Сволочь и Фенечка

Глава 5

Сволочь застал меня за методичными попытками совладать с бамбуковыми палочками и остатками роллов на тарелке.

– Я же просил тебя ничего не собирать, – нахмурился он на несколько пакетов на диване.

– Сволочь, ну я хоть что-то могу, а ты ругаешься, – глянула я на него исподлобья. – Роллы будешь?

– Буду.

– Садись, я тебе кое-что покажу.

Он недоверчиво опустился на стул, а я оставила палки и направилась к холодильнику. Ручка на моем старичке была как раз для такого инвалида – легко подцеплялась локтем за выступ сверху.

– Але-ап! – усмехнулась я и вытащила пластиковые коробочки с роллами, сжав их запястьями.

Закрыть я их не смогла с обеда, поэтому они царапались открытыми крышками о кожу, оставляя на ней воспаленные следы. Сволочь скользнул по ним хмурым взглядом и хотел было подорваться с помощью, но я его осадила:

– Сидеть!

Красиво сервировать стол у меня, ясное дело, не вышло, но Сволочь получил расставленные пластиковые контейнеры перед собой, вазочку с соусом и васаби и упаковку палочек.

– Ну это определенно успех, – похвалил он нерешительно, но, взглянув мне в глаза, продолжил: – Фень, что-то мне подсказывает, что…

– …. Я справлюсь. Ешь, пожалуйста, – сдавленно перебила я его.

И шмыгнула носом. А он вдруг поднялся, подхватил меня на руки и усадил к себе на колени прямо как в больнице. Ну и меня развезло снова. Я уже привычно вцепилась в его шею и расплакалась, жалко поскуливая.

– Мне кажется, что со мной кончено всё, – всхлипывала я.

– Это нормально. Всегда так кажется сначала. Но ты уже вон стол накрываешь, вещи собрала, а прошло только несколько дней, – тихо успокаивал он, гладя меня по волосам.

– Серег, прости, что я…

– Никогда больше не заикайся об этом, а то покусаю, – таким же ровным тоном возразил он.

– Ладно…

Мы одновременно вздохнули и затихли.

– А у меня на работе проблемы, – нарушил он молчание через время.

Я отстранилась, заглядывая ему в лицо.

– Что случилось?

– Меня начальница.… загнобила. Невзлюбила за что-то…

– Может, наоборот – втрескалась?

Сволочь отвел взгляд:

– Нет, точно нет. Просто работать не дает, цепляется…

Ну точно втрескалась и домогается, только Сволочь, видимо, со своим прямым как палка характером не понимает, что с этим делать.

– И что? Уволишься?

– Быть может.

Он вдруг как-то сжал меня крепче, задумавшись о чем-то, а у меня что-то сердце разогналось в груди, и стало жарко. Я заерзала и откашлялась:

– Давай ужинать?

– Ага, – отстраненно кивнул он.

– Ты расстроен сильно, – заметила я, пересаживаясь на стул.

– Да, неприятно. Давно же работаю в отделе.… А, с другой стороны, может, что-то новое поискать…

– Может, – оживилась я. – А что бы ты хотел?

– Я не знаю, – пожал он широкими плечами. – Первое, что на ум приходит – частная охранка. Либо в службу безопасности к кому-нибудь.

– Ну, с твоим опытом, думаю, это отличный вариант, – осторожно заметила я.

– Кстати, да, – задумчиво посмотрел он на меня. – Я почему-то только сейчас подумал об этом. Надоело это все. – И он воткнул в ролл палку и закинул в рот.

За окнами стемнело, и моя кухня погрузилась в полумрак, от которого не спас даже свет. Лампочка у меня тут была тусклая и больше сгущала темноту, чем разгоняла.

– А что там за коробка, которая тебя так расстроила днем? – обернулся он от раковины, разбираясь с посудой после ужина.

Я следила за ним все это время, отмечая, что у него это все получается как-то само собой, без какого-то одолжения что-ли… Он всегда был самостоятельным, конечно, но мы не жили же до этого вместе. В общем, эта его простота бросалась в глаза. И мне это в нем очень нравилось.

