Спорим, ты меня любишь?

Глава 12

— Александра… — робко подала голос Маруся из коммуникатора. Он лежал поверх одежды, оставленной Ингой у моих ног. — Я взяла на себя смелость изучить волнующий всех нас вопрос и подготовила список из наших возможных дальнейших действий. Можно я его озвучу?

— Что за список? — Искин сумела меня заинтересовать, и я начала потихоньку одеваться, выслушивая не самые глупые и наивные предложения.

Взяв за основу то, что лигр — это прежде всего большой кот, а только потом оборотень и где-то глубоко внутри разумный шеррианец, Маруся подобрала всё, что так не любят коты: незнакомое замкнутое пространство, запахи, шумы, сверхнизкие и сверхвысокие звуковые колебания, резкие световые эффекты и всё тому подобное.

— Я ведь правильно поняла, что вы хотите создать командору стрессовую ситуацию, когда проще вернуться в первозданный облик, чем остаться животным? — на всякий случай уточнила Маруся, и я подтвердила. — Я ещё проанализировала шеррианские легенды и нашла одно крайне любопытное упоминание о похожем случае. В сказании описывается, как отважный воин, потеряв любимую по вине безжалостных врагов, также обернулся грозным зверем и отомстил за её смерть, но сам потерял разум. Годами скитаясь по далеким землям и тоскуя, однажды он ушёл высоко в горы и случайно сорвался со скалы. Раны его были ужасны, но неподалеку жила юная знахарка. Она нашла и выходила зверя. Воин был мертв душой и черств сердцем, но дева была столь добра и прекрасна, что он остался с ней. Она разговаривала с ним, он спал у её постели, они вместе ходили в лес и собирали травы. В какой-то момент воин понял, что любит свою деву и хочет гораздо большего, чем быть просто её другом-зверем. Многие месяцы он страдал, не в силах вернуть себе человеческий облик, но каким-то волшебным образом сумел передать свои мысли деве. Знахарка долго думала, как помочь, и, в конце концов, нашла в своей книге способ. Собрала нужные травы, сварила волшебное зелье, дала выпить зверю… — Маруся выдержала таинственную паузу и восторженно завершила свой чудесный рассказ: — И он снова стал собой! Я просто подумала, может, и вы какое особое колдовское зелье знаете? Вы же ведьма!

— Хм, зелье, говоришь… — Задумавшись над не таким уж и глупым вопросом, я перебрала в памяти всё, что хотя бы немного подходило к ситуации нужными свойствами, но в итоге удручённо качнула головой. — Варианты-то есть, да только ингредиентов нет. Даже если прямо сейчас закажу всё необходимое, пройдёт не меньше недели, прежде чем посылку доставят сюда. А уж цена заказа и вовсе будет заоблачной. Но даже не в деньгах проблема, а во времени. И где гарантия, что это поможет? Нет уж. Давай начнём с уже имеющегося списка. Что там? Запахи? Вот с запахов и начнём!

Для очередного эксперимента требовались не только уксус, специи с резким запахом и цитрусовые фрукты, но и помещение, куда мы все это поместим, включая хвостатого пациента. Для этого я ещё раз обошла тот отсек «Стремительного», где стояли вольеры и клетки для содержания пойманных образцов, но меня ничего не устроило.

Лигр-оборотень — это не только умильные глазки и густая грива, это саблевидные зубы, кинжальные когти и триста с лишним кило дури!

В итоге пришлось звать на помощь специалистов нужного профиля и описывать им свою проблему и пожелания. И Инга, и Харук, и Фабиш заверили меня, что всё решаемо, а в отсеке для запчастей нашлись не только металлические трубы нужного диаметра, но и много чего полезного ещё. Общими усилиями мы укрепили один из вольеров дополнительной решеткой из труб, заварили часть пространства толстым листовым металлом и, пока Инга занималась индивидуальной вентиляцией, Харук обеспечивал нужный нам свет.

Всё это время я контролировала процесс из своей каюты через конференц-связь, чтобы Кай раньше времени не увидел место своего предстоящего заключения, потому что прилипчивый кошак после случая на море не отходил от меня даже на полметра в сторону. Да что там говорить, мне пришлось его даже в туалет с собой брать, потому что закрыть дверь перед его носом я элементарно не смогла!

А с другой стороны так даже лучше. Не придется заманивать его в вольер — сам войдёт, как миленький. Вот только я вряд ли смогу оттуда выйти… Ну и ладно. Уж меня-то точно не удивить ни запахами, на звуком.

