Смертельный соблазн. Манхэттен

6

— В чем дело? — Розарита недобро нахмурилась, уставясь на Декса, преградившего ей дорогу. В голове у нее мелькнула мысль, что, может быть, он что-то пронюхал про них с Джоэлом, и теперь в ее голове крутились различные варианты оправданий. Не то чтобы они были ей так уж нужны, но, до тех пор пока они окончательно не разошлись, нужно было поддерживать хотя бы некую видимость супружеских отношений.

— А у меня для тебя сюрприз, — сказал Декстер.

— Хороший или плохой? — быстро спросила она.

— Хороший.

— В таком случае, может, ты впустишь меня в квартиру, черт тебя возьми? — бросила Розарита, пытаясь протиснуться мимо него.

— Не ругайся! — одернул он ее свистящим шепотом.

А вдруг — хотя такая возможность практически исключена — он заполучил главную роль в крупной картине и сейчас как раз собирался ей об этом сообщить? Вот это был бы номер!

Внезапно Декстер отпрыгнул в сторону и сделал театральный жест левой рукой.

— Вуаля!

И Розарита с ужасом увидела стоящих в гостиной Марту и Мэтта Кокрейнджер — своих долбаных родственничков!

— Черт! — непроизвольно брякнула она, но вовремя захлопнула рот.

— Здравствуй, дорогуша! — радушно проговорила Марта — пухлая крашеная блондинка в брючном костюме из светло-зеленой синтетики, белых босоножках и с гигантскими кусками горного хрусталя в ушах. — Как приятно снова увидеть тебя!

Розарита все еще находилась в состоянии шока, и тут вперед выступил Мэтт и торжественно заключил ее в объятия. Это был краснолицый седой мужчина с выцветшими голубыми глазами. Некогда красивый, как его сын, теперь он выглядел потрепанным жизнью и побитым молью. Главным в фигуре Мэтта было его выдающееся брюхо — огромное, как пивная бочка, и тугое, словно футбольный мяч.

— Ну, Дик…

— Декстер! — перебил отца сын, строго нахмурив брови.

— Ну, Декстер, как поживает наша маленькая девочка? — торопливо поправил себя Мэтт, съежившись под сердитым взглядом своего отпрыска.

Впервые в жизни Розарита утратила дар речи. Это был какой-то кошмар. Чем она прогневила господа, что он именно сейчас наслал на ее несчастную голову Кокрейнджеров?

— Мама, папа, я не сказал Розарите о том, что вы должны приехать, — проговорил Декстер, сияя, как медный таз на солнце. — Она просто онемела от счастья. Вы же знаете, как она вас любит!

«О да, Декс! Давай, вали до кучи!» Но как он мог поступить с ней так подло! Как он осмелился!

— Папа и мама поживут у нас, солнышко, — обратился он к Розарите. — Я велел Кончите приготовить комнату для гостей.

— Правда? — только и сумела выдавить из себя Розарита, мечтая сейчас только об одном: о чистой постели и долгом безмятежном сне.

— Ну как, хороший сюрприз я для тебя приготовил? — лучезарно спросил он, сжимая ее руку.

— Я… я… потрясена, — пробормотала она, а затем, обернувшись к своему свекру, осведомилась: — А как же ваша работа, Мэтт?

— Взял отпуск за свой счет. На три недели. У нас на работе все до единого смотрят «Темные времена», где играет наш мальчик, — с гордостью проговорил он. — Так что там, у нас дома, я — что-то вроде знаменитости.

Три недели… В бога-душу-мать! Час от часу не легче. Она требует развода, а этот несчастный идиот притаскивает сюда своих родителей. Уму непостижимо!

— Мы сделали все, чтобы побыть с вами как можно дольше, — проквакала Марта. — Помните, как вы навестили нас перед самой вашей свадьбой? В нашей семье до сих пор вспоминают тот ваш приезд.

— Точно, — подтвердил Мэтт, потирая руки. — А мне не терпится встретиться с твоим отцом. Он еще на свадьбе обещал показать нам город.

О, вот это круто! А как насчет экскурсии по стрип-барам и посещения какого-нибудь бандитского ресторана? Мэтт и Марта будут смотреться там очень органично.

— Жаль, что меня не предупредили о вашем приезде, — выдавила из себя Розарита. — Я бы приготовила роскошный ужин.

