Суженый. Княгиня Имеретии

Глава VII. Тимур

Софья проснулась от легкого прикосновения к своему лицу. Нежная ласка мужских пальцев, которые прошлись по ее подбородку в сторону щеки и далее к виску, окончательно разбудила ее, и она открыла глаза. Темные горящие глаза Тимура, склонившегося над ней, были совсем близко. Увидев, что пленница смотрит на него, Дешкелиани тут же проворно убрал руку и выпрямился. Прищурившись, Тимур властно велел:

– У тебя есть четверть часа, козочка. Можешь умыться, ну и остальное… на заднем дворе, там, где вчера. Только побыстрее. Мы собираемся у ворот. – Она удивленно посмотрела на горца и поняла, что он впервые отпускает ее облегчиться и умыться без него. Видимо, она чем-то заслужила его доверие. Софья проворно села на сене и счастливо улыбнулась ему в ответ. Он нахмурился сильнее, тут же встал на ноги и уже недовольно добавил: – Веди себя как следует, а то оставшуюся дорогу поедешь привязанной поперек моего седла.

– Я поняла, Тимур, – кивнула Софья.

Захватив свою суму, она почти бегом устремилась в сторону отхожего места и умывальника. Здесь никого не было, и Софья с диким удовольствием облегчилась в одиночестве, и так же, как и накануне, подмылась водой из ведра. Потом она быстро вымыла руки и лицо. А также протерла тряпочкой, оторванной от нижней юбки, ноги, верх рук и шею, ибо дорожная липкая пыль большим слоем покрывала ее кожу. Быстро расчесав волосы и переплетя их в две косы, она уложилась почти в четверть часа, отмеренные ей Тимуром. Стремительно приблизилась к отряду джигитов, которые в этот момент уже садились в седла. Отыскав коренастую фигуру Дешкелиани, она подошла к нему в тот момент, когда он закончил отдавать приказы своим людям. Заслышав ее легкие шаги, Тимур обернулся и, смерив ее взглядом, указал Софье на рыжую лошадь, стоящую рядом с его жеребцом.

– Садись на кобылу. Поедешь на ней.

На мгновение Софья опешила и невольно перевела взор с Тимура на кобылу и обратно на горца. Она ошарашенно поняла, что ее просьба, которую он, разозлившись, сухо отверг накануне, исполнена. Он нашел для нее лошадь, как она и просила.

– Но вчера вы сказали, что не будете искать для… – начала она тихо.

– Еще слово, девчонка, – тут же вспылил Дешкелиани, сверкая на нее глазами. Он притиснулся к ней и, схватив за локоть, тихо, чтобы этого не слышали его люди, произнес: – И ты поедешь, как и раньше, со мной.

– Простите, – пролепетала Софья и улыбнулась ему, пытаясь умилостивить и понимая, что зря начала задавать глупые вопросы. – Спасибо вам, – добавила она тихо, устремившись к рыжей кобыле и легко запрыгивая в седло.

Тимур так же вскочил на своего жеребца и схватил поводья рыжей лошади, на которой сидела Софья. Отряд тронулся. Как и обычно, впереди следовал Дешкелиани, держа поводья кобылы Софьи, а далее его джигиты и пленники, гулко цокая копытами своих многочисленных лошадей по сухой каменистой дороге селения.

Они достигли гор через сутки, как и предвещал Тимур. И теперь им предстоял длительный тяжелый подъем в горы по узкой каменистой тропе. Все эти сутки Софья отчетливо замечала поглощающие заинтересованные взоры Дешкелиани. Девушка видела, что нравится этому опасному кровожадному горцу. На коротких стоянках Тимур приносил ей лучшую еду, следил за тем, чтобы она непременно сидела у костра, и ни на миг не выпускал из своей ладони поводья ее рыжей лошади, которая следовала за его жеребцом. Софья видела все темные взоры Тимура, отмечала его как будто случайные прикосновения к себе, когда на стоянках он окликал, дотрагиваясь до ее стана.

