Снег как пепел

Сжигая мосты

Зеркальные стены длинных и роскошных коридоров Академии Магии отражали шедшую по ним девушку. Длинное бордовое платье окутывало хрупкую фигуру (пожалуй, даже худую), шоколадные волосы, собранные в обычный высокий хвост, резко контрастировали с мертвенно-бледным цветом лица, а весь макияж заключается в довольно насыщенного цвета помаде на губах. Её назначение заключалось лишь в том, чтобы стягивать внимание с нездорово выцветших глаз.

Да, трое суток комы ещё ни кому не шли на пользу.

Я пришла в Академию, чтобы забрать документы. Ведь во мне больше нет ни капли магии и, следовательно, учиться здесь больше не смогу.

Спасибо одной сволочи…

Главный корпус Академии был довольно большим, а потому путь до кабинета ректора занял у минут десять времени. Радовало то, что, в отличие от Королевского дворца, здесь я сама прекрасно знала дорогу.

Коридоры были непривычно холодны и пусты: в летние месяцы все студенты разъехались либо на практику, либо по домам, поэтому в последний раз я бродила по Академии в полном одиночестве, невольно предаваясь безрадостным мыслям.

Вчера утром я пришла в себя в палате столичной больницы. Едва ли не сходившие с ума родители рассказали, что Рэйвэл принёс меня уже чуть живую, а через час я впала в кому. Неглубокую, но весьма опасную и высасывающую огромное количество сил.

Стоило более или менее ожить, как ко мне явились король с королевой. Естественно, их интересовало в меньшей степени моё самочувствие, в большей степени — произошедшее на балу. Их младший сынок не счёл нужным рассказать правящим особам ровным счётом ничего, поэтому информацию они жаждали получить от меня.

И я рассказала. И им и родителям. Причин что-либо скрывать у меня не было, напротив, в глубине души теплилась надежда, что Рэйвэлу хорошенько дадут по шее. Хотя умом я понимала, что если король не смог добиться от принца ответа, то и наказать его вряд ли сможет.

После моего рассказа все впали в ступор, только каждый по своему. Мама расплакалась и бросилась меня обнимать, добавив этим ещё один градус к моей ненависти к принцу. Отец недобро сощурился и тихо, но очень вдумчиво спросил у короля: " Друг мой, ты понимаешь, что твой… сын едва её не угробил?". Сам Казимир весьма не по-королевски испугался: буквально на глазах посерел, схватился руками за голову и, что-то сбивчиво бормоча себе под нос, пулей вылетел из палаты. В след за ним убежала охающая и ахающая Мелисса.

Когда за ними закрылась дверь, отец в тихой ярости начал расхаживать туда-сюда по палате, а мама обняла меня ещё крепче, убито прошептав риторическое:

— Ох, солнышко, что же нам теперь делать?…

На что я решительно ответила:

— Возвращаться домой. У меня через шесть дней следующее выступление, а мы с труппой его ещё ни разу не репетировали.

В Россошь мы вернулись вечером того же дня, несмотря на то, что врачи категорически не хотели меня отпускать.

Не хотели и родители отпускать меня в Академию. А я не хотела оттягивать этот трагический момент, который рано или поздно всё равно наступил бы. Тогда мама с папой вызвались съездить туда сами и забрать документы без меня. Но мне было важно в последний раз пройти по коридорам высшего учебного заведения самой и в одиночестве. В итоге родителей я уговорила и теперь, не удержавшись от тяжёлого вздоха, постучала в дверь приёмной ректора.

— Войдите! — раздался приятный женский голос.

— Здравствуйте. Иосиф Лукъянович свободен?

— Да, я думаю, он сможет вас принять! — улыбнулась секретарша и, по амулету связи переговорив с ректором, утвердительным кивком указала мне на дверь в его кабинет.

Я взялась рукой за массивную медную ручку. Вздохнула. И вошла в кабинет.

Пожилой руководитель Академии явно не ожидал моего визита:

— Дэниэлла, здравствуй, — он поднял на меня удивлённый взгляд, — Что-то случилось?

Наш ректор был ректором в душе, поэтому знал почти всех учеников в лицо.

— Здравствуйте, Иосиф Лукъянович. Ничего не случилось, просто… — я набрала воздуха в лёгкие: — … Я пришла забрать документы.

Руководитель замер с раскрытым ртом и обвёл меня подозрительным взглядом. Как ненормальную.

— Зачем, Дэниэлла? — растерянно спросил он, поняв, что я не шучу.

— К сожалению, я не смогу продолжать обучение.

Ректор нахмурился.

— Не сможешь? Почему?

Я на миг прикрыла глаза: этого вопроса ждала. И боялась.

Но произнесла твёрдо:

— Позвольте не отвечать на этот вопрос.

Иосиф Лукъянович замер. Остановил на мне долгий нечитаемый, но пронзительный взгляд. А потом резко вскочил с места.

— Не позволяю! Что это за бред вообще?! Как ты смеешь такое говорить!

От гневного баса зазвенела люстра над потолком.

Ну, как-то так я его реакцию и предполагала…

— Иосиф Лукъянович, — тихо начала я, — Это не бред. Это правда…

— Правда?! — глаза ректора наполнились молниями, — Я что-то не пойму, Ливан! Тебе поплохело от жары?! Или солнечный удар случился?!

— Да нет же… — я вздохнула.

— Ну, раз нет, то и ступай отсюда по добру — по здорову! — он гневно сверкнул глазами: — Увидимся первого сентября!