– Чаю, Фень?

– Ага.

Пока он ставил чайник, я сходила в комнату и принесла ему коробку.

– Мда, – усмехнулся Сволочь. – Фень, ну эта коробка вообще не для слабаков и пьяных.

– Я так и успокоила себя, – улыбнулась я.

Когда Сергей вскрыл её и поставил на стол, мы оба уставились в ее нутро. Все в ней осталось, как десять лет назад – бисер в мешочках, бусины, леска, инструменты. И даже камешки заговоренные еще сохранились – согревающие, светящиеся в темноте, улучшающие память и прочие. Помню, делала себе браслет с такими на подготовку к экзаменам.

– А у меня сохранились твои фенечки, – вдруг заметил Сергей.

– Да ладно? – улыбнулась я, вскидывая взгляд.

– Ага. С черными деревянными бусинами одна, и еще тонкая с черно-белыми. Я снял их, когда… порвал случайно третью, что ты из ниток плела. Не хотелось, чтобы и другие тоже где-то рассыпались.

А я смотрела на него и снова не могла отвести взгляда. Он заметил это и настороженно поинтересовался:

– Что такое?

– Ничего, – улыбнулась я. – Просто ты хранил мои фенечки.…

– Конечно, – как ни в чем не бывало кивнул он.

Сделать очередной вдох стало почему-то тяжело. Еще и щеки загорелись. А когда я подумала, что Сволочь снова станет меня мыть, голова закружилась вовсе.

– Фень? Фень, тебе плохо? – забеспокоился Сергей, поднимаясь.

– Нет, Сволочь, – просипела я, вскидывая руки. – Просто твоя начальница от тебя наверняка без ума. А ты этого не видишь.

Он замер обескураженно рядом.

– Мне до нее нет дела, – присел в моих ногах. – А вот работу, думаю, надо будет поискать. Я пока тебе не озвучил эту мысль, даже и не думал почему-то о таком варианте. – Сволочь помолчал немного. – Начальница сказала, что я не устроюсь в другое отделение, ведь у неё связи.… Феньк, может, это к лучшему?

– Вполне возможно. Может, и правда поищешь работу? Так, чтобы посмотреть на варианты и перспективы. А потом решишь окончательно. Если уж так тебя достало…

– Надо подумать, – кивнул он. – Что еще нужно собрать?

Мы обошли мою «малогабаритку», насобирали пару пакетов всяких «нужностей», а Сергей уговорил меня еще на половину пакета – забрал пару обуви на теплое время, резиновые сапоги, зонтик… будто бы насовсем меня забирал.

– Все, – решительно скомандовала я.

– Может, коробку с бисером? – предложил он уже на пороге.

– Чтобы она расстраивала меня, и я ныла тебе в трубку каждый день? – вырвалось у меня.

– Как хочешь, – пожал он плечами он, подхватывая пакеты.

– Ладно, заберем давай, – втянула я голову в плечи, и коробка легла поверх моего «приданого».

Когда за мной закрылись двери квартиры, стало легче. И показалось, что где-то за широкой спиной Сергея действительно маячит какая-то новая жизнь. Не такая, как мне виделось, но вполне сносная… А, может, даже лучше.

***

– Я не подпишу, – подняла на меня взгляд Инна от стола, на который я положил заявление об увольнении.

– Подпишешь. У тебя нет выбора, документ уже зарегистрирован в базе. Но можешь помяться. – И я развернулся и направился из кабинета.

Вчерашний вечер с Феньком наполнил меня новым смыслом. Прав был Дан, не стоило больше рисковать. Особенно там, где не зачтется. По крайней мере, я пытался в этом себя убедить и перестать думать о деле погоревшей ведьмы. Но и думать о Феньке оказалось непросто. Потому что это как по углям голыми лапами бегать.

