Соблазнение в академии

30-е Златолиста

Демьян

Я был уверен, что с утра Василиса снова попытается меня уговорить, и был готов к этому. Даже больше — я ждал этого с предвкушением. Когда девушка злилась, она забывала о границах, подходила так близко, что между нами не оставалось места на ладонь. Цедила что-то грозное, а я смотрел, как кривятся пухлые губы, и боролся с желанием до них дотронуться.

Свадьба, которую я задумал летом, должна была принести мне два ценных подарка. Я закрыл бы обязательство перед государем и добрался бы до нужного артефакта. Но ещё во время проб я понял, что судьба ко мне благосклонна — ко всему прочему моя будущая жена красива и, вероятно, талантлива.

То, что она не досталась мне сразу, только добавило азарта, а наличие соперника заставило подобраться и даже немного напрячься. Мой приз становился все ценнее и желаннее.

Настолько, что я только сейчас понял, что не навещал Аду уже больше седьмицы. Потянулся к брошенной на соседнее сиденье доске и отправил сообщение Борису, чтобы прислал девушке букет роз. Бордовых, почти черных, ее любимых.

Василиса задерживалась. Мирон прибирался на сцене, что-то переставлял, постоянно бросая на меня недружелюбные взгляды. О том, что я доставил хлопот княгине он, несомненно, знал.

— Сударь Градский? — глубокий мужской голос заставил меня удивлённо приподнять бровь. — Мы можем поговорить?

— Безусловно, — я поднялся, оказавшись вровень с блондином. — Граф фон Конуг, если память мне не изменяет.

— Не изменяет, — сухо подтвердил викинг.

— И о чем мы будем говорить?

— О ваших требованиях, сударь Градский. Василиса просила…

— Действительно просила?

Секунду он размышлял, потом криво усмехнулся и признал:

— Не просила. Я сам вызвался. Мне не нравится, что моя невеста нервничает из-за вас.

— На самом деле, — проникновенно сообщил я, — я пытаюсь помочь. Лучшей кандидатуры, чем она сама, не найти. Только Василиса знает, что хочет увидеть в иллюзии. Ее участие сэкономит и силы, и время.

— Она не хочет играть с вами.

— Именно со мной? — спросил я, позволив насмешке просочиться в голос.

И снова врождённая честность не дала парню слукавить:

— Полагаю, что вообще не хочет. И в этом нет надобности.

— Это не вам решать. Что-то мне подсказывает, что вам не нравится именно моя кандидатура. Чем обязан такой неприязни?

Я широко улыбнулся, пытаясь разозлить викинга, но он оказался крепче, чем я думал. Вообще, фон Конуг вызывал уважение — честный, серьёзный. Сильный и физически, и по одарённости. Достойный противник… будет. Лет через пять.

— Вы мне действительно не нравитесь, сударь, — прямо сказал блондин. — Но для Василисы важно закончить проект вовремя, поэтому я не буду настаивать на вашем уходе. Лишь на благоразумии.

— Боитесь конкуренции, граф?

— О ней речь не идёт, — блондин впервые проявил эмоции. Нахмурился, взглянул исподлобья. — Надеюсь, вы меня понимаете?

— Нет, — моя улыбка обнажила зубы, у викинга сжались кулаки. Я тоже подобрался, чуть качнулся назад, перенеся центр тяжести на левую ногу.

— Тогда скажу прямо, — в голосе блондина вибрировало рычание. — Если вы, сударь, позволите себе хотя бы малейшую непристойность в отношении моей невесты…

— Насколько я помню, — перебил его, — она вам пока не невеста.

— Я сообщу государю о помолвке через две седьмицы, во время визита, — Василиса шагнула из темноты, осуждающе качнула головой. — Вижу, что договориться не получается. Не понимаю такой несговорчивости, Ян.

— Может, дело в деньгах? — процедил викинг.

— Это здесь ни при чем, — легко отмахнулся я. — Я не передумаю. Либо так, либо мне придётся уйти.

— Тео, я могу поговорить с тобой?

Викинг задержал на мне внимательный взгляд прищуренных глаз, потом неохотно кивнул, развернулся и направился вслед за Василисой в сторону ее кабинета.

Вернулись они минут через двадцать. Василиса казалась расстроенной и задумчивой, викинг хмурым и собранным.

— Я буду присутствовать на записях, — сообщил блондин.

Я бросил быстрый взгляд на Василису, но она все так же задумчиво смотрела на викинга.

Василиса

— Тео, я могу поговорить с тобой? — попросила я.

Теодор согласился неохотно и поначалу словно не слышал меня.

— Мне непонятна затея этого Градского, Лисса. Тебе придется искать другого актёра.

— Позволь это решать мне, — проговорила мягко, хотя категоричное "придётся" царапнуло по нервам.

