Соблазнить герцогиню

Глава 7

— Нет, нет, нет, ваша светлость! Вы должны держать руки свободно. — Мистер Лессер отстранил руки ученицы от арфы. — Свободно, понимаете?!

Шарлотта в раздражении передернула плечами, Учитель явно начинал сердиться, и она тоже злилась. Еще бы ей не злиться! Ведь мистер Лессер пригрозил, что уйдет и больше не вернется, если она не будет выполнять его указания. Но она же старалась, изо всех сил старалась…

И вообще, играть на арфе — не такое уж простое дело. Так что очень может быть, что она никогда этому не научится.

Учитель же в очередной раз провел ладонью по своей растрепанной шевелюре и снова взял ее за руку.

— Ваша светлость, слушайте меня внимательно. Вы должны чувствовать расслабленность ваших рук и пальцев, понимаете?

Шарлотта поморщилась и молча кивнула. Она давно уже поняла, что урок музыки превратился в сплошную нервотрепку. Но при желании и в этой нервотрепке можно было найти нечто забавное… Мистер Лессер, например, был ужасно забавен. Со своими взъерошенными волосами и с очками, то и дело съезжавшими на кончик носа, он являл собой образ идеального безумца.

При этой мысли Шарлотта едва не рассмеялась. «Нет-нет, ни в коем случае нельзя смеяться», — сказала она себе. И действительно, было бы невежливо обижать чувствительную художественную натуру. К тому же, она очень хотела научиться играть на арфе. И если мистера Лессера наняли для ее обучения, то, наверное, придется потерпеть.

А учитель тем временем снова поднес ее руку к струнам арфы и тихо сказал:

— Попробуйте еще раз, ваша светлость.

Чуть согнув пальцы, Шарлотта почувствовала, что на сей раз лишь касается струн, а не тянет за них, как до этого.

— О Боже праведный, пожалуйста, и дальше так же, — прошептал мистер Лессер над ее плечом. — Теперь все правильно, миледи.

Шарлотта снова коснулась струн и вопросительно взглянула на учителя. Тот расплылся в улыбке и закивал:

— Да-да, ваша светлость, именно так. Теперь вы почувствовали разницу? А сейчас — еще раз, пожалуйста.

«Интересно, о какой разнице он говорит?» — подумала Шарлотта. Да, теперь она не тянула за струны, а лишь легонько прикасалась к ним — но пальцы ее при этом оставались такими же неловкими, словно одеревеневшими.

И все же мистер Лессер высказал одобрение… Так зачем же перечить ему?

Шарлотта опять прикоснулась к струнам. И теперь она немного нервничала — ей ужасно не хотелось огорчать мистера Лессера, так радовавшегося ее успехам.

А учитель снова улыбнулся и прошептал:

— Да-да, замечательно, продолжайте.

Раз за разом Шарлотта проводила пальцами по струнам, причем все увереннее. И, судя по реакции мистера Лессера, она и впрямь делала успехи. А в какой-то момент ей даже показалось, что она действительно почувствовала, что ее пальцы стали более ловкими.

Через некоторое время учитель сказал:

— Что ж, давайте еще один раз, последний. А затем мы перейдем от простого упражнения к исполнению отдельных нот.

Шарлотта кивнула. Наконец-то! «Простое упражнение» стоило немалых усилий и заняло целую вечность, но она все-таки добилась успеха! Так что очень может быть, что она, в конце концов, научится играть на арфе. Интересно, сколько времени для этого потребуется? Впрочем, какая разница? Главное — научиться.

Прошло еще минут двадцать — теперь они осваивали «нотную азбуку», как выражался ее учитель, и Шарлотта пыталась извлекать из инструмента всевозможные звуки.

У нее довольно неплохо получалось, и учитель был ею доволен. Но потом вдруг что-то разладилось — пальцы снова как будто одеревенели.

— Что с вами? — с беспокойством спросил мистер Лессер. — Что с вами случилось?

Шарлотта чувствовала: что-то действительно случилось. Но что именно?.. Развернувшись на своем стульчике, она обвела взглядом музыкальную комнату. Потом посмотрела на дверь, чуть приоткрытую… «В чем же дело? — спрашивала она себя. — Может, просто показалось?..»

