Стальной подснежник

Глава 14 ВЕТЕР ИЗ ПРОШЛОГО

Она стояла на холме и ловила ветер. Чуткий нос подрагивал, рыжая шерсть блестела среди травы, высушенной солнцем почти добела. Лиса чуяла в горячем сухом воздухе беду, но не могла понять, откуда та идет.

Ло опустила подзорную трубу, борясь с желанием крикнуть или свистнуть. Хоть как-нибудь спугнуть зверя. Холм, на котором стояла лиса, был ниже и дальше к восходу, его целиком покрывали белые ломкие колосья, шелестящие на ветру. Если крикнуть — куда побежит лиса? Наверное, от крика. По склону холма, потом по ложбине…

Ло закусила губу, понимая свою беспомощность. Это всего лишь зверь, из-за него не отложишь атаку… Глупо жалеть лису, если готовишься убивать людей. Но когда рыжая, приняв наконец, решение скакнула вбок и помчалась в закатную сторону, Ло вздохнула с облегчением.

— Тебе не обязательно делать это сейчас, — негромко сказал подошедший со спины Марвин Кольер, ее наставник. — Будут еще бои.

— Я присягала Дорвенанту, — отозвалась Ло. — Или вы считаете, что я не справлюсь?

— Справишься. Это меня и пугает, — непонятно ответил Марвин и взял у нее трубу.

Ло размяла пальцы и снова посмотрела на восход. По серебристой траве шла рябь, словно по воде. Сюда, в их сторону. Ветер дул ровный и устойчивый, не собирающийся меняться. Вольфгардские заклинатели, привычные наполнять ветром паруса, и на суше работали отменно.

— Сейчас начнется, — так же негромко и спокойно уронил Марвин, не отрываясь от наблюдения. — Ты готова?

Ло молча кивнула. Пальцы уже пощипывало от растущего напряжения, сила собиралась на их кончиках, просилась в полет… Сейчас… Сейчас там, на другом конце ложбины, уже побежали огненные змейки, готовясь вырасти и разинуть ало-золотую пасть, пожирая траву и низенькие корявые кусты. Ветер, усмиренный вольфгардскими ведьмаками-погодниками, не переменится. И огненный вал покатится сюда, к позициям третьего рейтарского полка, прижатого к холмам, наполовину окруженного северянами. Истошно заржут перепуганные кони, пытаясь сорваться с привязей, волна смертельного жара накроет все… А следом по выгоревшей земле пойдет авангард северян, прорубая рейтаров, как боевой топор — щепку. Так было задумано. И так было бы, но сегодня вольфгардцев ждал сюрприз. Двое боевых магов, только вчера переброшенных порталом. Всего-то двое.

— Следи за ветром, — напомнил Марвин и исчез.

Ло задрала голову и принюхалась. Дым. Он выдаст происходящее раньше огня. Лиса знала толк в неприятностях. Ло облизнула губы, сама став лисой: осторожным зверем, сплошным носом и ушами. Глаза могут обмануть, однако чутье скажет правду. Она ждала. Когда ветер усилился. Когда с востока повеяло гарью. Когда клубы дыма стали приближаться пугающе быстро, застилая небо и вынуждая рейтаров сниматься с позиций…

— Мэтр-лейтенант Ревенгар, извольте доложить обстановку!

Вестовой полковника влетел на холм, осадив коня, и Ло поморщилась.

— Все идет по плану, — бросила она, не оборачиваясь.

И продолжила ждать. Ветер стал тугим, упругим и опасно горячим. Он нес смерть и уже не скрывал этого. Если у лисы была хоть капля чутья, она давно убралась подальше. Ло убраться не могла, поэтому ждала, молча, терпеливо, копя силу в готовом сорваться с пальцев аркане. Где-то за спиной заголосили сигнальные рожки.

— Мэтр-лейтенант Ревенгар, полковник приказывает приступить!

— Рано.

— Вы слышали приказ?!

— Не мешайте… — прошипела Ло, обернулась, и вестовой осадил лошадь так, что она попятилась. — Я сказала — рано! Прочь отсюда!

