Суд жестокий и прекрасный

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ВТОРАЯ

Лориан

Я знал, что Приска что-то замышляет. И все же, когда она постучала в мою дверь, часть меня была убеждена, что она здесь, чтобы закончить то, что начала вчера.

Один взгляд на нее, и было очевидно, что этого не произойдет. Ее лицо было белым, как кость, и она казалась странно хрупкой.

— Мне нужно с тобой поговорить.

Я открыл дверь шире, и она вошла. Это был ужасный день, и я провел большую его часть рядом с Сабиумом. Моя голова раскалывалась от редкой головной боли. И все же, в тот момент, когда вошла дикая кошка, мой член затвердел в предвкушении.

Я нахмурился, и Приска приподняла одну бровь.

— В чем твоя проблема?

Иногда мне хотелось иметь возможность поговорить с ней о своей жизни.

— Мои проблемы — это мои собственные.

Выражение ее лица стало холодным.

— Возможно, это нужно изменить.

Я махнул рукой так, как, я знал, она ненавидела, жестом предлагая ей говорить.

Она сердито посмотрела на меня, но глубоко вздохнула.

— Тебе что-то нужно в этом замке, и мне не помешала бы твоя помощь. Я думаю, мы должны работать вместе.

— Ты хочешь, чтобы я помог вытащить твою подругу.

Она изучала меня, как будто задаваясь вопросом, можно ли мне доверять. Я стиснул зубы. Эта женщина.

Но тебе нельзя доверять.

Я отогнал эту мысль и сосредоточился на Приске, когда она начала расхаживать по комнате. У нее были темные круги под глазами. Я обдумал все, что знал о ней, и моя кровь застыла в жилах.

— Ты планируешь вытащить их всех. Ты с ума сошла?

Она вздохнула.

— У меня есть план.

Я наблюдал за ней, и она пожала плечами.

— Прекрасно. У меня есть зачатки плана.

Конечно. Приска не удовлетворилась бы освобождением одного заключенного из королевской темницы — подвиг, который никогда не совершался раньше. Нет, она каким-то образом вообразила, что сможет вытащить их всех. И с ее силой, скорее всего, она смогла бы. Но она никак не могла вывезти их всех из города.

И все же…

Даже если бы она не смогла их вытащить, какой хаос воцарился бы, когда король узнал бы, что его пленники пропали? Это было бы идеальным отвлечением для моих собственных планов. Возможно, вмешалась бы судьба, и мы оба смогли бы получить то, что нам нужно. Надежда была почти чуждым ощущением на этом этапе моей жизни, но я чувствовал ее притупленную грань.

— Сколько заключенных там, внизу?

— Триста девять.

Я поморщился. Приска выпятила подбородок. Упрямая, как мул.

— Ты уверена, что все они..

— Гибриды? Да. Воров и убийц сажают в городскую тюрьму. Сегодня я узнала и кое-что еще. Эти камни океартуса? Они здесь не просто так. Король не просто сжигает гибридов. Сначала он их осушает.

Это имело смысл.

Она уперла руки в бока.

— Итак, если ты надеешься ослабить короля…

Я улыбнулся.

— Это то, что я делаю?

Она посмотрела на меня со своим дерзким маленьким носиком, и я не смог удержаться от улыбки. На ее лице промелькнуло удивление, но она быстро оправилась.

— Король станет еще могущественнее после Дня Богов. Что-то подсказывает мне, что ты предпочел бы, чтобы этого не произошло,

Я знал, что с такой ситуацией нам потенциально придется иметь дело. Внезапный приток магии для короля, который уже соперничал с фейри за власть. И я бы, действительно, предпочел, чтобы он не получил этой власти.

Приска одарила меня той понимающей улыбкой, от которой мне захотелось придушить ее. Или поцеловать. Или и то, и другое.

Я потерялся в фантазии о том, как моя рука сжимает ее горло, в то время как я вхожу в нее, давая понять, что я все еще главный.

— Лориан?

Румянец окрасил ее скулы. Она догадалась, куда ушли мои мысли. Это отвлечение должно было прекратиться.

— Когда я привел свою целительницу к твоей подруге, мы использовали туннель. Он существует уже много лет, и благодаря железу охранники перерезают глотки заключенным, даже если бы им удалось каким-то образом выбраться из своих камер и найти потайной вход, они были бы слишком слабы, чтобы добраться до конца туннеля.