Нет, такое не могло показаться. Она была уверена, что в комнату вошел Филипп. Как же еще объяснить внезапный жар, охвативший ее тело? Только что в комнате было даже немного прохладно, а теперь…

Но нет, Филиппа рядом не было. И за дверью вроде бы тоже. Пожав плечами, Шарлотта снова повернулась к инструменту. «Должно быть, муж просто проходил мимо», — решила она.

А мистер Лессер вдруг взял ее за руку и внимательно посмотрел на пальцы. Нахмурившись, пробормотал:

— Ваши пальцы больше не расслаблены, миледи. Что же с вами случилось?

Почувствовав себя виноватой, Шарлотта прошептала:

— Ах, простите… Я сама не знаю…

Учитель сокрушенно покачал головой и, поправив очки на носу, заявил:

— Думаю, вы пока что не готовы продвигаться дальше, ваша светлость. Вы должны довести это упражнение до совершенства, перед тем как начнете следующее. Повторяйте его раз за разом, снова, снова! И главное — надо расслабиться.

Шарлотта кивнула и попыталась выполнить указание учителя. Однако у нее ничего не получалось — вновь возникло ощущение, что Филипп где-то поблизости. Шарлотта замерла на мгновение и прислушалась. Потом резко повернулась к двери в надежде увидеть мужа, шпионившего за ней. Но Филиппа у двери не было. Во всяком случае, она его не заметила.

— Что вас беспокоит, ваша светлость? — спросил мистер Лессер.

Шарлотта с улыбкой пожала плечами:

— Ох, не знаю… Что ж, продолжим?

— Да, конечно, — кивнул учитель. — Только не забывайте про пальцы. Постарайтесь расслабиться, а потом начинайте.

«Как это глупо… — думал Филипп, стоя в темной нише сразу за музыкальной комнатой. — Да-да, глупо и унизительно. Герцог Радерфорд прячется в собственном доме! Кто бы мог такое представить?!»

И все же он не удержался, спрятался в коридоре, чтобы послышать, как Шарлотта пытается играть на арфе. Увы, у нее ничего не получалось — звуки, которые она извлекала из инструмента, резали слух и заставляли Филиппа то и дело вздрагивать.

Да, она играла ужасно. В сущности, не играла даже, а терзала несчастный инструмент. Но, как ни странно, он нисколько не сердился на нее из-за этого, — напротив, начинал любить еще сильнее.

Вот… Опять эти ужасные звуки… Похоже, она никогда не научится играть. И наверное, ему давно уже пора уйти отсюда. Все равно он ничего другого не услышит.

Филипп прекрасно понимал, что должен уйти, однако по-прежнему стоял в темной нише неподалеку от двери. До конца урока оставалось полчаса, а затем, согласно их расписанию, должен был начаться другой урок… Шарлотта попытается объяснить ему, как стать идеальным мужем — по крайней мере, таким, чтобы он мог жениться на леди Грей. Так что он, наверное, просто не знал, чем занять себя сейчас, поэтому и стоял в коридоре.

Что же касается арфы, то Филипп подарил ее жене не случайно. Ему удалось вспомнить один их давний разговор — Шарлотта говорила тогда, что очень хочет научиться играть на арфе. Якобы она как-то раз видела женщину, игравшую на этом инструменте, и ей тогда показалось, что эта женщина — один из Божьих ангелов, спустившихся на грешную землю Филипп вспомнил о том их давнем разговоре всего лишь месяц назад, когда решил, что будет ухаживать за собственной женой. Глупо, конечно, но как еще наладить отношения?

И оказалось, что арфа — блестящая идея. В отличие, например, от стихов. То ужасное стихотворение грандиозной длины, которое он написал за три дня, было полнейшей катастрофой. Слава Богу, сжечь его удалось гораздо быстрее. Но арфа, конечно же, не единственный подарок. Он сделает Шарлотте еще тысячу подарков, чтобы хоть как-то загладить свою вину перед ней, чтобы залечить те бесчисленные раны, которые он нанес ей…

Внезапно в коридоре появилась Шарлотта. Приблизившись к нише, она воскликнула:

— Я так и знала! Ты шпионишь за мной!

«Как же она прекрасна, — подумал Филипп. — Должно быть, день, когда Господь сотворил ее, удался Ему на славу». Заставив себя улыбнуться, он ответил:

— Ты ошибаешься, дорогая. Я ничего подобного не делал.

