Суженый. Княгиня Имеретии

Глава III. Предательница

Софья быстро переоделась и попыталась выйти из комнаты. Но наткнулась на двух джигитов, которые стояли у дверей, загораживая проход.

– Мне надо выйти, – невнятно пролепетала Софья по-грузински.

– Вас не велено выпускать из комнаты, госпожа, – тут же отрезал один из них так же по-грузински, сверкая на нее черными глазами.

– Приказ Левана Тамазовича, – добавил другой.

Софья, удрученная, вернулась в комнату и просидела там до вечера. Никто не приходил к ней. Не зная, чем закончился разговор Амира и князя, она весь оставшийся день изнывала от неизвестности. Вечером, не выдержав напряжения, она вновь попыталась выйти из спальни, спросив джигитов, может ли она поговорить с князем Асатиани или с мужем. Один из неприятных мужчин ответил ей, что Леван Тамазович не желает ее видеть, а Серго уехал. Тогда Софья попыталась пройти мимо мужчин, но джигиты насильно заволокли ее обратно в спальню, с угрозой заявив, что если она не угомонится, то ее спустят в холодный подвал.

Последующие дни к Софье никого не пускали, даже горничную. Еду ей передавали охранники-джигиты. Лишь на третьи сутки на пороге ее спальни появился Леван Тамазович и без предисловий, сверкая на девушку гневным взором, процедил:

– Вы опозорили имя моего сына! И запятнали наш род позорной связью с презренным азнаури! Ваше преступление карается в наших краях смертью! – Софья похолодела от его слов, и старый князь, видя ее страх, продолжил уже более спокойно: – Но деньги и влияние вашего отца при дворе императора нужны мне. Оттого я вынужден смириться с позорным фактом вашей измены. Но отныне вы будете сидеть под замком. Чтобы у вас не было более соблазнов.

– А Георгий Петрович? – тихо пролепетала Софья.

– Он пока жив.

– Пока? – спросила она, и ее горло сковал удушливый страх.

– Да, он жив. Но только благодаря Верико. Она не дала мне изрубить его на куски немедленно, когда этот выродок нагло заявил, что он отец вашего ублюдка. Георгий пробудет в темнице до суда, затем его казнят. Я в этом не сомневаюсь. Ибо он сам признался во всем!

– Но…

– Я более не намерен говорить с вами. На вашем месте я бы замаливал свои грехи и думал о том, как привлечь на свою сторону Серго. Мальчик очень недоволен вашим несносным поведением. И молите Бога, чтобы Серго простил вас. Если этого не случится, мне придется точно отослать вас с позором в Петербург, как блудницу, опозорившую имя своего отца!

Князь Леван вышел, более не сказав ни слова.

– Давид-паша готов принять вас, госпожа княгиня, – с почтением произнес невысокий джигит с неприятным лицом и указал на дверь.

Верико прошла в просторное каменное помещение и огляделась. Седовласый князь Давид Дешкелиани сидел сбоку на деревянной лавке. Рядом с ним, возвышаясь, стоял моложавый джигит лет сорока. Это был старший сын Дешкелиани, Тимур, как прекрасно знала Верико.

Около дюжины джигитов стояли по периметру прохладной комнаты, и все с интересом и какими-то угрожающими взорами смотрели на нее. Верико подавила в себе ледяной холодок страха, который охватил ее еще при приближении к этому зловещему месту. Она прекрасно знала, что мужчины-сваны, находившиеся в этой комнате, считали ее врагом. Ибо уже несколько десятков лет их роды враждовали, творили кровавую месть и совершали набеги на земли друг друга.

Едва она прошла в середину залы, как джигиты непроизвольно положили свои ладони на рукояти кинжалов. Верико отметила это движение и похолодела до кончиков пальцев ног. Она отчетливо понимала, что пришла в логово злейших врагов. Она проделала двухдневный долгий путь верхом на границу земель Имеретии. Оставив трех верных слуг еще в долине, Верико приехала в дальний аул, во владения князя Дешкелиани, одна, без сопровождения. Она сделала это специально и только поэтому до сих пор была жива. Возьми она с собой хоть одного охранника в это кровожадное место, сваны ее тут же бы убили. И теперь, осознавая всю опасность, Верико прекрасно знала, что сделает еще не это ради Амира. Ради своего мальчика, единственного человека на этом свете, которого она искренне любила и обожала, ради которого была готова на все.

