Суженый. Княгиня Имеретии

Глава VIII. Беглянка

На следующее утро Софья специально решила спуститься к завтраку попозже. Она надеялась на то, что все уже сидят за столом и у нее не будет возможности нечаянно столкнуться с Амиром в коридоре или на лестнице. Девушка вышла из своей спальни уже в девять и, оглядываясь по сторонам, поспешила вниз. Когда приблизилась к широкой лестнице, она напряженным взором оглядела парадную и не заметила никого, кроме слуг. Приподнимая юбку, осторожно спустилась с лестницы, решив побыстрее преодолеть расстояние до столовой, ощущая, что еще немного, и она будет в окружении князей и более ей не придется опасаться встречи с Амиром наедине. Она уже спустилась вниз и повернула направо. Как вдруг из полумрака лестничного пролета перед ней появился Георгий. Софья едва удержалась от испуганного возгласа и вмиг застыла на месте. Горящий напряженный взор мужчины тут же вызвал в ее душе трепетное волнение, а также чувство опасности.

– Софико, – начал было Асатиани, сделав к ней шаг, протягивая руку.

Но Софья быстро выпалила:

– Простите, Георгий Петрович, я очень спешу.

Она стремительно пронеслась мимо Амира, стараясь даже не смотреть на него.

Амир вошел в столовую сразу после нее. Заняв свое обычное место напротив Софьи, он сухо извинился за опоздание. Всю трапезу он не спускал гнетущего, мрачного взора с девушки и почти ничего не ел. Софья старалась не смотреть на Амира, но инстинктивно чувствовала его пронзительный давящий взгляд на себе. Пару раз она все же украдкой поднимала на него глаза и видела, как мужчина пронзительно смотрит на нее в упор и словно не боится того, что это заметят другие.

После утренней трапезы, опасаясь оставаться одна и понимая, что Амир решительно настроен поговорить с ней, Софья попросила Гиули погулять с ней по саду. Девушки прошлись вдоль главной аллеи и уже через полчаса свернули к дому, намереваясь вернуться на прохладную тенистую веранду.

Асатиани появился из-за угла стремительно. Софья от неожиданности вздрогнула, когда его широкоплечая фигура в черной черкеске появилась перед ними. Встав у девушек на пути, Амир глухо и вежливо осведомился:

– Решили прогуляться?

– Да. Во дворце очень душно, – произнесла тихо Софья, и Амир, тут же устремив на ее лицо поглощающий темный взгляд, с вызовом заметил:

– Надеюсь, вы поправились, сударыня? Вчера, видимо, из-за своего недомогания вы даже не поприветствовали меня по приезде.

– Я рада, что вы вернулись невредимым, Георгий Петрович, – произнесла Софья напряженно. Она отчетливо видела, что лицо мужчины крайне взволновано и совсем не соответствует его вежливой холодноватой речи. – Извините.

Подхватив под руку Гиули, она попыталась обойти его. Но Асатиани, вмиг поняв, что девушка вновь намерена сбежать, властно выпалил:

– Подождите, госпожа! Мне надо переговорить с вами об одном деле.

– Не думаю, что теперь у меня есть время, – заметила Софья, когда Асатиани вновь встал на их пути.

– Это срочный вопрос. Гиули, оставьте нас! – велел он жестко.

– Но Гиули мне нужна, – попыталась возразить Софья, боясь оставаться наедине с ним.

– Гиули, я велел вам уйти! – уже с угрозой приказал он.

Вперив повелительный взор в горничную, Амир отметил, что она испуганно взглянула на него и, послушно поклонившись одной головой, быстро удалилась в направлении дома. Едва Гиули исчезла за поворотом, он стремительно дернулся к Софье. Притиснув девушку к своей груди, Амир прижал ее к вертикальной зеленой лиане, которая росла по стене вверх.

– Моя красавица, – прошептал он страстно, впиваясь губами в ее шею и разминая нетерпеливыми руками тонкий стан. – Я все время думал только о тебе, мой цветочек…

Софья попыталась отстраниться от него, чувствуя себя до крайности неуютно, ибо в любой момент их могли увидеть.

– Георгий Петрович, подождите, – попыталась остановить его Софья и уперлась руками в его грудь, пытаясь оттолкнуть мужчину от себя.

– С каких пор я для тебя стал Георгий Петрович? – спросил он напряженно, склонившись над нею и вперив в ее глаза мощный поток своего темного взора.

