Сон

Глава 9

Они вылетели из города по Предгорному шоссе и свернули на перевал Сан-Маркое. Джек прислушивался к ровному рычанию мотора и благословлял умелые руки Олли.

Он чувствовал, что сидящая позади Дженни начинает успокаиваться, и тихонько улыбался, пытаясь представить себе, о чем она думает, вцепившись в него мертвой хваткой, которая без слов говорила о страхе.

И все же надо было отдать ей должное. Дженни держалась лучше, чем он думал. Можно было надеяться, что к тому времени, когда они прибудут в Колд-Спрингс, она окончательно придет в себя.

Эта мысль заставила его нахмуриться. Ясно, что ночь далась ей нелегко. Судя по словам Чарли, таких бессонных ночей у нее было много. Ее страдания беспокоили его. Даже больше чем беспокоили.

Взять хоть сегодняшнее утро. Ее плач надрывал ему душу. Он не собирался целовать ее и все же сделал это, едва не потеряв голову. И хотя они оба хотели одного и того же, было бы нечестно пользоваться ее состоянием…

Господи, о чем он только думает? До сих пор Джека ничуть не волновало, что испытывает при этом женщина. Он брал то, что ему предлагали, и оба были довольны. Но каким-то образом он догадался, что Дженни будет жалеть об этом. Черт побери, эта женщина должна принадлежать ему! Он совсем не собирался принимать близко к сердцу ее огорчения, но вместо этого все больше привязывался к ней.

Они описали дугу. Ровное гудение мотора, как всегда, заставляло его испытывать чувство свободы. Под ними раскинулись тянувшиеся к морю холмы Санта-Барбары. На север уходило предместье Голета, домики которого напоминали кусочки мозаики. Он указал рукой на немыслимо прекрасный вид, и Дженни кивнула. Она делала все, что ей говорили, прижималась к нему во время поворотов и, как надеялся Джек, начинала ощущать наслаждение от скорости.

Дженни слегка пошевелилась, и он едва не застонал, спиной ощутив прикосновение ее сосков. Ему понадобилось не меньше минуты, чтобы прийти в себя. Проклятие, он чувствовал себя чертовски неловко.

Впрочем, как всегда в ее присутствии. Если Дженни была рядом, он переставал быть старым добрым Джеком Бренненом, рубахой-парнем, всегда готовым повеселиться. Ему хотелось защищать ее, заботиться о ней. Ее чувства были так же важны, как его собственные. Но больше всего Бреннена беспокоило то, что рядом с ней он испытывал странное чувство собственной правоты. Дженни заставляла его ощущать то, о чем он никогда прежде не задумывался.

Странно… Такие понятия, как «надежность» и «оседлость», в список его достоинств никогда не входили. Он ломал себе голову, откуда они взялись. Может быть, во всем был виноват зов природы. В ту ночь на берегу он пришел ей на выручку, и это позволило вырваться наружу глубоко гнездившемуся примитивному инстинкту самца, заставившему его стремиться лечь с ней в постель. В самом худшем смысле слова.

Возможно, так и надо было сделать.

Но Дженни сумела справиться с этим инстинктом. Немногие женщины были способны на такое. О да, она хотела его не меньше, чем он ее. Но она принадлежала к тем женщинам, которые не довольствовались малым. Так какого же черта он снова и снова встречался с ней? Иисусе, он желал того же, что и Дженни. Он мог лечь с этой женщиной в постель и перестать о ней думать. Неужели она не понимала, что это было бы лучше для них обоих?

Джек вписался в очередной поворот и ощутил, что голова Дженни прижалась к его плечу. Она указала ему на красно-хвостого ястреба, кружившего над ущельем, и Джек понял, что Дженни наконец отбросила свой страх. Он ткнул пальцем в большое гнездо на вершине дерева, к которому летел самец, и Дженни кивнула.

Несколько минут спустя они достигли перевала и начали спуск. Крутые ущелья заросли густыми кустами, юккой и шалфеем. На обочинах лежали огромные глыбы гранита. Бреннен усмехнулся, почувствовав, что Дженни вновь вцепилась в него.