Единственное, о чём я беспокоилась, это о том, что пришлось перепоручить роль главного экзекутора Улле. Прежде чем приступить к завершающей стадии нашей операции, мы вместе с Уллой и Глафирой под четким присмотром Маруси ещё раз обсудили список и очередность пунктов по дезориентации лигра. Начать решили по возрастающей, не обошли в своих обсуждениях ни этическую, ни медицинскую стороны, и когда всё было готово, я просто поднялась со своего места и небрежно скомандовала:

— Кай, за мной.

Где-то глубоко в душе одна маленькая девочка самодовольно потирала ладошки, командуя своим обидчиком, но умудрённая жизнью и опытом доктор Коулман-Лиамэ сохраняла профессиональную невозмутимость.

Сначала дело, злорадствовать будем потом.

Потому что, что? Правильно! Всегда можно будет посмотреть записи и напомнить о былом!

Как я и предполагала, зверю не понравился подготовленный нами вольер. Я бы тоже ни за что не вошла добровольно в железное нечто, выглядящее, как жуткий карцер прямиком из древности, но ради науки я вытворяла и не такое. От стойкой неприязни не спасали даже внушительные размеры — где-то три на четыре метра и два в высоту, однако, когда я вошла внутрь, у Кая просто не осталось выхода.

Не надеясь на автоматику, я собственноручно заперла клетку изнутри на мощный засов, который можно было открыть только руками, но никак не звериными лапами и зубами, после чего села в дальний угол и приготовилась к не самым приятным ощущениям.

За нами наблюдали как минимум пятеро: Глафира из медблока, Инга и Улла с рабочего пульта, Фабиш с транквилизатором наизготовку, и, конечно же, Маруся из всех видеокамер разом.

Начали с запахов — их пустили через перенастроенную систему вентиляции, и спустя буквально несколько секунд клетку заполонили всевозможные резкие, пряные, кислые и иные, лично для меня умеренно неприятные запахи. Начав волноваться, Кай заметался по клетке, начал недовольно стегать пол и прутья хвостом, пару раз даже попал по мне, после чего расчихался — но и только.

Когда стало ясно, что этого мало, пошли звуки, частично неразличимые к привычному восприятию, но приносящие существенный дискомфорт даже мне. За основу мы взяли композицию малоизвестной хэвиметалл-группы, наложили на неё несколько дополнительных хаотично созданных дорожек из инфра— и ультразвуков, выкрутили на полную и всё это великолепие запустили в практически замкнутое пространство, через некоторое время усилив эффект резким световым мерцанием различной интенсивности.

Лично мне плохо стало уже секунд через сорок, хотя я никогда не считала себя неженкой: появилась тошнота и головокружение, заныли виски и зубы, участился пульс и даже началось что-то похожее на паническую атаку.

Для меня это было новое и ни разу не испытываемое ощущение, однако радости по этому поводу я не чувствовала. Сцепив зубы и обняв себя руками, я всё сильнее злилась, наблюдая, как мечется по клетке Кай, разрывая пространство громогласным рёвом, как пытается то сделать подкоп, то вышибить дверь, но при этом даже и не думает о главном.

О смене ипостаси!

Ну что за вредный мне попался мужчина! Почему просто не сделать так, как надо?!

Чувствуя, что долго не выдержу, а из носа и ушей уже течет тонкая струйка крови, я пошла на очередной, довольно безумный и одновременно немного подлый шаг. Торопливо набрала на коммуникаторе послание, что у меня всё под контролем, размазала по лицу кровь, создавая видимость серьёзной травмы, легла на спину, вытянувшись во весь рост, закрыла глаза, призвала силу и мысленно произнесла:

«Помоги».

Не один раз. Не десять.

Отчаявшись достучаться до разума Кая привычными способами, я вгрызлась в его разум ментально, что категорически запрещалось делать с теми, кто не обладал хотя бы зачатками подобных способностей.

Прости, Кай. Больно будет обоим.

Я отрешилась от всего, что происходило снаружи, сосредоточившись лишь на том, как мне плохо. Подавила собственное сопротивление и отдалась во власть чувств. Не подавляла их, а наоборот — усиливала стократно, превратившись в один большой оголенный нерв.

Слышишь, Кай? Это я, твоя пара.

Чувствуешь, Кай? Мне очень больно.

Страшно.

Одиноко.

Нет спасения… Нет ни шанса… Мы оба умрем, если ты не вытащишь нас из этой клетки…

Помоги.

Помоги…

По… мо…

— Санни? САННИ!