Удивление и победа блеснули в ее глазах.

— Я знаю о туннеле. Я обыскивала подземелье в поисках этого входа. Ты скажешь мне, где он?

— Да.

Я мог видеть, как ее разум мгновенно обрабатывал эту информацию, когда она корректировала все планы, которые строила. Очаровательное создание.

— Где заканчивается туннель?

— Центральный рынок. Десятилетия назад рынка не существовало. Это была исключительно площадь казней. Туннель позволял охранникам выводить заключенных прямо на смерть.

В День Богов улицы были бы красными от крови. Даже такой человек как я, которого мало заботили страдания других, мог почувствовать, что это мерзко.

Приска вздрогнула и повернулась, чтобы еще немного походить. Каждый раз, когда я наблюдал за ее планом, я невольно становился все более заинтригованным. Она всегда соображала быстро — тот факт, что она выжила после того, как мы оставили ее в тот день, был доказательством этого.

Мой разум снабдил меня воспоминанием о ней, лежащей рядом с Галоном, с бледной кожей — такой бледной, что казалось, будто она уже мертва. То, как она умоляла меня, а затем ее глаза горели, безмолвно клянясь отомстить.

Эта искра почти погасла, как один из костров Ритоса. Мои руки сжались в кулаки при этой мысли. Впервые я почувствовала что-то, что могло быть… сожалением.

Она повернулась и пристально посмотрела на меня.

— Твои глаза меняются, — сказал я.

Это было опасно для нее. И все же, как будто что-то внутри меня открылось, когда я смог увидеть золотые искорки в ее глазах.

— Я знаю, — вздохнула она. — Сейчас трудно найти чары.

Я начинал понимать, что ненавижу это, зная, что она скрывается по замку, используя магию, для которой, если честно, у нее должны были быть годы, чтобы тренироваться, а не дни. Я ненавидел то, что она часто бывала в подземельях, где все, что требовалось, — это одно неверное движение, один момент невнимательности, и она была мертва.

Тот факт, что она каким-то образом заставила меня вот так заботиться о ней — до такой степени, что я был рассеян, занятый своей собственной задачей…

Я сердито посмотрел на нее.

— Ты слишком многим рискуешь.

Она бросила на меня тот настороженный взгляд, который сказал мне, что она хотела мне что-то сказать, и мне это не понравится.

— Покончи с этим.

Она говорила небрежно, но было легко заметить страх, промелькнувший на ее лице.

— Швея увидела мои глаза. Она обратила внимание на цвет. Ее лицо побелело, и она выбежала из комнаты.

Значит швея будет мертва.

— У тебя лицо убийцы, — пробормотала она. — Я не хочу, чтобы она умерла, Лориан.

Тот факт, что швея еще ничего не сказала, вероятно, означал, что она надеялась дождаться удобного случая, чтобы воспользоваться этой информацией. В любую секунду Приску могли арестовать. Мои инстинкты требовали от меня устранить угрозу.

— Тогда убеди ее не говорить ни слова. И быстро.

— Расскажи мне что-нибудь, — внезапно сказала она.

Почти отчаянно.

— Один из секретов, которые ты скрываешь. Пожалуйста.

Я изучал ее лицо. Ее глаза были прикованы к моим, она прикусила зубами нижнюю губу. Это было похоже на какое-то испытание. И по какой-то причине я хотел пройти его.

К сожалению, я не мог рассказать ей свои собственные секреты. Если бы она точно узнала, почему я здесь…

По какой-то причине мысль о том, что она смотрит на меня со страхом и отвращением, заставила мой желудок скрутиться.

— Король, — сказал я хриплым голосом. — Что ты знаешь о нем?

Она нахмурилась, явно не ожидая такой темы.

— У него есть сын, Джамик, который находится в одном из королевских поместий. Джамик пережил девятнадцать зим, — сказала она.

— И он, вероятно, вернется на бал в честь Дня Богов. По слухам, он редко видится с королем.

Она нахмурилась еще сильнее, и я наклонил голову.

— В чем дело?

— Так сказала моя мать. Она настояла, чтобы я нашла принца.

Она выглядела усталой. Выжатой. И все же, пришло время ей узнать хотя бы часть того, что делало Сабиума таким опасным.

— Возможно, ты захочешь присесть.

Ее глаза сузились, глядя на мое лицо, но она села на длинный диван.