Когда они свернули на Почтовое шоссе, Джек снизил скорость. Колд-Спрингс был только началом его программы. Здесь их ждал короткий привал, пара кружек светлого пива «Будвейзер» с солеными орешками, а потом дорога вниз, в Национальный парк, о котором он говорил Дженни. По нему протекала река Санта-Инес. У Джека было на примете одно местечко, где можно расстелить одеяло и отведать жареных цыплят, которых он купил в «Колонеле» и положил в сумку вместе с яблоками и сыром. А затем вздремнуть в тени деревьев.

С лица Джека не сходила улыбка. Если ему повезет, Дженни тоже будет улыбаться.

На большой грязной стоянке красовались мотоциклы всех марок и расцветок. Вот и Колд-Спрингс — несколько бревенчатых домиков, крытых дранкой, которые когда-то были важной почтовой станцией на тракте между Санта-Инес и Санта-Барбарой.

Дженни часто бывала здесь и даже пару раз обедала с Биллом в местном ресторане, славившемся своей кухней. Но никогда ей не приходилось приезжать сюда днем.

Все знали, что Колд-Спрингс был раем мотоциклистов, которые толклись здесь каждый день, но особенно рьяно — по уик-эндам. Увидев множество машин, Дженни приготовилась к самому худшему — к встрече с бандами фашиствующей молодежи, называвшими себя «ангелами ада»: немытыми мачо в коже и цепях, с нечесаными волосами и бородами, воинственными и угрожающими повадками. Однако когда она сошла с мотоцикла, то увидела обыкновенных мужчин и женщин, увлекавшихся мотоспортом, может быть, немного грубоватых, но совершенно безобидных. Там даже было несколько докторов и адвокатов, знакомых ей по работе.

— Удивлены? — спросил Джек, следя за выражением ее лица.

— Сказать по правде, да.

— Не все здесь парии, уголовники и отпетые типы. Очень многие люди любят спорт.

— Теперь вижу.

— Как вам понравилась первая поездка? — Он подтащил к столу грубую деревянную скамью, усадил Дженни, а сам сел напротив.

Дженни улыбнулась:

— Должна признаться, это было здорово!

— Не боялись?

— Нет, разве что первые десять минут.

— И только-то?

Она засмеялась:

— Ну от силы пятнадцать!

На его губах играла улыбка. О Боже, каким красивым делали его яркие синие глаза и широкие черные брови! Нижняя губа Джека была такой сексуальной, такой манящей, что при взгляде на нее у Дженни ладони покрылись испариной. За его грубоватым обаянием и добродушием скрывалась непоседливость. Возможно, именно в этом и заключался секрет его притягательности, секрет того, что ее так безудержно влекло к нему.

Сама она не была непоседой. Когда Дженни пускала корни, она делала это всерьез и надолго. Корни же Джека были не глубже осадки его «Мародера». Где корабль, там и дом. Почему-то эта мысль опечалила ее.

Должно быть, печаль отразилась на ее лице, потому что Дженни заметила на себе его пытливый взгляд.

— Дам пенни, если расскажете, о чем вы думаете, — сказал Бреннен, отхлебывая из кружки ледяное пиво «Будвейзер», которое он заказал им обоим. Дженни хватило бы пальцев одной руки, чтобы сосчитать, сколько раз в жизни она пила пиво, но сидеть здесь, на ярком полуденном солнце, в тени высоких дубов, слушать шипение пузырьков газа и ощущать горьковатый вкус солода было невыразимо приятно.

— Так о чем вы думали? — снова спросил Бреннен, лениво рассматривая ее неправдоподобно синими глазами.

— Я размышляла о вашей семье. — Это было весьма близко к истине. — О вашей матери и отце, братьях и сестрах. Размышляла о том, где они живут и часто ли вы с ними видитесь.

Он сделал глоток пива и почему-то нахмурился:

— Мой старик умер полтора года назад. А мачеха по-прежнему живет в Эппл-Вэлли.

— Так вы оттуда?

Он кивнул:

— У меня был старший брат, Фил, но он умер, когда мне было десять лет. Разбился на мотоцикле.

— А ваша мать?

— Умерла вскоре после моего рождения.

Сколько потерь!.. Теперь она многое поняла.

