Старший брат моего парня

Глава 39. Пылающие сердца

Меня едва не трясёт от гнева. Ну почему он такой? К чему это благородство? Мы уже шагнули за грань. Втроём шагнули. Как теперь разойтись в разные стороны, зная, что я небезразлична Логану? Что он небезразличен мне?

Логан привык опекать Марка, заботиться о нём, и сейчас отступает, хоть это и не в его природе. Логан — захватчик, победитель. А я — яблоко раздора между братьями, хотя совсем не стремилась к этому.

Даже если мы помиримся с Марком, когда помиримся, втроём будем чувствовать себя неловко. И знать, что в любой момент у нас с Логаном откажут тормоза. Могут отказать.

Нет, всё — таки откажут, надо смотреть правде в глаза.

В его присутствии я превращаюсь в первобытную самку, а не цивилизованную женщину, дитя двадцать первого века. И он ведёт себя с таким же «здравомыслием».

Я точно знаю, что сейчас произойдёт. Потому что дико хочу этого. Давно хочу. Как только увидела его в самый первый раз и всегда, абсолютно в каждую нашу встречу. Но сегодня, в это самое мгновение, мои чувства особенно сильны. По коже ползёт, потрескивая, электричество. Поднимает каждый волосок на теле. Насыщает тело энергией. Возбуждает нервные окончания. И я вижу в его позе то же нетерпение, что ощущаю сама.

— Ты знаешь, что провокация влечёт за собой последствия? — это сказано далеко не сухим юридическим тоном и тоже весьма напоминает провокацию, но я машинально реагирую.

— Что?

На этом вопросы и ответы кончаются, потому что его губы нашли мои и жадно ими завладели.

Треск ткани, жаркие объятия. Я упираюсь лопатками в деревянное ограждение и обнимаю бёдра мужчины ногами. Сладкое скольжение, плавное, горячее, такое долгожданное. Он не торопится, делает несколько первых толчков, давая прочувствовать каждое мгновение, насладиться им.

— У меня просто крышу сносит от того, как ты меня хочешь, — шепчет он, проводя языком по тонкой шее, прикусывая её у основания, удерживая.

Сжимаю мышцами его член, намекая, что сейчас не до разговоров, плавно повожу бёдрами, стараясь приблизиться, слиться полностью, раствориться в этих нереально прекрасных ощущениях, таких правильных, нужных, бесконечно сладких.

Перед глазами плывёт, но я не хочу их закрывать — не могу поверить, что это происходит здесь и сейчас, с ним, нужно дополнительное подтверждение.

Логан дразнит меня и не задаёт привычный бешеный темп, нарочно медлит, я же изнываю, поторапливаю.

— Быстрее! Умоляю, быстрее!

— Нет, — тянет он довольно. — Не так быстро, Котенька. Я слишком долго этого ждал.

Одно на двоих дыхание. Одно на двоих сердцебиение. Мы превратились в единое целое и нет в этом мире силы, способной нас оторвать друг от друга.

Страсть пьянит, кружит голову. Весь мир сузился до нас двоих. Вокруг нет ничего. Никого. Нет ни запахов, ни звуков, ни жары, ни холода. Мы в своём микрокосмосе.

Его руки сжимают меня и гладят. Губы скользят по шелковистой коже. Я окутана им, растворена. Очарована, околдована.

Держусь за него. Цепляюсь. Висну. Дышу им. Целую ненасытно и жадно, до головокружения, до чёрных точек перед глазами, и не могу насытиться, остановиться.

И нет больше сомнений. Нет мыслей. Одни чувства, эмоции, ощущения. Яркие словно вспышка сверхновой. Обжигающие словно лава вулкана.

Логан медлит. Тягуче — сладкими движениями входит в моё тело и тут же его освобождает, не позволяя мне в несколько быстрых вращений бёдрами достигнуть оргазма. Играет со мной словно кот с мышкой, дразнит. Наслаждается каждой секундой единения и нескрываемым мной недовольством.

Я горю. Полыхаю. Хочу сорваться в бездну, взрываясь по пути, рассыпаясь на фрагменты, превратиться в счастливую мерцающую пыль. Колочу по широкой груди сжатой в кулак рукой.

— Не-а, — ехидничает он, вонзаясь белоснежными зубами в моё обнажённое плечо. — Терпи.

— Не могу. Не могу больше! — шепчу яростно.

