Снег как пепел

Принцесса вымершего рода (часть 2)

Ночь. Холодный свет луны безразлично освещает уже знакомые развалины. Сквозняк гоняет по шершавым поверхностям серую пыль и осколки битого стекла. Вокруг тишина. Могильная тишина, которую не может нарушить даже звук моих шагов.

Я осторожно ступаю на скрипучие доски, подметая пышным подолом платья многовековой пепел. Он цепляется за невероятно красивую серебристую ткань и оставляет на ней уродливые разводы.

Неожиданно… Хотя нет: вполне ожидаемо, если во сне вообще возможно чего-то ждать, мир перед глазами плавно смазывается, перенося сознание в далёкое прошлое.

Я снова стою на вершине лестницы и с тревогой окидываю взглядом огромный зал.

В разноцветной гуще гостей невозможно рассмотреть кого-либо конкретного, но тот, кто мне нужен никогда и не сливался с толпой.

Темноволосый парень стоит у огромного витражного окна и через весь зал смотрит в упор на меня. Совершенно незнакомый мне, он явно был чем-то значимым для девушки, стоявшей на моём месте столетия назад.

Она улыбается ему уголками губ и скорее чувствует, чем видит, что он улыбается тоже.

А в следующее мгновение на его груди вспыхнуло багровое пятно. Центром которого стала рукоять кинжала.

Девушка бросается в зал, к тому, кто так дорог ей, ещё не понимая, не веря, но… на последней ступени этой проклятой лестницы резко вздрагивает и падает головой на мраморную плитку.

Она ждёт, что смерть придёт мгновенно, но сначала приходит хаос. Толпы людей, в панике бегущих кто куда и людей в золотых и чёрных одеждах — всё это сливается в страшный калейдоскоп из криков, плача, звуков выстрелов, взрывов, грохота и битого стекла и запаха вина и крови.

Сначала умирает мама, которая бросается к девушке под метеоритным дождём перекрёстных заклинаний.

Потом дедушка, которому кто-то в чёрном костюме перерезал горло.

За ним бабушка и второй дедушка, убитые градом нацеленных на них сосулек.

Потом дядя убивает мать парня и кого-то ещё так хорошо знакомого ей, но кого уже не могло узнать умирающее сознание.

Потом убивают дядю.

Потом вторую бабушку.

Потом двоих двоюродных братьев.

Потом тётю.

Потом двоюродную сестру.

Потом старший брат что-то говорит четырёхлетнему мальчику, отдаёт ему самое дорогое, что осталось от этой несчастной семьи, разбивает о пол кристалл телепортации и, в тот момент, когда в них летит сгусток мгновенной смерти, закрывает ребёнка собой.

В зале наступает миг тишины. Тишины, в которой над полотном трупов отец недавно убитого парня склоняется над сыном и целует его в лоб. Обращает тяжёлый взор на то место, где всего пару минут назад исчез мальчик и над разрушенным дворцом разносятся слова страшного проклятья…

— Да будь проклят ты, маленький змеёныш, и все твои дети до седьмого колена!

Этот тихий, полный ненависти и бессилия шёпот, грохотом разливается по некогда прекрасному дворцу.

А потом вновь наступает тишина.