Я глубоко вздохнул.

— Это прапрадедушка короля начал войну с фейри.

Она кивнула.

— И что ты знаешь о сыне Регнера?

— Его звали Кротопос. Кротопос умер, но его жена была беременна, и его сын Эйбриас — внук Регнера — занял трон. Сына Эйбриаса звали Хиарнус — отец Сабия..

Я не был удивлен, что Приска знала это. Большинству жителей деревни рассказывали о королевской семье больше, чем о языках или элементарной математике.

Было непривычно говорить о короле с кем-то, кроме моих людей. Но я заставил себя продолжать говорить.

— А что, если я скажу тебе, что все они были одним и тем же человеком?

Ее нахмуренное лицо усилилось, за ним немедленно последовало недоверие. Приска вскочила на ноги.

— Это невозможно. Магия работает не так.

Что-то, что могло быть предательством, напрягло ее плечи. Я поймал ее за руку, когда она двинулась к двери.

В редкий момент уязвимости она попросила открыть секрет. И теперь она думала, что я лгу ей.

Нет, я понимал. Она надеялась, что я лгу ей. После всего, то что она узнала, это было осознание, которое ранило бы сильнее всего. Ее собственный отец умер, потому что у ее брата осталось совсем немного силы. И все же король был почти бессмертен.

— Я не играю в игру. Регнер был королем, который начал забирать силу у своих подданных. Ты не думаешь, что возможно, что он смог бы найти способ имитировать фейри и прожить долгую жизнь?

Она сглотнула, ее пристальный взгляд изучал мое лицо.

— Но это означало бы… Убивает ли он мальчиков, которых называет своими сыновьями?

— Вероятно.

— Но как он попадает в шкуру младших мальчиков?

— Изменить внешность легко, если у тебя есть доступ к правильному виду магии, — я приподнял ее ожерелье, приподняв бровь.

— Небольшое обаяние — это одно. Ты говоришь о том, чтобы полностью изменить его внешность.

— Это достаточно легко сделать с украденной силой. Часто мальчиков отсылают на время, когда они из мальчиков превращаются в мужчин. Таким образом, ему не нужно быть точным с их особенностями.

Она стряхнула мою руку, снова поворачиваясь, чтобы расхаживать по комнате. Я никогда не пойму, как у женщины не закружилась голова.

— Сабиум стареет, — пробормотала она. — По крайней мере, снаружи. Это только вопрос времени, когда он снова инсценирует свою смерть. А затем тайно убьет мальчика, которого растил как своего сына.

Она повернулась и встретилась со мной взглядом.

— Он действительно такой злой?

Я обхватил ладонями ее щеки. Ее кожа была мягче, чем имела право быть.

— Он хуже. Он убежден, что его действия направлены на всеобщее благо.

Приска

Тихих вечеров после ужина больше не было. Начали прибывать представители из деревень, и каждый вечер начинались танцы, которые продолжались до раннего утра.

Ожидалось присутствие королевы, а значит, и ее фрейлин. Каждый вечер после танцев я отводила Тибриса в подземелья. Он также начал навещать других заключенных и обрабатывать раны у них на плечах. Каждый раз, когда мы поднимались по лестнице в подземелье, он выглядел все более усталым.

Я предупредила его, что меня могут арестовать в любой момент. Я должна была верить, что Лориан не рискнет убить любимую швею королевы. И все же, она не сказала ни слова. Я мельком видела ее вчера, что означало, что Лориан сдержал свое слово. Пока.

Когда я сказала Тибрису, что женщина узнала мои глаза, у него появилось выражение лица, которого я никогда раньше не видела.

— Если тебя арестуют, я убью Вайсера.

Он не шутил. Я сглотнула.

— Может быть, тебе стоит сделать перерыв в исцелении на ночь.

Он просто покачал головой.

— Чем больше заключенных смогут получить доступ к своей магии, тем лучше.

Мне нужно было поговорить с Лорианом. Нужно было убедить его, что если швея передумает и меня арестуют, и казнят, ему придется сотрудничать с Тибрисом, чтобы освободить заключенных.

Сегодня вечером я сидела за нашим столом, слушая, как другие женщины сплетничают. Лисвет поднялась, чтобы потанцевать с одним из советников короля — развратным стариком, который настаивал на том, чтобы танцевать с каждой из нас по крайней мере один раз каждый вечер.