Скрестив на груди руки, она топнула ногой:

— Нет, шпионил!

— Дорогая, я всего лишь пытался удостовериться, что ты ведешь себя… надлежащим образом, — пробормотал он.

Шарлотта взглянула на него, прищурившись, и с усмешкой заявила:

— Сомневаюсь, что Джоанна была бы признательна мужу, непрерывно контролирующему ее поведение.

Филипп пожал плечами. Откашлявшись, проговорил:

— Возможно, ты права, моя дорогая. — Он указал на дверь музыкальной комнаты: — Пожалуйста, продолжайте ваш урок. А я вернусь через полчаса, чтобы приступить к другим нашим урокам, — кристально взглянув на жену, герцог добавил: — А тебе не кажется, что леди Грей получала бы удовольствие, если бы ее муж наблюдал, как она занимается музыкой?

Шарлотта нахмурилась и пробурчала:

— Не думаю, что Джоанна берет уроки музыки.

Филипп взял ее за локоть и легонько подтолкнул к двери:

— Иди же, дорогая. А что касается леди Грей, то сдается мне, что ей также может прийтись по душе игра на арфе. Тебе так не кажется?

— Что ж, возможно… — кивнула Шарлотта.

— И тогда ей потребовалась бы поддержка мужа, — с улыбкой заявил герцог.

Они вошли в комнату, и мистер Лессер, смутившись, тотчас же отвернулся, сделав вид, что рассматривает всевозможные безделушки, расставленные на комодах и столиках, Шарлотта же, пристально взглянув на мужа, прошептала:

— Не знаю, как Джоанна, а я не нуждаюсь в твоей поддержке…

Филипп вздохнул и тихо сказал:

— Да, я знаю, что ты думаешь о себе. И знаю, что я совершенно тебе не нужен. Но я-то сейчас говорю о леди Грей. И если я решил жениться на ней и стать для нее идеальным мужем, то мне следует начать прямо сейчас. То есть я сразу же должен вести себя так, как буду вести себя потом, когда стану ее мужем, понимаешь? — Герцог кивнул в сторону мистера Лессера. — Приступай к занятиям. Представь, что ты — леди Грей, а я… — Он ухмыльнулся. — А я такой, какой есть.

Шарлотта гневно взглянула на мужа:

— Не забудь — три месяца. Я согласна ждать только три месяца.

Филипп утвердительно кивнул:

— Да, разумеется, дорогая.

Она поморщилась и проворчала:

— Черт возьми, но почему так долго? Почему нельзя два?

— Дорогая, не забывай, что ты — леди Грей. А леди Грей…

— Никогда не спорит, не так ли?

Герцог покосился на мистера Лессера, делавшего вид, что не слышит их разговора, и снова кивнул:

— Разумеется, она никогда не спорит. И вообще, леди Грей — настоящий ангел. Я никогда не слышал от нее ни одного грубого слова.

Шарлотта презрительно фыркнула.

— Господи! Бред сумасшедшего! Ты совершенно ничего не помнишь!

Мистер Лессер выразительно кашлянул, но супруги даже не взглянули на него.

— Ты утверждаешь, что она никогда не ругается? — Шарлотта пристально посмотрела на мужа. — Неужели ты не помнишь, как Джоанна выражалась, когда все мы были моложе?

Филипп в нерешительности пробормотал:

— Я вообще-то…

— Вижу, что помнишь. Не делай вид, что забыл.

— Нет, я ничего не забыл. Просто я не понимаю, почему мы заговорили о леди Грей.

Шарлотта рассмеялась:

— Но ты ведь сам о ней заговорил, когда сказал, что я должна на время стать Джоанной. — Она вдруг почувствовала, что ей все труднее находиться рядом с мужем. Исходившее от него тепло необычайно волновало ее и возбуждало, и ужасно хотелось прикоснуться к нему, прижаться покрепче, обнять…

«Черт его побери! — мысленно воскликнула Шарлотта. — Ведь я не выдержу этого, не выдержу!»

Она понимала, что должна отойти от Филиппа подальше, но вместо этого приблизилась к мужу почти вплотную — ее неудержимо к нему влекло, и она ничего не могла с собой поделать.