Вчера все как-то валилось из рук, будто и у меня они были в бинтах. Я уронил всё, что только можно было уронить. Разбилась чашка в раковине, ударилась вилка об пол, выскользнула сахарница из рук… Я всё думал, чего хочу больше – остаться в отделе или уйти в новую жизнь. Но, натыкаясь на фигуру своей ведьмы в моем логове, забывал, к каким выводам приходил последние минуты, и приходилось начинать думать заново.

У меня буквально текли слюни на Феньку. Стоило ей отвернуться, а я уже залипал на её изгибах под плотной футболкой, которую сам же на неё и натянул. И спал я дерьмово. Потому что весь пропах ей. Ей и чертовым мылом, которое ловил по ванной, едва не опрокинув в нее Феньку. Не знал, куда прятать глаза потом… Тело превратилось в тлеющий уголек, а постель подо мной взмокла за ночь так, будто у меня был жар.

В общем, с Инной препираться настроения вообще не было. Мне стало все равно – уволит, посадит или кинется драться.

– Где отчёт?! – повысила она голос. – Сволчев, уволиться по собственному или по статье – разные вещи!

– Да делай, что хочешь, – бросил я через плечо и хлопнул дверью её кабинета.

Народ, застигнутый моим приступом злости в коридоре, прижался к стенкам и спрятал глаза кто куда – кто в мобильник, кто в информационные бюллетени на стенке или просто в пол между ботинок.

– Серег, – окликнули меня осторожно сзади, и я обернулся. Мне махала рукой Северина, высунувшись из своего кабинета. – К тебе можно обратиться?

– Конечно, – стушевался я и направился к ней.

– Серег, а крыски мои?.. – сложила она руки в умоляющем жесте. – Помнишь, про флешку?.. Ты предположил, что обменяться с крысками можно попробовать…

– А… – смутился я, – Север, я забыл. Но мы их не отдаем никуда, уже решили все. Клетку купили. – Я вздохнул, выравнивая дыхание. Чертова Инна! – Придумаю, как выудить их…

Стало неприятно от понимания, что я наврал Феньке. И не только с крысами. Еще и с медовым месяцем чуть не подставил.

– Слушай, – Севера втянула меня в кабинет. – Ты правда уходишь? Инна довела совсем?

– Все к тому идет, – нахмурился я.

– Вот же! – топнула девушка ногой и уперла руки в боки. – Ну как так можно?! Ты тут работаешь уже столько лет!

– Все нормально будет, не переживай. – Я тронул плечо девушки и коротко улыбнулся. – Говорят, все к лучшему.

– О, Демидыч! – заглянул в кабинет наш главный следователь.

– Таймыр, – протянул я ему руку.

– Ищу тебя, – кивнул он на двери. – На пару слов? Заодно и находки глянешь.

Я шагал за главследом на улицу, пока он докладывал на ходу:

– Прочесали мы лес с раннего утра, – начал он, вытаскивая сигарету. Судя по его камуфляжу – Таймыр лично копошился в «ведьмином» лесу за домами, в который не пустил меня вчера Данияр. – Странно, что у наших раньше не возникла эта мысль…

– Ну так дело едва не закрыли, все же вроде как сошлось, – заметил я нетерпеливо. – Что там?

– Там интересное, – указал он на УАЗ на парковке.

Около машины стояли ребята из его отдела. Они приветственно кивнули, когда мы подошли. Один открыл багажник и отошел в сторону.

Я, конечно, поспешил себя раскритиковать, говоря, дело мы едва не закрыли. Теперь, глядя на новые улики, дело нужно было открывать заново.

Я вытащил мобильник и позвонил Данияру:

– Подойди на парковку к машине следственного… И Северу прихвати.

Честно сказать, я готов был увидеть самое неприятное – останки животных, артефактов и ворожбы. Собственно, нечто подобное тут и было. Глядя на выкорчеванные кусты цветущего жасмина, разложенные на черной пленке, я невесело усмехнулся. На ярко-зеленых листьях – характерные атрибуты ворожбы для стихийной ведьмы: цветные нити, бусины и камни. Те же атрибуты были найдены в квартире ведьмы. Только их было недостаточно, чтобы точно её классифицировать. А вот теперь сомнений не оставалось.