Дэвис Боря однажды уже приглашал Мадинию на танец, и она отказала ему, заявив, что у нее болят ноги. Теперь он сидел рядом со своим отцом, его темный пристальный взгляд постоянно перемещался на нее. Мне было бы жаль его, но, по слухам, он не утруждал себя расспросами других женщин, прежде чем прикоснуться к ним. Женщины, чьи отцы не были близки к королю. Женщины, которых он ловил в комнатах для прислуги и конюшнях.

Карасели скользнула на пустое место Лисвет. Судя по злобному выражению ее лица, это было не потому, что она хотела подружиться.

— Катине бы это понравилось.

Она наклонилась ближе, ее глаза были холодны.

— Ничто так не доставляет ей удовольствия, как танцы.

Я сохранила скучающее выражение лица с намеком на замешательство.

— Это правда?

Она медленно улыбнулась мне, и у меня вспотели руки.

— Я знаю, что ты как-то причастна к ее удалению от двора, — прошипела она.

Я заставила свой рот открыться.

— О чем ты говоришь?

— В отличие от остальных этих идиотов, я знаю, как все устроено. Никто не спотыкается в таком положении, как ты. Все, что тебе было нужно для того, чтобы твои планы сработали, — это чтобы Катина исчезла. И когда я узнаю, что ты сделал, я заставлю тебя заплатить.

Я опустила взгляд. Надеясь, что она подумает, что я запугана. На самом деле, мне нужно было убедиться, что она не обращает пристального внимания на мои глаза. Другие дамы замолчали, и Мадиния прочистила горло.

Я открыла рот, но глубокий голос заставил меня снова его захлопнуть.

— Сетелла?

Я сделала долгий, глубокий вдох и заставила себя улыбнуться, взглянув на придворного, стоящего передо мной.

Пейтер был удивительно красив, я могла это признать. Он также был одним из немногих придворных, которых я не хотела закалывать своим столовым ножом. С его сверкающими голубыми глазами и светлыми кудрями, он обладал мальчишеским шармом. Почти невинный, чего я не часто видела в этом месте.

Но иногда, разговаривая с ним, я чувствовала, что хожу по натянутому канату, когда он задавал вопросы о моей деревне. Я знала достаточно о Мистране, чтобы правильно усвоить основы, но я была в ужасе от того, что разожгу его любопытство — и это любопытство означало бы, что он присмотрится поближе к тому, кем я притворяюсь.

— Ты потанцуешь со мной?

Если он и почувствовал напряжение за нашим столом, то вежливо проигнорировал это.

Я покраснела.

— Боюсь, я не очень искусная танцовщица.

Сидящая через стол Мадиния фыркнула в знак согласия. Я повернула голову, и она подняла одну бровь, глядя на меня.

Я нахмурилась в ответ.

— Да, я потанцую с тобой, — сказала я, и Пейтер протянул руку.

Вложив свою руку в его, я последовала за ним в меньший бальный зал, примыкающий к столовой. Музыканты играли веселую мелодию.

— Ты научишь меня шагам?

Восторг промелькнул на лице Пейтера.

— Конечно.

Он поднял наши соединенные руки, скользнув другой рукой мне на талию.

Он провел меня по ступеням, ни разу не поморщившись, когда я повернула не в ту сторону или наступила ему на пальцы ног. Когда он закружил меня, я рассмеялась.

Звук потряс меня. Я не могла вспомнить, когда смеялась в последний раз.

У меня скрутило живот. Асиния сидела, съежившись, в морозильной камере, а я танцевала этажом выше нее.

— Ты прекрасна, — сказал Пейтер.

Я попыталась улыбнуться, и он замедлил наши шаги.

— Что случилось?

— Ничего, — сказала я.

Пары кружились позади нас, и я замерла. Это был… Март?

Пейтер проследил за моим взглядом.

— Ты уверена, что ничего не случилось?

Я улыбнулась ему всем, что у меня было.

— Я уверена.

Я посмотрела через плечо Пейтера. Мой взгляд встретился с взглядом Лориана. Он смотрел на меня мрачно и хмуро, и я подняла одну бровь.

Неужели он мог… ревновать?

После следующего танца я поблагодарила Пейтера и, смеясь, попросила отдыха, настаивая на том, что у меня болят ноги. Он притворно вздохнул, но отпустил меня, отведя в угол комнаты и жестом попросив слугу принести кубок вина.

