Суженый. Княгиня Имеретии

Глава X. Уговор

– Амир, приехал гонец от Верико Ивлиановны, – произнес Петрэ, входя в просторный аскетичный зал. Амир прервал свое действие и, отвернувшись от деревянного истукана, опустил саблю, посмотрел на отца. – Она просит тебя как можно скорее приехать во дворец.

– Она уже вернулась из Гурии?

– Да, сегодня поутру.

– Но князь Леван запретил мне.

– Она знает об этом. И добилась для тебя прощения моего брата. Она ждет тебя сегодня же. Возникли некие неотложные дела, которые никто, кроме тебя, не может разрешить.

– После ужина поеду, – нахмурившись, ответил Амир.

– Вот и молодец, – кивнул Петрэ и похлопал сына по плечу. – Не надо расстраивать Верико. В письме она уж больно беспокоилась о том, что Леван выслал тебя.

– Зря она так беспокоится обо мне, – сказал, пожав плечами, Амир.

– Ну а как же? Ты ее племянник, она с детства опекает тебя. Да, и не забудь зайти к матери попрощаться.

– Непременно, отец.

Петрэ внимательно посмотрел на сына и тяжело вздохнул.

– Сынок, ты уже который день не покидаешь фехтовальный зал, – озабоченно заметил Петрэ.

– Я просто устал сидеть без дела, отец.

– Так побудь с сыном, – наставительно заметил Петрэ, приблизившись к нему.

– Я ездил с ним верхом утром. Сейчас он спит, – ответил Амир, нахмурившись.

– Тогда удели внимание Тамине. Она очень печальна. За всю неделю, как вернулся домой, ты не перебросился с ней и парой слов.

– Уж о ней-то не напоминайте мне, отец. Надоела мне она хуже некуда! Ходит за мной по пятам.

– Амир, ну зачем ты так категорично? Тамина, она…

– Отец, я уважаю вас, – перебил Амир. – Но Тамина мне более не жена, и точка! И даже не просите меня!

– Амир, мальчик мой. Я вижу, ты в последнее время сам не свой. Мрачный ходишь, молчишь все время. Ты с детства рассказывал мне обо всем. Все свои тайны. А теперь, словно затворник, сидишь в этой зале со своей саблей да все упражняешься. Я чувствую, что с тобой что-то происходит. Ты поделись со мной, расскажи, – Петрэ подошел к сыну и обнял его за плечи.

Амир долго молчал и лишь спустя некоторое время, пронзительно посмотрев в глаза Петрэ Тамазовича, вымолвил:

– Отец, вы когда-то рассказывали мне, что были влюблены.

– Да.

– Я хотел спросить вас, как это, любить? Я совсем не знаю. Вы ведь любили ту девушку?

– Любил. О чем ты хочешь узнать, сынок? – с участием спросил Петрэ, и в темных глазах отца Амир отчетливо увидел боль.

– Что вы переживали тогда, что чувствовали? – спросил напряженно Амир.

Теперь молчал долго Петрэ, как-то трагично смотря в лицо сына. И наконец, опустив глаза, глухо сказал:

– Мне казалось, что лучше и краше нее нет никого на белом свете. Ради нее я был готов пойти на многое, даже пожертвовать собственной жизнью. Безумно жаждал, чтобы она полюбила только меня.

– А когда ее нет рядом, то сердце словно ноет в тоске по ней? А когда она рядом, все как будто озарено солнечным светом и хочется петь от счастья? – продолжал воодушевленно Амир. – И едва прикасаешься к ней, сердце стучит словно угорелое, а душа пьяная от ее близости. А когда видишь ее с другим мужчиной, хочется убить их обоих, только бы она не досталась тому другому.

– Ты так говоришь, сынок, словно знаешь, как это бывает, – удивленно произнес Петрэ. Амир долго молчал и лишь пронзительно трагично смотрел на отца. И тут Петрэ осенило: – Ты кого-то любишь, Амир? И это не Тамина? Так?

– Я не знаю, любовь ли это, отец. Но мне отчего-то кажется…

– Если все то, что ты сейчас описал мне, действительно живет в твоем сердце, значит, ты любишь, сынок, это так.

– Но разве то, что я описал, – это любовь? Вы же говорили, что любовь – это чувство чистое и возвышенное!

– Это так, но от любви могут быть муки и страдания, если девушка не любит тебя.

– Да и сердце от ее холодности сжимается от боли… боли, но не телесной. И ты готов перевернуть землю, только бы заслужить один-единственный ее ласковый взгляд, ее сладкий пьянящий поцелуй.