— Как странно… — пробормотал он неожиданно.

— Ты о чем? — спросила Шарлотта.

— Так… просто задумался. — Теперь, когда Шарлотта была совсем рядом, Филипп остро ощущал исходивший от нее аромат жасмина — манящий, опьяняющий, все сильнее его возбуждавший…

«Не прикасайся к ней, не прикасайся, не прикасайся», — говорил себе Филипп, стиснув зубы. Он чувствовал, что ему все труднее сдерживаться — хотелось заключить ее в объятия и…

Тут Шарлотта вдруг положила руку ему на плечо и заглянула в глаза. Ох, не следовало ей это делать, не следовало…

— О чем ты задумался? — спросила она.

«Даю ей десять секунд на то, чтобы отошла от меня, — сказал себе Филипп. — А если не отойдет, то перекину ее через плечо и отнесу в спальню».

Проклятие, ну почему она не отходит?! Неужели совершенно ничего не понимает?! Он в отчаянии сжал кулаки — только бы не прикасаться к Шарлотте. А она, по-прежнему глядя ему в лицо, с усмешкой проговорила:

— Как интересно… А ведь я никогда раньше этого не замечала.

— Чего ты не замечала? — пробурчал Филипп. Он старался не смотреть на жену.

— Я никогда раньше не замечала, что у тебя глаза немного косят.

— Ты серьезно? — Он взглянул на нее с удивлением.

— Абсолютно серьезно. Вот, посмотри-ка сюда. — И Шарлотта поводила перед его лицом пальцем, как сделала вчера, когда решила, что он, упав, ударился головой.

Филипп в раздражении отстранил ее руку:

— Не выдумывай! Нет у меня никакого косоглазия.

Она пожала плечами:

— Может, и нет. Но иногда вдруг появляется, когда ты не хочешь на меня смотреть, но все-таки смотришь.

Черт побери, она заметила!.. Заметила, что он старался на нее не смотреть, но все же украдкой поглядывал. Герцог легонько подтолкнул жену к мистеру Лессеру:

— Продолжайте ваш урок.

Шарлотта хихикнула и скосила глаза, перед тем как отвернуться. Приблизившись к мистеру Лессеру, она что-то прошептала ему на ухо, и учитель, с любопытством взглянув на герцога, едва заметно улыбнулся.

Филипп грозно нахмурился, и мистер Лессер тут же обратил все свое внимание на ученицу:

— Еще десять минут, ваша светлость. Уверен, что за десять минут вы усвойте упражнение.

Филипп решил не уходить из музыкальной комнаты, но сказал себе, что будет проявлять деликатность. Собственно, он с самого утра решил, что ему следует проявлять такт и терпение по отношению к жене. Только так можно было наладить отношения. Да, он непременно очарует Шарлотту, продемонстрирует ей, насколько он изменился, и докажет, что способен вести себя так, как ей хотелось бы.

Но теперь, после последнего разговора с женой, он понял, что ему все труднее будет сдерживаться — его неудержимо к ней влекло.

Заложив руки за спину, герцог медленно расхаживал по комнате, то и дело поглядывая на Шарлотту. А она явно игнорировала его, не замечала, даже ни разу не взглянула в его сторону.

И почему-то звуки, которые она извлекала из арфы, становились все ужаснее; казалось, у нее совершенно ничего не получалось. Шарлотта яростно дергала за струны, и Филипп уже начинал опасаться, что она порвет их все до единой.

Бедняга мистер Лессер какое-то время подбадривал ее и давал советы. Наконец, не выдержав, воскликнул:

— Все, миледи, довольно! Что с вами? Вы никак не можете сосредоточиться.

Шарлотта замерла на мгновение. Потом, покосившись на мужа, пробормотала:

— Если его светлость любезно присядет или удалится из музыкальной комнаты, я, возможно, смогу сосредоточиться.

Мистер Лессер тоже покосился на Филиппа. А тот, приблизившись к жене, наклонился к ней и с улыбкой спросил:

— Мое присутствие причиняет тебе беспокойство, дорогая?

Шарлотта нахмурилась и молча кивнула; казалось, она не желала с ним разговаривать.

— Что ж, очень хорошо. Тогда я присяду, как ты предложила, — сказал Филипп.