– Могу я не опасаться за свою жизнь? – хладнокровно с вызовом спросила княгиня Асатиани, обратив прекрасный взор на князя Давида.

Как и всегда, ее лицо до половины было скрыто вуалью снизу, и открытыми были только высокий лоб, ореховые горящие глаза и каштановые густые кудри под шапочкой.

– Вы неприкосновенны, Верико Ивлиановна, – ответил с почтением князь Давид. – В ваших жилах течет кровь царей. Ваш отец был великим воином. Он смог заключить договор мира между нашими народами, и почти сорок лет мы жили без войн. Он был великим тавади! Вы его дочь! И вы, единственная из князей Асатиани, достойны уважения.

– Благодарю, – холодно ответила княгиня. – Можем мы поговорить наедине?

– Да, – кивнул князь Давид Дешкелиани и сделал знак своим джигитам удалиться.

В комнате остался лишь Тимур, сын князя.

– Итак, я спустился с гор по вашей просьбе. Вы хотели говорить со мной? – спросил Давид, когда они остались втроем.

– Давид Гурамович, вы глава рода. Я просила вас о встрече, для того чтобы заключить сделку.

– Сделку? Какую?

– Я хотела известить вас о том, что жена князя Серго ждет ребенка. И скоро у Левана родится наследник, которого он так ждет.

– Это плохая весть, – тихо процедил Давид. – Однако я думал, что ваш сын не любит женщин?

– Но теперь она понесла от его семени, – добавила Верико. – Я знаю, что вы давно мечтаете поквитаться с Леваном.

– Да, это так! И моя ненависть возросла многократно четыре месяца назад, когда ваш племянник, Амир Асатиани, в горах искалечил моего любимого сына Рашида!

– Я знаю о том. Но теперь есть возможность напасть на дворец Асатиани.

– Вы говорите это всерьез, Верико? – удивился Дешкелиани. – Или вы что-то задумали?

– Я говорю серьезно, – ответила, не колеблясь, княгиня. – Леван жестоко оскорбил меня. Всю жизнь я вынуждена терпеть от него несправедливость и унижения. Я устала терпеть. Сама я не могу разделаться с ним, ибо его телохранители начеку. А я хочу, чтобы жизненный путь старого шакала окончился. Я помогу вам проникнуть во дворец. Но вы должны пообещать мне, что непременно убьете Левана!

– Я не понимаю вас, госпожа, – вконец опешил Давид. – Вы вправе ненавидеть мужа. Но если мои джигиты нападут на дворец Асатиани, то и ваш сын Серго подвергнется смертельной опасности.

Верико долго молчала, словно колебалась, и наконец тихо сказала:

– Серго мне не сын. Это незаконнорожденный выродок Левана, которого он назло мне притащил в наш дом двадцать семь лет назад. Он прижил его от бедной абхазской девки из дальнего аула, которая была его наложницей. Все эти годы он заставлял меня врать о том, что Серго мой сын, угрожал мне расправой.

– Госпожа, вы говорите такие вещи, что я аж вспотел, – вымолвил Давид.

– Все эти годы я ненавидела его! Леван лишил меня всего. Унижения и боль в сердце, вот что он дал мне. Я хочу, чтобы этот мерзкий старик издох, и его ублюдок тоже!

– Я согласен с вами, княгиня. Наши желания совпадают, но есть еще девчонка, жена Серго, она…

– Тоже должна умереть! – выпалила яростно Верико. – Эта русская девка не заслуживает жизни!

– Хорошо, пусть так. Мы, конечно, можем собрать войско, – заметил мрачно Давид. – Но дворец Асатиани хорошо укреплен, да и во главе азнаури князя стоит Амир Асатиани. Пока его войско охраняет дворец, нам не добраться до старика-князя и его сына.