– Отпустите меня, прошу, нас увидят, – взмолилась она.

Услышав ее недовольный возглас, Амир невольно замер. Удивленно и недовольно посмотрев на девушку, он выпустил ее из своих объятий и отступил на шаг.

– В чем дело, Софико?

– Мы должны поговорить с вами, Георгий Петрович, – пролепетала Софья и опустила глаза вниз, на свои дрожащие руки.

– Говори, я слушаю, – вымолвил Асатиани напряженным баритоном.

– Вы более не должны обнимать меня, поймите, – начала она, подбирая слова.

– Что? – спросил он, думая, что ослышался.

– Да. Этого более не должно быть, Георгий Петрович, – нервно заметила Софья, опасаясь смотреть ему в лицо и отводя взгляд в сторону.

– Да прекрати меня так называть! – возмутился Амир, он вновь приблизился к девушке вплотную и попытался обнять ее, страстно громко выпалив над ее губами: – Разве ты позабыла о нашей близости? О том, как нам хорошо вместе?

– Говорите тише, услышат!

– Прекрати говорить со мной этим высокомерным тоном, Софико, это выводит меня из себя!

Амир, уже окончательно потеряв голову, попытался поцеловать ее, не желая далее слушать эти непонятные ледяные фразы, но она, отвернувшись в сторону, выпалила:

– Не надо же! Георгий Петрович, я прошу вас!

Амир напрягся всем телом и, недовольно нахмурившись, процедил:

– В чем дело, Софико? Что случилось?

– Я хотела лишь поговорить.

Он вмиг отстранился от нее и обиженно вымолвил:

– Дак говори уже, Софико! Что ты тянешь? И почему это я не могу обнять тебя?

Она пронзительно долго смотрела на мужчину, который стоял перед ней в двух шагах, и в ее голове стремительным роем кружились нервные мысли: «Он отец моего ребенка… Я люблю его… но обещала Серго отдалиться от него… как ему все объяснить… так, чтобы он ушел…». Она не могла теперь подобрать слов, хотя обдумывала их две недели подряд. Софья боялась обидеть Амира, ибо в этот миг она, как ни старалась, не могла заглушить в своем страдающем сердце свою любовь к нему. Но она понимала – другого пути нет, надо оттолкнуть Георгия Асатиани от себя, иначе все может рухнуть.

– Мы поступаем неправильно, – тихо, неуверенно начала Софья, несчастно глядя на него.

– Неправильно? Что это значит, Софико? Я не понимаю.

– Я жена Серго. Наши отношения более не могут продолжаться. Ибо поползут сплетни…

– Тебя не смущало это раньше. Отчего теперь ты…

– Раньше я не понимала, что мы поступаем дурно, Георгий Петрович, – перебила она его порывисто. – Поймите, наша связь греховна и недопустима.

– Ты что же, решила меня пристыдить моралью? Так я и не скрывал ни от кого своих желаний. Я предлагал тебе венчаться еще два месяца назад. Это ведь ты не захотела стать моей женой. Отчего же ты сейчас стыдишь меня?

– Оттого что сейчас я поняла, что нам более не надо видеться наедине. Серго будет недоволен.

– Да плевал я на Серго! Мнение этого слизняка мне менее всего интересно! – выпалил Амир. Он тут же снова дернулся к ней, но она выставила перед собой руку, останавливая его. Он нахмурился и мрачно выпалил: – Софико, запомни, ты моя. И будешь моей…

– Георгий Петрович, не надо так со мной, – произнесла она с надрывом. – Я же вам сказала, что мы не должны…

– Да что же, в конце концов, произошло?! – возмутился он в сердцах. – Когда я уезжал, все было хорошо, а теперь ты словно испугалась?

– Хорошо не было, Георгий Петрович. Не надо было с самого начала начинать наши отношения. И теперь я это отчетливо понимаю. Потому прошу вас более не приближаться ко мне.

Она попыталась отойти от него, но он быстро и жестко схватил ее за локоть.

– Ты никуда не уйдешь, Софико, пока не расскажешь мне, что действительно случилось!

– Отпустите, прошу! – взмолилась она и напряженно повернула голову в сторону дома. – Слышите, сюда кто-то идет. Нам не стоит более говорить, нас могут увидеть.

– И что ж? Я сейчас закину тебя на своего жеребца и увезу к себе в дом! И пусть все видят!

