Судьбы (ЛП)

Глава 15

Задыхаясь, Коринфия проснулась. Это происходило уже дважды за две ночи. Раньше она никогда не спала, ни как Исполнитель, ни как Ангел Судеб. Сон никогда не был ей нужен.

Что это значило? Во что она превращается?

Ей не было знакомо смутное состояние пробуждения, оно слишком её дезориентировало, словно к ней возвращались обрывки сна, переплетённые и смешавшиеся с событиями прошлой ночи:

Руки Люка на ее талии, а затем в волосах. Глаза Люка, глядящие в её. Их губы, почти соприкасающиеся. Жар их тел, согревающих все вокруг. Затем они оба, стоящие на деревянном пирсе, бесконечно протянувшемся в обоих направлениях через океан теней. Глядящие в ночное небо. Росчерк падающей звезды во тьме. Смех Люка. Еще одна падающая звезда… а потом еще, и еще. Поток падающих искр превращается в ливень. Рушатся созвездия. Пирс загорается, отрезая им путь, заставляя нырять в океан, где Образы в мольбе протягивают свои конечности. Ослепительный огненный дождь. Затем звезды превращаются в фары, которые мчатся прямо на Коринфию.

Автомобиль директрисы Сильвии. Уход Люка. Сильвия злобно ухмыляется, обнажая один длинный острый зуб, как у Миранды.

— Чего здесь смешного? — Собственный вопрос Коринфии раздаётся эхом в её голове.

Ухмылка Сильвии:

— Я не одна за рулём.

В окне дико пляшет Святой Иуда. Коринфия опускает глаза — руль в её руках. Пытается свернуть в сторону.

Затем момент удара: внезапный, визжащий, страшный. Толчок разбудил её.

Оба светила были уже высоко над горами. Под головой сложенная куртка Люка, а от валуна, подле которого лежала Коринфия, совсем немного тени. На лбу выступил пот. Она медленно села, пытаясь оценить степень головокружения.

Не слишком плохо.

Прислонившись к валуну, девушка огляделась:

«Интересно, куда ушёл Лукас? Его не было рядом — должно быть, он пошёл поискать чего-нибудь съестного».

У неё никогда не было потребности во сне, но вчера вечером желание спать было слишком велико, чтобы с ним бороться. В течение их вчерашнего путешествия ей удалось незаметно получать небольшие дозы энергии от Люка каждый раз, когда он прикасался к ней. Она не могла получить энергию от сухой мертвой местности и была вынуждена использовать его.

Это заставляло чувствовать себя виноватой.

Ещё одно чувство, которого она никогда прежде не испытывала.

Это неважно, что она использовала его, чтобы добраться домой. Что она сплела из него немного силы, чтобы продолжать идти — она взяла так мало, что он и не должен заметить. И, в любом случае, невозможно выкачать из живого существа всю его жизненную энергию. По крайней мере, насколько она знала. Она могла лишь нащупать контакт, почувствовать его и использовать излишки его энергии. Этого было едва ли достаточно, чтобы она смогла просто стоять. Чтобы выполнить свою задачу, сил точно не хватит. Но она надеялась, что этого будет достаточно, для того, чтобы хотя бы добраться домой, где она сможет исцелиться полностью.

Но он ушёл, и она чувствовала нехватку энергии в своём теле. Она чувствовала хрупкую, измождённую — изношенную оболочку.

Когда он попросил показать свою сестру, это отняло почти все ее силы. Но она хотела дать ему это, как подарок, чтобы показать, что она не монстр, чтобы показать, что может делать и прекрасные вещи, а не только ужасные.

Она хотела, чтобы он понял.

Её заботило, как он о ней думал.

Костёр выгорел, остались лишь потухшие угольки. Тут она заметила несколько слов, нацарапанных на плотном слое грунта. Коринфию затрясло, когда она поднялась на колени.

— Не ходи за мной.

И дальше, как бы машинально:

— Мне очень жаль.

Грудь сдавило, и она вдруг почувствовала, что не может дышать. Она пощупала рубашку, чтобы убедиться, что медальон на месте.

Пропал!

И так же быстро затопивший её гнев сменился шоком, прогнал все остальные чувства. Он забрал медальон. Украл его.

До тошноты засосало под ложечкой. Он обманул ее. Вчера вечером он открылся ей, и в свою очередь она рассказала ему вещи, которые не должна была говорить. О том, что она делала, и откуда она была.