– Но теперь Амир не опасен, – напряженно сказала княгиня.

– Да?

– Позавчера мой муж прогневался на Амира и велел бросить его в застенок.

– Амир в подземелье?

– Да. Все преданные ему азнаури теперь в ссылке. С Леваном осталась лишь горстка джигитов. Это в основном никчемные слабые вояки, которые не окажут вам достойного сопротивления.

– Это весьма обнадеживает, – заметил довольно князь Дешкелиани.

– Но вы должны пообещать мне одно, – вымолила напряженно Верико.

– Да, госпожа? – спросил, подняв брови, Давид.

– Обещайте, что освободите Амира и дадите ему уйти невредимым. Тогда в ответ я не пошлю погоню по вашим следам и не стану мстить за смерть мужа…

– Я понял вас, госпожа. Но эта вылазка опасна. У меня мало людей, и я думаю, стоит ли мне вообще нападать на ваш дворец.

– Но вы должны! – выпалила нервно Верико, понимая, что нападение сванов – единственный шанс спасти Амира.

Даже если она устроит побег Амиру, Леван пошлет за ним погоню, для того чтобы уж точно убить молодого человека, а этого она допустить не могла.

– И что мы будем иметь с этого? – спросил глухо Давид.

Верико видела, что Дешкелиани колеблется, и она в исступлении бросила последний козырь:

– После Амир станет верховым тавади. И я обещаю, что он отдаст вам северную часть долины, за которую уже три десятка лет идет вражда между нами.

– Северную часть долины, госпожа? – опешил Давид, и его глаза кровожадно заблестели. – То другой разговор. Если вы клянетесь, что Амир Асатиани отдаст нам часть долины, я соберу свое войско!

– Но надо торопиться. Ибо Леван колеблется. И, возможно, скоро поймет, что Амир необходим ему на свободе. Ведь он единственная сила, которая может действительно защитить его.

– Я соберу войско в течение двух дней, госпожа. Думаю, через трое суток мы выступим.

– Да, у вас всего три дня, – глухо вымолвила Верико с облегчением. – Мои люди будут предупреждены и не станут чинить вам препятствий на границе наших земель…

Едва Верико Асатиани покинула дом на окраине приграничного аула, как Давид обернулся к сыну и спросил:

– Что ты думаешь обо всем этом, Тимур?

– Вы намерены напасть на дворец Асатиани, отец. Это верное решение.

– Верное. Но я не намерен оставлять в живых Амира Асатиани.

– Но, отец, вы же дали слово Верико Асатиани! – вымолвил удивленно Тимур.

– И что? Она и ее род – враги нашего рода на протяжении многих лет! Сделка с ней мне выгодна теперь. Я воспользуюсь ее предложением и разделаюсь с Леваном и его сыном. Но главное, что у нас есть возможность покончить с Амиром-пашой! И плевал я на то, что обещал Верико! Из застенка Амир не сможет нам помешать. Ты поедешь во главе наших джигитов. Возьми самых лучших и разделайся с князьями как можно скорее. А затем и с Амиром Асатиани.

– Но он безоружен и в темнице, как сказала Верико Ивлиановна. Это подло, отец.

– Подло, Тимур? Ты смеешь упрекать отца?! – вскричал Давид и вскинул на сына яростный темный взор. Тимур напрягся. – Амир-паша едва не убил твоего младшего брата, или ты забыл о том? Теперь Рашид навсегда останется калекой. Он прикован к постели навсегда! И ты говоришь о справедливости? Ее нет на этом свете, Тимур, запомни это! В этом мире есть только власть силы! И кто в этот миг сильнее, тот и побеждает! Теперь у нас есть возможность навсегда убрать с дороги Амира Асатиани. Он уже многие годы не дает нам спокойно жить. Если бы не этот мальчишка, я бы уже давно владел не только северной частью долины, как пообещала мне эта ведьма Верико, а всей долиной! Ибо этот старый сатир Леван и его жалкое подобие Серго не смогли бы сплотить вокруг себя большую часть азнаури Имеретии! А Амир-паша смог! Даже некоторые наши бывшие союзники перешли на его сторону! И теперь они против нас!