– Нет, я никуда не поеду! – возмутилась она, резко вырывая руку из его железной хватки. – Я не хочу! Хватит навязывать мне свою волю. У меня тоже есть свои желания, Георгий Петрович! И мое желание теперь, чтобы вы оставили меня в покое! Вы слышите? Все кончено между нами! И не смейте ходить за мной!

Она сорвалась с места и быстрым шагом устремилась вперед по дорожке.

Амир уже вознамерился последовать за ней, совершенно не собираясь принимать за правду все эти ее невозможные холодные слова. Однако он не успел сделать и десятка шагов, как увидел на дорожке Левана Тамазовича и Серго. Софико тут же присоединилась к ним, и Серго предложил ей свой локоть. Она проворно схватилась за руку молодого князя, и Амир, мрачно нахмурившись, заставил себя остановиться, провожая удаляющуюся девушку долгим пронзительным взглядом. Он понял, что днем выяснять отношения невозможно, ибо повсюду сновали слуги и другие люди. Вмиг приняв решение сегодня же наведаться в ее спальню и уже там потребовать нормальных объяснений, Амир вознамерился чем-то занять себя до вечера, чтобы хоть на время отвлечься от будоражащих тревожных дум относительно девушки. Повернувшись, он устремился в сторону конюшен, намереваясь проехаться по ближайшим аулам и проверить, все ли в порядке и не случилось ли чего, пока он отсутствовал.

В тот вечер Софья, опасаясь того, что придет Амир, заперла дверь на ключ. Ближе к полуночи действительно дверная ручка задергалась, и кто-то попытался открыть дверь. Софья, тут же села на кровати, пристально глядя на дверь. В следующий миг она услышала тихий голос Амира, который требовал открыть дверь.

Она напряглась, отчетливо осознавая, что Серго оказался прав и Амир явно не собирался оставлять ее в покое, видимо, намереваясь настаивать на их связи. Отчего-то в этот миг, когда он так настойчиво требовал открыть дверь, Софья подумала о том, что, возможно, Амир Асатиани все же любит ее, раз ни их утренний разговор в саду, ни ее холодность за прошедший день не поколебали его намерений вновь видеть ее. Амир уже более требовательно повторил свое требование, и ручка задергалась сильнее, а дверь качнулась. Вдруг ее мысли пронзило острое желание рассказать ему всю правду, ведь если он любил ее, то смог бы понять. Но тут же она осекла себя. Рассказывать, конечно, следовало не всю правду, а только то, что она ждет ребенка и Серго угрожает ей. Ведь влюбленный мужчина способен на многое. А, возможно, позже она решится и расскажет ему и о Елене. Ее нервные мысли были прерваны настойчивым громким стуком в дверь.

– Софико, открой! – уже в третий раз прогрохотал Амир. – Или я сломаю дверь, клянусь! Ты слышишь?!

Софья, нервная, трепещущая, поняла, что более не в силах оставаться в неведении относительно его чувств к ней. Ее сердце дико стучало, требуя узнать правду – любит ее Амир, как она его, или нет? Ведь прошло почти два месяца, как она спрашивала об этом. Вдруг за время их интимной близости его чувства изменились и стали сильнее и, возможно, в его сердце все же зажглась любовь? Ведь не мог же на самом деле мужчина пылать страстью к ней так долго, да и сейчас так настойчиво добиваться ее расположения, если на самом деле не любил? И, возможно, теперь у нее появилась возможность стать счастливой и любимой вместе с Георгием Асатиани?

Проворно соскочив с постели, Софья босиком по паркетному полу устремилась к двери и уже через миг распахнула ее. Она быстро попятилась назад, потому что Амир стремительно вошел. Ногой захлопнув дверь, он протянул к ней руки с явным намерением заключить ее в объятья. Софья проворно отошла от него к кровати и тихо вымолвила:

– Вы совсем ничего не боитесь, Георгий Петрович. Ведете себя так, будто вы здесь хозяин. Весь дом, наверное, переполошили, – добавила она уже кокетливо.

– Если понадобится, я подниму на ноги не только этот дом, но и всю округу, Софико! Если ты немедленно не объяснишь мне, что происходит?! И отчего ты бегаешь от меня уже второй день подряд?

– Наша связь грешна, Георгий Петрович, и вы знаете это.

– Давай обвенчаемся, и не будет никакого греха! – тут же вымолвил он. – Я немедля поговорю с дядей о расторжении твоего брака.

– Вы ведь не любите меня, а говорите о венчании, – сказала она с надеждой, что теперь он заверит ее в обратном.