Зверь был великолепен. Силён, могуч, ловок! Кай ещё никогда не ощущал себя настолько цельным и мощным. Изредка проскальзывало странное беспокойство, что так нельзя, что всё это неправильно… Но зверь отмахивался от этих мыслей, как от надоедливых мошек, и снова чувствовал себя самым-самым.

Ещё больше ему нравилась его пара. Изящная, хрупкая. Защищать такую — одно удовольствие!

Даже глупость её красила.

Вот зачем она полезла в воду? Да, жарко. Да, он тоже любит плавать.

Но можно ведь это сделать и у берега! Там, где он сильнее, ловчее и просто царь природы!

Впрочем, даже в толще вод он сумел уничтожить монстра, который рискнул напасть на его пару, за что и поплатился.

Странный монстр, кстати…

Но всё это неважно!

Он герой! Победитель! Вожак!

И пускай его стая весьма странная, но он чувствует их страх и уважение.

Но и это не главное.

Главное то, что он чувствует свою пару! Свою самочку. Свою нежную ласковую девочку… Мр-р!

Ну и куда мы опять идем, женщина? Что за неприятное место? Тут так воняет металлом… фу-у! Воняет! Как тут воняет! Что за вибрации? Что за мерзкие звуки? Что происходит со светом? Санни! Выбираемся отсюда! Срочно!

Срочно выбираемся!

Потерпи! Я уже. Уже почти…

Что это?

Его тош… нит?

Буэ…

Что за… Кровь? Откуда кровь?

Пара! Его пара! Ей плохо? Она умирает?

Санни!

Нет. Нет! Не-ет!!

— Санни? САННИ!

Голова раскалывалось, я не чувствовала своего одеревеневшего тела, глаза жгло от слез и полопавшихся сосудов, но я всё равно приоткрыла их ровно настолько, чтобы увидеть склонившегося надо мной взбудораженного Кая. Не лигра. Не зверя. А именно командора Кайреда Холта. Голого, бледного, взъерошенного, в крови, но в так желаемом мною человеческом облике. В ту же секунду меня оглушило тишиной (это Улла дала отбой издевательствам над нами), так что едва различимый шепот, сорвавшийся с моих губ, показался громогласным криком:

— Наконец-то… Должен будешь.

— Где мы? Что происходит?

Поморщившись, я предпочла закрыть глаза и изобразить обморок, тем более Фабиш уже спешил вызволить нас из клетки, а вдали слышался торопливый цокот ног Глафиры. В течение следующего часа, а то и двух я послушно вытерпела тщательный медицинский осмотр, устроенный нам обоим эльфарианкой, но если командор буквально заваливал её вопросами, требуя у Маруси подтверждающие видеокадры чуть ли не каждой минуты этого непростого дня, то я стоически изображала сон, даже не пытаясь сбежать из-под капельницы. Мне не мешали, но я прекрасно понимала, что это ненадолго и очень скоро придется… А может и не придется…

Нет, всё же придётся.

— Александра.

Минуту назад, выйдя из медблока на ужин, Глафира оставила нас одних, чем не преминул воспользоваться Холт.

— Ты не спишь, не притворяйся.

Мы лежали на соседних койках всего в метре друг от друга, но эльфарианка категорично настаивала на том, чтоб мы провели в медблоке хотя бы эту ночь — повреждения у обоих были не критичными, но множественными и комбинированными. Начиная от разрыва мелких сосудов по всему телу и расстройством пищеварения, продолжая нарушениями слуха, зрения и координации, заканчивая ломотой в мышцах и волнообразными приступами паники. У обоих.

— Когда женщина не отвечает, это значит всего лишь, что она не хочет этого делать, — произнесла раздраженно, даже и не думая открывать глаза. — Поэтому заткнись и не мешай.

— Чему?

— Лелеять план мести.

— Тебе сегодняшнего дня не хватило? — он удивился так искренне, словно всё это было лишь моей виной.

А ничего, что я вообще-то кое-кого спасала?!

— Сегодняшний день стал одним из самых худших дней в моей жизни! — прошипела, ни капли не покривив душой. — И виноват в этом ты, чертов Кайред Холт!

Я разозлилась так сильно, что даже повернула к нему голову и распахнула глаза, чтобы он увидел не только мои красные белки, но и гнев в самой глубине зрачков.

Не меньше минуты шла борьба взглядов, но и в этот раз Кай поступил совершенно не так, как поступил бы на его месте любой другой мужчина. Вместо ответного гнева, отрицания или чего-то ещё подобного, он всего лишь четко произнёс:

— Прости.