Следующей ночью, когда они остановились в одном из аулов у подножья гор, она вновь ночевала рядом с ним на сеновале. В темноте Софья проснулась от того, что Тимур, который спал рядом с нею, отчего-то оказался очень близко. Он нависал над ней, приподнявшись на руке, и его горячее дыхание опаляло ее лицо. Его вторая рука, как это было уже не раз, ласкала ее лицо. Проснувшись, она испуганно уставилась на Дешкелиани, стараясь разглядеть в ночном мраке лицо, склоненное к ней. Тимур не убрал руку, и пару минут его теплые пальцы ласкали ее шею и лицо. В эти долгие мгновения Софье безумно хотелось скинуть его ладонь, но она не дерзнула.

Он разглядел в темноте ее напряженный замерший взгляд, направленный на него, и тихо, глухо произнес:

– Ты очень красива, козочка… словно горный цветок…

После этих слов его пальцы пробежались лаской по ее округлой щеке и остановились на губах, он начал сильнее склоняться к ней, явно намереваясь поцеловать. Софья резко отвернула лицо в сторону, желая избавиться от его ласкающих пальцев, и выдохнула:

– Не надо…

Лишь через миг Тимур словно нехотя убрал руку от ее лица и, вновь зажав ее длинную косу в ладони, лег на спину и закрыл глаза.

Именно в эти напряженные мгновения, лежа рядом со сваном, Софья окончательно утвердилась в мысли о том, что Дешкелиани не убил ее тогда из-за своих гнусных желаний. Видимо, уже тогда решив использовать ее для удовлетворения своей похоти. Ведь он сказал, что она жена его врага и он пришел ее убить, но, похоже, из-за своего плотского вожделения к ней изменил свои первоначальные цели и оставил ее в живых. Но Софья яростно не желала становиться любовницей Тимура. Ведь этот дикий необузданный горец, жестокий и примитивный, с ледяным взглядом, словно лезвие клинка, вызывал в ее душе лишь чувства страха и омерзения. Она даже на миг не могла представить интимную связь с ним. Но отчетливо понимала, что Тимур наверняка намерен навязать ей свою близость. Но она всеми фибрами души не желала этого.

Весь следующий день, когда они начали изнурительное восхождение в горы, Софья думала лишь о том, что ей делать и как избежать притязаний Тимура. И она нашла только один выход – бежать. Но куда и когда? И весь день она, нервная, безумная от боли и страданий, думала только об этом.

Уже было далеко за полдень, когда они остановились на привал у небольшой пещеры в горах. Тимур, как и обычно, раздав приказы, начал чистить своего коня. Софье, в отличие от других пленников, уже было позволено ходить между сванами или сидеть у костра. Она поняла, что настал наилучший момент для побега. Шальная дикая мысль о том, что она может сбежать, быстро завладела девушкой. Софья видела, что Тимур, видимо, успокоенный ее смирным поведением и покладистостью, разрешал ей самой отходить в кусты, и именно этим и решила воспользоваться. Она приблизилась к Дешкелиани и тихо спросила:

– Могу я отойти? – она улыбнулась ему, видя, что он оторвал взор от своего ружья, которое чистил, и внимательно посмотрел на нее. Девушка добавила: – Мне нужно одной, если можно…

– Иди, – тихо ответил ей Тимур, прищурившись, и указал рукой на небольшие заросли, в двадцати метрах. – Не дальше тех кустов.

Девушка проворно устремилась к указанным кустам, а Тимур нахмурился и мрачно посмотрел вслед ее удаляющейся стройной фигурке, не понимая, отчего он пытается угодить и исполнить ее просьбы.

Софья быстро достигла нужного места. Скрывшись за кустами, она проворно облегчилась и оправила свои юбки. Невольно повернув голову в направлении, откуда они пришли, она отчетливо различила внизу под ногами тропу, по которой они поднимались в горы весь день. Она знала, что поднялись они не так уж высоко. В следующий миг, задрав выше юбку и на ходу поправив свою небольшую сумку, Софья стремительно слетела с небольшого выступа и оказалась на тропе внизу. Бегом девушка устремилась вниз по петляющей тропе.