Ведьмы-стихийницы никого убить не могут. Становилось понятно, что у нас не четыре, а пять трупов по одному делу. И ведьма невиновна. Она не покончила жизнь самоубийством. Её убили. А вот к тотему в лесу подойти не смогли.

Пока Дан с Северой принимали улики, моя мобилка запиликала.

– Сергей Демидович, здравствуйте. Это вас из окружного отдела по уголовным делам беспокоят, Сарматов Владимир Григорьевич.

А вот и связи Инны, видимо, подоспели. Да такие, что в горле неприятно засвербело от раздражения. Сарматов – главный безопасник межведомственного отдела при совете Высших. Конец мне, судя по всему. Я сдвинул брови, стараясь разомкнуть зубы и не процедить следующее:

– По какому вопросу?

– По поводу вашего заявления на увольнение. Было такое?

– Не было, а есть. – Я оглянулся на УАЗ, хмурясь. За дело было особенно обидно, но ничего не попишешь уже. – Жду подписи руководства.

– Тут такое дело, Сергей Демидович, – вкрадчиво начал Сарматов. – Вы вчера просили отпуск по личному стечению обстоятельств. А сегодня вдруг уже увольняетесь…

– Так случилось.

– Хотелось бы разобраться в том, что и как у вас случилось. Сможете приехать сегодня?

А у меня есть вариант отказаться?

– Да, приеду. Когда?

– Приезжайте в течение дня, как получится.

– Можно сейчас?

– Безусловно. Буду ждать.

Я отбил звонок, раздумывая, что все это значит.

– Серый, вот это поворот, – озадаченно хмурился Дан, глядя, как Севера оперативно приходует улики.

– Жасмин цветущий, – восхищенно лепетала девушка, упаковывая кусты в пакеты для трупов. – Такое могут создавать только матерые стихийницы, наша подозреваемая была из таких.…

– Она теперь жертва, – рассеяно заметил я. – Не подозреваемая.

Жасмин благоухал на всю округу, вынуждая что-то внутри посасывать под ложечкой. Наверное, какие-то воспоминания из детства.

– Дан, мне нужно уехать по делам, – нехотя отвернулся я от УАЗа и обратился к другу. И, зная, что он все равно допытается до всего, добавил: – В окружной.

– Что случилось? – насторожился он.

– Пока не знаю, но что-то связанное с моим заявлением.

– Инна что ли подсуетилась так быстро?

– Все может быть, – нахмурился я. – Выясню, расскажу.

– Слушай, ну что они могут сделать, если ты уже заявление написал? – возмутился Дан неожиданно. – Мы же не в рабстве, в конце концов!

Я сощурился на его лице настороженно.

– Данияр?

– Что?

– Только не говори.…

– Я тоже написал, – процедил он, мрачнея. – Не хочу с Инной работать больше.

– Ну вот зачем ты? Она – нормальная, в принципе, шефиня. Перемкнуло-то её на мне. Тебе не стоит из-за этого…

– Мы это с тобой потом обсудим, – перебил он меня, хлопая по плечу. – Езжай давай. Потом расскажешь.

И он вернулся к Севере, а я направился к машине, скрипя зубами. Хотелось уже решить с этим всем. И начать уже решать с личным.

Запах жасмина, казалось, въелся в одежду. По крайней мере, я чувствовал его, пока ехал в отделение, и даже на проходной, когда пришлось распахнуть куртку и дать себя ощупать. И это не давало мне спокойно думать о том, что я просто сдам дело убитой ведьмы и забуду о нем…

Не любил окружное «угро». Как в метро тут – куча «слепого» народа толчется, все куда-то бегут, звонят мобилки, орут на повышенных то и дело в коридорах… А главное – все это будто стирает личность и превращает тебя просто в какой-то малозначимый болтик или винтик, который если открутится, никто вообще не заметит. В нашем тихом ламповом отделении всё было не так. Все друг друга знали, прикрывали, поддерживали и по-настоящему ценили. И пахло там кофе, старым паркетом и моющим средством для окон, в который неизменная наша уборщица Марьяна Ивановна щедро плещет нашатырный спирт, и его остаточный флер еще долго бодрит по утрам гораздо лучше кофе.