— Не расстраивайся из-за этого, родная, — успокоил жену Декстер, погладив ее по руке. — Я заказал столик в ресторане на 21-й улице.

Розарита едва сдержалась, чтобы не вцепиться ногтями в его физиономию.

— Правда, дорогой?

— Да, на восемь часов.

— На восемь часов, — эхом повторила она.

— Так что давайте-ка мы все умоемся, переоденемся и встретимся здесь, в гостиной, в половине восьмого, — предложил Декстер.

— Галстук нужен? — обеспокоенно спросил Мэтт.

— А могу я пойти туда в брючном костюме? — таким же тоном поинтересовалась Марта.

Розарита больше не могла этого выносить. Ее жизнь прямо на глазах превращалась в большую вонючую кучу дерьма.

Этот ужин стоил Розарите нескольких лет жизни. В ресторане их усадили за самый поганый столик. Во-первых, у Кокрейнджеров, что называется, на роже было написано, что они — из провинции, и разве что солома в волосах не торчала. А во-вторых, славное имя Декстера Фэлкона здесь ровным счетом ничего не значило.

Впрочем, Розарита ничего не имела против столика в самом дальнем углу ресторана. Наоборот, ее это даже устраивало, поскольку одна лишь мысль о том, что кто-то из знакомых увидит ее в обществе Кокрейнджеров, приводила ее в ужас. Господи, да она с гораздо большим удовольствием отправилась бы с Чесом на одну из его бандитских разборок!

В течение всего ужина Розарита беспокойно ерзала на стуле, боясь, что в любую минуту здесь может появиться Джоэл. Что же до остальных, то они оттягивались на всю катушку. Марта одну за другой хлопнула две порции мартини с водкой и вскоре уже говорила заплетающимся языком. Мэтт заказал несколько кружек пива и через каждые десять минут бегал в сортир, а с красивой физиономии Декса в течение всего вечера не сходила широкая глупая улыбка. Можно было подумать, что он живет в Стране Грез.

Когда они уже выходили из ресторана, одна из посетительниц поймала Декса за рукав и попросила дать ей автограф. Мэтт и Марта просияли, а Розарита почувствовала себя еще более погано, чем прежде. Неужели эта глупая Дексова поклонница, с ручкой и салфеткой в руке и телячьим выражением на круглой физиономии, не понимает, что ее кумир — это полное ничто на пути в никуда!

Розарита невероятным усилием воли подавила в себе страстное желание заорать на весь ресторан. Ну почему она должна выносить весь этот балаган! Почему отец не устроит так, чтобы этот чертов Декс исчез раз и навсегда, а вместе с ним — и ее проблемы!

— Какой чудесный получился вечер! — кудахтала Марта, после того как они вернулись домой. — Ты сделала нашего мальчика поистине счастливым, и это согревает наши сердца.

Господи праведный! Как же она посмотрит Марте в глаза на похоронах? Неужели ей придется изображать из себя безутешную вдову?

Когда же они с Дексом оказались наедине, Розарита обрушила на него лавину упреков.

— Ты соображаешь, что делаешь? — шипела она. — Приглашаешь своих чертовых родителей, даже не посоветовавшись со мной! Это невыносимо!

— А что тебя так расстроило? — спокойно осведомился Декстер. — Ты же всегда говорила, что любишь моих родителей.

— Когда это я тебе такое говорила?

— Ну, хотя бы в тот раз, когда мы их навестили. Помнишь? Еще до свадьбы.

— Ха! Мало ли что я болтала до свадьбы! Теперь я такой глупости не скажу.

— Но ведь говорила же, говорила?

Он что, совсем дегенерат? Бог наградил его исключительной внешностью, но потом, по всей видимости, что-то напутал с головой.

— Слушай меня внимательно, — медленно проговорила Розарита, будто выплевывая каждое слово. — Ты, как мне кажется, до сих пор не уразумел одной простой вещи. Я… хочу… развода! А отсюда следует, что я не намерена сидеть возле твоих папочки и мамочки, изображая примерную жену.

— А ведь ты — сука. Ты об этом знаешь?

— Да, — презрительно ответила она, — знаю.

— Ты совсем не та девушка, на которой я женился.

— Когда я выходила за тебя замуж, мне тоже казалось, что ты другой. Я думала, что ты станешь кинозвездой, а не телевизионной шестеркой.

— Так вот почему ты вышла за меня!