Кажется, вестовой еще что-то кричал, но ветер, которым стала Ло, его не слышал. Ветер гнал пламя. Еще ближе. И еще…

«Я справлюсь, — бесстрастно подумала Ло. — Все просто. Поймать ветер, напоить его огнем. И развернуть…»

Она подняла руки, с удовлетворением отметив, что пальцы совсем не дрожат. Зачем Марвин предлагал ей сегодня остаться в стороне? Это же так легко. Аркан отработан безупречно. А ветер сам подсказал ей, когда накинуть узду…

Медленно и плавно выдохнув, Ло отпустила огонь. И одновременно тронула скрытые нити, пронизывающие мир. Заметавшись, как испуганный зверь, ветер рассыпался на сотни круговых вихрей, поднял языки пламени, крутя их в воздухе. И рванул обратно. По ложбине покатилась огненная стена встречного пала, надежно ограждая позиции рейтаров. Живой огонь на этом бы и погас, но магический струился по выжженной земле, не уменьшаясь, а, напротив, делаясь сильнее. Не зря Ло с Марвином полночи определяли направление силовых линий…

За спиной Ло снова резко протрубил рожок. Отбой тревоги. А вот впереди было тихо. Ну же… До северян четыреста пятьдесят люардов по прямой. Она не могла ошибиться в расчетах. И поняла, что не ошиблась, когда тот же ветер, только верховой, принес обратно запах паленого. Вкусный запах жареного мяса. Несколько мгновений Ло дышала им, потом скривилась, осознавая. Да, все в соответствии с расчетами. От «огненного ветра» не убежать, он летит быстрее любого скакуна, а вольфгардцы были пешими. И все правильно…

Ей только не следовало ехать туда самой. Потом в штабе ее поздравлял полковник, забыв недавнее непослушание мэтр-лейтенанта Ревенгар. Да и непослушания ведь не было — небольшая задержка, прекрасно оправдавшая себя полным успехом. И Марвин, испытующе глянув, обронил про хорошее чутье. А она, дождавшись конца совещания, вышла и отвязала от коновязи первую попавшуюся оседланную лошадь. Ей нужно было увидеть самой… Что ж, она увидела. Эскорт из двух рядовых и сержанта вежливо молчал, когда ее мучительно выворачивало наизнанку, и остатки завтрака летели на выжженную дотла землю, покрытую пеплом и головешками, среди которых виднелись пряжки амуниции и оружие. Ло не знала, что сгоревшие до такого состояния тела ничем не отличаются от кривых обугленных поленьев…

Она вскинулась на кровати, прижимая к груди одеяло. У стены, на постели, устроенной из длинного широкого сундука, заворочалась Нэнси, но сразу притихла. Ло вдохнула, облизала губы, удивляясь, что не чувствует вкуса гари. Он ведь только что пропитывал все вокруг!

«Тише, — подумала она, стискивая мягкую ткань и с трудом проталкивая в горло прохладный чистый воздух спальни. — Это лишь сон. В прошлый раз — вода, теперь вот огонь… Просто сон. Игры разума, растревоженного рассказом сержанта Мерри. Ну, давай, ложись снова…»

В неплотно прикрытое окно тянуло ночной свежестью, и Ло жадно дышала ей. Уснуть… А вдруг сон вернет ее туда, в черную долину между опаленными холмами? За три года она не раз пускала «огненный ветер», но в дурных снах к ней возвращался только тот, самый первый. Будто клеймо, выжженное на душе, изредка вспыхивало болью.

Ло заставила себя опуститься на постель, но сон не шел. Она уставилась в потолок, бездумно следя за бледным пятном у окна — туда падали лучи еще круглящейся, но уже стареющей луны. Долина Разенбож… И третий рейтарский, куда ее перевели после полутора месяцев довоенной службы на подхвате у опытного Марвина Кольера. До этого она всегда была в тени мэтра, под его негласным присмотром и управлением. А теперь осталась одна — единственным боевым магом полка. Боевиков не хватало, они нужны были в других местах, и полковник, помрачневший, узнав, что ему достался едва оперившийся птенец, да еще и девица, угрюмо смирился. Марвин уехал на закате, а Ло осталась.

И тем же вечером впервые в жизни напилась. Безобразно, отвратительно, непристойно. Рейтары не праздновали, потому что это была не их победа, но разведка подтвердила, что ложбина чиста, и для солдат было сделано послабление: костры и двойная порция вина. Ло выпила свой паек полностью, а потом у офицерского костра кто-то достал карвейн…

Когда из темноты появился Маркус, Ло подумала, что уже спит. Откуда бы на позициях взяться некроманту, оставшемуся в столице? Но он тоже был в лейтенантском мундире и представился господам офицерам по всей форме. А потом сел рядом с Ло.