— Похоже, вам пришлось несладко… — Джек только пожал широкими плечами. — А мои родители живут в Риверсайде. Я общаюсь с ними главным образом по телефону. Сестра в Сиэтле, она замужем за врачом. У них чудесные четырехлетние мальчики-близнецы.

— А как вам удалось обойтись без детей?

Она заерзала на скамейке, недовольная таким поворотом разговора.

— Я… я никогда по-настоящему не хотела детей. И Билл тоже.

— Почему?

— Не знаю. — Она избегала смотреть в его пытливые глаза. Ей не хотелось об этом говорить. — А вы? У вас ведь тоже нет детей. — Она подняла глаза. Или я ошибаюсь?

Джек улыбнулся, показав ямочки на щеках:

— Насколько я знаю, нет.

— Моя сестра Мэри-Эллен всегда хотела детей, даже когда мы были маленькими. Она настоящая домашняя женщина, как моя мама.

— Похоже, у вас было хорошее детство?

Она кивнула:

— Больше чем хорошее. У меня замечательные родители! А ваше детство, наверное, было трудным…

Джек снова пожал плечами, но его глаза по-прежнему оставались мрачными.

— Отец с мачехой не слишком ладили. Я не знаю, зачем они вообще поженились. После двух лет совместной жизни они перестали разговаривать и никуда не ходили вместе. Они были совершенно разные. Как день и ночь.

«В точности как мы», — не могла не подумать Дженни, и по ее спине побежали мурашки.

— Мои родители совсем другие, — сказала она. — У них такой брак, о котором можно только мечтать. Они прожили вместе тридцать три года и, признаюсь вам честно, до сих пор любят друг друга.

Их внимание привлек смех, донесшийся из-за соседнего стола. Мужчина и женщина в одинаковых коричневых кожаных штанах и белых рубашках с длинными рукавами дружески чокнулись кружками.

Джек снова посмотрел на Дженни:

— Я никогда не верил в то, что так бывает. Во всяком случае, у меня такого не было. Мой старик и дома-то никогда не бывал.

— Если бы вы были знакомы с ними, то поверили бы. — Фантастика! Она не могла представить себе, что приведет Джека Бреннена домой знакомить с родителями. Особенно если они приедут на его «харлее»…

— Догадываюсь, что именно такой брак был у вас с мужем… — Не сводя с нее глаз, Джек потянулся к пакету и достал из него соленый кренделек в виде восьмерки.

— Нет. Не совсем. Билл и я, мы были скорее друзьями. Нам было удобно друг с другом. Поэтому мы и поженились. Раньше я этого не понимала, но теперь, когда его не стало, вижу, что это правда.

— Вы хотите сказать, что не любили его?

— Любила, — немного грустно ответила она, — и иногда все еще тоскую по нему. Но не думаю, что это была любовь на всю жизнь.

Джек ничего не сказал. Он перевел взгляд на ее губы, и у Дженни участился пульс.

— А как вы? — спросила она. — Вы когда-нибудь были влюблены?

У Джека приподнялись уголки рта.

— Я?.. — Он сунул в рот кренделек, блеснул белыми зубами, и хандра тут же улетучилась. — Вы шутите? Я говорил вам, что не верю в любовь.

У Дженни что-то сжалось внутри.

— Не может быть…

— Здесь становится слишком многолюдно. — Он поднес к губам кружку и допил остатки пива. — Думаю, пора уезжать.

Дженни сделала еще один глоток и поставила кружку на поцарапанный деревянный стол. На его крышке были вырезаны сотни инициалов; многие из них окружал узор в виде сердечка. Это показалось ей ужасно романтичным; внезапно захотелось, чтобы Джек тоже вырезал их инициалы. Как глупо!.. Ведь Джек не верит в любовь.

Они умылись, затем вернулись к мотоциклу, и Джек завел мотор. Пара ехала по узкой, извилистой дороге, Дженни снова держалась за узкую талию Джека и крепко прижималась к его телу.

У подножия холма они свернули на восток и покатили в сторону лагеря «Парадайз». Спустя несколько миль Джек съехал с мощеной дороги на узкую пыльную тропу вдоль реки, петлявшую между высокими платанами.

Он остановился на маленькой поляне, защищенной от посторонних глаз грядой валунов и раскидистыми ветвями дуба. В нескольких метрах от них струилась мелкая Санта-Инес, ласково журча между камнями.