Легонько коснувшись ее плеча, он отошел и, взяв ближайший стул, повернул его так, чтобы сидеть лицом к Шарлотте. Снова улыбнувшись, произнес:

— Что ж, начинайте.

Мистер Лессер, однако, не был расположен продолжать урок. Тяжело вздохнув, он заявил:

— Полагаю, что на сегодня достаточно. Я вернусь на следующей неделе. А вы, миледи, должны постоянно упражняться. Надо упражняться до тех пор, пока пальцы не онемеют, а руки не станут тяжелыми. Я ожидаю от вас серьезных успехов. — С улыбкой поклонившись, мистер Лессер добавил: — Мне было очень приятно заниматься с вами сегодня, миледи. У меня никогда еще не было такой прекрасной ученицы. — Повернувшись к герцогу, он снова поклонился. — Всего доброго, ваша светлость.

Коротко кивнув, Филипп посмотрел вслед уходившему учителю. Шарлотта же пристально смотрела на мужа, но он делал вид, что не замечает ее взгляда. Наконец прошла, наверное, минута, не меньше — он все-таки повернулся к ней и, приподняв бровь, спросил:

— Ты что-то хотела мне сказать?

Она резко взмахнула рукой, и, судя по всему, этот ее жест означал примерно следующее: он, Филипп, сел слишком близко от нее; и вообще, его, Филиппа, присутствие в музыкальной комнате было совершенно неуместным.

Филипп молча пожал плечами. Было ясно: Шарлотта по-прежнему не желала с ним разговаривать. Но осознавала ли эта женщина, как очаровательно она надула свои пухлые губки? Казалось, губки эти были созданы специально для того, чтобы мужчины целовали их, наслаждаясь изумительным вкусом.

Возможно, более слабый человек не устоял бы перед подобным соблазном и впился бы поцелуем в эти чудесные губки. Возможно, даже опустился бы на колени, чтобы вымолить право на поцелуй. И наверняка исполнил бы все желания Шарлотты — только бы почувствовать вкус ее губ.

Но он, Филипп, не был слабым человеком. И он твердо решил, что если и поцелует сейчас Шарлотту, то это произойдет на его собственных условиях.

Снова пожав плечами, он сказал:

— Я просто хотел быть ближе к тебе. Видишь, какой я преданный муж?

Шарлотта в раздражении фыркнула.

— Имей в виду, я — не Джоанна. Нет необходимости говорить мне подобные глупости.

Филипп сдул с рукава воображаемую пылинку. После чего с невинной улыбкой проговорил:

— Конечно же, нет необходимости. Мои извинения… Просто я увлекся репетицией, если можно так выразиться.

Жена уставилась на него с таким выражением, как будто увидела самого дьявола. А ведь он решил проявлять терпение и деликатность…

Они молча смотрели друг на друга, и в какой-то момент герцог почувствовал, что такой вот взгляд жены вызывал у него, как ни странно, самые буйные эротические фантазии. Ему хотелось сорвать с нее платье и овладеть ею прямо здесь, в музыкальной комнате. На этом вот стуле. И на том. На всех стульях по очереди. А потом — на полу. И еще — на столе. После чего он подхватил бы ее на руки и отнес бы в спальню, чтобы там наслаждаться ее изумительным телом — снова и снова…

Проклятие, ну почему она так смотрит на него?! Было чертовски трудно оставаться джентльменом под взглядом ее сверкающих синих глаз. Казалось, эти глаза бросали ему вызов, призывая стать кем угодно, но только не джентльменом. А ее пухлые алые губки… Они вдруг шевельнулись и прошептали:

— О, Филипп…

— Да, Шарлотта. Слушаю тебя. — «Любовь моя», — добавил он мысленно.

Коснувшись арфы, она сказала:

— Что ж, с этим я сегодня закончила. Так что, наверное, пора начать наш с тобой первый урок.

Порой она жалела, что у Филиппа не зеленые глаза. Или голубые. А еще лучше были бы карие…

Когда на вас смотрит человек с карими глазами, в этом нет ничего пугающего.

Но серовато-серебристые…

Взгляд этих глаз пугал и в то же время завораживал. И заставлял ее трепетать. И от него по всему телу раз за разом словно прокатывались горячие волны. О, ну почему у него именно серебристые глаза?..