– Но, отец. Амир в темнице, и мне что же, убить его там?

– Да, именно так, Тимур. Ты мой старший сын, и я хочу, чтобы ты отомстил за ранение брата и смерть нашего дяди Зураба! Мы воспользуемся ситуацией и разделаемся с Амиром. И запомни, Тимур, главное – убить Амира! Со старым князем и его сынком можно разделаться и потом.

– Как прикажете, отец, я завтра же начну собирать войско.

– Да, начинай, сынок. И еще Амиран давно уже просит меня взять его в поход. Он, правда, еще слишком юн. Но ваша вылазка не будет опасной, оттого я думаю, ты можешь взять брата.

– Хорошо, отец, я возьму с собой Амирана, – кивнул Тимур.

– А теперь иди…

– Отец, – спросил Тимур. – А девка? Жена Серго, что сделать с ней?

– То же, что и со всеми. Разделайся с ней. Ибо ребенок, которого она носит под сердцем, если выживет, сможет претендовать на главенство рода Асатиани. Ибо официально для всех его бабка – Верико. А она царских кровей. Это слишком опасно – оставлять девчонку с приплодом в живых!

– Я понял, отец…

– Ты уверен, что они хотят убить Амира? – спросила напряженно Верико.

– Да, госпожа, – кивнул черноглазый сван. – Я служу вам уже год. Вы не должны сомневаться в моей преданности вам. Давид Гурамович прямо так и сказал, что главное – разделаться с Амиром, ибо другого такого удачного шанса может не быть. А остальных можно убрать и потом.

– Подлец! – воскликнула дрожащим от негодования голосом княгиня. – За свою гнусность Дешкелиани поплатится. Да, я тоже не собиралась дарить ему северную часть долины, ибо Амиру не составило бы труда загнать сванов обратно в горы, оставив без оплаты их кровожадные услуги. Но теперь я без сожаления разделаюсь со всем родом Давида, как только мне представится такая возможность. А тебя благодарю за службу. Получи у моего казначея сто золотых монет.

– Спасибо, госпожа, вы очень щедры.

– Теперь ступай.

– Я хотел бы попросить…

– Да?

– После того, что я поведал вам, наверняка заподозрят меня, и я не хочу более к ним возвращаться.

– Ладно. Я подумаю над этим. Придешь ко мне завтра, я все решу с тобой.

– Спасибо, госпожа.

– Сваны девять часов назад перешли северную границу наших земель. Через несколько часов они будут здесь, – тихо доложил вошедший слуга.

Верико сузила глаза и встала.

– Время, – выдохнула она.

Она уже была одета в черное дорожное платье и, накинув на плечи плащ и взяв свечу, поспешила наружу. Настал тот страшный роковой день, когда должно было все свершиться. До сегодняшнего вечера Верико не находила себе места и лишь напряженно мучительно ждала. Ждала, когда сваны двинутся войском на земли Асатиани. Ибо только в этот день Амир мог совершить побег и спокойно скрыться от преследования людей князя Асатиани. Она понимала, что после нападения сванов у Левана не будет ни сил, ни возможности послать за Амиром погоню. Если ему вообще представится такой случай, ибо Верико надеялась, что после сегодняшнего нападения она наконец избавится от ненавистного мужа. Теперь она должна была помочь Амиру скрыться в темноте ночи, пока сваны не напали на дворец.

Верико спустилась в подземелье дворца. Джигит, подкупленный ею, с почтением поклонился ей.

– Проходите, госпожа, – вежливо, с благоговением сказал он.

Когда княгиня зашла в темницу, она едва не лишилась чувств. Все эти мучительные шесть дней, с того самого вечера, когда Амира увели в подземелье, она не рисковала показываться здесь. Она боялась гнева Левана, который, узнав, что она навещала Амира, мог отдать приказ немедленно убить его. Оттого она терпеливо, мучительно ждала нужного дня и часа и не могла спокойно спать по ночам, ежеминутно думая только о том, что жизнь Амира висит на волоске и вот-вот может прерваться, лишь от одного слова ненавистного старика-мужа.