Я первая не вынесла напряжения, которое сгустилось между нами после этого слова, поэтому не только отвернулась и зажмурилась, но и горько прошептала:

— Да пошёл ты со своим «прости»…

— Ты разве не этого хотела? — В отличие от меня, он словно разом повзрослел на полноценную сотню лет и был возмутительно сдержан и рассудителен. — Чтобы я осознал подлость своего поступка, раскаялся и просил прощения? Ты спасла меня, несмотря на то, что презираешь. Пожертвовала своим здоровьем. Показала себя настоящим профессионалом и просто Человеком с большой буквы, пока я только и делал, что вёл себя как эгоистичный мудак. Мне встать на колени, чтобы ты поверила, что я действительно раскаиваюсь и ценю твою помощь? Записать обращение на видео и разослать по галактике на первые полосы центральных новостей? Что ты хочешь, Александра?

— Мести, — шепнула одними губами, чувствуя, как по щеке катится одинокая слезинка. — Ещё утром я хотела всего лишь мести. Двадцать лет, Кай… Двадцать лет тот случай грыз меня изнутри, мешая жить, а ты просто взял и забыл. Но космос посмеялся над нами обоими, да? Смешно тебе теперь? М?

— Нет.

Холт не тянул с ответом, но я не сильно-то его и ждала. Не ждала и того, что он на этом не остановится.

— Мне стыдно. Совестно. Просто гадко ощущать себя последней сволочью. Тварью. Подонком. Нет таких слов, чтобы описать то, что я чувствую. И чувствовал там, в клетке. Больше всего на свете я хочу сейчас обнять тебя и никогда не отпускать, но знаю, что оттолкнёшь и будешь права. Твоя боль — это моя вина. Невозможность избежать запечатления — лишь моя проблема. Не твоя. Ты вправе подать на меня рапорт и будешь права. Возможно, руководство сочтёт нужным заменить часть экипажа и меня отзовут вместе с другими шеррианцами, но я буду ходатайствовать, чтобы тебя оставили в этой экспедиции…

— Да хватит уже строить из себя мученика! — не выдержав морального давления, я психанула и, чувствуя, как накатывает очередная паническая атака, просто сжала зубы и выдернула из вены иглу. Резко села на кровати, скинула ноги вниз, поплотнее обернулась в тонкое одеяло, которым была накрыта, и нацелилась на побег из этого мерзкого места. — Ненавижу слюнтяев! А сейчас ты ведешь себя как тряпка, чертов Кайред Холт! Так и знай!

Злорадствуя, что шеррианец гораздо слабее меня, лишившись сил в том числе из-за оборота, я кое-как доковыляла до двери, но выйти не успела — та открылась у меня буквально перед носом, явив незваного посетителя.

— Так-так, — грозно поцокал космопсихолог, являя нам свою лощеную рож… мор… лицо. — И куда это вы собрались, Александра?

— Подальше от психа на дальней койке, — процедила неприязненно. — Уж будьте любезны, проведите с ним сеанс психотерапии. Вы ведь тут именно за этим? Так прошу! Пациент ожидает вас с нетерпением! Вбейте уже в его дурную голову, что именно он в ответе за всё произошедшее и именно ему это и разгребать!

Откуда только силы взялись, но я оттолкнула опешившего урианца и, не теряя достоинства и одеяла, прошуршала к своей каюте. Последние метры дались с большим трудом, но я преодолела и их, после чего просто рухнула на свою кровать без сил, судорожно дыша и давясь беззвучными рыданиями.

Всё не так. Всё!

Где радость? Где удовлетворение? Где гордость от свершившегося возмездия, в конце концов?!

Ни-че-го.

Пустыня…

Правы те, кто говорит, что месть опустошает. А я, глупая, не верила…

Двадцать лет мечтать о том, как он будет влюбленным и униженным лежать у моих ног и слезно просить прощения, а получив это — не почувствовать ничего, кроме разочарования.

Как это вообще так? Разве справедливо?!

Нет.

Но мне ли не знать, что справедливости не существует? У каждого своя правда, у каждого своя жизнь.

Такая жизнь меня не устраивает.

Будем менять!

Нашептав заговор на быстрый и крепкий сон, я почти мгновенно провалилась в сновидения, но и там мне не нашлось покоя: безотчётный страх, выворачивающее душу одиночество, отчётливое осознание, что я не успеваю что-то крайне важное — даже стараясь проснуться, я не могла вырваться из липких лап этого кошмара.