Цепляюсь за ворот рубашки, тяну на себя. Низ живота сводит болезненным спазмом, меня потряхивает от подступающего оргазма и я бессовестно подаюсь навстречу его восхитительному члену и с силой свожу ноги, сцепляя их в замок за его спиной.

— А — а — а-ах! — успеваю простонать. И взрываюсь. Молниеносно. Ярко. Огненно. Сокрушительно сильно. Кричу. Рыдаю. Выстанываю его имя. И лишь затем впиваюсь пальцами в широкие плечи и кладу на них голову, чтобы пережить одуряюще — сильный оргазм. — Да — а — а, — шепчу на грани слышимости. — Да — а — а, — повторяю уже спокойнее. — Ох, как хорошо. Как же мне хорошо.

Из скрюченных пальцев уходит напряжение, я начинаю поглаживать мужское тело, утыкаюсь носом в немного влажную шею, повожу им, точно ласковая кошка.

— Какая ты сегодня быстрая, — хмыкает Логан и усаживает меня на себя поудобнее, чтобы начать серьёзную игру. — И не думай, что я последую твоему примеру.

Слово у этого невероятного мужчины не расходится с делом — к рассвету у меня садится голос от его страсти.

— Не хочу тебя отпускать, — прижимая к себе, признаётся он.

— Мне на учёбу.

— Заберу после занятий.

— Угу.

Мы стоим на краю обрыва, помятые, но счастливые, обнимаемся и любуемся рассветным Нью — Йорком.

Безумно символично видеть, как просыпается город. Словно дарит нам ещё один шанс. Перспективы ещё не ясны, но они есть. Хочется верить, что они есть, только уж слишком невероятными кажутся.

Марк. Логан. Я.

Любая другая семья, попроще, возможно, приняла бы такой союз, но Бекендорфы? В высшем обществе принято соблюдать правила приличия. Не представляю, что придумает Логан. Ведь он подумал об этом, правда? Должен был подумать.

— Может, прогуляешь сегодня?

— С ума сошёл? Нет, конечно!

Я делаю шаг от этого бессовестного, но ноги не держат, и он ехидно изгибает бровь. Серые глаза смеются. Да и весь Логан словно пропитан солнечным светом и теплом, в кои — то веки доволен и счастлив и, что самое невероятное, не скрывает чувств.

— Буду скучать.

— Я тоже. Ужасно!

Расставаться невыносимо, но Логан отвозит меня к общежитию и хмурится.

— Если бы не две важные встречи, я бы тебя украл.

Он улыбается. Я смеюсь, шаловливо целую его в щёку и пытаюсь ретироваться. Но где там! Меня удерживают и целуют так, что приходится несколько раз моргнуть. Всё — таки братья Бекендорф — профи по части поцелуев.

— Мы живём в цивилизованном обществе, мистер Бекендорф, — щебечу весело и птичкой вылетаю из машины, не давая возможности моему ненаглядному кавалеру показать хорошие манеры и открыть даме дверь. — Джентльмены не похищают дам.

Я весело машу ему рукой и скрываюсь в здании общежития.

Весь учебный день приходится провести под лозунгом: «Кофе, кофе, ещё стаканчик кофе», зато из — за сонного отупения не забиваю голову миллиардом проблем по своему обыкновению.

Пока не возвращаюсь в общежитие.

Логан предупредил, что приедет к определённому времени, так что я успеваю и сменить пять нарядов, и перекраситься, и даже пострадать на любимую тему, поэтому спускаюсь на улицу напряжённая и недоверчивая.

— Ты без чемодана? — удивляется Логан.

— А мы собрались… — Я распахиваю глаза и едва успеваю подхватить стремящуюся к земле челюсть. — К Марку?

— Мне казалось это логичным. Проблемы нужно решать по мере их поступления, а не оттягивать до последнего. Разве нет? Месяц из жизни вычеркнули. Куда ещё тянуть?

— Д-да. Я почему — то думала, мы решим этот вопрос по — другому.

— Как, например?

Логан обнимает меня за талию и целует в шею, однако я так напряжена, что едва ли не впервые не возбуждаюсь. От мысли, что увижу Марка, потряхивает. Я и хочу этого, и боюсь нереально. И соскучилась так, что слёзы наворачиваются.

— Я думала, ты проведёшь расследование и, может, мы не скажем ни о чём Марку, — признаюсь, закрывая глаза и вжимая голову в плечи.

