Соблазнить герцогиню

Глава 1

Она была прелестна, как прелестен грех, которому предаешься и потом не раскаиваешься.

А ее чудесный смех, звонкий и мелодичный, словно песнь сирены, не мог оставить его равнодушным — этот смех манил, завлекал и очаровывал, — и он невольно пододвигался к окну кареты, пока чуть не уткнулся в него носом.

И теперь он не только слышал ее удивительный смех, но и видел ее обворожительную фигуру, видел, как она при каждом шаге покачивала бедрами, и казалось, что всякое ее движение было рассчитано на то, чтобы привлечь мужские взгляды. Что ж, ей это прекрасно удавалось… Более того, ею любовались не только мужчины, но и даже луна, восхищавшаяся ее красотой, ласково проводила своими длинными серебристыми перстами по ее шее, плечам и спине, пока она не исчезла за дверями игорного дома.

Да, она действительно была прелестна, эта коварная блудница.

Филипп добивался ее полгода. Постоянно приглашал в театр и в оперу… Он неустанно за ней ухаживал в надежде на то, что она все-таки полюбит его.

Он старался не замечать других мужчин, уделявших ей внимание, и он не сомневался: вскоре она будет улыбаться только ему, и именно с ним будет возвращаться домой каждый вечер. Он ждал, терпеливо ждал… И далее в этот вечер, набравшись терпения, ехал за ней через весь Лондон, наблюдая, как она порхает из одного увеселительного заведения в другое, причем каждый раз — под руку с новым кавалером.

Но теперь-то его терпению пришел конец…

Еще несколько минут Филипп наблюдал за входом в игорный дом, и сердце его при этом гулко колотилось.

Наконец, собравшись с духом, он открыл дверцу и вышел из экипажа.

Филипп сразу же заметил жену — едва лишь вошел в зал. Шарлотта восседала на коленях у какого-то толстого ублюдка, а тот, ужасно счастливый, таращился на ее грудь, почти вывалившуюся из глубокого декольте. Одной рукой она обвивала шею мужчины, а другой, то и дело склоняясь над столом, бросала игральные кости, издававшие при броске дробный веселый стук.

Направляясь к жене, Филипп вскинул руки к шейному платку и стал медленно развязывать его. В тот момент, когда он приблизился к игорному столу, узел был уже развязан, и чуть помятая ткань свисала с кончиков его пальцев.

Осмотревшись, Филипп громко сказал:

— Добрый вечер, джентльмены!

И в тот же миг за игорным столом воцарилась тишина; причем некоторые из мужчин, отодвинув свои стулья, с беспокойством поглядывали то на Филиппа, то на даму, восседавшую на коленях у толстяка.

Филипп не думал о том, что слишком долго он делал вид, будто поведение жены совершенно его не интересовало. Да-да, слишком долго… Зато теперь герцог был готов устроить скандал на глазах у всех, и он твердо решил: сколько бы у его жены ни было любовников, впредь она будет принадлежать лишь ему одному.

Толстяк же, посмотрев на Филиппа, тотчас отвел глаза, однако он не торопился избавиться от дамы, сидевшей у него на коленях. Филипп невольно усмехнулся. Что ж, он вполне мог понять этого джентльмена. Если бы у него на коленях сидела такая красавица, как Шарлотта, он бы гоже не горел желанием расстаться с ней.

Пристально взглянув на толстяка, герцог спросил:

— Сэр, как вас зовут?

— Лорд Денби, ваша светлость. Меня зовут Д…Денби, — ужасно смутившись, пролепетал тучный джентльмен.

Филипп едва заметно кивнул:

— Что ж, превосходно. Так вот, Денби, мне кажется, вы хотели присвоить то, что принадлежит мне. А вам так не кажется?

На лбу толстяка выступила испарина.

— Но в…ваша светлость… — Он умолк и снова отвел глаза.

Тут герцогиня, до сих пор молча наблюдавшая за происходящим, еще крепче обняла за шею своего кавалера и, с улыбкой покосившись на мужа, проворковала:

— Он говорит о том, милый Денби, что вы хотите присвоить меня.

— Но я вовсе не… — Бедняга попытался избавиться от дамы, но у него ничего не получилось — та крепко его обнимала. Судорожно сглотнув, он пробормотал: — Она не хочет отпускать меня, ваша светлость.

— Вы просто трус, Денби, — прошептала Шарлотта. Отпустив толстяка, она грациозно поднялась и с вызовом взглянула на мужа.