— Здравствуй, Подснежничек.

— Оставьте, мэтр-лейтенант, — ухмыльнулся кто-то из темноты. — У нашей магички сегодня первый бой. Поджарила северных волков до углей. Имеет право надраться, хоть и леди.

— И надраться, и еще кое-что, — хохотнул другой. — После первого раза парня я бы к обозным девкам отправил. А тут незадача… Хотя ей бы не повредило, я вам скажу.

— Изволите предложить свои услуги, сударь? — с опасной мягкостью поинтересовался Маркус.

Ло было слишком плохо. Разговор доходил до нее, как сквозь толстое меховое одеяло, и она даже не могла встать, чтобы уйти в палатку. Пить было глупо. Противно и глупо. Потому что теперь она даже не могла послать к Барготу наглого ублюдка, сегодня утром успевшего облизать ее глазами, когда Ло умывалась, сняв куртку мундира и оставшись в одной рубашке и штанах.

— Почему бы и нет? — с ленцой проговорил ублюдок. — Конечно, дама может выбрать…

Наверное, он считал себя неотразимым. А Ло — дура. Надо было оставаться трезвой и подпалить ему распущенный фазаний хвост.

— Маркус, — прошептала она, зная, что будет услышана даже в громком гомоне. — Я хочу в палатку. Ты здесь надолго?

— Как и ты, — спокойно сказал некромант. — До конца этой заварушки.

Обняв Ло, он подхватил ее на руки, и Ло почувствовала себя в полной безопасности. От Бастельеро пахло розмарином и полынью — знакомый аромат его алхимических эссенций. Кто-то залихватски присвистнул, кто-то отпустил шуточку, но Маркус, обернувшись в ту сторону, равнодушно, без малейшей злости и потому очень убедительно сообщил:

— Прокляну.

И смешки стихли. А ей даже не было стыдно, потому что слишком плохо. И потом, это же Маркус!

Но вместо палатки он отнес ее в кусты и заставил прочистить желудок. Напоил чем-то кислым из собственной фляги, вытер платком лицо. Постоял на страже, пока Ло сходила еще дальше в кустики — идти к полковому сортиру у нее не было сил. И, наконец, отвел в палатку, где она села на лежанку и расплакалась, ненавидя себя и весь мир. Маркус сидел рядом, обнимал ее за плечи и гладил по волосам, пока Ло захлебывалась в рыданиях, пытаясь рассказать ему. Черные головешки вместо тел, опаленное оружие и доспехи. Человеческая плоть, превратившаяся в угли, так что тел не осталось… Эта чернота стояла у нее перед глазами, а волосы и одежду пропитал навязчивый дурманный запах жареного мяса. Она умрет от голода, но больше в рот его не возьмет! И как теперь жить…

— Как и раньше, Подснежничек, — сказал Маркус. — Только пообещай мне одну вещь.

— Что? Не… убивать?

Она и в самом деле готова была обещать это, хотя не представляла, как сможет выполнить клятву, будучи боевым магом, давшим присягу.

— Не мешать крепкую выпивку со слабой, — вздохнул Маркус. — Ну и закусывать, разумеется. А сейчас поспи. Я клянусь тебе, Ло, они уже ушли в Претемные Сады. Ни одной неупокоенной души не витает в этой клятой ложбине. Зато остались живы другие, те, что с твоей стороны. Спи спокойно, Подснежничек.

Ло закрыла глаза, и забвение пришло, незаслуженно милосердное и почти полное. А утром оказалось, что его светлость Бастельеро поступил на военную службу, причем добился распределения в тот же полк, что и Ло. Ему охотно пошли навстречу, потому что некромант и боевой маг — на редкость удачная связка, а Избранный Смерти может позволить себе ставить любые условия. И когда Маркус после разговора с Ло перенес вещи к ней в палатку, никто особо не удивился. На Ло все равно продолжали смотреть, но эти взгляды, якобы жаркие, а по ее мнению — сальные, уже не пугали.