— Пообещай мне еще один танец после того, как отдохнешь, и я оставлю тебя восстанавливаться, — я кивнула, и Пейтер ухмыльнулся мне, поворачиваясь, чтобы уйти.

Сегодня начало прибывать все больше и больше представителей деревень. Королева сидела за королевским столом, разговаривая с одним из придворных, наблюдая, как некоторые жители деревни выставляют себя дураками, потягивая вино ее мужа. Она объявила все танцы пустой тратой времени, и сегодня она, наконец, постановила, что ее дамам не нужно страдать только потому, что она была такой, и мы можем идти спать, когда устанем. Я могла бы пересчитать по пальцам одной руки количество достойных поступков, которые она совершила с тех пор, как я встретил ее, но это был один из них.

— Наслаждаешься жизнью?

Я обернулась.

— Март.

Я действительно видела его.

Он бочком подошел ко мне с кубком вина в руке, наблюдая за танцами. Его волосы тоже потемнели, и он выглядел усталым.

— Что ты здесь делаешь? — я до смешного скучала по нему.

На самом деле, я изо всех сил старалась не улыбаться ему.

Он ухмыльнулся мне, но его глаза превратились в лед, когда Сабиум проходил мимо. Было странно видеть злобу на лице Марта. Он был похотливым. Тем, кто никогда ничего не принимал всерьез. Кроме того, что спал с женщинами.

— Служу своему принцу. Что еще?

— Угу. Ну, а я… — мое сердце остановилось.

Март проследила за моим взглядом.

— Кто это?

Я уставилась на красивого мужчину с широкими плечами и улыбкой, которая приглашала улыбнуться в ответ. У меня так пересохло во рту, что я едва могла произносить слова.

— Приска?

— Его зовут Тол. Я думала, может быть, я увижу здесь его отца, но не…

Мое сердце разбилось, когда я смотрела, как танцует Тол. Смотрела, как он смеется. Смотрела, как он поднимает руку другой женщины — точно так же, как когда-то сделал со мной.

— Что случилось? — спросил Март.

— Ничего.

Он проследил за моим взглядом туда, где теперь танцевал Тол, свет от люстр падал на его красивое лицо.

— Ах, — сказал он. — Так вот как обстоят дела. Он из твоей деревни.

— Да.

Тоска по дому поразила меня, как пощечина наотмашь, когда я наблюдала за Толом. Посещение города стало бы самым ярким событием в его жизни. Когда он рассказывал людям дома, что танцевал в одном зале с королем?

У меня скрутило живот.

Мимо неторопливо прошел Лориан, выглядя точь-в-точь как избалованный принц, которого он играл. Его взгляд встретился с моим, и он изменил курс, проскользнув сквозь толпу, чтобы встать рядом с Мартом.

— Что ты делаешь? — прошипела я. — Нас не должны видеть вместе.

Он вяло пожал плечами.

— Я принц. Ты симпатичная придворная. От меня ожидают… флирта.

Я обдумывала это, пока он что-то бормотал Марту. Затем Лориан встал рядом со мной.

— Что случилось?

Если бы еще один мужчина спросил меня об этом сегодня вечером…

Я открыла рот, но Март вмешался. Как обычно.

— Приска наблюдает за красивым мальчиком из своей деревни.

Мои щеки горели. Март, вероятно, был всего на несколько лет старше Тола, но он говорил о нем, как о ребенке.

Лориан проследил за моим взглядом.

— Дай угадаю. Ты отчаянно желаешь оказаться в его объятиях и притвориться, что ты просто обычная женщина.

Я ненавидела то, что он так быстро меня раскусил.

— Пошел ты.

— Возможно, я когда-нибудь пойду туда, где меня уже кто-то ждет.

Он повернулся к Пелопии и подмигнул ей. Она действительно захлопала ресницами.

Я ухмыльнулась.

— Похоже, у нее что-то застряло в глазах. Должно быть, поэтому она настолько слепа, что допускает мысль о тебе в своей постели.

— Ревность — самая непривлекательная черта.

Улыбаясь, я перевела взгляд туда, где меня ждал Пейтер. Лориан напрягся, и я одарила его надменным взглядом, который, я знала, заставил бы его захотеть придушить меня.

— Это так, не так ли?

Лориан обнажил зубы в пародии на улыбку. Что бы ни вылетело из его ненавистного рта дальше, это было бы порочно.