Она, наверное, бежала минут десять, как вдруг заслышала за спиной глухие быстрые шаги. Затравленно обернулась и позади, в двадцати метрах, отчетливо увидела коренастую высокую фигуру Тимура, который налегке, даже без плаща, как и был на привале, в одной легкой пыльной черкеске, стремительно бежал за ней по дороге.

Закусив от досады губу, Софья почувствовала, как смертельный ужас охватывает все ее существо. Она осознала, что Тимур наверняка в ярости от ее побега и теперь хочет догнать, чтобы разделаться с ней, наказав за неповиновение. Она понимала, что этот кровожадный горец намерен убить ее, ибо его перекошенное злобой лицо не предвещало ничего хорошего. Но девушка не хотела сдаваться на милость убийцы-свана, который силой увез ее из дворца. Она решила бороться до конца, даже если ей и осталось жить всего четверть часа.

Он нагнал ее уже через несколько минут. Сильная рука Тимура жестко схватила ее за плечо, и он резко развернул ее к себе. Его глаза полыхали бешеной яростью. Со всего размаху он залепил Софье пощечину, да так сильно, что ее щека вмиг загорелась болью. Девушка испуганно вскрикнула, закрываясь от горца руками, думая, что он далее будет бить ее. Но Тимур припечатал Софью к ледяной твердой скале, и его ладонь железной хваткой стиснула ее шею.

– Непокорная коза! – выплюнул он оскорбление, угрожающе склоняясь к ее лицу. – Да как ты посмела бежать?! Еще ни одна женщина не смела так поступить! Ты моя пленница и должна бояться меня! А ты не оценила моего хорошего отношения к тебе и…

– Я не боюсь тебя! – перебив его, выпалила ему прямо в лицо Софья. – Я не хочу ехать в горы! Лучше уж теперь убей меня! – добавила она в запале.

Как Софья устала бесконечно бояться и играть по правилам этих людей! Как они все жаждали решать все за нее. Сначала ее отец, потом Бутурлин, затем Елена, потом Амир и Верико, теперь этот дикий горец, который решил увезти ее. Сейчас Софья чувствовала себя дурно от этого морозного высокогорного воздуха, все эти дни у нее постоянно кружилась голова и ее тошнило. Но она стойко держалась и не показывала своего недомогания. Теперь она неистово хотела просто лечь в теплую постель и отдохнуть, а была вынуждена по воле этого жестокого человека спать в холодном амбаре в ледяных горах и ходить по нужде в туалет в кусты, словно какая-то крестьянка или животное. Софья так устала от всего этого.

Ко всему этому, в ее душу постепенно вползало отчаяние, оттого что Амир никак не ехал за ней. Всю дорогу, все эти долгие три дня она постоянно оборачивалась назад, и ей чудилось, что она слышит топот его жеребца. Но Амира не было. А страх за свое будущее все сильнее сковывал сердце Софьи. Оттого именно теперь желание обрести свободу и сбежать от этих мрачных людей неумолимо стучало в ее мыслях. И сейчас она говорила совершенно искренне. Как она устала и морально, и физически бороться с жестокими неумолимыми жизненными обстоятельствами и страшными людьми, которые решали все за нее.

Побледнев от ее дерзких слов, Тимур резко выхватил кинжал и приставил его к ее горлу.

– Убить, говоришь, коза?! – прохрипел он ей прямо в лицо. – Давно это следовало бы сделать! Не знаю, отчего я до сих пор вожусь с тобой, наглая девка!

Он сильнее надавил на кинжал, и по ее тонкой коже потекла струйка крови. Софья на миг замерла, ощущая сильную боль в том месте, где давило острие его клинка. Но Дешкелиани словно не решался продолжить.

– Что же ты медлишь, Тимур? Я все равно не покорюсь, – прохрипела она из последних сил. – Я так устала быть покорной…

Тимур смотрел в ее сверкающие непокорные глаза, и в его сознании все явственнее стучалась мысль о том, что он еще ни разу не обладал ею, даже не целовал. А ведь он так хотел этого, с того самого первого дня, когда увез ее из дворца Асатиани. Да, именно животное примитивное желание к этой чарующей прелестнице не дало Тимуру убить ее тогда в спальне, и это он сейчас очень хорошо понимал. И в этот миг его жгучее желание было сильнее необузданного гнева и жажды расправы за ее дерзкий поступок.