Всё это было подстроено. Успокоить ее, чтобы ослабить бдительность, дождаться, когда она уснет, и тогда можно будет украсть медальон и бросить её.

Коринфия накинула куртку на плечи и встала во весь рост, покачиваясь от слабости, но подпитываемая гневом. Тропа, которой они шли вчера, вилась вниз по скалистому склону. Коринфия пустилась рысцой, наполовину ослепшая от ярости. И ещё какого-то чувства, для названия которого у неё не нашлось слова. Это было похоже на падение назад. Беспомощное и неконтролируемое.

Но потом это слово пришло — предательство.

Планировал ли он это с самого начала — бросить её в трудную минуту одну, там, где никто ей не сможет помочь?

Не смотря на то, что она лежала рядом с ним всю ночь, она едва набрала достаточно энергии, чтобы подавить яд шершней на несколько коротких часов. Пока брела вниз по склону, она чувствовала, как он бурлил в её крови. Горячий и густой, медленно отравляющий её, сковывающий дыхание, отнимающий у неё силы. Её руки и ноги, казалось, наполнились свинцом, и она споткнулась, упала, бранясь, когда острые камни поцарапали её ладони.

Девушка попыталась, но не могла извлечь ни капли энергии из этой сухой и выжженой земли. Она провела пальцами по скалистой поверхности, надеясь получить что-нибудь, что угодно, но в этом мире было слишком мало жизни. Она сочилась крошечными каплями, сопровождаемыми болью, столь острой и сильной, что перехватывало дыхание.

Коринфия вынуждена была прервать связь. Здесь царило отчаяние, словно сама земля под её пальцами оставила попытки выжить.

Если она не найдёт Люка в ближайшее время, то умрёт.

Она вспомнила о пузырьке, который ей дал Рис — к счастью, он всё ещё был у неё — но она не посмела выпить его. Пока может двигаться, она не воспользуется им. Не сейчас. Кто знает, как далеко ей придётся идти, и много ли времени у неё займёт, чтобы найти его.

Солнца пекли угнетающе жарко, и приступы головокружения кренили горы то влево, то вправо. Она споткнулась, затем снова выпрямилась. Краем глаза уловила какое-то движение, как если бы люди карабкались по горе рядом с ней, но когда обернулась, то увидела лишь возвышавшиеся пики камней.

Она должна была найти Лукаса, должна добраться до цветка раньше него.

Затем, когда она вновь обретёт силу, то убьет его. Это была судьба.

Позволила себе довериться Люку — эта слабость была намного хуже той, что протекала в её венах, вызванная ядом. Возможно, проживание в Мире Людей обострило её эмоции. Она становилась слишком похожей на людей, задавая вопросы, сомневаясь в вещах, которые должна была просто принять безоговорочно.

Что произойдёт с балансом, порядком, если люди начнут сами выбирать свою судьбу?

У Коринфии хрипело в горле, грудь жгло огнём. Она подумала о Пираллисе, о приятном отдохновении, о месте без боли. Скоро. Скоро она будет дома.

Когда она добралась до подножия гор, тропа выровнялась. Теперь, с уменьшением высоты, дышать стало легче, хотя напряжение в груди осталось. Всё, что она могла видеть — это лишь красный песок и высокие серые деревья со скрученными, словно в горестном стенании, ветвями. Не могла ли она каким-то образом заблудиться? Рис сказал, что река на расстоянии дня пути через перевал, и где её искать?

Шея была горячая и липкая от пота. Казалось, что она продвигается целую вечность. Хватая ртом воздух, тяжело опустилась на большой валун. Камень под ее пальцами был мёртв, в этом мире не осталось жизни.

Мир перед глазами то расплывался, то вновь приобретал резкость. Колеблющаяся белая фигура, словно мираж, двигалась к ней по тропинке, а у Коринфии не осталось сил, чтоб даже просто стоять. Она потянулась за ножом и слишком поздно вспомнив, что Люк забрал и его тоже.

Фигура остановилась и Коринфия вскрикнула- прямо перед ней оказалась Миранда.

Миранда спасёт её.

— Как ты меня нашла? — спросила Коринфия.

Миранда проигнорировала вопрос.

— Почему мальчишка до сих пор жив?

Пальцы впились в руку Коринфии и подняли её на ноги.