Если он не виноват, а по здравому размышлению поняла, что его действительно нагло подставили, выходит, я повела себя как истеричка. Не поговорила, не выяснила отношения, напрасно сама страдала и заставила страдать моих мужчин.

Закатить скандал и всё! Пять минут крика — и правда выплыла бы наружу. Да, некрасиво, может, при зрителях, зато вопрос решился бы в тот же день, в тот же час. А не через бесконечно длинный, унылый и тягуче — болезненный месяц!

— Котя, не дрейфь. Марк, конечно, знатно охренеет, когда узнает, в чём ты его заподозрила, но будет так рад видеть тебя, что просит всё, что угодно. Кроме того, если мы скроем аферу Фло и Барбары, тебе всю оставшуюся жизнь придётся строить хорошую мину при плохой игре, а так ты сможешь отказать им от дома и будешь в своём праве.

— Ты так сказал: «Отказать им от дома», словно у меня есть дом, куда они захотят прийти, — хмыкаю, прижимаясь к надёжному и сильному мужчине. С таким не страшны ни аферы родственников, ни гнев Марка. Если кого и побаиваться, только его самого. Даже не представляю, что такое попасть в немилость к старшему брату Бекендорфу. Не хочу представлять. Да и не нужно это. Скоро увижу на примере Барби и Флоранс.

— А почему ты думаешь, что его нет?

Что? О — о — о.

Пока я недоумеваю, меня усаживают в машину, пристёгивают ремнём безопасности и не упускают возможности пощупать, на что только тихо ахаю и плотно сжимаю колени.

Сумасшествие какое — то!

Жизнь не устаёт меня удивлять.

Машина летит, преодолевая километры, звучит старая добрая классика семидесятых, а я кусаю губы и не знаю, стоит ли о чём — то спрашивать, ведь Логан не продолжает развивать тему, а я… позорище, конечно, но я стесняюсь.

Логан — не Марк. Братья совершенно не похожи и ведут себя по — разному. Кроме того, я и отношусь к ним совсем не одинаково.

Марк — это Любовь. Разная любовь. Тихая и ласковая, бурная и опасная, родная и порой словно незнакомая. С ним я уверена в себе и способна на любые шалости, ему я доверяю. Если опустить момент с моим Промахом Века.

Логан — это дикая химия, влюблённость, фейерверк эмоций, запретная страсть. С ним я робкая и пугливая, вечно возбуждённая и податливая. Именно потому не выходит найти тему для разговора, а Логан далеко не болтун и спокойно переносит тишину, может, даже наслаждается ею. Он периодически улыбается мне и чувствует себя спокойно и комфортно, тогда как я сижу словно на иголках.

— Ты сказал Марку, что мы приедем или это сюрприз? — соображаю, что эту тему определённо стоило обсудить заранее. Так же, как и намекнуть мне про чемодан с вещами.

Кажется, я только что нашла наш общий недостаток. Мы с Логаном оба рассчитываем на то, что кругом сплошные телепаты. По крайней мере ждём этого от партнёра.

— Нет. Он запретил мне к тебе приближаться даже на пушечный выстрел, так что не знает, что мы помирились и едем домой. О таком лучше сообщать лично.

— Наверное, ты прав.

Я вновь отворачиваюсь к окну, делая вид, что любуюсь пейзажем.

По — хорошему, у нас тысяча тем для беседы. Дорога дальняя, можно было расспросить его обо всём, но я как обычно в своём репертуаре. Всё же влюблённость порой делает из девушек тех ещё бестолковых скромниц. Сама поражаюсь, как органично сочетаю успешную в учёбе и карьере умницу, любимицу преподавателей, гордость родителей и неуверенную в себе трепетную лань с огромным таким, полным мадагаскарских тараканов, инсектарием вместо головы.

Машина въехала на территорию поместья и припарковалась у входа. Я вцепилась в сумочку, будто утопающий в спасательный круг, но спокойствия это не добавило. Ещё и вспомнила, как точно так же хваталась за ремни оранжевого рюкзачка, с которым приехала сюда впервые, месяц назад.

Логан обошёл машину, открыл мне дверь и подал руку.

— Ледяная совсем. Не бойся, Котя. Он будет рад тебя видеть.

— Пока не узнает истинную причину нашего расставания.