Он поджал губы, и в эти краткие моменты девушка прямо впилась взором в его лицо и жаждала только одного, чтобы он сказал о своей любви к ней.

– Да, не люблю, – через силу вымолвил он глухо. – И что это меняет?

– Многое, – произнесла Софья упавшим голосом, и ее лицо стало озабоченным.

Она искренне не понимала, отчего все так? И отчего в его сердце никак не загорается любовь к ней, ведь ее сердечко отчетливо чувствовало, что она нужна ему, что ему без нее плохо. А может быть, ей только так казалось? Она искреннее любила Амира сейчас, в этот миг, и понимала, что готова ради этого мужчины на многое.

Нахмурившись, она медленно отвернулась от Асатиани, обхватив себя руками, словно ей стало холодно. Она ощутила, что надежда на совместное счастье угасла от его жестоких слов. Она не могла открыться ему ни в чем и отчетливо понимала это теперь.

– Тебе не нравится, что я сказал, Софико? – глухо напряженно спросил Амир, приближаясь к ней. – Но это правда, я не могу по-другому. Но я знаю лишь одно – ты нужна мне, и я хочу, чтобы ты стала моей женой. А любовь? Зачем она? Она лишь миф…

Добавил он, и его слова окончательно добили ее. Софья поняла, что не может открыться ему и тем более надеяться на то, что он примет ее со всеми тайнами. От его слов веяло холодом, он говорил так рационально, сухо и расчетливо. Словно хотел заключить с ней сделку. Но она не хотела сделок. Она уже так устала от них. Она хотела, чтобы ее просто любили, такую, какая она есть, и смоги бы понять ее и простить. Она ощущала, что для Амира она является только объектом страсти, не более. И, возможно, даже от того, что она была богатой, знатной красавицей, он добивался ее расположения. Но узнай Амир, что она бедная дворянка с кучей проблем, он наверняка отвернется от нее теперь, ведь в его сердце так и не зажглось любовное чувство к ней. По мнению Софьи, только искренняя горячая любовь могла оправдать ее в его сердце.

Софья печально вздохнула, несчастно смотря прямо в его лицо, понимая, что перед ней не герой ее романа. Ибо влечение, которое теперь Асатиани испытывал к ней, было недолговечным. А когда эта страсть выдохнется, Софья станет ему не нужна. Этого она и боялась. Она упорно молчала, ощущая, что ее сердце полно любви к этому мужчине, но понимала, что их пути должны разойтись теперь. Более не в силах говорить с ним, она попыталась отвернуться. Амир мгновенно положил руки ей на плечи и глухо вымолвил:

– Ты обиделась? Я вижу это! Из-за того, что я не могу любить тебя, так? Не молчи, Софико!

– Уходите… – безжизненно произнесла она и высвободилась из его рук. – Я уже все сказала, Георгий Петрович, уходите.

– Нет. Я…

– Мой муж Серго Асатиани, и я буду верна ему. Это мой долг. Прошу вас, покиньте мою спальню.

– Софико, не говори так. Ты ведь так не думаешь…

– Уходите. Я устала от вас.

– Я не никуда не уйду!

– Нет, вы уйдете! – она быстро подошла к столу и громко позвонила в колокольчик.

– Софико, не смей! – в неистовстве воскликнул Амир, понимая, что уже через пять минут сюда войдут слуги. – Зачем же так?! – вымолвил он с надрывом и, окинув девушку диким взором, устремился к двери.

Но тут же попятился назад, услышав приближающиеся шаги. Амир понимал, что его не должны видеть здесь. Он не мог теперь нарушить слово, данное Верико Ивлиановне, пока все не обсудил с княгиней по поводу девушки. А княгиня сегодня уехала в Гурию, на свадьбу своего дальнего родственника, и должна была вернуться только через пару недель. Асатиани устремился к приоткрытому окну. Уже через миг он скрылся за дверьми на балконе.

Вошла Гиули и сонным голосом спросила:

– Что вы хотели, госпожа?

– Гиули, прошу, поспи сегодня в моей комнате, мне страшно одной.

– Как прикажете, госпожа.

Горничная направилась к шкафу, чтобы достать подушку и простыню и расстелить на диванчике. А Софья, отчетливо заслышав глухие тихие шаги на балконе, повернула голову к приоткрытым дверям. В следующий миг она увидела, как широкоплечая фигура ловко перепрыгнула через балюстраду перил и скрылась из виду, спрыгнув вниз.