— Ему что-то нужно, — хмурился Тео. — А такие люди не останавливаются, пока не получат желаемое.

— Ты считаешь меня излишне доверчивой? — спросила, тоже хмурясь. В душе зрел протест.

— Неопытной, — чуть виновато покосившись на меня, произнёс Тео.

— Мы с тобой ровесники, — напомнила ему. — Считаешь, что видишь больше меня?

— Я мужчина и сужу именно с этой стороны…

— Ты, — я помедлила, — не доверяешь мне?

— Тебе доверяю, — вынужден был сказать Теодор, — я не доверяю Градскому.

— Этого и не нужно. Я не наивная девочка, которой легко вскружить голову широкими плечами или ласковой улыбкой. К тому же я видела игру Яна и прекрасно отдаю себе отчет, как выглядит обольщение со стороны. Я буду играть.

Последняя фраза прозвучала с одинаковой неожиданностью для нас обоих. Несколько мгновений в маленькой комнате висело молчание. Потом я обошла мужчину и села в своё кресло. Сжала виски руками.

— Мне некогда искать актера. И некогда разбираться с капризами Яна. У меня есть всего четыре дня записи до того, как мне придется уехать на целую седьмицу. И останется чуть больше месяца после поездки, чтобы завершить проект. Поэтому да. Я буду играть сама.

— Я вижу, как он смотрит на тебя, Лисса, — глухо произнес Тео.

— Также как смотрел на Марьяну. И на свою девушку Аду. И боги знают ещё на кого. Доверься мне, Тео. Я не Маша, мне невозможно вскружить голову.

На эти слова мужчина отреагировал странно — долго вглядывался в мое лицо своими внимательными и невыносимо серьёзными глазами. И мне казалась, что в их глубине прячется грусть.

— Я буду присутствовать в зале во время записи, — наконец сказал Тео.

— Что?! А твои занятия?

— Четыре дня подождут. А после, уверен, Градский успокоится. Когда ты вернёшься из дворца моей невестой.

Когда Теодор повторил свои условия для Яна, лицо того на мгновение исказила досада. Краем глаза я заметила брошенный на меня вопросительный взгляд, но проигнорировала его. Меня занимал Тео. Его тревога и неуверенность во мне. И то, что даже не являясь моим мужем, Теодор ставит мне условия.

Пока мы с Тихоном обсуждали декорации, мужчины разошлись по разным углам портера, словно создавая между собой максимально большую дистанцию.

Меня нервировало и отвлекало присутствие Тео. Пока Тихон закреплял на мне артефакт, я постоянно косилась в его сторону. И первые минуты разминки тоже, но, как это бывало и на занятиях по сценическому мастерству, потом я увлеклась, забыв обо всем. На время став Ольгой — изнеженной и трепетной девушкой, оказавшейся в незнакомом лесу с мужчиной, в которого она уже была влюблена.

— Не бойтесь, — говорит Ян, улыбаясь так тепло, что свет его глаз согревает. — Я выведу вас из леса.

— Вы ранены, — шепчу я, и мой взгляд останавливается на плече Яна. Я словно действительно вижу бурое по краям и влажное алое в центре пятно на когда-то белой рубашке.

— Не страшно, — мягко говорит Ян и осторожным движением берет за руку. Его ладонь сухая и горячая.

Я следую за ним безропотно, заворожённая уверенностью и мягкой силой.

— Знаете, что покорило меня, когда я увидел вас впервые? — говорит Ян, и я немного теряюсь. Этих слов не должно быть, но они звучат уместно и я молчу. Ян продолжает. — Ваши глаза. Их искренность. Когда вы радуетесь и когда злитесь, они мгновенно отражают ваши чувства. К счастью, или сожалению, но вы не умеете лгать — глаза выдают вас.

Мы ходим по кругу мимо колонн. Какая-то часть меня отдает себе в этом отчет, но другая ясно видит толстые шершавые стволы. Я ступаю по гладким доскам сцены, а чувствую под ногами упругую хвою. И обе части меня в смятении. Ольга ошарашена необычным признанием, а я тем, что оно произнесено не для Ольги, а для меня.

Ян понимает, что Тео не знает сценария, и нагло этим пользуется.

"Для чего?"

— Зачем вы говорите это? — тихо произношу я.

Ян молчит, крепко сжимая мои пальцы. Я перевожу взгляд наши сцепленные руки, записывая это мгновение на артефакт и уже не жду ответа, когда он звучит:

— Я знал, что мне предстоит жениться, но не рассчитывал, что буду с нетерпением ждать этого момента.

3-е Листопада.

— Маша, задержись, пожалуйста.