Наверное, даже металась во сне, стонала, чувствовала, как то горит всё тело, то замерзает, что аж зуб на зуб не попадает, но в какой-то момент я со всей дури врезалась во что-то невообразимо огромное и в то же время невозможно мягкое и родное, отчего вцепилась в это нечто всеми руками и ногами… и притихла.

И больше мне ничего не снилось.

Вот и хорошо.

Впервые за долгие годы я не хотела просыпаться. Да, я очень люблю свою работу. И безумно хочу исследовать обнаруженного кремнида. Зарядку тоже сделать не помешает, а то всё тело ломит так, словно лично пятитонный контейнер с кормом для иглобрюхих норух разгружала. А потом контрастный душ. Обязательно. Потом…

Потому что здесь и сейчас так тепло. Так уютно. Ещё минуточку…

Потянувшись с легким стоном блаженства, я устроилась поудобнее и притихла снова, собираясь подремать ещё хотя бы минут десять. Эта планета от меня никуда не убежит!

— Доброе утро, — прозвучало мне в район виска, чем немало удивило.

Медленно открыла глаза, не веря ни своим ушам, ни иным органам чувств, подняла голову наверх и встретилась взглядом с самыми синими глазами во вселенной. Правда, местами они были всё ещё красными, но факта это не меняло.

— Это как? — спросила оторопело и тут же начала судорожно осматриваться, признавая в каюте командорские апартаменты. — Это ещё зачем?!

— У тебя был приступ. Ночью, — ответил Кай, старательно подбирая каждое слово, но сразу же убрал руку с моего бедра, как только я по ней ударила. — Маруся запаниковала и позвала меня.

— Почему не Глафиру? Почему я не в медблоке?! — Я старательно сдерживала негодование, но получалось плохо — я уже чуть ли не рычала, обнаружив, что лежу под одеялом голая.

Как и Холт!

— Потому что это была лихорадка запечатления.

Эти слова прозвучали мне уже в спину, ведь времени я зря не теряла и, отобрав у мерзавца одеяло, торопилась покинуть чужую каюту.

Пришлось тормозить.

— Повтори.

Обернулась, выразительно приподняв бровь, всем своим видом давая понять, что очередная глупая шутка будет стоить ему очень дорого, но и Кай не мешкал, находясь уже всего в полутора метрах от меня. Всё такой же серьёзный, напряженный и голый, но ни капли по этому поводу не комплексующий. На миг меня заинтересовала обширная вязь татуировки, покрывшая примерно треть тела шеррианца от шеи до колена преимущественно в левой части, но я быстро призвала себя к порядку и сосредоточилась на его глазах.

— Только не нервничай, — он поднял руки, приближаясь ко мне медленным и плавным шагом, словно я была диким животным, готовым вот-вот броситься в атаку. — Посмотри на своё левое плечо. Аккуратно.

Я нехотя и даже как будто страшась, скосила глаза вниз, действительно увидев некие тёмные линии, а Кай продолжил объяснять:

— Это татуировка. Знак обнаружения избранника и начавшегося запечатления. Я не могу объяснить её появление, потому что ты иной расы, но вот предназначение — вполне.

Несмотря на шок, я сумела выставить перед собой руку и категорично заявила:

— Не подходи!

Он не послушал. Сделав ещё шаг, так что моя ладонь легла ему на грудь, Холт твёрдо и как-то даже пугающе торжественно произнёс:

— Будь моей женой, Санни. Потому что я уже твой муж.

Первые пять секунд я могла только моргать. На шестой протянула глубокомысленное «эм…». На седьмой сдавленно хрюкнула, после чего залилась откровенно истеричным смехом. Холт стоически вытерпел всё, даже когда я от переизбытка эмоций стукнула его кулаком по плечу. Но когда смех перешел в икоту и нервные всхлипы, отдал резкий приказ Марусе:

— Зови Глафиру, нужна её помощь.

— Нет! — Я отшатнулась от шеррианца, как от чумного, но не слишком далеко — его руки волшебным образом оказались у меня на талии и удержали практически на месте. — Отпусти! Холт!

— Ты не в себе. — Он был возмутительно самоуверен, а вот я рядом с ним, кажется, превращалась в истеричку.