Пока Дженни разминала ноги и боролась со спазмами в спине и плечах, Джек расстелил старое армейское одеяло оливкового цвета и вынул из тяжелой кожаной сумки прихваченную с собой снедь. Подняв глаза и увидев лицо Дженни, он скомандовал:

— Идите сюда!

Когда молодая женщина подошла поближе, он заставил ее повернуться и усадил на одеяло. Длинные смуглые пальцы принялись сильно, но бережно массировать ей плечи. Дженни вздохнула от удовольствия, чувствуя, что мышцы расслабляются, а тело становится невесомым.

Он массировал ей шею, спину и плечи с таким небрежным искусством, что Дженни не могла не представить себе, каков он в постели. Хотя наслаждение было почти непреодолимым, в конце концов она заставила себя отстраниться. Язычки жара в животе и судорожно сжавшиеся мышцы немного ниже говорили, что пора прекращать массаж.

— Проголодались? — спросил Джек, но хрипловатый голос и горящий взгляд говорили, что сам он думает совсем не о еде.

Дженни облизнула губы.

— Да… — Какое-то мгновение ей казалось, что Брен-нен вот-вот поцелует ее, однако он сумел сдержаться.

— Вот яблоки, сыр и жареные цыплята. Есть бутылка белого вина, но оно еще не совсем охладилось.

— Звучит чудесно!

Какое-то время они ели молча. Теперь Джек смотрел на нее совсем по-другому. Каждый раз, когда он выпускал из пальцев цыпленка, у нее холодело внутри. Бреннен надкусил большое красное яблоко, и по его подбородку потекла струйка. Дженни боролась с желанием слизнуть сладкий сок. Он вытер рот полой выцветшей джинсовой рубашки и передал ей яблоко. Дженни готова была поклясться, что оно еще хранило вкус его губ.

Стремясь заставить себя думать о чем-то менее опасном, она торопливо доела яблоко и заговорила о погоде.

К ее удивлению, Джек охотно поддержал этот разговор и рассказал о значении погоды в судовождении, о приближении зоны низкого давления и о том, что на конец недели обещают шторм.

— Я всегда любила шторма, — сказала Дженни, — конечно, сидя дома, у огня.

Глаза Джека скользнули по ее телу.

— Ага, нет ничего лучше, чем заниматься любовью на полу у камина, когда за окном завывает ветер, а по крыше стучат капли дождя…

На это Дженни ничего не ответила, но, представив себе обнаженное тело Джека, освещенное пламенем, почувствовала, что по ложбинке между грудями потекли капельки пота.

Тут Бреннен снова удивил ее, сменив тему. Он показал на красивую голубую сойку, сидевшую у них над головой, а затем сообщил, что во время прошлого приезда видел у реки койота.

— Наверное, человеку, занимающемуся такой работой, как вы, нравится ездить за город, — сказала Дженни.

— Я люблю всех Божьих тварей. Особенно самых маленьких. Видите паутину на ветке? Это древесный паук. Он отпугивает насекомых.

Глаза Дженни остановились на паутине, и она вздрогнула, вспомнив свой ужасный сон.

— Извините, — сказал Джек, увидев выражение ее лица, — я тоже не слишком люблю пауков. — Он потянулся к паутине, чтобы смахнуть ее, но Дженни схватила его за руку.

— Не надо… Я не просила вас убивать его.

Джек усмехнулся:

— Я и не собирался. Просто хотел посмотреть, много ли он напрял. Я не поклонник насекомых, но эти создания природы тоже занимают в ней свое место.

Дженни уставилась на паучка.

— В обычных условиях это меня нисколько не встревожило бы. Но мой последний сон…

Джек потянулся и взял ее за руку.

— Вы должны рассказать его.

— Стоит ли…

— Я хочу знать, Дженни.

Чувствуя неподдельный интерес Джека, на этот раз она подробно описала ему девушку, зловещий сарай, полный пауков, и порочную, но обольстительную женщину, которая заперла в нем рабыню.

— Я не понимаю, Джек. Все время от времени видят дурные сны, но не такие же…

— Нет. Но и далеко не каждому доводилось находить своих мужей мертвыми на тротуаре. Должно быть, это — страшное потрясение, Дженни!