Я специально спустилась пораньше, чтобы поймать сестру, которая за последние несколько дней не разделила со мной ни одного ужина или завтрака. Совместные обеды исчезли из нашей жизни ещё раньше.

Сестра замерла, потом медленно развернулась и села за неприбранный стол. Любава выглянула было из кухни, но, повинуясь моему жесту, исчезла за дверью, прикрыв ее.

— Ты планируешь и дальше вести себя так? — тихо спросила я, присаживаясь напротив сестры.

— Как так? — тут же вскинула подбородок Марийка.

— Избегать меня.

— У меня много дел. Ты тут не самая занятая.

— Может ты хочешь вернуться к маме? — я внимательно следила за реакцией сестры.

— Нет! — тут же вскрикнула Марийка и насупилась.

— Хорошо. Тогда давай договоримся, что обе приложим усилия, чтобы наладить отношения. Я до сих пор не понимаю, чем вызвала такое к себе отношение. Тем, что переживаю за тебя?

— Тем, что ставишь условия, — буркнула девушка. — И не веришь.

— А Елена с Катей, значит, верят?

— Уже и про них все узнала? — Маша посмотрела на меня со злостью. — Запретишь общаться?

— Есть причины? — я приподняла бровь.

— Легко найти. Умеючи.

— Маша, — я вздохнула, — давай поговорим без колкостей. Мы родные люди и…

— Не ты ли мне угрожала недавно статусом главы рода?

— Одно другому не мешает, — поморщилась я. — И не угрожала, а напоминала.

Я снова начала злиться, хотя настраивалась быть терпеливой, чтобы вывести наконец сестру на нормальный разговор. Но Марийка скрестила руки на груди, откинулась на стул и смотрела настороженно и хмуро. И мне становилось все труднее сдерживать раздражение.

— Я тороплюсь, — сестра демонстративно посмотрела на хронометр. — Ты все сказала?

— Нет! — прорычала я. Мысленно заново договорилась сама с собой о терпении и снисхождении. — Мне хотелось бы, чтобы ты не пропускала совместные ужины.

— Я ем в столовой с подругами.

— Достаточно того, что ты с ними обедаешь. Жду тебя сегодня к семи.

— Это приказ? — повысила голос Марийка.

— Да! — рявкнула я. Договориться с собой уже не получилось, и следующая фраза вышла ещё более резкой. — Я надеюсь, ты прислушаешься к моим словам, иначе я буду вынуждена принять меры.

Марийка подскочила. Бросила на меня злющий взгляд и ушла, не попрощавшись.

— Я снова была слишком строга? — спросила я у пустой чашки.

Ситуация с сестрой меня тревожила все больше, но я никак не могла найти способ все исправить. Даже обратилась к наставнице по психологии Прохоровой. Она посоветовала быть максимально терпеливой и найти как можно больше точек соприкосновения. Именно для этого я решила настоять на семейных ужинах. И планировала сделать это спокойно и мягко. Терпеливо.

"Но над этим еще работать и работать".

Первым занятием по четвергам значился мой любимый предмет — конструирование иллюзий. К сожалению, в этом году нам с Тихоном оставили только один час конструирования. Расписание сократилось и уплотнилось, оставив для специализированных занятий только вторник и четверг. Пятница же полностью состояла из общих для третьего года предметов — история, вычислительная наука, натурфилософия, государственное устройство и, разумеется, гимнастика.

Тихон ждал меня у класса.

— Слышал, у тебя проблема с актером?

— Никаких проблем, — нахмурилась я. — Кто сказал?

— Слышал, — повторил парень и махнул рукой куда-то в сторону выхода. — И сцена была свободной.

— Кстати, об этом, — решила сменить тему, не желая вдаваться в подробности. — Я уезжаю через неделю. Понедельник уже обещала Даше, можешь забрать среду.

— Идет, — обрадовался Тихон. — У меня, конечно, не такие крупные заказы, но мелочёвкой завалили.

— Хорошая прибавка к стипендии, — понимающе улыбнулась я, Тихон кивнул.

— Все готово, — дверь класса открылась и оттуда выглянул наставник. — Василиса, Тихон. Заходите.

Наставник Симонов не обращался к ученикам безликими "сударь" или "сударыня". Он называл всех по имени и на "ты". И был единственным взрослым иллюзионистом, которого я знала.

А ещё наставник тщательно готовился к каждому занятию и не позволял заходить в класс без приглашения.

В этот раз круглый стол посреди комнаты оказался заставлен корзинами, полными разных фруктов. Я видела яблоки, груши, персики, виноград, абрикосы и даже мандарины.

— Садитесь, — наставник сел на свернутое валиком покрывало, мы с Тихоном устроились рядом. Первое время мне было крайне некомфортно сидеть таким образом, но потом я привыкла и оценила удобство — можно было выстраивать декорации на столе, а затем оценить их композиции как сбоку, так и сверху.