Небо, как же трудно! Особенно, когда самой так не хочется отсюда уходить…

— Иосиф Лукьянович…

— Я больше не хочу слышать ничего!

— … Мне жаль, но я не смогу больше здесь учиться.

Только севший обратно за письменный стол ректор снова поднял на меня тяжёлый взгляд. Но на этот раз в нём не было гнева, только непонимание.

— Дэниэлла, — медленно произнёс он, — Что происходит?

— Иосиф Лукъянович, я вынуждена забрать документы из Академии.

Густые брови сошлись на переносице. В какой-то момент показалось, что ректор сейчас опять пошлёт меня куда подальше, но до него, наконец, дошло, что я не шучу и не издеваюсь.

— Почему?

Опять этот адский вопрос, от которого мне хочется одновременно разреветься и убить одного конкретного человека…

— У меня нет возможности продолжать обучение.

— Ты выходишь замуж? — сделал логичный вывод ректор, — Так для этого есть академический отпуск…

— Нет, Иосиф Лукъянович, — я не смогла сдержать печальной улыбки.

— Тогда объясни мне, в чём дело?

— Не могу, Иосиф Лукъянович … Вы самый лучший ректор самой замечательной Академии, но мне придётся покинуть это место.

Пожилой мужчина снова окинул меня долгим задумчивым взглядом. Потёр лоб, нахмурившись.

— А многоуважаемые Эмиль и Лютеция знают о твоём намерении бросить учёбу? — прищурился он.

— Знают, Иосиф Лукъянович.

Ректор явно удивился и нахмурился ещё сильнее. Но выхода у него не было — скривившись, он неохотно позвал секретаршу и велел ей принести мои документы из архива. После чего снова устремил мрачный взор на меня:

— И что, они не против?

— Нет.

Отец Академии вздохнул.

— И ты уверена, в своём решении?

Я тоже вздохнула.

— Да.

— Ты сильнейшая магиня огня, — напомнил он.

Была…

— Лучшая ученица Академии. У тебя мог бы быть красный диплом и работа в элитном охранном агенстве.

Стало тошно. Ещё более тошно, чем пару минут назад.

Так и не найдя, что ответить, я промолчала. К счастью, пришла секретарша и эта тяжёлая пауза прекратилась.

Иосиф Лукъянович взял папку с моими документами, бросил на меня ещё один долгий взгляд и вздохнул:

— Пиши заявление на отчисление…

Спустя десять минут, я поставила подпись на последнем документе и встала из-за стола. Иосиф Лукъянович отдал мне папку. Грустно улыбнувшись, посмотрел мне в глаза:

— Дэниэлла, я не знаю, почему ты уходишь, но знай: ты — лучшая студентка за последние несколько лет. Если вдруг захочешь вернуться обратно и продолжить обучение — я приму тебя.

— Спасибо, Иосиф Лукъянович…

Хотелось добавить что-то ещё. Что-то тёплое и приятное, ведь я так любила это место. Но я отказалась от лишних слов, боясь в любой момент разреветься.

Вышла в коридор.

Три года назад я так хотела попасть в стены этого храма знаний! Так старалась: сдавала экзамены, писала проходную диссертацию! Была на сотом небе от счастья, когда оказалась едва ли не самой первой в списке поступивших, и приложила все возможные усилия для того, чтобы стать лучшей ученицей. И стала!

А потом за каких-то пять минут всё, чего я добилась разбилось в дрезбеги о монолит чьей-то тупости. Из-за одного единственного человека (если это чудовище с непомерной самоуверенностью вообще можно назвать человеком) я осталась без магии, без диплома, без возможности работать в будущем!

Время от времени мои мысли неизменно возвращались к произошедшему на балу, и глаза застилала пелена ярости и бессильной злости. В эти моменты я спрашивала у себя: почему не убила эту сволочь сразу, когда он ударил по Морену? И сама себе отвечала: чтобы чуть позже убивать медленно и мучительно. Потому что, какой бы хорошей я не была, но простить изуродованную жизнь не получалось. Получалось лишь ненавидеть ещё сильнее!

Домой я вернулась уже ближе к вечеру. И меня ждал первый за сегодняшний день сюрприз: возле ворот усадьбы стояла роскошная карета без опознавательных гербов и знаков, а на крыльце угадывался силуэт девушки, явно не относящейся к нашему штату слуг. Гостей ни я, ни родители не ждали, поэтому чужая явно дорогая карета у входа, малость настораживала.

Немного подумав, я отправила лакея во двор, а сама пошла в противоположную сторону — к густым зарослям дикой сирени.

Там, в неприступном на вид островке зелени, я с друзьями с самого детства играла в прятки, проделывая замысловатые ходы и тропинки. Когда мы выросли "сиреневый лабиринт" перешёл по наследству детям более маленьким и потому за несколько лет ни одной дорожки в нём не заросло.

Найти нужную тропинку не составило труда. Попетляв пару минут между деревьями, я вышла к забору собственного двора, привычным с детства движением открутила один гвоздь и пододвинула старую доску в сторону. Моя миниатюрная комплекция позволила беспрепятственно пролезть внутрь, лишь безнадёжно испачкав в пыли платье.

Встала. Отряхнулась. И потопала к заднему входу в дом.

Дорогие читатели! Рада приветствовать Вас во второй части Пламени в крови! Надеюсь, "Снег как пепел" вас не разочарует!😉