— Да, но сейчас… это не имеет значения.

Джек сжал ее руку:

— Это не будет длиться вечно. Рано или поздно вы перестанете вспоминать о случившемся. А тогда кончатся и ваши кошмары.

— Именно так говорит доктор Хэлперн, но я устала ей верить. — Она печально вздохнула. — Если бы я смогла выложить эту мозаику, то поняла бы, что мне пытаются сообщить.

— Не забывайте, Дженни, этого никогда не было на самом деле.

— Доктор Хэлперн думает, что эти сны могут быть связаны с мужчинами, которые напали на меня на берегу.

— А что думаете вы сами?

— Что она ошибается. — Тут Дженни рассказала ему о посещении Центра сна и докторе Бекетте, удивляясь неподдельной заинтересованности Джека.

— Вы считаете, что метод «светлых снов» действительно может помочь? спросил он.

— На первых порах я в него поверила. Но потратив несколько часов на чтение книг и попытавшись применить этот способ на практике, усомнилась в его действенности.

— Почему?

— Потому что это не мои сны. Женщина с длинными черными волосами — это не я. Я не могу управлять ее поведением, а потому не могу управлять и сном.

Он провел рукой по своим волнистым темным волосам. В лучах солнца, пробивавшихся сквозь листву, они казались иссиня-черными.

— Если бы я знал, что вам ответить, малышка…

Она благодарно улыбнулась:

— Вы уже помогли мне, Джек. Тем, что привезли сюда.

Бреннен поднес ее руку к губам и поцеловал в ладонь, а затем вытянулся на одеяле, явно довольный этими словами. Он не протестовал, когда Дженни заговорила о другом.

— Как прошла ваша деловая встреча? Вы говорили, что ездили на юг.

Джек тяжело вздохнул:

— Боюсь, не слишком удачно… — Лицо Бреннена потемнело. Он помедлил, а затем рассказал ей об окончательном расчете за корабль. — Я пытался убедить «Шеврон» заключить долгосрочный контракт, надеясь, что это поможет нам добиться возобновления финансирования, но они предъявили такие непомерные требования, что я не стал попусту терять время. Правда, «Лайон Ойл» пообещала нам подряд на обслуживание подводных работ, но одного этого недостаточно.

— И что вы собираетесь делать?

— Пока что я не собираюсь сдаваться. На этой неделе начну подыскивать другой контракт. Если это удастся, появится какая-то надежда.

— А если не удастся?

Он вздохнул, приподнялся на локте, и рубашка цвета морской волны обтянула его мощную грудь.

— Если мне не удастся раздобыть денег в ближайшие недели, придется расстаться с кораблем.

— Ох, Джек!

— Да, иногда жизнь кажется чертовски поганой штукой.

— Мне бы хотелось найти способ помочь вам. Конечно, у меня есть пай в «Маккормик-Остин», но до конца следующего года им распоряжается Говард. После смерти Билла Маккормик на три года стал его доверенным лицом. Заключай этот договор, муж думал, что таким образом у меня появится возможность изучить бизнес, пока я не найду себе дело по душе.

Джек пристально следил за ней со странным выражением.

— Я не просил у вас денег, Дженни. Такое мне и в голову не приходило.

— Я знаю, Джек, но…

— Не глупите, Дженни. Очень мило с вашей стороны подумать об этом, но если женщина предлагает взаймы мужчине, с которым у нее роман, значит, она сошла с ума.

Дженни возмутилась:

— У нас нет романа, Джек! Просто мы несколько раз встречались.

— Это верно, — уголки его губ приподнялись, — романа нет. — Он потянулся к женщине и уложил ее на одеяло рядом с собой. — По крайней мере пока. — Джек крепко поцеловал ее. Его горячий язык проник ей в рот.

Дженни пыталась протестовать, но тепло его губ и тяжесть тела заставили женщину забыть обо всем. Он придавил ее к одеялу и поцеловал с неистовой силой. Мускулистая грудь Джека крепко прижималась к ее груди. Затем поцелуй стал нежным, соблазнительным, и в глубине ее чрева загорелся жар. Стоило Джеку пошевелиться, как ее соски, обтянутые лифчиком, налились и затвердели. Они чувственно терлись о кружево, и от этого запылало все тело. Когда большая рука начала гладить груди Дженни, низ живота пронзило сладкой болью.