— Начнем с яблок, — наставник взял в руки ближайший плод и покрутил его перед собой. — Вы должны создавать иллюзию так, чтобы даже случайно оказавшийся в зоне видимости фрукт казался свежим, вкусным и сочным.

Симонов разломил яблоко, впившись в него тонкими, сильными пальцами.

— Ваше иллюзорное яблоко должно быть таким, чтобы глядя на него, чувствовать запах спелой сочной мякоти. Вдохните его.

Я поднесла полученную от наставника половинку к лицу и вдохнула сладкий, свежий запах. Погладила глянцевый бок, украдкой слизнула попавший на пальцы сок.

— Кусайте, — улыбнулся наставник. — А теперь возьмите по целому фрукту и закройте глаза. Почувствуйте гладкость, неровность формы, шероховатость ветки. Замечательно.

Также тщательно мы рассмотрели, пощупали и попробовали остальные фрукты.

— Крепите артефакты, — наконец велел наставник, наполняя одну из корзин картонными круглыми заготовками. — Отлично. Десяти секунд записи будет достаточно.

А после мы занялись тем, что отличает иллюзионистов от других одаренных — изменением записи с помощью своей силы.

— Тихон, — сказал наставник после просмотра работ. — Яблоки удались великолепно, остальное так и осталось папье-маше, только цветным. Поработай над этим, сдашь на следующем занятии. Василиса, все отлично, вопросов нет.

Вечера я ждала с некоторой опаской.

— Хочешь, я останусь? — предложил Тео за обедом.

— Нет, — поразмыслив, решила я. — При тебе она будет вести себя сдержанней, конечно, но мне нужно иное.

— Маша не такая, как ты, — сказал Вера. — На что ты надеешься? Что она вспылит и в порыве гнева выложит все свои претензии?

— Примерно на это и надеюсь, — нахмурилась я. — Думаешь, зря?

— Ты слишком прямолинейна, — покачала головой подруга. — И судишь всех по себе. Я разговаривала с Машей тогда по твоей просьбе. Она гораздо более замкнутая.

— Если бы Маша хотела рассказать, уже бы рассказала, — поддакнула Есения.

— И что вы предлагаете? Оставить как есть?

— Нет, — Вера покачала головой. — Думаю, тебе не стоит вообще поднимать сложные темы. Сделай вид, словно ничего не происходит.

— Попробую, — вздохнула я, не особенно уверенная в своей сдержанности.

Ужин начался спокойно. Марийка держалась настороженно, но на мои вопросы об учебе отвечала спокойно.

— Я рада, что у тебя появились подруги, — сказала я. — И я ничего про них не выясняла. Мне известны только имена. Ты же знаешь, что для меня совершенно неважно происхождение или благосостояние.

— Знаю, — помолчав, сказала Марийка. — Есения ведь из купеческой семьи, причём не первой гильдии, так? А от рода Веры осталось одно имя.

— Мне все равно. Важно только, что они отнеслись ко мне по человечески тогда, когда остальные смеялись над тем, что я не знаю элементарных вещей. Ваш год показался мне спокойнее и выдержаннее моего.

— Да, наверное.

— Мне нет разницы с кем ты общаешься, Маша. Лишь бы тебе было хорошо с этими людьми.

— Однако против некоторых ты, всё-таки, возражаешь, — хмыкнула сестра, не отрывая взгляда от отбивной, которую резала на крошечные кусочки.

— Не возражаю против общения, — помедлив, сказала я, ступая на зыбкую почву. — Но мне показалось, что ты хочешь чего-то большего…

— Показалась, — резковато ответила сестра, все также глядя в свою тарелку.

— Хорошо, — медленно произнесла я. — Пожалуйста, Маша, не торопись с выбором супруга. Яркие эмоции это, наверное, хорошо, но…

— Но, Лисса? — Маша наконец посмотрела мне прямо в глаза. — Ты ведь не знаешь, какого это?

— О чем ты? — тихо спросила я, не желая переводить разговор в плоскость скандала.

— Яркие эмоции. Ты ведь не любишь Тео, так?

— Что ты хочешь сказать?

— Ты даже не отрицаешь, — усмехнулась Марийка. — Ты все рассчитала. Выбрала себе идеального мужчину так, как выбирала идеальных слуг и управляющих. Ты ведь неплохо разбираешься в чужих людях.

— Но не в тебе? — спросила я, уводя разговор от Теодора.

— Я просто не хочу прожить жизнь с идеальным мужчиной. Я хочу прожить ее с любимым!

— Станислав…

— Давай закроем тему, чтобы снова не поругаться? — совершенно будничным тоном прервала меня Марийка.

— Давай, — сделала над собой усилие я.