Мрачная сырая камера со зловонным запахом плесени вызвала в существе Верико болезненный спазм, а сердце горько сжалось от осознания, что Амир находится здесь уже почти неделю. Когда ее глаза привыкли к темноте, она разглядела крупную фигуру молодого человека. Амир сидел на каменном полу, опершись о стену. Одна его нога была вытянута вперед, вторая согнута в колене. Он в упор смотрел на нее, и лишь после того, как Верико со свечой в руке спустилась с каменных ступенек к нему в камеру, Амир глухо вымолвил:

– Вы пришли ко мне, Верико Ивлиановна?

Верико быстро приблизилась к нему. Железный ошейник, который сковывал горло молодого человека, был широк и тяжел. Его правая рука и ноги были стянуты железными обручами и надежно удерживали Амира у каменной ледяной стены.

– Мой бедный мальчик! – пролепетала Верико, и на ее глазах заблестели слезы. – Что же этот ирод сделал с тобой!

– Вы пришли пожалеть меня? – глухо спросил Амир, не понимая, зачем пришла Верико.

– Прости меня, – пролепетала княгиня и, обернувшись к джигиту, стоявшему у нее за спиной, приказала: – Ну, побыстрее, освободи его. У нас мало времени.

– Слушаюсь, госпожа, – поклонился охранник и тут же начал открывать ключами замки на железных цепях Асатиани.

Верико стояла рядом и, сжимая до боли кисти рук, не сводила нервного печального взора с бледного лица Амира.

– Я не могла прийти раньше, – извиняясь, пролепетала она. Амир нахмурился и посмотрел в глаза княгини. – Иначе Леван приказал бы убить тебя. Но теперь пришло время. Мы уедем с тобой.

– Зачем вы помогаете мне, Верико Ивлиановна? – удивился Амир, уже потирая освобожденные руки и вставая на ноги. – Дядя прогневается на вас.

– Это неважно. Мы должны спешить, мой мальчик, скорее. Уедем, пока нас не обнаружили.

– Но куда мне бежать? Мой дом здесь.

– В Аджарию. Я обо всем договорилась. К дальним родственникам моего отца. Там Леван не достанет тебя.

– Но я не могу оставить Софико здесь одну. Мы должны взять ее тоже.

– Мы не можем забрать ее с собой! – воскликнула в сердцах княгиня. – Тебя могут вновь схватить. И тогда Леван уже точно не пощадит тебя! И девчонка тоже может пострадать. Ты немного переждешь, пока гнев Левана не поутихнет. И затем ты сможешь вернуться за ней.

Амир насупился и категорично заявил:

– Нет. Без Софико я никуда не поеду.

– Амир, пойми, у нас нет времени! Нам надо скакать без продыху. Софико не выдержит такой гонки. Может пострадать ребенок. А если Леван пошлет погоню, он убьет вас обоих. Пожалей ее. Позже мы сможем тайно увезти ее.

Амир напряженно долго молчал, мрачно взирая на княгиню, словно желая проверить, искренне ли говорит Верико. И лишь спустя минуту глухо вымолвил:

– Наверное, вы правы, Верико Ивлиановна. Я вернусь за Софико позже.

– Вот и хорошо, – с облегчением выдохнула Верико, надеясь только на то, что ненавистная девка погибнет сегодня же. – Ты голоден? – спросила заботливо Верико, удерживая его за локоть.

– Немного, – произнес тихо Амир.

– К луке твоего седла привязан мешок с едой. Поешь по дороге. Я велела запрячь твоего жеребца. А сейчас пойдем скорее. У нас мало времени.

– Зачем вы помогаете мне, госпожа? – не удержался от вопроса Амир. – Леван Тамазович разгневается на вас.

– Он недоволен мной последние двадцать семь лет, что с того? – пожала плечами княгиня. – Меня это мало волнует. Я поеду с тобой, Амир. И помогу тебе укрыться в безопасном месте. Пошли…