Шарлотта отвернулась и снова провела пальцами по арфе.

— Так как же мой первый урок? — напомнил Филипп, наклонившись к жене.

Она молчала, и он с улыбкой добавил:

— Дорогая, пожалуйста, начинай. Я с нетерпением жду твоих наставлений касательно того, как стать идеальным мужем. Или, во всяком случае, приемлемым.

Шарлотта медленно поднялась со стула и с невозмутимым видом — чтобы муж не догадался, что с ней происходило — подошла к небольшому столику у стены. Взяв перчатки, надела их и прошлась по комнате. Глупо, наверное, но, оставаясь наедине с Филиппом, она чувствовала себя менее уязвимой, если на ней были перчатки.

Наконец, повернувшись к мужу, Шарлотта заявила:

— Итак, первое… Ты должен усвоить, как правильно держаться при гостях, которые пришли к тебе в дом. Не следует делать вид…

— К нам, — перебил Филипп. — При гостях, которые пришли к нам с тобой, Шарлотта.

Она решительно покачала головой:

— Нет, не к нам, а к тебе с Джоанной.

— Не согласен, дорогая. Уж если я должен делать все как следует, то тебе надо притвориться, что ты — действительно леди Грей. Мы ведь об этом уже говорили, не так ли?

Шарлотта поморщилась и проворчала:

— Хорошо, как скажешь. Так вот, при наших гостях ты должен вести себя подобающим образом, то есть как истинный джентльмен, понятно?

Филипп с торжественным видом кивнул:

— Понятно, дорогая. Поверь, я могу быть самым настоящим джентльменом.

Шарлотта снова прошлась по комнате. Остановившись, сказала:

— И тебе нельзя ходить… крадучись.

— Крадучись? — удивился герцог.

— Да, крадучись. Ты ходишь так, как будто ты лев, а все остальные — твоя добыча.

— Ты действительно считаешь, что я так хожу? Значит, как лев? Знаешь, мне такое сравнение не приходило в голову. У меня, наверное, очень грозный вид, не так ли?

Шарлотта фыркнула и театрально закатила глаза. Потом продолжила:

— Кроме того, тебе нельзя издеваться над своими гостями, которые…

— Над нашими гостями.

— Ладно, хорошо. И нельзя глумиться над собственной женой.

— Ты считаешь, я глумлюсь над тобой? Уверяю тебя, моя дорогая, я вовсе не… — Филипп умолк и пожал плечами.

Шарлотта приблизилась к нему и приложила палец к его губам. Он выглядел сейчас почти комично, вернее — выглядел бы комично, если бы не эти его серебристые глаза и если бы она не ощущала жар, исходивший от его губ. О, она ощущала этот жар даже сквозь перчатку…

— И никогда нельзя перебивать говорящего, как ты только что сделал. Это крайне невежливо! К тому же, ты таким образом даешь понять, что считаешь себя выше всех остальных. — «О Боже, какие у него горячие губы», — промелькнуло у Шарлотты. Убрав, наконец, руку, она спросила: — Ты понял, что я сейчас сказала?

— Да, в общем-то, понял, однако… Дело в том, что я действительно выше всех тех, кто меня окружает. В конце концов, я герцог…

Шарлотта со стоном воскликнула:

— О Господи!.. Знаешь, я начинаю думать, что оказываю Джоанне плохую услугу, помогая тебе сейчас.

— Ты нисколько не помогаешь мне. Ведь ты просто говоришь, чего нельзя делать, но не объясняешь, как исправить положение, как изменить мое поведение, сделать так, чтобы я стал другим. Кроме того…

Шарлотта вскинула руку, призывая мужа помолчать.

— Если ты не удовлетворен моими наставлениями, то тебе, наверное, следует объяснить мне, чего же ты, собственно, ждешь от этих моих уроков. Видишь ли, дело в том, что я считаю всю эту затею с уроками просто-напросто нелепой.

Тут герцог вдруг поднялся на ноги и шагнул к жене. Улыбнувшись, легонько провел ладонью по ее щеке. И это его прикосновение было столь нежным, столь неожиданным, что у Шарлотты перехватило дыхание.