Главное, никто больше не смотрел на нее как на соблазнительную редкую добычу. Удивительно, но мужчины, которые никак не понимали, что Ло не хочется их внимания, отлично поняли, что она принадлежит другому. Ее отказы считались капризами и набиванием себе цены, однако когда они с Маркусом стали жить вместе, это приняли как должное. Оставить свободную женщину в покое — невозможно. Отбивать женщину у собрата-офицера — неприлично. Ло это злило, но она смирилась, потому что знала: иначе ей придется постоянно доказывать свое нежелание стать чьей-то любовной победой.

А через год-полтора окончательно изменилась и она сама. Научилась пить крепкий карвейн одним глотком, с рейтарской лихостью выливая его в рот. Стала одеваться как удобно, наплевав, кто и каким взглядом провожает ее штаны и высокие сапоги. Отрезала волосы и спокойно посылала к барготовой матери любого, кто мешал мэтр-лейтенанту Ревенгар выполнять ее службу. И когда в полк приходило пополнение — офицерские вакансии на передовых позициях появлялись часто, — уже старожилы советовали новичкам не распускать язык и не тянуть руки к бешеной магичке, которая ко всему спит с труполюбом — подобралась же парочка. Ло только мрачно усмехалась, слыша это за спиной. Магов-боевиков в армии по традиции прозвали палачами, как труполюбами — некромантов, но палач-женщина… Палачка? Палачиха? Она так и осталась без прозвища, только Маркус продолжал именовать ее Подснежничком, не смущаясь переменами в Ло…

…Рыжая лиса чутко повела ухом, глянула в сторону надвигающейся стены огня и прянула с холма. «Почему так близко? — беспомощно удивилась Ло. — Я должна была перехватить огонь раньше!» Пальцы сложились в привычный аркан, но магия молчала. Ничто не шевельнулось внутри, не потекло, как всегда, живым сладким золотом по жилам. Близко! Совсем близко! Огонь гудел, и перед ним, летящим по долине, дрожало зыбкое марево раскаленного воздуха.

Ло попробовала снова. И еще раз! Руки дрожали, она понимала, что не успевает. Несколько мгновений — и огненная волна поглотит ее. А потом покатится дальше, к лагерю. Марвин не успеет — он ведь надеется на нее, магессу Ревенгар. Да и здесь ли он? А в лагере люди: рейтары, обозники, маркитантки… В лагере Маркус!

В горячечном исступлении она пробовала все, что умела и могла, но время, до этого летевшее, остановилось, замерло каплей тягучей смолы, и Ло могла только с жуткой безнадежностью смотреть, как вспыхивает трава у подножья холма, как пламя взлетает к ней, охватывая сразу… Она видела, как меняет цвет, а потом осыпается пеплом ее форма, обугливаются сапоги, ореолом вспыхивают длинные волосы, на миг разлетаясь на смертельном ветру. Глотая жар, охвативший ее, Ло беспомощно оборачивалась к лагерю, но злой огненный ветер подхватил ее и понес, будто клочок пепла над костром…

Стон! Громкий стон… ее собственный! Ло стиснула зубы, зажала себе рот рукой. Выгнулась на постели, сбрасывая одеяло. Бешено колотилось сердце, неровно, с перерывами. Проклятье… Снова сон? Ведь знала же, что нельзя засыпать!

«А ты собираешься не спать вовсе? — поинтересовалась ее разумная хладнокровная часть. — Не сможешь». «Не смогу, — безнадежно согласилась Ло. — Пресветлый Воин, только не опять! Не надо этих снов, возвращающихся из ночи в ночь. Прошу тебя…»

Она спустила ноги с кровати, покосившись на безмятежно посапывающую Нэнси, пошатываясь, добралась до комода. Потянула на себя ящик и бездумно уставилась на шкатулку с зельями. Деревянная коробочка так и манила себя открыть… Все еще дрожащими от страха пальцами Ло откинула крышку — и земляничный запах овеял ее, такой сладкий, нежный, уютный…

— Нет, — прошептала она, вглядываясь в коробочку с ужасом и отвращением, словно та была полна ядовитых пауков. — Я не буду. Только не снова.

«Одну-то можно, — робко постучалась в сознание мысль. — Всего одну. А там, глядишь, кошмары и пройдут. Ты не сможешь так жить, Лавиния Ревенгар. Будешь просыпаться каждую ночь, изнемогая от смертельной жути? Здесь Маркус не станет сидеть у твоей постели, чтобы ты спокойно уснула…»

— Нет, — с тоскливым упрямством сказала она и закрыла коробочку.

