Сводница без тормозов

Глава 39 — Десерт

— Понимаете, Евгений, проект интересный, но слишком нишевый. Риски высоки, а горизонт окупаемости... — голос в трубке был вежливым, но смысл сказанного перекрывал любую интонацию.

— Я готов пересмотреть финансовую модель, — я говорил со сжатыми от злости зубами. Голос звучал хрипло от бессонных ночей. — Могу предоставить дополнительные расчёты, расширить...

— Решение окончательное. Желаю удачи.

Щелчок. Тишина. Очередной инвестор. Очередной отказ.

Я швырнул телефон на диван и провёл руками по лицу. Кожа была сальной, под глазами — два фиолетовых провала. Параллельно с бесконечными звонками я просматривал на ноутбуке десятки вкладок: программы господдержки, кредиты для малого бизнеса, займы под залог. Всё было не то. Одни предлагали мизерные суммы, которых хватило бы разве что на аренду туалетной кабинки на месяц. Другие — замучить бумажной волокитой на полгода вперёд. А время, чёрт возьми, поджимало. Две недели, данные Вогановым, в скором времени истекают. Я выдохнул, чувствуя, как тяжесть оседает на плечах свинцовой накидкой.

Единственным светом в этом туннеле были Арина и мама. Всё остальное — сон, еда, покой — я принёс в жертву. Работа поглощала всё. Я был как загнанная лошадь, которая уже не видит финиша, а просто механически перебирает ногами.

Заполнив очередную унизительную анкету на сайте банка, я с силой захлопнул ноутбук. И в этот момент зазвонил телефон. Чёрт! Я взглянул на время. Мы с Ариной должны были встретиться полчаса назад. Я так погрузился в свой ад, что полностью выпал из реальности.

— Привет, — проговорил я, и голос мой прозвучал виновато.

— Ты где? Всё в порядке? — её голос был спокойным, но я уловил лёгкую нотку беспокойства.

— Прости, засиделся за работой. Сорвал нашу прогулку.

— Ничего страшного. Я тоже вся разбитая. На улице, кстати, ураган, просто уносит. Давай я заеду в магазин и приеду к тебе? Приготовим что-нибудь. Устроим домашний ужин.

Облегчение, сладкое и всепоглощающее, волной накатило на меня. Она не злилась. Она хотела ко мне.

— Да. Конечно. Жду.

Положив трубку, я окинул взглядом свою квартиру. И обомлел. Это был самый настоящий домашний апокалипсис. На стуле гора нестиранной одежды, на столе — три пустые чашки из-под кофе и крошки, на полу — разбросанные бумаги. Я чувствовал себя пацаном-подростком, к которому внезапно должна прийти первый раз возлюбленная девушка. И это ощущение было до боли знакомым. Арина заставала меня в таком виде и раньше, но сейчас... сейчас всё было иначе. Мы стояли на пороге той самой близости, к которой всё шло все эти дни. От одной этой мысли кровь ударила в голову.

Я ринулся наводить порядок. Скомкал одежду и затолкал её в стиралку. Сгрёб посуду в раковину. Подобрал бумаги. Пыль протёр мокрым полотенцем. Открыл окно. В голове, словно навязчивый рингтон, звучала одна мысль: «Чистые простыни. Надо застелить чистые простыни». Стоило мне представить Арину здесь, в этой спальне, как в мозгу вспыхивали откровенные, соблазнительные картинки. Она обнаженная в распахнутом платье лежит передо мной такая открытая. Моё тело мгновенно отозвалось резким, требовательным напряжением в паху. Организм, измученный стрессом и недосыпом, требовал своей доли удовольствия. Я сорвал старый комплект и застелил кровать свежим, пахнущим морозной свежестью бельём.

Успел заскочить в душ, чтобы смыть с себя пот от уборки и липкий налёт неудачного дня. Когда раздался звонок, в квартире пахло моющим средством и моим гелем для душа. Я впустил её. Арина стояла на пороге с двумя пакетами продуктов, в пальто нараспашку, под которым чёрное трикотажном платье обрисовывало каждый изгиб её тела так, что у меня снова перехватило дыхание.

Мы разгрузили продукты на кухне, и разговор сам собой перешёл на общие бытовые дела.

— А ты чего такая измученная? Уверена, что нужно уходить? Ты говорила, что начальница не хотела тебя отпускать.

— Уход из «Серебра» — необходимый шаг, — говорила она, начиная мыть овощи. — Я не могу иначе. Открывать свой кабинет и перетаскивать своих клиентов, пусть ко мне они и ходят годами… это предательство, ведь именно Элина меня всему и научила. А ничего другого я не умею. — Она тяжело вздохнуло и взгляд совсем поник.

Она что-то умалчивала, глядя в воду. Я видел напряжение в её плечах. И я не лез. Я лишь спросил, когда нашёл предлог. Её телефон несколько раз завибрировал, и на дисплее высветилось сообщение от Адама.

— А что с Адамом? Видел, он тебе писал.