Я сделала шаг в дому и застыла от ужаса, подумав, вдруг я зря поверила в красивую и стройную теорию Логана и на самом деле были и измена, и флирт, и всё на свете. А обмануть себя — это вообще проще простого!

Не ожидавший внезапного маневра Бекендорф продолжил движение и, учитывая его габариты и вес, ненароком протащил меня вперёд.

Именно этот момент выбрал Марк, чтобы распахнуть двери.

— Кэти?

Боже, какой он бледный! Худой! Синяки под глазами!

— Марк! — испуганно вскричала я, всё ещё не соображая, что с ним произошло. Было полнейшее ощущение, что я приехала выручать его из плена или что — то в этом роде, но никак не мириться в доме его собственного брата.

— Сдурел? — завопил Марк на Логана. — Зачем ты приволок её силой? Я же сказал: ей нужно время! Не все такие грёбанные извращенцы, как мы с тобой. Она ведь переживает!

Я и пикнуть не успела, как меня силой вырвали из захвата старшего брата и спрятали к себе за спину.

— Я её не тащил. Котя приехала добровольно.

Логан и не думал скрывать удивления поведением брата.

— А то я не видел, как ты с ней обращаешься! — разъярился Марк. — Не смей! Не смей её обижать! Мы и так уже натворили дел!

— Марк, всё хорошо, я правда приехала к тебе без принуждения, — попыталась урезонить любимого. — Логан ничего плохого не сделал. Правда.

— Будто я не знаю, как он умеет убеждать! Что ты ей сказал? Шантажировал? Угрожал? — Едва не рычал Марк. Но тут же обернулся, прижал руку к груди и совсем другим голосом оправдал любимого брата. — Ради меня он на всё готов, Котёночек, так всегда было, а тут я ещё ходил ныл целый месяц. Прости его, ладно?

Не знаю, кто из нас выглядел более шокировано, я или Логан, но Марк внезапно выпрямился, расправил плечи и взял себя в руки.

— Ты простила меня?

Карие глаза смотрят неотрывно и цепко, отслеживают малейшую реакцию, поэтому не поворачиваюсь в сторону Логана в поисках поддержки, хотя очень хочется. Марк взвинчен, подозрителен, пытается держать себя в руках, чтобы не напугать меня проявлениями бешеного темперамента. Уверена в этом. Точно знаю. Он всегда думает о моих чувствах. В нашей паре я — эгоистка.

Боже, ну почему я засомневалась в нём? Почему? Даже в момент дикого стресса он думает обо мне и моих чувствах, а я всё ещё пытаюсь найти оправдание совершённой месяц назад глупости, обвиняя его.

— Я бы хотела кое в чём признаться и обсудить…

— То есть не простила?

— Я не знаю! Почему ты такой недоверчивый?! — взорвалась я внезапно. Мне и так нелегко признавать вину, ещё и наезды выслушивать! Да я, может, не виновата совсем!

— Может, потому что свернул мозги нахрен, пока пытался сообразить, какого хера произошло, Кэти!

И он даже не кричит. Лишь добавил стали в голос, пытаясь пробиться за пелену моей мнительности.

А как же стройная теория о моём несовременном отношении к сексу втроём?

Боже, я всегда буду вспоминать Барби и ту её снисходительную фразу на пляже?

Набрала полные щёки воздуха и медленно его выпустила в попытке обрести подобие спокойствия. Марк взрывоопасен, но отходит быстро. Мне нужно пережить вспышку, и тогда мы сможем нормально поговорить.

И это безусловно стоит сделать. Только вот сердце рвётся к нему. Я не в состоянии прекратить любоваться им. Разворотом плеч, идеальным профилем, заострившимся за время нашего расставания, отросшими сильнее обычного и оттого чуть вьющимися волосами… Мой Аполлон.

— Все в дом, — распорядился Логан, обнимая меня за талию. — Не стоит устраивать шоу для слуг. Кроме того, нам всем стоит перекусить, я забрал Котю с учёбы и не накормил. Прости, милая, не подумал.

— Я так понимаю, если братец ни в чём не виноват и удостоен чести обнимать МОЮ девушку, накосячил однозначно только я, да? И что же Я такого сделал, что принцесса не в силах простить меня спустя месяц? Я как запертое во дворце Чудовище преданно ждал и верил, что она вернётся. В МОИ объятия.

Марк посмотрел с несвойственной ему жесткостью.

Оскорблён. По — настоящему оскорблён.