– Сволчев Сергей Демидович? – вдруг окликнули меня в коридоре, стоило мне выйти из лифта.

Я развернулся, натыкаясь на изучающий взгляд хорошо знакомого мне понаслышке Сарматова. За пятьдесят ему, и, кажется, медведь во второй ипостаси, но человеческая его фигура не казалась мощной. Ниже меня. И одет довольно просто – джинсы, рубашка. Будто заскочил сюда по дороге со мной разобраться и уехать дальше по делам. Я кивнул, делая к нему шаг и с удивлением обнаруживая, что мне протягивают руку.

– Здравствуйте, – ответил я на рукопожатие.

– Спасибо, что так быстро приехали, – совсем обескуражил меня Сарматов. – Пройдемте?

И мы прошли в открытые двери светлого кабинета.

– Присаживайтесь, – указал он на кресло рядом с окном. Сам сел в соседнее. – Кофе хотите?

– Господин Сарматов, – нахмурился я. – Я вряд ли стою столько вашего времени, откровенно говоря. Давайте перейдем к сути, да я поеду дела сдавать…

– Сергей Демидович, я как раз хотел поговорить с вами о причинах, которые вдруг заставили вас срочно сдать эти самые дела. – И он посмотрел на меня пристально. – Вы столько проработали в отделе. И, судя по послужному, проработали так, что вас давно должны были бы уже заметить. Но обратили внимание только сейчас, когда вы дошли до какого-то личного кризиса?

Я позволил себе паузу на обдумывание. Вот от Инны он или нет? В везение и удачу я никогда не верил.

– У меня личная проблема, да, – сухо подтвердил я. – Мне нужно время с ней разобраться.

– Вчера вы просили отпуск по факту медового месяца, – нахмурился он. – Почему сегодня увольняетесь?

– Потому что Склярова Инна Валерьевна не нашла мое основание достаточным и пожелала устроить мне проверку. Отдел кадров вчера удивился этому факту, а я счел это оскорбительным. – Я прокашлялся и решился добавить. – Ну и вообще в последнее время нам с Инной Валерьевной сложно в одном отделении. Не заладилось…

Он выпрямился в кресле, напряженно щурясь на меня.

– Сергей Демидович, я не знаю Инну Валерьевну достаточно хорошо, чтобы предполагать что-то, но вас отпускать я не намерен. По крайней мере, хотелось бы сделать все, чтобы вы изменили решение и отложили ваше увольнение. Если вам нужен отпуск, вы его получите. Без проверок. Если не хотите работать со Скляровой, это тоже решаемо. Что скажете?

– Так это не она вас попросила меня прижать? – осторожно поинтересовался я. – Честно говоря, я был уверен, что разговор наш пойдет совсем в другом русле.

– Инна Валерьевна вам угрожала? – недобро поинтересовался он.

– Скажем так, намекнула, что у меня будут сложности в случае ухода.

– Так а что же её не устраивает?

Я напряженно замолчал. И Сарматов не стал меня трясти на показания, завершая разговор тяжелым вздохом.

– Ладно, – кивнул он. – Ну так что вы решите?

– Я бы хотел отпуск. Мне он правда нужен. И время подумать.

– Хорошо. Тогда вот, – и он протянул мне визитку, – возьмите. Если что-то будет вас снова склонять в сторону ухода… Я имею ввиду со стороны вашего руководства… Дайте мне знать.

Нет, по башке он Инне вряд ли настучит и к когтю не прижмет. По крайней мере, мне так казалось. А вот просто развести нас по разным отделам – возможно. Вопрос в другом – хочу ли я этого? Уже не был уверен.

Мы попрощались с Сарматовым, и я с чувством облегчения убрался из угро.

***

Я смотрела на Рори.

Он смотрел на меня.

Мол, ну чего смотришь? Открывай давай коробку!