— Джек… — прошептала она ему в губы, продолжавшие целовать и ласкать, в то время как язык все глубже проникал ей в рот. Затем он расстегнул белую блузку, залез в лифчик и сжал ее груди. Кончик большого пальца прикоснулся к ее соску и принялся легонько поглаживать и ласкать его, заставив женщину застонать.

— Боже, как я хочу тебя!.. — прошептал он.

— Джек… — только и могла выговорить Дженни. У нее кружилась голова, пальцы вонзались в его плечи. Ей хотелось прикасаться к нему так же, как он прикасался к ней, всем телом ощущать тугие мускулы, осязать теплую смуглую кожу. Но внутренний голос приказывал остановить его.

Он был опытный ловелас, привлеченный только ее телом. Мужчин такого рода она всегда избегала. Они брали все, не придавая этому ни малейшего значения.

Он расстегнул лифчик с легкостью, которая только подтвердила ее подозрения, приподнял его и обнажил ее груди.

— Мой Бог… вы еще прекраснее, чем я думал!

Дженни задрожала, когда он взял ее сосок в рот и начал нежно посасывать. Ее обдало жаром, ощущение было непередаваемым. Во рту пересохло, но тело увлажнилось и заныло.

Она никогда не испытывала ничего подобного. Боже милостивый, ей и в голову не приходило, что мужчина может заставить женщину ощутить такое!..

А Джек уже ласкал другую грудь, посасывая ее, а затем снова припал к ее губам. Мужская рука расстегнула ремень ее джинсов, а потом потянула молнию. Дженни дрожала всем телом, но внутренний голос предупреждал: «Не делай этого, Дженни Остин. Завтра пожалеешь». Она станет еще одним завоеванием Джека, только и всего. У Джека женщин — что песку на пляже.

Однако с каждым лихорадочным биением сердца, с каждым прикосновением опытных рук голос разума звучал все тише. Она проиграла битву и знала это. Вот почему она молча возблагодарила Господа, когда услышала звук мотора и поняла, что кого-то несет по пыльной узкой тропе.

Джек тоже услышал его. Он выругался, сел, застегнул ей джинсы и запахнул блузку на обнаженной груди. Остальное сделала Дженни. Она трясущимися пальцами застегнула лифчик и блузку. Джек хмуро следил за ней, явно надеясь продолжить начатое, когда непрошеные гости уберутся восвояси.

Дженни этого делать не собиралась. Ее безмолвные молитвы были услышаны, здравый смысл возобладал, и второй такой возможности Джеку Бреннену не представится.

— Вот сволочи! — выругался Джек, когда два грязных мощных мотоцикла съехали с тропы и устремились прямо на них. Парни свернули и промчались мимо в самый последний момент, подняв тучу пыли, которая медленно оседала на землю, остатки их ленча, одеяло и одежду.

— Ублюдки!.. — Джек поднялся на ноги и принялся отряхивать джинсы.

Но Дженни испытывала неподдельное облегчение.

— Всего лишь пара подростков. Вы в их возрасте тоже любили поозорничать.

Джек было нахмурился, но тут же улыбнулся:

— Пожалуй… — Он следил за Дженни, которая начала собирать пустые банки, пластиковые стаканчики и грязные салфетки.

— Дженни…

— Не надо, Джек.

— Только скажите мне, что вы чувствовали то же самое.

То же самое? Да она чуть не умерла!

— Пикник был чудесный, Джек, но остальное… ни к чему.

— Дженни, признайтесь, вы хотели меня. Соски у вас торчат до сих пор.

У нее запылали щеки. Как он мог сказать такое?

— Я… Не стану скрывать, Джек, меня влечет к вам.

— Влечет? — Он шагнул к ней, заставил подняться с колен, притянул к себе и поцеловал так крепко, что она выронила сверток с остатками сыра. В конце концов Дженни уперлась ладонями ему в грудь и высвободилась, но сердце ее безудержно колотилось, а тело пылало огнем.

— Черт бы вас побрал, Джек Бреннен! — сказала она, и его широкие черные брови изумленно поползли вверх.