Торопливо убрала шкатулку опять в комод, пока земляничный запах, обещающий покой, не лишил ее воли, и снова прошептала:

— Я справлюсь сама. Без этой дряни, будь она проклята. Я ее… вообще… выброшу, вот!

Она огляделась по сторонам, но в маленьком очаге в углу дрова уже прогорели, там пилюли увидит горничная. И на улицу не выкинуть. И… вдруг без них все-таки будет никак?

Глубоко вздохнув, Ло подошла к окну и оперлась о подоконник, дрожа всем телом. Она даже не знала, чего испугалась больше: мерзкого кошмара или лекарства, которое сама просила у Маркуса. Лучше бы некромант ей отказал! Но он доверяет Ло, знает, что она не сорвется в сладкую дурманную бездну. И она оправдает его доверие, выдержит искус!

На дворе под окном что-то мелькало в прихотливом свете луны, то прячущейся в тучи, то кокетливо выглядывающей из них. Ло пригляделась — больше для того, чтобы отвлечься. И со смутным удивлением узнала знакомую фигуру.

— И вам не спится, дражайший супруг? — сказала она тихо, почти беззвучно.

Капитану не спалось. Или его тоже мучили кошмары? Что ж, Рольфсон явно справлялся с ними по-своему. Полуголый, в одних штанах и сапогах, капитан дрался с тенью. Дрался всерьез: в правой руке у него с пугающей скоростью мелькал боевой топор, левая держала маленький круглый щит.

Ло затаила дыхание. К ней наверх не долетало ни звука, и безмолвный танец был страшен, но красив. Удар, отступление, удар, щит, снова удар… Капитан выкладывался в полную силу, исступленно, будто сражался в смертельном бою. Какие демоны жрали его душу этой ночью?

Почему-то у Ло никак не получалось отвести взгляд. Внизу живота вдруг потянуло томным приятным напряжением, а во рту пересохло. И сердце снова застучало глухо, торопливо…

«Глупости какие, — со смутным удивлением подумала она. — Это я от страха никак отойти не могу. Кошмары, луна… И чего ему не спится-то? Вот чем мы, оказывается, похожи…»

На миг прервавшись, капитан крутнулся и глянул в окно, словно почувствовав взгляд. Ло замерла, полускрытая занавеской, зная, что малейшее движение сразу выдаст ее силуэт. В сумерках или темноте можно стоять у всех на виду и остаться незамеченной, сливаясь с деревом или стеной, но только пока не шевелишься.

«Отвернись, — беспомощно подумала она. — Никого здесь нет, слышишь? Уж точно здесь нет меня, одетой в одну рубашку дурищи с распущенными волосами, которой вдруг пришла прихоть разглядывать такого же полуголого мужчину. Да плевать, что он мой муж! Я все равно его терпеть не могу! А из-за того, что муж, тем более!»

Словно услышав, капитан отвернулся, но продолжать бой-танец не стал. Опустив оружие и щит на камни, подошел к бочке, зачерпнул стоявшим рядом ведром воды и вылил на себя. Ло содрогнулась. На улице и так не лето, а на разогретое тело ледяная вода — жуть! Но капитану и этого было мало. Стоя в темной луже, он умылся прямо из бочки, щедро плеская водой в лицо и на голые плечи, потянулся всем телом, подняв руки вверх… Ло невольно облизала губы.

Она никогда не считала себя ценительницей мужской красоты, есть достоинства куда более важные, но нельзя было не признать: Эйнар Рольфсон вполне мог послужить моделью для скульптора, задумавшего ваять героя древности. Округлые широкие плечи, мощная спина, мускулистые пропорциональные ноги… От него веяло силой даже сейчас, когда Рольфсон явно пребывал в смятении — спокойные люди не выскакивают из постели ночью, чтобы загонять себя до изнеможения. И не обливаются холодной водой, словно что-то жжет их изнутри.

«К Барготу! — подумала она, поспешно отходя от окна и снова забираясь в приятно теплую постель. — Посмотрим, как у этого ночного героя хватит смелости снова со мной позавтракать. Вчера за столом и пяти слов не вымолвил, а котлету резал ножом так, что чуть тарелку насквозь не пропилил. А ведь котлета была нежнейшая! И насчет приданого мы не договорили, а дело к зиме…»

Она покрутилась, заворачиваясь в одеяло, и незаметно уснула, чувствуя почему-то странное тепло и спокойствие…

— Миледи, миледи!