– Бедный мой мальчик, теперь я понял, отчего ты стал таким, – заметил Петрэ проникновенно. – Ты действительно любишь эту девушку и страдаешь по ней. Кто она? Отчего ты не попросил ее отца отдать девицу за тебя? Да любой джигит в наших краях будет счастлив породниться с нашим родом и отдать тебе в жены свою дочь.

На это заявление отца Амир нахмурился сильнее и тихо выдохнул:

– Она замужем…

– Ах, вот оно что! Но, возможно, это краткий союз и тогда просто стоит подождать?

– Они венчаны.

– Амир, это действительно печально, – сказал тихо Петрэ, и его лицо стало удрученным, и в его глазах вновь промелькнуло страдание. – Моя возлюбленная тоже была венчана с другим… я знаю, как это больно… ты должен забыть ее, Амир… как я забыл…

– Но, отец, вы ведь не разлюбили ее?

– Нет. Я люблю ее до сих пор…

– Как же вы советуете мне тогда забыть девицу, когда сами любите?

– Я столько страдал, мучился и изнемогал, – с горечью заметил Петрэ. – Я не хочу, чтобы ты повторил мой путь, сынок. Оттого ты должен всеми силами стремиться забыть ее, ибо венчание не разрушить.

– Но даже венчаный брак можно расторгнуть, – с надеждой сказал Амир.

– Да. Но на то должна быть веская причина. Смерть мужа, или если молодые не были близки из-за увечья одного из них.

– Отец, вы дали мне надежду.

– Неужели ты надумал убить ее мужа? Это страшный грех, Амир! Тем более если девушка не хочет этого!

– И что же мне делать, отец? Если она такая упрямая и ни в какую не хочет быть со мной?

– Забыть ее. Этот путь самый верный, Амир, пойми!

– Я пробовал, отец, но все напрасно. Я везде вижу только ее… Мне даже кажется, что ее запах преследует меня. И вы говорите отец, что это любовь? Если это так, то любовь – самое неистовое и ярое чувство, которое сводит с ума…

В то дождливое августовское утро Софья встала с головной болью. Она ощущала себя невозможно опустошенной и разбитой. Вчера поздно вечером в ее спальню наведался Серго. Прямо с порога на удивленный взор жены он заявил:

– Сегодня я останусь с вами, Елена. Ибо отец очень недоволен мной и настаивает, чтобы я ночевал здесь.

После этих слов князь медленно начал раздеваться, аккуратно складывая свои вещи на кресло. Софья в тот миг сидела в ночной рубашке в постели. Когда он полностью разделся и сел на край кровати, она еле сдержалась, чтобы не вскочить на ноги и не спрыгнуть на пол. Только усилием воли она заставила себя остаться на месте, осознавая, что Серго ее муж на бумаге и имеет право здесь находиться. Она не сдвинулась даже тогда, когда князь наклонился к ней и очень осторожно приобнял за плечи. В следующий миг его губы опустились на ее щеку, и Софья замерла. Настойчивые губы Серго быстро переместились на рот девушки, и он очень осторожно поцеловал ее.

Софья напряглась всем телом, ощущая брезгливость. Она отчетливо представила, как Серго вот так же целует и обнимает Тито и шепчет ему ласковые слова. В ее голове застучала лишь одна мысль – вытерпеть и не показать вида, как ей противны его объятья и поцелуи. Но тут вдруг все кончилось. Серго резко отстранился от нее и, нахмурившись, пролепетал:

– Что-то я не в духе сегодня, Елена. Может быть, завтра?

Он тут же отвернулся от нее и улегся на подушку рядом с девушкой. Повернувшись к ней спиной, он замер на боку и закрыл глаза. Софья, не понимая его странного поведения, тоже медленно легла рядом на другую подушку и почти четверть часа смотрела в его спину и напряженно ожидала, что Серго вот-вот вновь попытается обнять ее. Но более ничего не произошло. Через полчаса она услышала его громкий переливчатый храп. Всю последующую ночь девушка спала беспокойно и тревожно. Она то и дело просыпалась и, с опаской поглядывая на неподвижное тело спящего мужа, вновь забывалась кратким сном. Оттого наутро встала разбитая и не выспавшаяся.

До завтрака Софья решила прогуляться по саду, чтобы хоть немного взбодриться после беспокойной ночи с Серго, который рано утром покинул спальню, не сказав ей ни слова.