Филипп же, снова улыбнувшись, проговорил:

— Я прекрасно знаю, каким должен быть герцог Радерфорд. И знаю, как подчинять своей воле всех окружающих, что делать для того, чтобы они выполняли мои приказания. Всему этому меня долго учили, и я очень хорошо усвоил уроки. — Теперь он осторожно поглаживал пальцами ее висок. — Поверь, быть герцогом — это для меня совсем несложно. А вот быть мужем, напротив, очень трудно. К сожалению, наше с тобой время в качестве супругов скоро заканчивается, и поэтому я хотел бы, чтобы ты кое-чему научила меня. Дорогая, пока мы еще вместе, я попытаюсь быть для тебя хорошим мужем, а ты поможешь мне стать идеальным мужем для моей следующей жены — на ком бы я ни женился.

Судорожно сглотнув, Шарлотта отстранила руку Филиппа от своего лица. Его тихие проникновенные слова и нежные прикосновения… О, это уже слишком. Ей казалось, что этого она не выдержит.

Отступив на шаг, Шарлотта прошептала:

— Как ни странно, но сейчас мне кажется, что ты не кривишь душой.

Но так ли это? Действительно ли он говорил сейчас правду? На этот вопрос могло ответить только время. Конечно, ей хотелось ему верить, но она прекрасно знала, как легко этот человек мог солгать. И даже после его обещания развестись с ней она не была уверена, что он сдержит слово.

Следовательно, ей оставалось лишь набраться терпения и ждать. Ждать три месяца.

Конечно, очень может быть, что она сглупила, доверившись ему. Возможно, ему совсем не следовало доверять. Но был ли у нее выбор? Похоже, что не было. Ведь если она откажется его обучать, он может оставить её в Рутвен-Мэноре, вернее, заточить здесь, словно узницу, без какой-либо надежды на освобождение в ближайшем будущем. А если она поможет ему, то тогда… Тогда все же оставался хоть какой-то шанс.

Нарушив молчание, Филипп проговорил:

— Дорогая, представь, что мистер Лессер до сих пор здесь. Хотя нет… Лучше вообрази, что сейчас в этой комнате множество гостей, пришедших на концерт. Да-да, на концерт, потому что ты стала замечательной исполнительницей и всем хочется увидеть тебя и услышать, как ты играешь.

Шарлотта невольно улыбнулась:

— Такое очень трудно представить, но я попытаюсь.

Филипп кивнул и вновь заговорил:

— А мы с тобой — муж и жена, но мы другие. Совсем другие. Мы счастливы и мы любим друг друга. Нет-нет, только не смейся, дорогая.

Шарлотта снова улыбнулась:

— Хорошо, постараюсь. Продолжай.

— Твое исполнение, конечно же, изумительно, и я горжусь тобой, хвастаю перед всеми нашими гостями…

— Нет, никакого хвастовства, — перебила Шарлотта.

Филипп пристально посмотрел на нее:

— Вообще никакого? Но какой же смысл иметь такую прекрасную жену, как ты, если нельзя…

— Никакого смысла.

— Что ж, если ты так считаешь… — Заложив руки за спину, Филипп прошелся по комнате. Потом вдруг остановился и, погрозив одному из воображаемых гостей у камина, заявил: — Мне кажется, лорд Коуэн весь вечер не сводит с тебя взгляда, дорогая. Я уже несколько раз делал ему замечания, но он не желает понимать, упорно таращится на тебя. Наверное, мне придется с помощью Фэллона вывести его отсюда. А если он не пожелает подчиниться, то, возможно, придется прибегнуть к другим средствам, более действенным. Не возражаешь?

Шарлотта в задумчивости смотрела на стул, стоявший у камина, — на нем якобы сидел лорд Коуэн. Интересно, случайно ли Филипп упомянул имя джентльмена, который, по слухам, был ее любовником? Или же это был намек?

Повернувшись к мужу, она посмотрела на него вопросительно. И тут же вздрогнула под его пылающим взглядом. Нет-нет, не вздрогнула, а затрепетала… И снова почувствовала, как по телу ее прокатилась горячая волна. Что же с ней происходило? Что происходило с ними обоими? Или Филипп был чертовски хорошим актером и мог вполне правдоподобно изобразить, что ревновал ее, или между ними и впрямь что-то изменилось.

Да-да, казалось, что между ними возникло нечто новое, интимное… и вместе с тем пугающее.