Какое-то время супруги молча смотрели друг на друга. Когда же герцогиня попыталась проскользнуть мимо мужа, тот ухватил ее за руку и привлек к себе. И тотчас же все присутствовавшие уставились на них с любопытством. Было совершенно очевидно: на следующее утро рассказ об этой истории появится во всех бульварных газетенках и будет у всех на устах. Так что теперь, даже если бы он очень захотел, пути отступления не было — придется довести задуманное до конца.

С усмешкой поглядывая на жену, Филипп спросил:

— Лорд Денби, вы хорошо меня слышите?

Толстяк поднялся на ноги, низко поклонился и пролепетал:

— Да, конечно, ваша светлость.

Филипп коротко кивнул.

— Вот и хорошо, мой друг. — Герцог покосился на жену и добавил: — Придержите ее, пожалуйста. Чтобы она не сбежала, понимаете?

— Э-э… да, ваша светлость. — Денби положил пятерню на плечо герцогини.

— Что это значит?! — Шарлотта в возмущении передернула плечами, и ее ярко-синие глаза потемнели от гнева.

Филипп же, снова усмехнувшись, одной рукой крепко обхватил запястья жены, а другой накинул на них свой шейный платок. Крепко затянув импровизированные наручники, он с удовлетворением кивнул и, снова взглянув на Денби, произнес:

— Великолепно. Благодарю вас. Теперь можете отпустить ее.

— Что ты делаешь, Филипп?! Это возмутительно! — закричала герцогиня. — Немедленно развяжи меня!

Шарлотта давно уже не называла его по имени. И хотя сейчас его имя прозвучало в ее устах как проклятие, слышать его было все же приятно…

Положив руку на плечо жены, Филипп снова окинул взглядом игорный зал. Блудницы и продажные женщины, распутники и негодяи — все они смотрели на него со страхом и изумлением, и никто из них не произносил ни слова. А жена, сверкнув своими сапфировыми глазами, процедила сквозь зубы:

— Отпусти меня, ты, высокомерный подле…

Филипп прикрыл ее рот ладонью и тут же достал из кармана носовой платок.

— Я надеялся, дорогая, что в этом не будет необходимости, но, увы, ты вынуждаешь…

Жена попыталась его укусить, но Филипп вовремя убрал руку — он нисколько не сомневался в том, что Шарлотта действительно вонзила бы зубы в его ладонь, Да-да, она жаждала его крови!

Разумеется, герцог не собирался вставлять кляп в рот супруги, просто хотел немного приглушить ее вопли и крики. Чуть придержав кончиками пальцев носовой платок у губ Шарлотты, он быстро завязал узел у нее на затылке. Отбросив с ее лица темно-каштановые пряди, он вдруг вспомнил о тех временах, когда сжимал жену в объятиях и осторожно проводил пальцами по этим шелковистым волосам…

Внезапно Шарлотта, изловчившись, с силой ударила его каблуком по ноге. Поморщившись от боли, Филипп прижал ее спиной к груди и, крепко обнимая, подтолкнул к двери. Не желая идти, Шарлотта повисла у него на руках, и ему пришлось тащить ее к выходу. Она пыталась вырваться, но он, чуть приподняв ее и еще крепче прижав к себе, медленно приближался к двери.

И тут «зрители» внезапно оживились, громко заговорили, обсуждая действия герцога, и, конечно же, никто из них не считал подобные действия приемлемыми и допустимыми. Решив побыстрее покончить со всем этим, Филипп на мгновение отпустил свою пленницу, затем, наклонившись, подхватил ее, закинул себе на плечо и вынес из заведения. Шарлотта же молотила его по спине кулаками и выкрикивала отборнейшие ругательства — очевидно, он все-таки не слишком туго затянул узел у нее на затылке.

Покинув игорный дом, герцог быстро направился к своему экипажу.

Слуга тотчас же открыл перед ним дверцу.

— Пожалуйста, милорд, — проговорил он с невозмутимым видом.

Шарлотта отчаянно завизжала, когда муж принялся заталкивать ее в карету. Уже в экипаже она закричала:

— Черт тебя побери, Филипп! Как ты посмел?!

Не обращая внимания на вопли жены, герцог забрался в карету и молча сел напротив. Дверца тотчас же закрылась, а минуту спустя, когда кучер и слуга заняли свои места, экипаж тронулся с места.

Задернув шторку, Филипп вздохнул с облегчением.

Все-таки он решился на это. Он похитил собственную жену.