Тело Коринфии отреагировало, как только Миранда его коснулась. Оно жадно припало к пульсирующей энергии, исходящей от Опекуна и тянула её. Коринфия пила. Она не могла остановиться. Сила наполняла конечности; ее взор сразу прояснился.

Никогда прежде в своей жизни она не испытывала ничего подобного. Энергия была густой и мощной, и дикой и Коринфии хотелось ещё. Инстинкт брал своё. Она открыла свой разум. Она требовала более тесной связи и продолжения плетения.

Затем она взвилась в воздух.

Она врезалась в каменную стену, и дыхание со свистом вышибло из её легких. Миранда подобралась к ней, сверкая глазами.

— Никогда больше не делай так, — выплюнула Миранда.

Коринфия без труда поднялась на ноги. С тех пор, как покинула Мир Людей, она ни разу не чувствовала себя лучше, сильнее, даже после празднования в саду. Дикий гнев тёк по её венам. Она никогда прежде не чувствовала себя такой неконтролируемой. Взрывной. Энергия Миранды бурлила под кожей Коринфии, похожая на дикого зверя, рвущегося на свободу.

— Почему ты здесь? — потребовала ответа Коринфия. — Ты следила за мной?

— Ты потеряла медальон, — сказала Миранда. Её волосы парили вокруг головы, словно наэлектризованные. — Как ты могла это допустить?

Коринфия крепко сжала кулаки. Ярость, сильнее любой, что она когда-либо испытывала, заставила тело дрожать. Никогда еще она не хотела наброситься на кого-то так сильно. — Я умираю. А всё, о чём ты заботишься — это глупое украшение?

Это не просто украшение, и ты это знаешь. Ты позволила человеческому мальчишке украсть его у тебя, — сказал Миранда. — Может быть, ты больше не хочешь домой?

Её взгляд был ужасен. Гнев внутри улетучился так быстро, что Коринфии показалось, будто мир выдернули из-под её ног.

Миранда была права. Она потеряла бдительность и предоставила Люку возможность взять медальон. Это была ее собственная вина. Она больше всего на свете желает снова стать судьбой.

— Я верну его, — сказала Коринфия отчаянно. Но я не знаю, куда он пошёл.

— Он уже дошёл до Кинестезии, — Миранда глубоко вздохнула, и минуту они стояли молча. — Прости, что я рассердилась, — наконец сказала Миранда. — на карту поставлено слишком много, а я лишь хочу, чтобы ты попала домой. Вот. Возьми это. — Миранда бросила что-то к ногам Коринфии.

Коринфия наклонилась и подняла тяжёлый ключ. Он висел на толстой цепи, будто предполагалось носить его, как ожерелье. Она повертела его в руках, разглядывая нечёткий образ спирали, потускневшей с годами.

— Что он открывает?

— Я больше не смогу помочь тебе, Коринфия. Я уже сделала слишком много. Это должно было попасть к тебе. Это твоё неоконченное задание. Теперь ты должна его на стигнуть прежде, чем он выберется из Кинестезии. Не дай ему использовать медальон. — Голос Миранды становился тише, по мере того, как сокращалось расстояние между ними. — Ты должна убить мальчишку. Ты ведь знаешь это, не так ли?

И вновь Коринфия наполнилась решимостью. Она уже испытала слишком много чувств. Она позволила себе ослабнуть. Она была лишь Исполнителем этой судьбы, как и сотни раз прежде.

— Я знаю, — сказала она. — В этот раз я сделаю все как надо.

— Ты так близка. — Миранда ласково завернула прядь волос за ухо Коринфии. Теперь Коринфия стыдилась, за то что, испугалась собственного опекуна, даже на одно мгновение. Миранда была единственной, кто когда-либо беспокоился за Коринфию, беспокоился достаточно сильно, чтобы попытаться убедить её в том, что она вернётся домой.

— А теперь, ступай, прежде чем он не ушел слишком далеко.

Миранда отошла на несколько шагов от Коринфии, и солнца вспыхнули ярким пламенем на её пальце. Сияние заставило Коринфию прикрыть глаза. Появилась короткая, ослепительная вспышка света, и затем Миранда исчезла.

Энергия, которую Коринфия взяла у Миранды, восстановила её силы, и она побежала. Быстро достигла чёрной реки, протоки которой разошлись в нескольких направлениях, являя собой видение, от которого у неё закружилась голова.

Коринфия не сомневалась. Она глубоко вдохнула и бросилась в воду.