Она вздохнула:

— Он очень крутой специалист. Но слишком дерзкий. Самонадеянный. Мне не нравится его напор. Чувствуется, что для него люди — это винтики в его машине по зарабатыванию денег. То, что он предлагает в развитии мне не по душе.

— В твоём хобби, в твоём канале, может крыться куча возможностей, — осторожно заметил я, нарезая сыр. — Нет большей свободы, чем собственное дело. Совсем не обязательно во всем соглашаться с Адамом. Твой путь может иметь свою концепцию, но с его замыслами. Только ты решаешь. — Она улыбнулась и ткнулась лбом мне в плечо.

— А как ты начал свое дело?

— Бизнес в россии у большинства людей начинается с фразы «хрен с ним, давай попробуем».

Мы готовили, и это был какой-то сладостный, невыносимый танец. Мы постоянно сталкивались в тесной кухне. Я тянулся за солью — её рука уже была там. Она поворачивалась — и её бедро мягко касалось моего. Каждое такое мимолётное прикосновение било по нервам, как разряд тока. Я видел, как алеют её щёки, как сбивается её дыхание. Моё тело требовало действия, кричало, чтобы я забыл про ужин и взял её прямо здесь, прижав к кухонному столу. Но я терпел. Наслаждался этой игрой, этой пыткой ожидания.

И в один момент, когда мы снова столкнулись у раковины, она обернулась и посмотрела на меня прямо. Глаза её горели диким огнем желания.

— Может, хватит уже ходить вокруг да около? — выдохнула она, и её голос дрогнул.

— А мы разве не должны постепенно сближаться? Познавать друг друга? Влюбляться снова? — пробормотал я, наклоняясь к ней так близко, что почти говорил в губы. Чувствуя тепло её тела через тонкую ткань, прижимался к ней ощутимой эрекцией

— Постепеннее уже некуда, — прошептала она в ответ, и её губы оказались на моих.

Больше не было нужды в словах. Во всяких «постепенно» и «познавать». Я перестал сдерживаться. Всё, что копилось неделями — тоска, страх, желание, облегчение, — вырвалось наружу одним мощным, неудержимым порывом.

Мягкое трикотажное платье скрывало от меня нежное желанное тело, я не мог этому больше продолжаться. Здрав его до талии, мои глаза испытали самый настоящий оргазм. Вместо колготок на Арине были черные чулки с широкой кружевной резинкой. Видно, не я один готовился к рандеву. Подсадив её на столешницу я скользнул рукой к сетчатой ткани черных стрингов. Она была насквозь мокрая.

— Надавать бы тебе по жопе, за то что в прохладные дни ходишь в чулках. Но они мне слишком нравятся.

Арина не церемонилась с моей одеждой. Укусив меня за губу, она стащила футболку через голову, и уже расстегнула ширинку, её ждал твёрдый, напряжённый член, пульсирующий в такт бешеному ритму сердца. Оторвавшись от моих губ она обхватила рукой ствол. Волна мурашек, почти болезненная в своей остроте, прокатилась по всему моему телу. Только от этого можно было кончить!

Сдвинув мокрый перешеек трусиков, я проник пальцами к её клитору, от чего её тело словно пронзил электрический ток. Я больше не мог сдерживаться и хотел было увести её в комнату к чистым простыням, но она притянула меня к себе, обвив ногами мою талию с такой силой, что мне ничего не оставалось, кроме как войти в неё. Её губы нашли мои в поцелуе, заглушая мой собственный, сорвавшийся с губ стон.

Никаких больше игр, никаких ожиданий. Был только он — грубый, животный ритм, диктуемый долгой разлукой, обидой и вновь вспыхнувшей страстью. Столешница глухо стучала о стену. Её ногти впивались в мои плечи, её стоны становились всё громче, отчаяннее. Я держал её за бедро, чувствуя, как напрягаются мышцы её ног, и погружался в её горячую, влажную плоть снова и снова, желая раствориться в ней, забыть всё на свете.

Вдруг её тело затряслось в мощной, сокрушительной судороге. Голова запрокинулась, и из горла вырвался сдавленный, восторженный крик, который она попыталась заглушить, прикусив свою руку. Это зрелище, эта полная потеря контроля свели меня с ума. Ещё несколько резких, глубоких толчков — и моё собственное тело взорвалось волной слепого, пульсирующего наслаждения, выжимая из меня всё до последней капли. Я, тяжело дыша, рухнул на неё, прижимая к себе, чувствуя, как её сердце бешено колотится о мою грудь.

Мы стояли так несколько минут, слипшиеся, потные, приходя в себя. Пахло сексом, её духами и подгоревшим на плите ужином. Я отодвинулся, чтобы посмотреть на неё. Её волосы были растрёпаны, губы запеклись, а глаза сияли влажным, усталым блеском полного удовлетворения.

— Кажется, ужин придётся заказывать, — хрипло выдохнула она, и в её голосе прозвучала смесь смущения и торжества.

Я не смог сдержать смех, который вырвался из самой глубины груди — смех облегчения, счастья и какой-то дикой, первобытной радости.

— Чёрт с ним, с ужином, — прошептал я, целуя её в мокрый от пота лоб. — Главный десерт мы уже съели.