Амир появился неожиданно, как и обычно. Высокий, мощный, с короткой густой темно-русой бородой, одетый в черную черкеску, он показался Софье зловещим призраком посреди цветущего сада. Невменяемое выражение его лица с горящими, словно уголья, глазами вызвало у нее неподдельный испуг. Она не видела, когда он приехал во дворец, но не ожидала такого его скорого возвращения. Амир встал у нее на пути и обвинительно произнес:

– Говорят, Серго провел ночь в твоей спальне?

– Оставьте меня, – устало произнесла она, пытаясь обойти его, понимая, что он, как и обычно, собрался выяснять отношения.

Но он тут же жестко схватил ее за локоть и с угрозой процедил:

– Софико, одумайся, – тут же его голос дрогнул, и он, испепеляя девушку страстным взглядом, уже угрожающе процедил: – Последний раз по-хорошему прошу тебя… иначе…

В следующий миг Амир стремительно выхватил длинный кинжал и приставил холодное лезвие к ее горлу. Софья испуганно вскрикнула, подняв на мужчину затравленный взор, и отчетливо увидела в его глазах упертое ненормальное выражение. Похолодев от ужаса, она поняла, что Асатиани не шутил. Однако ее существо тут же взбунтовалось. Она не безропотная девица-жертва, исполняющая его желания и приказы.

Когда-то давно Софья боролась с отчаянием, которое овладело ею после смерти горячо любимой матушки, потом с пьянством отца, пытаясь вызволить его из долговой ямы. Затем с издевательствами Елены и домогательствами Бутурлина, чтобы выжить в их доме. И она сумела удержать старого графа на расстоянии. А позже смогла побороть свой страх и поехать сюда, в эту дикую страну, ради отца и брата. Нет, Софья уже слишком много пережила за свой короткий век и знала, что без борьбы не отдаст Асатиани свою жизнь. И она не собиралась терпеть эти безумные выходки Георгия. Она не позволит ему обращаться с ней как с очередной девицей с гор.

Она напряглась и направила непокорный взор прямо в его дикие полные похоти глаза.

– Уберите руку, Георгий Петрович, – твердо предостерегающе произнесла Софья.

Амир застыл от ее бьющего сильного яркого взора. Она говорила с таким достоинством и гордостью, что его существо наполнилось невольным почтением к силе ее духа и смелости. Он еще никогда не встречал девушку, женщину, старуху, которая была бы столь бесстрашна. Софико словно была равноценным соперником ему. Не каждый мужчина с гор смог бы говорить с ним так, а она посмела. Мало того, по ее взору он видел, что она считает себя правой. И это было откровением для Амира. Он вновь осознал, что Софико не простая девица, поступки которой легко угадывались. За ее внешней мягкостью скрывался сильный твердый характер. Он видел ее неустрашимый нрав однажды, когда сваны везли их в горы. Да, именно тогда она проявила себя мужественно и с неимоверным достоинством. И теперь этот ее характер вновь вызвал в его душе невольное восхищение. Ее глаза обжигали его властным яростным огнем, и Амир ощутил, что не может причинить ей вред. Побледнев, мужчина заставил себя опустить руку с кинжалом.

– Благодарю, – вымолвила Софья тихо, с такой интонацией, словно произнесла угрозу. – А теперь мне надо идти…

Настойчиво высвободив свой локоть, она медленно обошла Амира, который так и стоял в напряженной позе со сжатыми от недовольства скулами, и направилась далее. Асатиани быстро убрал кинжал в ножны. Не в силах сдержаться и испепеляя ее стройную фигурку безумным взором, он с угрозой выдохнул ей в спину:

– Еще раз пустишь Серго в свою спальню, зарежу вас обоих, клянусь!

Терпение Софьи вмиг лопнуло, и она, резко развернувшись, возмущенно выпалила в сердцах:

– Ведете себя как дикарь! Ваши угрозы просто смешны!

– Смешны?! Хочешь проверить мои слова?! – прохрипел Амир и, вмиг резко опустив свою ладонь на рукоять кинжала, дернулся к ней.

Софья почти отпрыгнула от него и испуганно засеменила по дорожке вперед, пытаясь создать между собой и Асатиани большее расстояние.

– Не смейте ко мне приближаться! – прокричала она уже в истерике, дрожа всем телом от его нескончаемых угроз. – Я не позволяю вам приближаться ко мне!