— Да, именно поэтому! Я рассчитывала, что мы переедем в Беверли-Хиллз, купим себе особняк и станем тусоваться со знаменитостями. — Розарита наградила мужа ледяным взглядом. — Ты не выполнил свою часть сделки, Декс.

— Я просто не знал, что мы заключили сделку, — парировал он. — Но так или иначе сейчас мы женаты, Розарита, и я категорически отказываюсь дать тебе развод.

— Правда? — хмыкнула она. С каждым словом в ее голосе появлялись все более жесткие нотки. — В таком случае вот что я тебе скажу. Если ты не согласишься на развод, то очень скоро жестоко пожалеешь об этом.

— Это угроза?

— А что, похоже, правда?

Декстер во все глаза смотрел на женщину, которой он подарил свою фамилию. Как может она быть такой холодной? Да, сейчас перед ним стояла совсем не та девушка, которую он когда-то привел к алтарю. Куда же девалась та?

— А я-то думал, что мы с тобой намерены создать семью, завести детей… — с горечью промолвил Декстер.

— При том, сколько раз в неделю у тебя встает член, нам еще повезло, что мы завели кошку.

— Я должен являться на студию ежедневно в пять утра. И мне нужно высыпаться.

— По выходным — тоже? — фыркнула она.

— Ты намекаешь на то, что мы редко занимаемся любовью?

— Я «намекаю» на то, что мы этим вообще не занимаемся. А в тех редких случаях, когда это все же происходит, делаем это, как монах с монашенкой — не снимая сутан, закрыв глаза и бормоча молитвы! — Розарита стояла, уперев руки в бока и вызывающе глядя на мужа. — Посмотри на меня! Я похожа на монашенку? — Он покачал головой. — А я-то поначалу думала, что ты настоящий самец, — продолжала она свой обличительный монолог. — Скольких манекенщиц — этих течных сук — ты поставил раком, прежде чем мы с тобой поженились?

— Я попросил бы тебя выбирать выражения, — запротестовал Декстер, но она пропустила его реплику мимо ушей.

— С каких пор ты превратился в импотента? Я выходила замуж за парня, член которого трепыхался на гигантском плакате на Таймс-сквер. А во что ты превратился теперь? Только взгляни на себя!

— Ничего там не трепыхалось. Я был сфотографирован в трусах.

— О боже, дай мне умереть! — взмолилась Розарита. — В трусах, не в трусах… Твое хозяйство на этом рекламном плакате было видно всем и каждому и, надо сказать, производило довольно сильное впечатление. На него-то я и купилась.

— Я никогда не позировал голышом.

— Правда? — Она издевательски вздернула брови. — А в частном порядке, для милейшего старикашки Мортимера?

— Никогда! — ответил Декстер и покраснел.

— Он ведь гомик, верно? — не отступала Розарита. — И именно он тебя открыл, я права? И не пытайся меня убедить в том, что тебе не пришлось оказывать ему услуги, чтобы стать тем, кем ты являешься сегодня. Ты, конечно, и сегодня не представляешь собой ничего особенного, но все-таки кое-каких успехов на подиуме добился. Вот и оставался бы там.

— Но ведь это ты уговорила меня податься в актеры!

— Я? Да ладно, брось придуриваться! Ты не отлипал от телевизора, когда показывали фильмы с Кевином Костнером и Харрисоном Фордом, и всегда мечтал быть похожим на них. Так скажи мне, Декс, почему ты в итоге не такой, как они?

— Когда-нибудь буду, — с верой в собственные слова ответил он.

— Желаю дожить! — презрительно фыркнула она.

— Послушай, — вздохнул Декстер, — я прошу тебя об одном: веди себя пристойно с моими родителями — хотя бы пока они здесь. Если ты выполнишь эту просьбу, то после их отъезда мы обсудим вопрос о разводе. Коли ты к тому времени не передумаешь.

Розарита не поверила ему, но что ей оставалось?

— Хорошо, — сказала она, — договорились. Но предупреждаю, я не намерена сидеть возле них круглые сутки. Периодически мне нужно выбираться на свежий воздух.

— Будь с ними поласковее, — попросил он. — Особенно с мамой. Она тебя просто обожает.

— Да, да, конечно. Я дам Марте свою кредитную карточку и запущу ее в «Сакс»[3]. Тебя это устроит?

Декстер не поверил ей, но что ему оставалось?