— Естественно, я не в себе! — воскликнула раздраженно, всплеснув руками и отталкивая его от себя, из-за чего чуть не потеряла одеяло, но вовремя его подхватила. — Отчего бы мне быть в себе, не подскажешь? Сначала меня похищают из собственной каюты, затем объявляют, что мы практически женаты! Да я так чуть ли не каждую ночь развлекаюсь! Ты в курсе вообще, что я ушла из медблока потому, что ни видеть, ни слышать тебя не желаю? Мало того, что всю предыдущую жизнь мне испортил, так ещё и будущую собираешься?! А вот шиш!

И я показала ему этот самый «шиш» левой рукой.

Пальцы были крайне внимательно изучены (лично я ощутила себя глупо), после чего взгляд Холта вновь переместился выше, на моё лицо, и Кайред клятвенно меня заверил:

— Теперь всё будет иначе.

— Не верю! — заявила мрачно, складывая руки на груди, отчего одеяло всё-таки немного сползло, приоткрывая правую грудь и тем самым превращая весь мой негатив в фарс.

— И всё-таки я настаиваю, — Кайред рывком прижал меня к себе одной рукой, второй нагло приподнимая мой подбородок. — Александра, ты всё прекрасно понимаешь и чувствуешь. И себя, и меня. Уйми уже свою вредность и просто дай нам шанс. Да, я не идеален, но ради тебя сделаю всё.

— Совсем всё? — уточнила въедливо.

— Абсолютно, — подтвердил самоуверенно.

Краем глаза заметила подозрительное колыхание воздуха слева, медленно повернула голову и увидела Марусю. Искин, выбрав в качестве утреннего наряда что-то невозможно женственное и невесомое, прижала кулачки к груди и смотрела на нас с таким умилением, как одна моя коллега — слезливые вивильские сериалы в обеденный перерыв. Заметив, что её обнаружили и не очень-то этому рады, Маруся сочно покраснела, пискнула и поторопилась исчезнуть со словами «простите-извините, мне пора».

— Что ж… — Я повернула голову обратно, задумчиво сложила губы трубочкой, изучила напряженно застывшее лицо командора и решительно кивнула, окончательно и бесповоротно ставя жирный крест на всех своих прошлых планах и мыслях. Прав, Холт. Хватит. Его бы я ещё может и помучила, но себя в мазохисты записывать не собираюсь. Эта ночь далась мне слишком тяжело, чтобы жаждать повторения. — Отлично. Вот мои условия. Первое: не лги мне. Никогда! Второе: никаких запретов по исследованию Никао. Тем более никакого отзыва экспедиции. Третье: я требую всю информацию по шеррианцам, об их способностях к обороту и в особенности по запечатлению. Четвёртое: свадьба будет тогда, когда я этого захочу. Не дави и не торопи. И пятое, самое главное: с моими родителями ты будешь объясняться сам. Всё.

— Всего лишь? — наивно удивился Холт, на что я только многозначительно ухмыльнулась и ничего не произнесла вслух.

Мой милый, наивный Кай… Ты даже не представляешь, на что только что подписался!

— Я согласен, но с одним условием, — отрывисто кивнул командор. — С этого дня ты живёшь со мной, спишь со мной и не избегаешь меня, моего внимания, ухаживаний, ласк и близости.

— У кого-то плохо с математикой, — заметила иронично. — Я насчитала гораздо больше одного.

— Всё ты поняла… — Его тон стал ниже, губы ближе, а глаза блеснули предвкушением. — Мы договорились?

— Обманешь — уничтожу, — шепнула ласково-ласково и первая коснулась его губ своими, тем самым словно ставя нерушимую печать на нашей договорённости.

Лёгкое касание очень быстро превратилось в пылающий ураган страстей, одеяло улетело в сторону, а моя разгоряченная спина впечаталась в ближайшую прохладную переборку. Мы целовались жадно, исступленно, чуть ли не кусая друг друга и сжимая так, что хрустели кости и становилось трудно дышать. Но этого нам было мало! Мало, мало! Лично я желала раствориться в Кае, а лучше всего растворить его в себе, чтобы больше никогда не отпускать. Присвоить! Заклеймить!

Даже думать не хочу, чем могло закончиться это безумие, обрушившееся на нас, если бы не настойчивый и продолжительный стук в дверь, а также встревоженный доклад Маруси из потолочного динамика.

— Командор Холт, Александра, на связи с кораблем полковник Коулман. Я пыталась объяснить полковнику, что вы ещё спите, но он ничего не хочет слышать. Если в течение десяти минут вы не выйдете на связь, он отдаст всех нас под трибунал. — На последних словах искин нервно икнула, явно переигрывая, но я даже и не подумала отметить это вслух.

И задумчиво произнесла совсем другое:

— А папа может…