Ледяная вода сомкнулась над головой, течение ухватило её и потащило за собой вглубь, в пучину и тьму.

Её лёгкие горели от нехватки воздуха.

Что если здесь абсолютно не было никакого прохода?

Что если она прыгнула не в том месте?

Затем, она почувствовала это то место: река отпустила её и тело свободно заскользило, будто по воздуху. Он смогла дышать. Течение повлекло её в нужном аправлении, так что она отдалась на его волю. Коринфия надеялась, что найдёт Кинестезию. Должна найти…

Она сконцентрировала свое сознание на процессе, что символизировал Кинестезию. Это был мир в самом центре вселенной, будучи её сердцебиением, которое поддерживало всё остальное в ритмичной гармонии.

Прохладный поток реки становился успокаивающим гудением тысяч различных миров, пульсирующих повсюду вокруг неё, словно крошечные вращающиеся галактики; и будучи столь близко к различным возможностям, ей тут же стало интересно, был ли Люк прав.

Мог ли выбор во вселенной быть столь велик?

Но если бы у каждого был выбор, кто бы сохранял баланс?

Коринфия поплыла сквозь утешительное, знакомое гудение, словно Люк оставил за собой тропу теплоты. Она начинала чувствовать себя более комфортно в Распутье, помня, что если не сопротивляться, можно с легкостью контролировать свой путь. Все, что ей нужно было делать, это поддаться ему, сохранять спокойствие и позволить своей интуиции вести ее. Вода вокруг нее становилась гуще, как патока. Но была чернее, и имела металлический привкус. Она задержала дыхание, когда обнаружила, что полностью увязла в густой жидкости, сдавливающей её грудь, словно в попытке задушить ее. Мускулы рук Коринфии протестующе гудели усилий, что она прилагала, чтобы сдвинуться, в попытке вырваться на поверхность. Каждый взмах давался тяжелее, чем предыдущий. Вода более не была водой.

Она становилась все гуще…и, к тому же, холоднее…и казалось, будто всё вокруг неё налилось свинцом.

Коринфии удалось пробиться к поверхности и глубоко вдохнуть, понимая, что она выбралась из Распутья. Она изо всех сил поплыла к берегу реки, разлинеенному каркасной решёткой. Жидкий металл хватал за ноги, цеплялся за талию, тащил назад. Ей еле — еле удалось зацепиться рукой за край металлической рамы у самого берега.

Она подтянулась и река нехотя её отпустила.

Жидкий металл пропитал её одежду и волосы, делая их невероятно тяжелыми. Девушка выжала их как могла и посмотрела вдаль, туда, где все пространство было заполнено огромными механизмами, движением и оглушительным гулом.

Она добралась до Кинестезии.

Ей трудно было дышать — мир металла и огня, ни природы, ни жизни! Боль невыносимая. Как можно быстрее нужно найти Люка.

Потоки ярких, цветных искр вспыхивали каждый раз, когда огромные шестерёнки со скрежетом смыкались, испуская разум вселенной, порядок и время. Мир простирался по тяжёлому, металлическому, сетчатому полу. Шестерёнки вращались вокруг неё, некоторые были велики, размером с мост «Золотые Ворота», и соединялись с другими, которые были — с её кулак.

Они плавно двигались вместе, смещаясь и изменяясь, подключаясь к новым передачам, которые вырастали из земли. Некоторые быстрее, некоторые медленнее, но в полной гармонии. Это было сердцебиение Вселенной. Но каждый импульс гигантского механизма острой болью отдавался в теле Коринфии.

Мир, созданный логикой.

Между ячейками решётки Коринфия могла видеть другие, крутящиеся вдалеке механизмы, и, соединяющие их, скрученные, разноцветные провода. Но помимо этого, она знала — был бесконечный первозданный вращающийся хаос в центре этого мира.

Но где же Люк?

Решётку крестообразно пересекали металлические дорожки, каждая шириной в три фута. Но они казались гораздо уже из-за вида клокочущего под ними металла. Было очень жарко. Пар поднимался с шипением из — под решёток с земли.

Низкая вибрация потрясла всю конструкцию, и у Коринфии возникло ощущение раскачиваемой штормом лодки. Она с трудом удержалась от падения. Гигантские поршни двигались вверх и вниз, испуская струи пара. Ее взгляд переместился вдоль шатуна, что поднимался и опускался, соединяя какую-то деталь с огромным механизмом.