— А у нее есть темперамент! — В его улыбке не было и следа раскаяния. Я долго думал над этим.

— Ну, теперь можете подумать об остальном. Мне пора домой.

Джек напрягся, и улыбка сползла с его лица.

— Как пожелаете, миссис Остин.

Они молча спускались с холма, но Дженни чувствовала, что Джек вполне владеет собой. Может быть, досадует, но не злится. Ей это нравилось. Он непоседа, живчик, но брюзгой его не назовешь.

Домой они вернулись ближе к вечеру, но приглашать его к себе Дженни не стала. Казалось, Джек совсем не ждал приглашения; может быть, даже испытывал облегчение. Ей не хотелось думать об этом.

— Я замечательно провела время, Джек! Надеюсь, вы знаете, как я ценю участие, которое вы проявили ко мне сегодня утром.

Его взгляд тут же смягчился:

— Очень рад, миссис Остин.

— Я бы пригласила вас зайти, но…

— Я знаю… Вы еще не готовы.

— Устали ждать?

— Еще бы!.. — Он провел длинным смуглым пальцем по ее щеке, и у Дженни стало горячо внутри. — Но повторю: вы стоите того.

Джек согнул руку и ухватился за притолоку, отчего под курткой напрягся мощный бицепс. Боже, какой он высокий!

— Я подумал… когда мы ехали домой… — начал он.

— Да?

— Однажды вы сказали, что никогда не выходили в море.

— Никогда! — При ее любви к океану это было несколько странно. У Говарда была яхта, но он редко пользовался ею, а с Дженни они встречались всего лишь два месяца. До того Говард плавал с Биллом, однако Биллу это не доставляло особого удовольствия. До знакомства с Бренненом Дженни об этом не задумывалась.

— Назавтра нас зафрахтовали на рыбалку десять парней из клуба «Ньюхолл-Элкс». Они отличные ребята и не будут возражать, если вы присоединитесь к компании.

— Да? — Вдруг ей захотелось этого как никогда в жизни.

— Конечно. Вы согласны?

— Господи, еще бы!

— Но мы отплываем рано. В пять утра.

— Я буду там с первым ударом склянок.

Он хитро улыбнулся:

— Можете даже не переодеваться. Меня это вполне устроит.

Дженни рассмеялась:

— Размечтался, Казанова! — Все же она приподнялась на цыпочки и поцеловала его на прощание.

Джек направился к своему «харлею» и оттуда помахал рукой.

— До завтра! — крикнула она вслед. Почему так радостно сознавать, что они увидятся снова? Она должна была бы испытывать совсем другие чувства. По правде говоря, ей впору прятаться от него. Но она никогда не отличалась силой воли.

Однако существовало одно препятствие: Говард Маккормик. Она не сможет присутствовать на его семейном пикнике в Такерс-Гроув. Придется сочинить предлог, который бы не обидел его и в то же время не был бы бессовестной ложью. Ладно, она что-нибудь придумает…

Она поклялась себе, что поплывет с Джеком. Даже чувства вины из-за отмены свидания с Говардом было недостаточно, чтобы удержать Дженни. Она предвкушала эту поездку с неистовым нетерпением. Ей давно уже ничего так не хотелось.

Спала Дженни плохо, но это ее не слишком волновало. Она часами думала о Джеке, вспоминала его рассказ о семье, его заботу о ней… и то, как он ласкал ее грудь.

Она улыбалась в темноте. Все тело пылало, между ног было тепло и влажно. Если бы сегодняшнюю ночь она провела в клинике, приборы Уолли наверняка зашкалило бы.

Дженни даже удалось ненадолго забыться сном, и если ее и посетили какие-нибудь сновидения, то она не запомнила их. Она проснулась от звонка будильника и мигом соскочила с кровати. Чувствовалось утомление, но радостное предвкушение пересиливало усталость; возможно, ей удастся подремать на корабле.

Она надела джинсы, ботинки на толстой подошве и толстый вязаный свитер, но захватила с собой купальник и шорты — на случай, если днем будет тепло. Наскоро сварила овсяную кашу. Заставив себя проглотить пару ложек, всего через несколько минут Дженни уже была на улице. Тело покалывало от ожидания.