– Ну, раз ты так просишь…

Сволочь оставил мне мою металлическую коробку с бисером незакрытой, а лишь немного придавил крышку сверху, чтобы крысы не взломали. Рори уже полчаса крутился вокруг нее, озадаченно шевеля усами. То, как он вообще оказался на столе, я поняла довольно быстро. Полотенце, висевшее на спинке стула, видимо, упало под его тяжестью на пол, пока он по нему взбирался.

– Только сначала скажи мне, ты что – голодный? Чего ты на столе делаешь?

Рори всем видом давал понять, что мой допрос несвоевременен. Коробка занимала все его внимание. Он обежал вокруг еще пару раз в поиске слабых мест и снова покусал крышку за особенно привлекательные бока.

– Это вообще-то моя коробка. И все, что в ней, тебе вряд ли нужно. Ну, разве что, выменивать будешь снова на еду. Но я тебя предупреждаю – ничего я отсюда менять не буду, понял?

Когда я открыла коробку, Рори нетерпеливо запустил в нее нос и, недолго думая, залез целиком.

– Представляю твое разочарование. – Я подперла голову запястьем и вздохнула.

Крыс самозабвенно зарылся в пакетики с бисером и камушками, попробовал на вкус проволоку и несколько пакетов, за что получил нагоняй. Но разочарованным не выглядел.

– Ну, что думаешь? – спросила я его зачем-то, когда он вылез.

Рори встряхнулся и принялся чистить морду с энтузиазмом. А я запустила пальцы в содержимое коробки, вытащила несколько пакетов и разложила на столе. Показалось, что у меня даже есть подходящие по цвету бусинки для ремонта ошейника. И правда – подобрать их действительно оказалось возможным.

Рори с любопытством следил за мной.

– Интересно, а ошейник у тебя был заговоренный? – бросила я на него взгляд, храбрясь.

Передо мной на столе легла пачка с иглами. Но ее-то вытащить было несложно. А вот иглу из пачки – та еще задача. Я тяжело сглотнула и попробовала подцепить ее ногтем. Получилось. Но только придавить и потянуть за оставшийся набор, а вот сомкнуть пальцы на игле не выходило. Когда раздался тихий чих, я вздрогнула.

– Ты чего? Простыл? – прошептала я, взглянув на Рори.

Тот недовольно напыжился, принимаясь умываться.

– Нет, я не смогу, – выпрямилась я и перевела взгляд в окно. – У меня руки болят… – Я снова глянула на Рори. Тот внимательно слушал мое нытье. – Меня Сволочь вчера в ванной уронил…

«Ну, это мы все в курсе, – встряхнулся крыс. – Ты так визжала!»

Я вздохнула и закусила губы, чувствуя, как снова вспыхивают щеки. Просто, чтобы не убить меня в ванной, Сволочь хватал меня за все, что подворачивалось, и в итоге я оказалась у него в руках, прижатой крепко к его груди совсем голышом.

– Поедешь со мной? – рассеяно предложила я и тяжело сглотнула, пытаясь переждать душное смущение. – Ну, потому что надо съезжать…

Рори замер на мне немигающим взглядом, будто пережидал приступ моей крайней тупости.

– Ну что? – возмутилась я, всплеснув руками и едва не смахнув при этом коробку. – Это уже вообще ни в какие ворота! Голышом, блин, вешаться Сволочи на шею! Мы так долго не выдержим. Он потом будет… ну… с женщиной какой-нибудь на свидании… раздевать ее в ванной, а вспоминать меня. Заржет еще невпопад!

Рори снова чихнул, будто прыснул.

– Очень смешно!

А вот Сволочи вчера было совсем не смешно. Мы с ним оба как-то растерялись с этим мылом… Как школьники, блин. Вернее, это я вынуждала Сволочь попадать в неловкие ситуации, от которых потом не знаешь, куда глаза спрятать. Нет, со всем можно уже как-то притерпеться. Но с ванной, мылом и…

Я спрятала горящее лицо в прохладных ладонях и рывком втянула воздух. Просто все это было как-то неправильно. Меня же…

– Меня не раздевали никогда, – прошептала я Рори доверительно и оглянулась на клетку, в которой спал Реми. – Ну, мужчина, в смысле. Я думала, что это должно случиться как-то по-другому. А все вышло как-то не так. И раздевает теперь меня Сволочь, чтобы помыть. Понимаешь?