Под ним стоял Люк.

Даже с такого расстояния она могла точно сказать, что он изучает её медальон, пытаясь определить, как он работает.

Прежде чем она успела крикнуть — или решить, стоит ли кричать, чтобы он не сбежал — он повернулся и исчез. Она побежала.

За поршнем, за которым, как она видела, исчез Люк, был подвесной мост, из стальных канатов, соединяющий края чудовищного разлома над бездной тьмы, в которой тысячи гигантских металлических зубьев со скрежетом трущихся друг о друга.

На другой стороне разлома была башня с часами, высотой, по меньшей мере, в двадцать этажей, крыша которой терялась за густыми клубами пара. Каждый раз, когда перемещалась секундная стрелка, в тяжелом воздухе раздавалось жуткое тиканье.

Люк уже пересек мост и добрался до двери башни.

Она рискнула его позвать, но либо он не услышал, либо притворился, что не слышит. Подвесной мост не имел перил и закачался под ней, вынудив поднять руки для равновесия.

Не смотреть вниз.

Она задержала взгляд на башне с часами. Быстро перебирая ногами, поспешила вперёд. Каждый раз, когда мост покачивался, её пульс увеличивался. Казалось, будто она пересекала огромный, тёмный рот, испускающий отвратительный пар. Она не могла перестать представлять, каково это быть измельчённой теми металлическими зубьями.

Страх сжал внутренности. Ей стало интересно, так же чувствовали себя те люди, которым она помогла уйти из жизни.

От этой мысли вновь скрутило живот. Она надеялась, что нет.

Казалось, прошла целая вечность, чтобы дойти до башни с часами! Люка нигде не было видно. Когда она вновь почувствовала твёрдую опору под ногами, ей хотелось плакать от облегчения. Вместо этого, Коринфия приблизилась к двери часовой башни, толкнула дверь и та легко поддалась (за что ей огромная благодарность), и вошла внутрь. Внутри стоял такой же шум, как и снаружи.

Посреди крошечной круглой комнаты, заполненной механизмами, маятниками, зубьями, шестерёнками блоками, стоял Люк.

— Ты! — Он, по крайней мере, попытался выглядеть виноватым.

— Не думал, что я тебя нагоню, верно?

Коринфия старалась говорить невозмутимо, несмотря на то, что Люк был бледен, что он выглядел изнурённым и напуганным. Она не совершит одну и ту же ошибку дважды.

— Послушай, мне жаль. — Люк провёл рукой по волосам. — Мне нужно спасти мою сестру. И я не могу рисковать…

— Чем? — голос Коринфии надломился. Она не могла игнорировать то, как он смотрел на неё: искренность, мольба.

— Тобой, — сказал он, спустя несколько секунд.

Коринфия уставилась на него, стараясь уловить смысл сказанного. Он приблизился к Коринфии и та невольно потянулась за ножом, которого у неё не было. Могла ли она побороть его, если он нападёт? Она была сильнее теперь, благодаря Миранде. Она могла устроить хорошую драку. Но она не знала, могла ли она убить его.

Она не хотела убивать его.

Миранда сказала, у неё не было выбора.

Конечно же у неё не было выбора.

Ведь не было?

Щека Люка была вымазана смазкой. В тот момент, Коринфии вспомнилась полученная ею однажды задача — механик, который должен быть травмирован, чтоб он больше не мог выполнять свою работу.

Всё, что нужно было сделать — это толкнуть домкрат, чтобы вывести его из равновесия. Коринфия не задавалась вопросом, для чего это, и что будет с человеком потом, но она знала — авария необходима, чтобы направить его на путь, который ему суждено пройти.

Вся её задача, в конце концов — это шарики, которые заботятся о балансе и порядке.

Так же, как Кинестезия.

Но теперь ей стало интересно, что с ним случилось — с этим механиком. Роб. Вдруг всплыло имя. Она была потрясена тем, что всё это время хранила это в себе.

— Думаю, будет легче, если мы в самом деле пойдём разными дорогами, — тихо сказал Люк. Но его голос говорил обратное. Его голос сказал: «я хочу пойти с тобой». И Коринфия почувствовала, вдруг, как будто всё сместилось — вращение механизмов Кинестезии, словно сердцебиение всей вселенной, на мгновение остановилось.

