От неожиданности начинаю смеяться.
Но мужчина потрясающе серьезен.
Нет, правда? Няней?
— Для начала, добрый день, — говорю я, продолжая улыбаться. — Как вас зовут?
— Александр, — роняет мужчина. И добавляет после весомой паузы: — Владимирович.
— Так вот, Александр Владимирович, вы совершенно правы. Я ищу работу. Но вполне конкретную, а не любую работу, понимаете?
Что делать с девочкой, я не понимаю. Она жмется ко мне, тычется головой в живот, и я кладу руку ей на макушку.
Александр Владимирович морщится, глядя на нас. Не нравится, что я трогаю его дочь? Недоволен моим ответом? Или действительно зуб болит.
— Садитесь, — снова говорит он. — Обсудим.
— Не думаю, что тут есть, что обсуждать, — честно признаюсь я. — Няней я точно не пойду.
— Почему? — вдруг спрашивает он, и я даже теряюсь.
— Потому что я специалист в области айти с хорошим резюме, у меня нет педагогического образования и склонности к работе с детьми?
— Образование для этого не нужно.
— Вы меня не слышите, — вздыхаю я.
— Это потому что вы далеко. Садитесь в машину, тут удобнее разговаривать.
Похоже, этот мужик из тех, что «будет по-моему или никак». Ну вот в данном случае — точно никак. Хотя, признаюсь, сопротивляться такому давлению мне сложно.
Помогает то, что предлагает он реальную дичь.
Где я и где дети?
Он быстрее уговорил бы меня уборщицей работать, ей-богу, там я хоть что-то умею.
— Тут нет темы для разговора. Вообще ни одной, — твердо говорю я, поглаживая девочку Дину по голове. Неужели она ко мне прониклась такими нежными чувствами только из-за того, что я притащила ее в полицию? Я бы скорее испытывала нечто противоположное.
— Вот повод, — говорит Александр Владимирович, указывая на дочь.
— Почему?
— Потому что единственное слово, которое она произносит с того момента, как я ее забрал из полиции — Лала. Я так понимаю, Лала — это вы. Я навел о вас справки, вы мне подходите.
— А вы мне?
Это уже переходит все границы! Вот где-то сейчас уже пора отцепить от себя чужого ребенка, каким бы он ни был милым, развернуться и уйти домой. И мой собеседник тоже чувствует изменившееся настроение.
Он выходит из машины, безжалостно пачкая и второй сияющий ботинок. Но остается стоять рядом, глядя на меня оценивающим взглядом.
Высокий, мощный, широкие плечи слегка натягивают костюм, словно он подкачался с момента, когда купил его. Или сшил. Наверное, такие мужчины из «роллс-ройсов» костюмы шьют на заказ.
— Лариса Михайловна… — начинает он низким усталым голосом, словно ему приходится не в первый раз объяснять очевидные вещи. — Понимаете, это бессмысленный спор, который все равно завершится тем, что вы согласитесь. Давайте сократим этот этап, у меня нет времени. Готов выслушать ваши условия работы у меня.
Качаю головой улыбаясь. До чего упрямый тип!
— Мои условия, — говорю я ему в тон. — Крупная айти-компания из первой десятки рейтинга, ДМС и соцпакет, интересные мне проекты и идеи, перспективы карьерного роста. Зарплата обозначена в моем резюме. Опыт вы можете увидеть там же. Как и должность, на которую я претендую.
Александр Владимирович всерьез задумывается. Он не играет, он действительно размышляет. Я немного разбираюсь в людях, это необходимое условие моей работы.
Поэтому меня так шокирует следующее его предложение.
Потому что он серьезно.
— Оформляю вас по трудовой в компанию номер один в рейтинге. Вписываю в свою медстраховку — поверьте, это лучше ДМС. Вместо карьерного роста — зарплата в два раза выше ваших ожиданий, — Александр делает паузу в один вдох и продолжает, не меняя делового тона: — Садитесь в машину, Лариса. Дождь начинается. И вы все равно уже торгуетесь, а там это делать удобнее.
В лицо действительно летела мелкая противная морось того сорта, который я ненавижу в ноябре сильнее всего. Хороший повод пойти уже домой. И отправить девочку Дину в папину машину, потому что куртка на ней была непромокаемая, а вот шапки не было.
— Александр, — снова скопировала я его деловой тон. — Давайте остановимся на том, что я не хочу работать няней. Только деврелом.
— Я не знаю, кто это, — равнодушно отозвался он.
— Вот видите!
— Садитесь, пожалуйста, — он открыл пошире дверцу машины. — Лариса, я серьезно. Моя дочь чудом не заболела во время пропажи. Мы же не хотим, чтобы это все-таки случилось из-за вас?
И хотя я понимаю, что он попросту манипулирует ребенком — это работает.
— Хорошо! — сквозь зубы говорю я. — Но это исключительно ради Дины!
Александр серьезно кивает и придерживает дверь, пока я сажусь в машину. Дина обегает автомобиль и забирается в детское кресло на другой половине сиденья. Александр закрывает за мной машину, помогает пристегнуться дочери, а сам садится на переднее.
Мягко щелкают замки, и «роллс-ройс» плавно двигается с места.
— Эй! — возмущаюсь я. — Куда! Мы об этом не договаривались! Остановите машину!
Я стучу по спинке переднего сиденья, но седой мужчина на месте водителя как будто вообще меня не слышит.
— Перестаньте кричать, — говорит Александр невозмутимо, не поворачиваясь ко мне. — Вас никто не похищает.
— Тогда как это называется?!
— Переговоры, Лариса Михайловна. Это называется — переговоры.