Нэнси беспощадно теребила одеяло, выполняя приказ Ло разбудить ее к завтраку во что бы то ни стало.

— Что, уже?

— Ага, — радостно закивала горничная. — Извольте вставать, миледи. А я вам платье вот приготовила и воду теплую.

— Ненавижу, — с отвращением проговорила Ло, вылезая из постели, такой уютной и мягкой. — Вот клялась же себе, что кончится война, уйду в отставку и раньше обеда вставать вообще не буду!

— Так вас никто и не неволит, — резонно указала слишком бойкая на язык Нэнси, принимая у нее ночную рубашку. — Супруга за обедом повидать можно, он сейчас из крепости никуда не отлучается.

— Можно, — вздохнула Ло, обмываясь над тазом. — Только не получается угадать, когда он изволит обедать. Обозы эти…

— И еще один с рассветом пришел, — поддакнула Нэнси, накидывая на нее большое полотенце. — Торопились, всю ночь ехали. А сразу после них офицер прискакал, да не от нас, а с той стороны.

— Офицер? — насторожилась Ло. — Дорвенантец? Или из Невии?

— Про то не знаю, миледи, а только форма у него наша, красная. На плечах золото, шляпа тоже золотом расшитая и с перьями, а поперек груди — лента белая! Сама видела, врать не стану.

— Белая лента… — медленно проговорила Ло. — Курьер, значит. Но почему с той стороны? Нет, платье подай серое. Сегодня что-то прохладно.

— Как изволите, — уныло отозвалась Нэнси, бросая неприязненный взгляд на нелюбимое ею платье. — А может, синее?

— Серое, — твердо сказала Ло.

Она, конечно, не собиралась глупо и пошло льстить себе, предположив, что ночные тренировки капитана — в ее честь, но… в сером, делающем ее старше и еще более блеклой, как-то спокойнее.

И к завтраку она успела. Капитан, против ожидания, прятаться и отказываться не стал. Вид он имел откровенно усталый, и причиной этого оказалась не только бессонная ночь.

— Пошлина, — кратко откликнулся он на вежливый вопрос Ло и положил себе сразу горку оладий, щедро полив их жидким медом. — Чтоб ее…

Осекся, проглотив явно прочувствованное пожелание, мрачно передернул плечами.

— А что в ней такого сложного? — продолжила Ло проявлять хорошие супружеские манеры, в которые, по мнению преподавателя этикета, непременно входит неназойливый интерес к делам мужа.

— Подсчеты, — нехотя отозвался капитан. — Они везут невийскую шерсть, а она облагается тремя разными налогами. На место стрижки, на породу овец и общая пограничная пошлина. Триста клятых мешков. Общая пошлина — два флорина за полсотни. Сто мешков тонкорунной по кроне за десяток, сорок — варханской кучерявой — по две кроны. И сто шестьдесят бизанской белой — по полторы кроны десяток…

— Шестнадцать флоринов и две кроны? — слегка рассеянно уточнила Ло. — И за место стрижки сколько там причитается?

Рольфсон воззрился на нее с изумлением, словно впервые увидел, а потом неверяще вопросил:

— Это вы сейчас посчитали, пока я говорил? В уме, без бумаги?

— Ну, как видите, — скупо улыбнулась Ло. — Меня учили быстро считать. И более сложные вещи. Так что там с остальным?

— Остальное у меня не сходится с описью, — еще сильнее помрачнел капитан. — Я рассчитал одну цену, а у них по бумагам — другая. Может…

Ло с сочувствием, но и с некоторым злорадством наблюдала, как капитан выдавливает, стараясь быть таким же вежливым, как и она недавно:

— Может, вы смогли бы после завтрака глянуть эти йотуновы бумаги?

— К вашим услугам, милорд, — улыбнулась она, накалывая на вилку кусочек политого медом пышного оладушка.

— Благодарю, — кивнул Рольфсон, но лицом не посветлел. — И еще кое-что. Утром приехал курьер…

— Я слышала.

Ло прожевала сладкое творожное тесто, удивляясь, с чего это ее решили посвятить в явно служебные дела.

— Он привез письмо. Мне. То есть коменданту Драконьего Зуба, но при этом и мне лично.