— Мы направляемся в одно и то же место, — сказала Коринфия. — Мы не можем идти разными путями. Наши судьбы переплетены. — И это была правда — она знала, что это правда. Но, как именно они переплетены и с какой целью — она не знала.

Люк вздохнул и провёл пальцами по волосам. Его темная футболка была разорвана, и она мельком увидела его живот, кубики мускулов. От этого в горле стало сухо. Ей захотелось прикоснуться к нему, исцелить его.

Люк сунул руку в карман, извлек медальон и протянул ей.

— Почему ты его отдаёшь? — после секундного колебания она повесила его на шею и бережно спрятала вещицу под рубашкой.

Люк смутился:

— Я не смог понять, как эта хреновина работает, — признался он. — Я прыгнул в реку, и течение чуть не утащило меня ко дну. А выбрался я уже в этом месте.

— Значит, получается, что ты без меня не можешь. — Ей доставило глупое удовольствие высказать это.

Прежде чем Люк успел ответить, в воздухе прозвучала серия вибрирующих ударов и пронзительных свистков. Люк вскрикнул, а Коринфия зажала уши. Шестерни часового механизма начали смещаться. Дико закачались маятники, беспорядочно завертелись зубья, бешено вращаясь, испуская снопы искр.

— Берегись! — крикнул Люк.

Коринфия обернулась и увидела, как на них рушится в ослепительном сиянии искр огромная деталь. Она ошеломлённо застыла, и в её голове промелькнуло слово, громадное, как рёв черноты — смерть.

Люк вытащил её из-под удара стальной мужчины за секунду до того, как ситуация оказалась бы фатальной.

— Что за чертовщина? — крикнул он сквозь шум. — Что происходит?

— Я — я не знаю! — прокричала Коринфия. Это было совершенно неправильно. Кинестезия была местом порядка, местом равновесия.

Свирепые синие и желтые искры стали выстреливать из механизма, словно фейерверк, и громкий стальной стон потряс землю под ногами. В воздухе заклубился дым. Обломки башни рухнули на них гигантскими кусками шрапнели, сметая на своем пути провода и тросы.

Фонтан ярких оранжевых искр дождём брызнул в их сторону. Коринфия едва успела уклониться.

Гигантская шестерня заскрипела и вздрогнула, затем с громким щелчком сорвалась со своего стопора. Что-то сильно ударило в спину, и Коринфия растянулась на металлическом полу. Люк откатился с дороги. Когда она смогла подняться на ноги, то увидела, что ее нож застрял между секций стальной решётки прямо позади них.

Пол смещался, и Коринфия с трудом удерживалась на ногах. Дым стал гуще и чернее. Ритмичное тиканье часов сбилось, а затем стало беспорядочным, как больное сердце.

— Нужно убираться отсюда! — крикнул Люк. Он перепрыгнул через извивающийся под напряжением провод и схватил ручку ножа, выдёргивая его из решётки. — Ты знаешь, где Портал?

— Нет, но здесь оставаться нельзя! — Основание часовой башни было наименее безопасным местом, учитывая все эти горящие металлические обломки, падающие сверху. Вдоль внутренних стен спиралью поднимались медные ступени, и они бросились к ним.

Люк схватил её за руку и оттолкнул в сторону на несколько футов как раз в тот момент, когда в решётку, где она стояла, врезался брус. Времени благодарить не было.

Они побежали к лестнице, уворачиваясь от проводов под напряжением и падающих обломков. Лукас пошёл первым. Она смотрела, как он перепрыгнул через упавший кусок стали, но прежде чем она смогла последовать за ним, оборванный провод метнулся к ногам, преграждая ей путь. Никакой возможности его обойти не было. Она повернулась и поняла, что оказалась в ловушке фонтанирующих искрами проводов.

Лукас выкрикнул её имя, и она увидела его через плотную завесу сгустившегося дыма, карабкающимся по изогнутой балке. Стены тряслись, и лестница стала отделяться от башни. Она схватилась за перила, затем, подтянувшись, миновала смертоносный конец провода, перепрыгнув через него. Девушка приземлилась при этом больно ударившись, но она сделала это. Люк метнулся к ней и сорвал с её плеч свою куртку. Он стал хлестать ею вокруг. Пламя лизало ткань, разгораясь все сильнее и сильнее, пока не охватило её всю. Коринфия смотрела широко раскрытыми глазами.