Заставив себя улыбнуться, Шарлотта ответила:

— Не стоит его выгонять. Пусть лорд Коуэн сидит там, где сидит. Лучше не обращать на него внимания. Поверь, он нисколько мне не досаждает. Знаешь, принеси мне еще один бокал шампанского. А потом побеседуй с гостями, чтобы не скучали. И еще… Пожалуйста, коснись моего плеча или руки — так, чтобы показать, что мы с тобой всегда вместе. — Судорожно сглотнув, она добавила: — Чтобы показать всем гостям, что мы любим друг друга… как ты выразился.

Филипп взглянул на жену вопросительно:

— Именно так ведет себя хороший муж, когда в доме гости?

— Да, именно так.

— Хм… — Герцог обвел взглядом комнату. Потом, кивнув в сторону небольшого дивана, тихо проговорил: — Но что мне делать, если одна из присутствующих здесь дам, весьма щедро одаренная природой, попытается привлечь мое внимание? Ты ведь понимаешь, о чем я, не так ли?

Шарлотта тоже посмотрела на диван и невольно нахмурилась. Было ясно, что имелась в виду грудастая и болтливая леди Хэррингтон, любовница Филиппа. И почему-то ей вдруг представилось, что эта дама действительно находится в комнате и подзывает Филиппа к себе.

Снова улыбнувшись, Шарлотта заявила:

— Хороший муж даже не заметил бы, что какая-то другая женщина «щедро одарена природой».

— Ты имеешь в виду — слепой муж?

— Не слепой, а хороший. Неужели не понятно?

Филипп сделал вид, что задумался. Потом спросил:

— То есть ты ожидаешь, что я всю жизнь буду смотреть только на тебя?

Шарлотта внимательно посмотрела на мужа. Что-то в его интонациях внушало подозрения… И все же она кивнула:

— Да, именно так.

— И ты ждешь от меня верности? — допытывался Филипп. Он вдруг коснулся губами ее щеки, но, тут же отпрянув, отвернулся от нее и принялся расхаживать по комнате.

— Да, конечно, — прошептала Шарлотта, ее сердце замерло на мгновение, а потом неистово застучало в груди.

А Филипп вдруг остановился и, пристально глядя на нее, спросил:

— Значит, если бы я был хорошим и верным мужем, моя жена тоже была бы верна мне? Я правильно тебя понял?

Обладай Шарлотта талантом художника, она бы нарисовала Филиппа прямо сейчас, в этот самый момент, — причем воспользовалась бы толстым угольным карандашом, чтобы лучше обозначить всю напряженность позы, в которой замер ее муж. И казалось даже, что он затаил дыхание в ожидании ответа.

— Ты ведь говоришь о себе и Джоанне, а не о нас с тобой? — спросила она. И тоже затаила дыхание.

Герцог медлил с ответом. Наконец кивнул:

— Да, разумеется.

— Ну, тогда ты правильно понял. Если бы ты был верен своей жене и если бы вы любили друг друга, то она, конечно же, тоже оставалась бы верна тебе.

Тут Филипп вдруг посмотрел на нее как-то странно и, приблизившись к ней, проговорил:

— Ты уже объяснила мне, как я должен вести себя на людях, при гостях. А как же быть, когда мы одни, Шарлотта? — Он сделал еще шаг в ее сторону. — Скажи, дорогая, как же мне тогда себя вести? Может быть, в этом случае мне следует забыть о хороших манерах, может быть, поступать так, как подсказывают чувства?

Шарлотта невольно вздохнула. Самой ей чувства сейчас подсказывали: она должна развернуться и побыстрее удалиться, выйти из комнаты. Впрочем, нет, — это ей говорил здравый смысл, а чувства требовали совсем другого…

— Хороший муж не дотронулся бы до тебя, не так ли? — Филипп провел ладонью по ее щеке. — А этого он, наверное, не сделал бы, да? — Шарлотта почувствовала, как другая его рука легла ей на талию.

В следующее мгновение он привлек ее к себе, и у нее перехватило дыхание. Она знала, что должна отстраниться, но не могла этого сделать. А если честно, то и не хотела.

— Филипп, я…

— Дорогая, скажи мне, будь я хорошим мужем, стал бы я целовать тебя вот так?