Он наклонился ближе, его теплое дыхание коснулось моего уха. Я вздрогнула, взглянув на Пелопию, которая хмуро смотрела на меня с другого конца комнаты.

— Ты говоришь о спасении гибридов в подземелье под нами, но ты все еще та напуганная маленькая девочка, которая ждет пробуждения от кошмара. Тебе лучше найти способ перестать убегать от своей судьбы, потому что люди, которые отказываются принимать реалии своей жизни, — это не те люди, которые освобождают беспомощных и порабощенных.

Оцепенение охватило мое тело. Я долго смотрела на Лориана. Что-то мелькнуло в его глазах, но я уже отвернулась, направляясь к двери.

Я покончила с этой ночью.

Я глубоко вдохнула свежий воздух, когда вошла в зал. Мои ботинки отдавались эхом по камню, пространство было пустым, все либо смотрели, либо участвовали в танцах.

Огромная рука опустилась на мое плечо. Лориан развернул меня, прижимая к стене.

Я бросила взгляд в конец коридора. Это привлекло бы внимание любого, кто случайно проходил мимо.

— Что ты делаешь?

Он нахмурился, глядя на меня сверху вниз. Что-то, что могло быть беспокойством, промелькнуло в его глазах.

— Почему ты так расстроена?

Я вскинула руки в воздух.

— Ты только что назвал меня испуганной маленькой девочкой.

— А ты называл меня и похуже, — он наклонился еще ближе, изучая мое лицо.

Я толкнула его в грудь.

— Ты с ума сошел? Кто-нибудь увидит.

Последнее, в чем кто-либо из нас нуждался, это в том, чтобы двор сплетничал о нас. Сплетни заставили бы людей присмотреться повнимательнее.

Лориан вздохнул. У меня закружилась голова, когда он открыл ближайшую дверь и втолкнул меня внутрь.

Я зарычала.

— Это тебя удивит, так что приготовься — не все твое дело.

— Все, что касается тебя, — это мое дело. Это не игра, — его слова были ровными, но его глаза сверкали на мои.

Мой смех был таким горьким, что я едва узнала его.

— Никто не знает этого больше, чем я!

Он изучал мое лицо долгое, неловкое мгновение.

— Ах.

— Ах?

— Деревенский парень что-то значит для тебя.

Воздух между нами стал опасно горячим.

Я сглотнула.

— Как я уже сказала, не твое дело.

— Он говорил тебе красивую ложь? — мягко спросил Лориан.

— О нет. Ты бы сказала ему красивую ложь. Потому что ты никогда не собиралась оставаться в той деревне и рожать от него детей. Неважно, как сильно ты этого хотела. Неважно, насколько сильно ты игнорировала реальность и притворялась, что тебя не сожгут заживо за то, что у тебя хватило наглости сохранить то, что принадлежало тебе.

Что-то острое вонзилось мне в живот.

— Остановись.

Он наклонился ближе.

— Когда ты будешь плакать в подушку сегодня вечером, помни одну вещь. Между вами двумя это никогда бы не сработало.

Печаль украла воздух из моих легких. Гнев вернул его обратно. Я толкнула Лориана в грудь. Как и следовало ожидать, он поймал мои руки.

— Ты ничего не знаешь.

— Я это знаю. Ты хотела его, потому что он был красив, но самое главное, он был в безопасности. Ты не была создана для безопасной жизни. Жизнь, состоящая из поцелуев в щеку и посредственного траха. Жизнь, состоящая из сплетен с сельскими жителями.

Мои щеки горели.

— Эти жители деревни — хорошие люди.

— Эти деревенские жители смотрели бы, как ты горишь, и ты это знаешь.

Я вздрогнула. Лориан выругался и отпустил мои руки.

Затем его рот накрыл мой, и я почувствовала вкус его разочарования и ярости. Воздух покинул мои легкие, но дыхание было второстепенным по сравнению с ощущением его твердости и ярости против меня.

— Твой Тол никогда бы не дал тебе этого, — прошептал он мне в губы. — И ты это тоже знаешь.

Он сделал шаг назад.

— Пока ты не столкнешься лицом к лицу с реальностью своей жизни, ты навсегда останешься ее жертвой.

Затем он вышел из комнаты. Он не оглянулся.

Я ненавидела его.

Возвращаясь в свои покои, я бросилась на кровать. Но я не плакала.

Я была слишком зла.