Рольфсон терзал злосчастную оладью так, что Ло мучительно захотелось отнять у него нож. Или хотя бы дать в левую руку еще и вилку. Нож пусть уж остается этот. Он, конечно, больше подходит для разделывания кабанов, зато капитан управляется с ним как с невесомым перышком. А там, не исключено, и к нормальному столовому ножу приспособится.

— Дорогой супруг, — терпеливо сказала Ло. — Я не разумник, читать мысли не умею. И если вы мне не скажете, о чем письмо, я так и останусь в неведении. Хотя, признаться, уже сгораю от любопытства.

— Вольфгардское посольство едет через нашу заставу, — тяжело уронил Рольфсон и поднял на Ло взгляд, хмурый, как грозовое небо.

— Вольфгардцы?! Но почему через Невию?

Ло в изумлении вспомнила карту. Да, из Вольфгарда вполне можно добраться через Невию, но неудобно же! Изрядный крюк!

— Странный выбор пути, — сказала она наконец осторожно. — И что требуется от вас как от коменданта?

— Ничего особенного, — так же мрачно отозвался ее супруг. — Встретить на перевале, проводить до крепости, предоставить отдых людям и лошадям. На пару дней, не больше. Потом дать проводника вниз. Тут, конечно, сложно заблудиться, на единственной-то дороге, но гостеприимство требует.

— Вполне разумные пожелания.

Ло облизала сладкие после меда губы. Ей отчаянно захотелось воды. Не черничного морса, поданного к оладьям, а обычной пресной воды, холодной и чистой. Смыть вкус пепла, неизвестно откуда возникший во рту.

— Это ведь еще не все? — сказала она, прямо встречая взгляд Рольфсона. — Дело во мне?

— Я думал, что вам, может, стоит побыть эти два-три дня в городе, — буркнул капитан, отводя взгляд. — На всякий случай…

— Ну уж нет, — сдерживая вспыхнувшую злость, сообщила Ло. — Я от господ северян три года не бегала, а сейчас начинать поздновато. Не беспокойтесь, ссору я затевать не собираюсь. Полагаю, и они от таковой удержатся — посольство все-таки.

Про себя она подумала, что резон в предложении супруга, как ни странно, есть. Мир слишком важен для Дорвенанта, чтобы разрушить его глупой случайностью. А в посольстве явно не один человек, и нравы у всех разные. И вообще, им, может, как раз и нужна ссора — кто знает эти международные интриги? А она, бывший боевой маг, на счету которого столько вольфгардских жизней, очень удобная мишень для провокации.

— Нет, — помолчав, нехотя сказала она вслух. — Возможно, вы и правы, но нет. Я могу отговориться нездоровьем и постараться не встречаться с ними. Но бежать в город… Нет.

— Боюсь, выбор нам никто давать и не собирается.

Капитан окончательно размазал тесто по тарелке и снова посмотрел на Ло пугающе тяжелым взглядом.

— Вы знаете Ингольва Рагнарсона? Ярла Хёгни?

— Герцога Рагнарсона? — растерянно уточнила Ло, привычно переведя титул северянина на дорвенантский манер. — Слышала… Он, кажется, один из членов Высокого Совета.

— Нет, — покачал головой капитан, на глазах мрачнея еще сильнее. — Его самого знаете? Лично?

— Разумеется нет, — пожала плечами Ло. — Вряд ли мы встречались в бою, он для этого слишком важная персона.

— Ну, а он вас откуда-то знает, — сообщил Рольфсон, вытирая нож салфеткой. — Или не знает, но очень хочет познакомиться. Настолько, что все йотуново посольство делает петлю по Невии, лишь бы проехать через Драконий Зуб. А меня в письме попросили обязательно дать вам встретиться. Что скажете, миледи?

— Я… — она чуть не закашлялась, но перевела дух и продолжила: — Никогда в жизни не встречала Ингольва Рагнарсона. И понятия не имею, что ему может от меня понадобиться. После заключения мира вольфгардцы за смерти на войне не мстят. А других причин для нашей встречи нет.

Рольфсон поднялся и кивнул. Убрал нож в ножны и пошел к выходу из комнаты, где им теперь накрывали стол. Глядя в широкую спину, обтянутую светлой шерстяной рубахой, Ло вспомнила сегодняшний сон. «Ветер из прошлого, — подумала она. — Кажется, он все-таки решил меня догнать. Ну что ж, посмотрим, что принесет. С магией или без нее, я не собираюсь бежать от встречи».