Башня сильно покачнулась, бросив её на Лукаса. Он крепко прижал девушку к груди, прикрывая своим телом. Большая шестерня над ними оборвалась и рухнула, вонзившись в лестницу.

Всё вокруг них, да и и сама Кинестезия, разваливалось. Металл скручивался и стонал от хаотических подвижек. Провода под напряжением жужжали и потрескивали; вокруг творилась вакханалия ликующих ведьм.

Это место было пульсом Вселенной, сохраняющим всё вокруг в отрегулированном и взаимосвязанном состоянии, и оно разваливалось. Все миры переплетались, пожирая друг друга, чтобы сохранить всеобщий баланс. Коринфия содрогнулась при мысли о последствиях, вызванных этим и распространяющихся вокруг, словно рябь по воде.

Они пробились к вершине башни, где на задней части фасада, ниже часов, была узкая платформа. Лестница подходила к платформе снизу, но люк не открывался. На него упали обломки. Наконец, резким толчком Лукасу удалось его открыть, и они взобрались на узкий выступ из рифлёной стали.

— Что теперь? — крикнул он сквозь хаос звуков.

Воздух был тяжёлый от чёрного едкого дыма. Глаза Коринфии щипало, она подтянула воротник рубашки, прикрывая им рот. Горячий дым обжигал легкие и она надрывно закашлялась.

— Что мы ищем? — спросил Люк. Согнутой в локте, покрытой черной копотью, рукой он прикрывал нижнюю часть лица. Чуть выше запястья была опасная на вид рана.

— Аномалии. Разрывы в шаблоне! — закричала она. Как неподвижная, застывшая на ветру одежда. Дерево с синими листьями. Или река, текущая в двух направлениях…

Но сколько они ни озирались, не увидели ничего, что могло бы показаться нелепым. На секунду Коринфии показалось, что она разглядела под решеткой, на которой они стояли, движущуюся фигуру… но затем взрыв снова потряс всю башню, Люк растянулся спиной на узкой площадке, и Короинфия всё своё внимание сосредоточила на нём. Она схватила его за руку и потянула вверх в тот момент, как толстый черный провод заплясал в воздухе над головой, извиваясь, словно змея, разбрызгивая искры и зажигая огоньки в темных лужицах масла.

Они застряли позади циферблата. Именно тогда она увидела это: гигантский винт, на который были насажены часовая и минутная стрелки, было не обычный — крестообразный, — его торец имел прорезь в форме замочной скважины.

Коринфия вспомнила про ключ, который дала ей Миранда. — «Он должен быть отсюда.»

Она сорвала с шеи ключ, но ладони вспотели, и он упал на пол. Она юркнула за ним, пытаясь нащупать, ослепшая от искр и дыма. Сердце бешено колотилось. Она отстранилась от боли, вызванной глубоко врезавшимся в локти и колени ребром решетки. Люк что-то закричал, но из-за шума она не смогла разобрать что.

«Спокойно,» — сказала себе Коринфия. Моргая от дыма, режущего глаза, она вслепую шарила рукой по решетке, когда почувствовала под пальцами скольжение. В этот момент зрение прояснилось. Она увидела, как цепочка дёрнулась вниз через решетку — так быстро и резко, словно её потянули снизу.

Ключ чудом остался в правом зажатом кулаке. Должно быть, он сорвался с цепочки. Она встала, рука дрожала так сильно, что первые две попытки вставить его в замок оказались неудачными. Люк положил свою руку сверху, придерживая её. Вместе они повернули ключ.

Вместо того, чтобы вращать стрелки, ключ повернул весь циферблат. Он вращался с неприятным скрежетом и остановился вверх ногами, с двенадцатью внизу и шестёркой вверху, перед тем как распахнуться, словно дверь.

Ветры Распутья показались почти уютными по сравнению с тем местом, где они только что побывали. Коринфия стояла задыхаясь, глядя на спокойный бирюзовый свет и чувствуя запах облаков, неба.

Оглушительный стон прозвучал над ними, и башня начала рушиться, складываясь в себя. Кинестезия разваливалась. Коринфия понятия не имела, что это значит для остальной Вселенной, но понимала, что это было плохо. Очень плохо.

Девушка вытащила ключ из замка, когда пол под ними сместился. Ключ кувыркаясь полетел вниз, исчезая в дыму.

— Пошли! — крикнул Люк.

— Всё это моря вина…

Это была её последняя мысль, перед тем как вся башня над ними рухнула.