Сейчас она была в опасной близости от него, как и в тот первый день, когда сидела впереди него на лошади. И этот ее запах – сладкий, притягательный, манкий – теперь так же завораживал его и туманил его разум. Вдруг, словно устав сдерживать свои инстинкты, Тимур быстро убрал кинжал обратно в ножны и схватил девушку за горло в том месте, где текла кровь. Он почувствовал, как она напряглась. Его рука умело зажала порез на тонкой шее, не давая крови сочиться. Тимур стремительно наклонился к девушке сильнее, и его губы неистово и властно впились в ее сладкие губы.

Софья замера. Менее всего она ожидала от этого разгневанного дикаря подобного поступка. Она широко распахнула глаза и словно оцепенела, ощущая, как его губы яростно терзают ее рот, а жесткая борода колет лицо. Поцелуй Тимура совсем не нравился ей. Он словно был наказанием, а не лаской. Оттого Софья не ощутила ничего, кроме исходившего от него мужского запаха и силы его губ. Тимур целовал ее долго, стискивая руками стан и шею. Она же, вытянувшись, словно струна, терпела его поцелуй, не понимая, что ей делать. Ее пальцы впились в ледяные выступающие камни, которые были за ее спиной, и Софья желала только одного, чтобы он прекратил это действо.

Дешкелиани отпустил ее губы спустя некоторое время. Когда он чуть отстранился от нее, она отчетливо отметила его горячее срывающееся дыхание. Его взор вновь впился в ее лицо, и он глухо, уже более спокойно, процедил:

– Тебе предначертано стать моей наложницей. Другого пути у тебя нет. Пока ты мне нужна, ты будешь жить.

– Я не стану твоей, сван, – попыталась возразить Софья.

Тимур выпрямился сильнее и посмотрел на нее давящим взглядом.

– Тебе следует смириться, коза, – вдруг ласково сказал он, и впервые за три дня Софья увидела на его губах кривую неприятную улыбку. – Так для всех будет лучше. Если ты покоришься мне, обещаю, я буду ласков с тобой…

Софья глухо выдохнула и опустила голову. Она была не в силах более выносить его давящий горящий взор, направленный прямо ей в глаза. В этот миг она отчетливо осознала, что, возможно, Тимур прав и ей следует покориться на время, пока Амир не нашел ее. Ведь она жива, и у нее есть надежда на то, что Амир приедет и вызволит ее из лап этого дикого горца.

Она медленно кивнула в знак согласия, так и не поднимая на него глаз. Тимур вновь криво оскалился, довольный своей победой над этой непокорной девкой, которая после его поцелуя отчего-то решила успокоиться и уж если не смириться, то хотя бы сделать вид, что покорилась его воле. Вкус ее упругих губ был так восхитителен и сладок, что Тимур вновь ощутил потребность ее поцеловать. Однако он понял, что им пора возвращаться, пока их не хватились другие. Он властно приподнял подбородок девушки, заставив смотреть на себя.

– Никто не видел, как ты сбежала. Мы вернемся обратно. И я сделаю вид, что ничего не произошло. Ибо любой беглец по нашим законам должен быть немедленно казнен. Но тебя не тронут, коза. Ибо я скрою ото всех твой побег. Но ты должна пообещать, что до приезда в мой дом больше не решишься на подобный поступок.

Напряженно посмотрев в его черные глаза, Софья непокорно спросила:

– А потом я могу попытаться бежать?

Тимур вмиг нахмурился. Но тут же оценив ее смелую фразу, он лишь криво оскалился и заметил:

– Из моего дома тебе вряд ли удастся сбежать, строптивая. Мои джигиты живут и спят в моем доме. И никому еще не удавалось покинуть его без моего приказа. Тебе понравится у меня. Я поселю тебя в самую теплую комнату. А теперь пойдем, пока нас не начали искать…

Он властно схватил ее локоть и потащил вверх, обратно на гору, где был разбит лагерь.