Рори принялся чесаться, обесценивая мой доверительный монолог.

– Я тебе о личном, а ты, – вздохнула я. – Нет, конечно, если ты – крыса, то это не значит, что твоими ушами можно безвозмездно пользоваться без спроса…

На слове «безвозмездно» крыс заинтересованно принюхался.

– Ну, что ж, справедливо, – вздохнула я и направилась к холодильнику. – Я читала, что тебе нельзя соленое, и сладкое нежелательно… Будешь творог?

Творог Рори принял благосклонно. Я разделила порцию с Реми и вернулась за стол.

– Так вот, – продолжила, – о чем мы говорили? А! О том, что нам надо все же как-то объяснить Сергею, что так жить не вариант.

Пока Рори наслаждался заслуженным угощением, игнорируя мое «нам», а я жаловалась, иголка вдруг обнаружилась в пальцах. Я даже какое-то время уже крутила ее перед глазами, не придавая значения.

– Рори, – прошептала, когда меня осенило. – Иголка! Получилось!

От моего громкого восторга крыс вцепился в стол, испугавшись, и я поспешила извиниться и попробовала аккуратно его погладить. Ему не понравилось. Он увернулся и неприязненно сморщил морду: «Руки прочь».

– Какой недотрога, – проворчала я.

«Кто бы говорил!» – фыркнул крыс.

– Так, – выдохнула я, пристально глядя на иголку. Пальцы дрожали все сильнее. Становилось понятно, что на этом мои успехи и кончились. Я попыхтела еще, пытаясь размотать леску и вдеть в иголку, но ничего не выходило. Даже будто становилось хуже. До этого момента я и не представляла, насколько у меня не работали пальцы. От прилива отчаяния сперло дыхание, и я сбивчиво прошептала:– Ладно, хватит пока что.

Когда наши взгляды с крысой встретились, тот непреклонно шевельнул усами: «Что, теперь будешь рыдать?»

– А вот и не буду! Сделаю перерыв, а потом еще попробую!

«Ну-ну».

А перерыв было, на что потратить. Нужно было уговорить себя сложить вещи в шкаф, как завещал Сволочь перед уходом. Он сам хотел, но я возмутилась, что я так не только не разработаю руки, но они и вовсе атрофируются. Только когда я обернулась с пакетом к шкафу, оба крыса уже сидели на диване с таким видом, что им только попкорн осталось взять…

– Ну совсем у вас, ребята, нет… – Я хотела сказать «совести», но не стала обежать пушистиков. – … зрелищ.

Я попробовала включить им кино на ноутбуке, но они не сочли его интересным и продолжили наблюдать за мной. Будто контролировали!

И тут меня осенило.

– Вы что, думаете, что со Сволочью вам сытнее будет, да? Чем со мной в бегах от него по съемным квартирам?

Негодники подскочили и синхронно зачесались.

– Ну, знаете ли!.. – возмущенно уперла я запястья в бока. – Не надо делать вид, что вы ничего не понимаете! Прагматичные какие! Да я просто… Мне просто время нужно! Я вон уже иголку сама в пальцы взяла – Рори не даст соврать!

Я развернулась и принялась складывать вещи, шумно сопя. Выходило примерно также, как и с иголкой и проволокой – хреново. Я по большей части запихивала их на полки кучей, так что Сволочи придется все перекладывать.

– Зря вы в меня так не верите, – пыхтела укоризненно, поглядывая на парочку.

А ведь у этих крыс есть, чему поучиться. Они выживают. У них не стало дома, и они прежде всего думают о том, как прожить следующий день. А я – о том, что Сволочь меня не по тому поводу раздевает. А вот останься я также без возможности себя кормить, мне бы важнее была эта самая возможность. Только разве я не осталась?

– Пошли поедим, – обреченно выдохнула я и сгребла крыс с диванной подушки.