Но Амир в три прыжка нагнал ее и, бесцеремонно стиснув Софью в своих руках, в бешенстве прохрипел в ее испуганное лицо:

– Наглая девица! Ты не позволяешь приближаться? Мне не позволяешь?! Да я и спрашивать тебя не буду! Выкраду из-под носа этого слизняка и силой возьму! Может, тогда спеси у тебя поубавится!

В следующий миг Асатиани резким движением дернул вуаль, оторвав ее от шапочки девушки, и стремительным жестом запихнул ткань в рот Софье. Она попыталась вырваться из его рук, но Амир, железной хваткой удерживая ее за талию, вторым концом узкой вуали умело стянул запястья Софьи и связал ее руки за спиной. Быстро подняв девушку, он с легкостью закинул ее на плечо и устремился со своей ношей в противоположную от дворца сторону. Софья, ошалев от диких ненормальных действий мужчины, неистово забилась в его руках, испуганно мыча и со всей силы пиная его ногами. Она пыталась выплюнуть жесткую ткань изо рта и высвободиться из капкана его неумолимых рук, но у нее ничего не получалось, а Асатиани не останавливаясь стремительно следовал дальше.

Солнце уже поднялось над вершинами гор, когда Амир с Софьей на плече, никем не замеченный, быстро преодолел расстояние до конюшен и дернул железную ручку ворот. В этот момент за его спиной раздался громкий властный голос:

– Отпусти ее, Амир!

Резко развернувшись, Амир побледнел и напрягся. Верико Ивлиановна быстро приблизилась к ним и взволнованно выпалила:

– Ты слышишь меня, Амир? Что ты собрался сделать?

– Госпожа, дайте нам уехать, – глухо твердо произнес Асатиани.

– Нет, Амир, немедленно отпусти ее! Я все равно не позволю увезти ее. Ты слышишь меня?!

Исподлобья недовольно глядя на княгиню, мужчина медленно спустил Софью на землю.

– Развяжи ее. Не хватало, чтобы Леван увидел это! – возмутилась Верико. Софья попыталась отойти от него, но Амир удерживал ее за талию рядом с собой. – Ну, немедленно развяжи! – уже в запале процедила княгиня. В следующий миг, потеряв терпение, Верико сама быстро приблизилась к девушке и, выхватив из ножен короткий кинжал, висевший на ее вышитом поясе, разрезала вуаль, которая стягивала руки Софьи. Та быстро вытянула кляп изо рта. Отстранив Софью от Амира, Верико грозно взглянула на нее и велела: – Ступай немедля во дворец!

Софья схватила испорченную вуаль в руку и бегом устремилась по дорожке обратно. Верико проводила ее долгим мрачным взором и обратила взгляд на мужчину.

– Ты что же это удумал, Амир? – нервно заметила Верико.

– Софико моя. И я все равно увезу ее к себе в дом, – словно приговор, вымолвил он. – Это лишь вопрос времени, госпожа. Я выкраду ее ночью, так что никто не увидит, даже вы!

– Амир, не смей даже думать об этом! Ты же понимаешь, если девушка пропадет, будет скандал!

– Мне все равно! И мне надоело прятаться, Верико Ивлиановна. Я очень уважаю вас. И я давал вам слово. Но теперь забираю его обратно. Я намерен требовать Софико себе в жены и поговорю с дядей немедленно!

– Нет, Амир, это невозможно, пойми. Леван не отдаст тебе Елену, ты же знаешь. В прошлый раз он так разгневался! Я еле уговорила простить тебя. Ты только вызовешь его гнев!

– А мне наплевать! – выпалил он грозно. – Если дядя не отдаст мне ее сам, тогда я убью Серго, и Софико все равно станет моей. И уже никто не помешает мне обвенчаться с ней!

– Нет, не надо! – в ужасе выпалила Верико. – Леван отомстит тебе за смерть Серго. Я не хочу, чтобы ты погиб. Амир, прошу! Дай мне всего три дня, и я все улажу!

– Уладите? И что же?

– Я поговорю с Еленой. Я смогу убедить ее вновь…

– Нет! – перебил ее Амир гневно. – Я более не намерен все это терпеть. Софико совсем не хочет меня, и теперь у меня только один выход. Требовать ее в жены открыто!

– Амир, дай мне всего три дня, и я сделаю так, что Елена опять будет ласкова с тобой, клянусь!

– И как же вы убедите ее? – опешил от ее слов Амир.

– Это мое дело. Три дня, Амир, прошу! Только не надо крови. Я обещаю, что через три дня она примет тебя обратно в свою постель…