замечаю поначалу, что на светофоре Дине прилипает к окну.

Но она начинает стучать в него, и я оборачиваюсь.

— Папа! — кричит она, продолжая барабанить так, что я боюсь, что она сейчас разобьет стекло. — Папа-а-а-а!

Автомобиль трогается, и Дина просто сходит с ума — она рвет ремень безопасности, визжит и колотится в дверь, как ненормальная.

— Остановите! — бросаю я Кариму и помогаю ей выбраться из кресла.

Поскальзываясь на нечищенном тротуаре в снежной каше, Дина бежит назад и со всей дури врезается в… Александра.

Который стоит на улице у неприметного ресторана в компании еще двух мужчин и весьма элегантной женщины с длинными темными волосами.

При виде меня с Диной она придвигается к нему ближе и берет под локоть, окидывая нас ревнивым взглядом. Причем я не уверена, кому достается больше этой отчетливо ядовитой ревности.

Александр

Когда я вижу Динку, несущуюся ко мне прямо по лужам, не разбирая дороги, впервые за день тупое раздражение, стреляющее головной болью в затылок, отступает.

Она протягивает ко мне руки, и я с радостью подхватываю ее, как когда-то в раннем детстве, когда она весила килограмм на десять поменьше.

— Папа! — визжит она мне на ухо, и я, несмотря на необратимые повреждения барабанных перепонок, рад это слышать так же, как в первый раз, когда она была еще совсем крошечной.

— Динка… — выдыхаю в облако кудряшек, которые щекочут нос и лезут в глаза.

Потерплю.

По сравнению с тем, что я тебя чуть не потерял — это такая ерунда.

Сначала чуть не потерял из-за своей глупости, а потом… Тоже из-за своей глупости.

Нельзя было отказываться от нее, нельзя. Слушать окружающих, верить в то, что с матерью всегда лучше, что отцы не привязываются к детям, что я скоро перестану по ней скучать и главное — что я обеспечиваю ей нормальную жизнь, а мое присутствие станет важным, когда она подрастет.

Чушь. Чушь. Чушь.

Она при рождении заняла сразу половину моего сердца — и это не изменилось за прошедшие годы. Оно с тех пор так и бьется — неровно, неловко, стараясь не побеспокоить мою дочь, спящую во второй половине. И останавливается, когда с ней что-то случается.

Оно вообще не билось шесть часов, пока я добирался до Петербурга и отделения полиции, где она ждала меня. Только меня. Потому что эта маленькая заноза больше никому на свете не нужна. Светка может родить себе еще одну дочь, так она мне и сказала — заведу, мол, другого ребенка, которого ты отнять не сможешь.

Мне все равно.

Лишь бы с Диной больше ничего не случалось.

— Это твоя дочь? — слышу голос Илоны.

Нет, конечно, просто решил пообниматься с посторонней пятилеткой — шипит мне на ухо разом вернувшееся раздражение.

— Да, — говорю я, опуская Динку на ступеньки, где нет снега и даже расстелен порядком уже изгвазданный красный ковер. — Это Дина, познакомься.

Но дочь отворачивается, прячась от слишком громкого голоса Илоны.

Я ведь предупредил ее!

— А это твоя хваленая супер-няня? — голос моей бывшей подруги становится еще громче и в него добавляются неприятные нотки превосходства. — Не так уж она и хороша, если не может справиться с ребенком и отвлекает тебя от работы!

Смотрю на Лару, которая подходит к Дине и натягивает на нее забытую в машине шапочку.

Илона спинным мозгом, конечно, чует, кого можно цеплять, а кого нет. Была бы тут моя бывшая жена — от нее бы одни клочки остались, а эхо скандала еще двести лет отражалось бы от стен.

Лара, конечно, слишком интеллигентна для того, чтобы дать отпор моей бывшей. Вот я и вспомнил, почему так на Илоне и не женился, когда мы встречались еще до Италии. Черт с ним, с тем, что она не любила детей — я тогда тоже их не хотел. Но как она обращалась с «прислугой»… Так она называла всех людей, которым прямо или косвенно платила деньги.

От дворников до губернаторов, и от бухгалтеров до подрядчиков.

Конечно, когда она так обращается к губернатору целой немаленькой области — это забавно.

И спасает ее только тщательно ухоженная мордашка и ноги от ушей.

А вот сейчас совсем не забавно.

Но конфликт мне совсем не нужен, Илона еще пригодится.

— Пойдемте тогда вместе пообедаем? — предлагаю я. — У нас как раз перерыв, а здесь неплохая итальянская кухня, Дина точно оценит.

— Конечно, — кивает Лара. — Сейчас только Карима предупрежу.

Для Дины мгновенно притаскивают специальную подушечку и предлагают усадить ее зайца, которого она не выпускает из объятий, на стульчик для малышек. Она с важным видом кивает.

Не зря я всегда любил это место.

Лара ловит официанта и что-то ему вполголоса объясняет.

— Можно не тащить эту грязную игрушку за стол? — снова на максимальной громкости интересуется Илона. — Тут люди едят, а не свиньи!

Прежде, чем я успеваю открыть рот, Лара разворачивается к ней и с ледяной улыбкой отбривает:

— Заяц Ой приглашен на обед Диной. Не думаю, что это вежливо — выгонять из-за стола чужих гостей.

А глаза у нее при это злые-злые. Она даже на меня так не смотрела, хотя у нас сразу не задалось с контактом.

Дальнейшие разборки стихают сами собой, потому что нам уже приносят еду. Динину тарелку не видно под горой тертого пармезана, и Лара одобрительно кивает официанту. Я решаю не вмешиваться, тем более, что дочь, к моему невероятному изумлению, бодро ест несколько тефтелек и даже пару ложек тушеных овощей. Под пармезаном, конечно, но ест!

Браво чудо-няне!

Решение все-таки найти эту загадочную «Лалу» полностью себя оправдало.

За едой мои партнеры вдруг вспоминают байки тех лет, когда я еще жил и работал в Петербурге и начинают наперебой напоминать мне о делах давно минувших дней. Илона заливисто смеется, а Лара прислушивается, но не комментирует.

— Большое спасибо за приглашение, — говорит она, когда Дина вручает ей вилку, показывая этим, что больше есть не собирается. — Нам пора. Мы хотели еще немного отдохнуть перед визитом к психологу.

— Ой, большинство психологов просто наживается на том, что сейчас все пляшут вокруг ребенка, — сообщает Илона, хотя ее никто не спрашивал. — Современные дети просто чувствуют слабость взрослых и пользуются этим. Надо просто не…

Лара не дослушивает очередную педагогическую мудрость, резко вставая из-за стола.

— Хорошо, — говорит она. — Пойду тогда нарежу веток и отлуплю ее розгами, вдруг поможет!

Мы встречаемся с ней взглядами, и в ее глазах я вижу вызов.

Нет, я не ошибся с няней. Эта сможет защитить мою дочь.