Ситуация, в которой замешаны трое, похожа на хождение по горящим углям. Отвлечёшься, не так посмотришь, не тем тоном скажешь — пиши пропало.

— Мы предполагаем, что виноваты Флоранс с Барби. И немного я, — признала со вздохом, волевым усилием заставляя себя не втягивать голову в плечи.

Марк вмиг переменился. Прищурился, поджал губы, оценивая ситуацию. Затем закрыл глаза и через несколько гулких ударов сердца, отдающих нервной тошнотой в горле, хмыкнул.

— Что? — Я беспомощно посмотрела на Логана, но Марк вдруг схватил меня в объятия, вновь выдёргивая из рук брата, прижал на мгновение, сильно, почти до хруста костей, покружил и рассмеялся.

— Я тебя прощаю! И очень люблю. И скучал всё это время дико.

Его голос пробирает до мурашек. Я блаженствую в его объятиях. Родных. Близких. Сумасшедше-нужных. Самых-самых.

Как же с ним легко и просто. И безумно уютно. Видеть обожание в карих глазах, отвечать ему с не меньшим пылом, быть рядом, дышать в едином ритме, сливаться сердцебиением, пульсом.

Я готова не ворошить прошлое, не копать, не ковыряться в нём, просто быть рядом с Марком, любить его, целовать, прижиматься. Мы уже вместе. Уже обнимаемся. Всё хорошо. И в момент единения аргументы совсем не нужны.

Но у старшего Бекендорфа нет привычки менять планы по ходу дела.

— Очень за вас рад, вижу, вам не до выяснения отношений, но сейчас мы пройдём в гостиную и всё обсудим. От и до. Полностью. И примем все необходимые решения. И пока мы это не сделаем, никто не прикасается к Котеньке. Никто.

— Ты зануда, — фыркнул Марк добродушно.

Он ведёт себя словно не было никакого расставания. Словно я не оступилась. Словно всё вновь идеально. И я благодарна ему как никогда.

— Порой приходится включать старшего брата, — не стал отрицать Логан. — Когда взрослые люди ведут себя как детишки.

— Ты слышала, радость моя, как нас сейчас зашвырнули в песочницу? Давай не будем делиться с ним своими игрушками? — предложил мой ненаглядный весело, и не думая опускать меня на землю.

Я же не могла прекратить улыбаться и любоваться им. Горло сковало спазмом от не пролитых слёз радости, поэтому лишь кивнула, хотя понимала — мы с Марком действительно ужасно дурные. Влюблённые по уши дети. Может, безответственные и слишком восторженные, но безумно счастливые, стоит только приблизиться друг к другу, соприкоснуться.

— Я… Можно я всё — таки останусь у него на руках? — попросила, похлопав ресничками.

— Верёвки из меня вьёте, — вздохнул Логан, демонстративно закатывая глаза. — Неси её в гостиную на диван, я распоряжусь насчёт ужина и вернусь.

— Как ты думаешь, нам хватит пары минут? — заговорщически спросил Марк, сияя как начищенный цент.

— Нет. Я согласна только на всю ночь, — рассмеялась, обнимая его за шею. — Марк, я такая дура. И так скучала по тебе. Чуть с ума не сошла от боли. А тут приехал Логан и оказалось… оказалось, всё совсем не так, как я думала.

И снова глаза на мокром месте. И сердце колотится от волнения. Простит, не простит, а если простит, то не затаит ли обиду в сердце? Марк — он сложный, как любой творческий человек. Смогу ли вновь заслужить его доверие, не понятно. Сможем ли мы остаться в отношениях, учитывая нашу с Логаном взаимную заинтересованность, не ясно.

Одно я знаю точно — этим вечером не остается ни одного вопроса без ответа. Логан настроен решительно и не оставит нам выбора, не позволит отступить. И это правильно. Для полного исцеления пациентов врачи обычно вскрывают и очищают раны, дезинфицируют и лишь тогда позволяют им затягиваться. Нам нужно было проделать нечто подобное, а потом придумать, как жить дальше. Может, выработать какие — то правила.

«Секс с Логаном три раза в год — на дни рождения», — моментально съехидничал внутренний голос.

«Не вариант», — признала я со вздохом и прижалась к Марку сильнее.

— Не дрожи, Котёночек. У тебя нет ни единого повода сомневаться. Всё будет охренительно. Мы ведь вместе.