Сволочь и Фенечка

Глава 8

Я провел Феню в кабинет Инны и прикрыл двери.

– Добрый день, Инна Валерьевна, – поприветствовал начальницу, восседавшую в кресле. – Вы видеть хотели?

Инна старалась смотреть на меня, но взгляд ее косил на Феню. Ей хотелось рассмотреть Феньку пристальней, но приличия не позволяли. Поздновато, правда, она про них вспомнила.

– Ты что, заболел? – процедила она, наконец. – Уже полдень почти, трубку не берешь.

– Это я, – подала голос Феня. – Я заболела. Меня зовут Феня, и я – девушка Сволочи. То есть, Сергея Демидовича. Простите, не могу предложить вам руку – я никому ее не могу предложить в данный момент.

И Феня продемонстрировала Инне свои ладони. Та нервно сглотнула.

– Инна Валерьевна, вы подписали мое заявление на увольнение? – поинтересовался я, не давая ей возможности опомниться.

– Что? – одновременно вопросили Инна с Феней.

– А зачем ты… – растерялась Инна, глядя на Феню, – девушку привел свою?

– Ехали мимо просто, зашел к Данияру.

– Сергей, мы можем наедине поговорить? – Инна нервно сменила позу.

– Нет, – отрезал я. – Мы опаздываем в реабилитационный центр.

– Я просила тебя подтвердить свой статус, – глухо цедила Инна. – Ты… нашелся с этим вопросом. Довольно быстро, надо сказать.

И она презрительно усмехнулась.

– Что значит «нашелся»? – решительно возмутилась Феня. – Он и не терялся.

– Я вижу, – сложила Инна руки на груди. – Совсем не растерялся…

– Он – нет. Сволочь вообще никогда не теряется, вы же должны это знать. Это я растерялась. А Сергей меня собрал.

– Меня не очень это все интересует, – утомленно отмахнулась Инна. – Вам нужно было не ко мне ехать, а в кадровый отдел…

– Ну это вы ведь считаете, что Сволочь не занят, а не отдел кадров, – холодно парировал Феня. – И это вы думаете, что вам можно его занять. Поэтому я попросила меня вам показать, чтобы развеять ваши сомнения, что Сергей Демидович свободен, и вы можете на него претендовать…

– Это какие-то ваши личные с Сергеем фантазии…

– Нам с Сергеем есть, о чем фантазировать. Вы и ваши домогательства на фантазию никак не тянете. Поэтому прошу вас по-хорошему не трогать моего мужчину и не делать ему непристойных предложений. Это выглядит весьма нелицеприятно со стороны очень взрослой женщины, занимающей серьезный пост.

У Инны дернулся глаз.

– Сергей, вам лучше решать вопрос в отделе кадров, – пошла она по кругу, вперив в меня злой взгляд.

– Я приехал за подписью заявления на увольнение. – Не усмехнуться при этом стоило труда. – Вы не в состоянии подписать заявление, и мне с этим тоже ехать в кадровый?

– Сергей, да почему? – возмутилась в голос Феня. – Инна Валерьевна – женщина рассудительная, иначе бы не занимала такой должности. Уверена, она больше не будет.

– Сергей Демидович, – не выдержала Инна, поднимаясь, – в чем проблема?

– Ни в чем. – И я притянул к себе Феню за талию, коротко касаясь ее виска носом. – Я хочу уволиться, Инна.

– Ты же привез ко мне свою… ее! – нервно вскричала Инна, тыкая в Феню пальцем. – Отвези в отдел кадров!

– Да не повезу я ее никуда, – спокойно возразил я. – У меня нет времени на это.

Хорошо выходило. Инна бегала глазами, нервно сглатывая, и злилась, понимая, что я все это прекрасно чувствую. Не мне теперь придется бежать к Сарматову жаловаться, а ей – объяснять, почему после того, как я даже в участке показался со своей избранной, мне не дали уйти в медовый месяц, а вынудили уволиться. То, что вся эта сценка дойдет до руководства, я даже не сомневался. Инну тут многие не любили, но она делала вид, что ей плевать.

Эта идея Фени приехать к Инне не противоречила моему чувству собственного достоинства – зверюга спокойно себя чувствовала, и особенно поощряла полный контроль над ситуацией. А вот Инну это все ставило в ну очень неудобное положение. И она это сейчас понимала.

– Иди в отпуск, – процедила она, опускаясь в кресло с ровной спиной, будто ее заклинило.

– Что? – сыграл я удивление.

– Иди в медовый месяц, – повторила Инна с нажимом, – и не выделывайся.

– Ты же не даешь…

– Я, кажется, попросила не выделываться! – рявкнула Инна. – Я все подпишу сейчас, и иди. Не надо увольняться.

– Я подумаю, но ничего не обещаю, – равнодушно пообещал я и увлек Феню за собой в коридор.

Она прижалась ко мне, смущенно сопя.

– Ты была великолепна, – поцеловал ее в макушку.

– Я, блин, начала с тобой спорить, – уткнулась она мне в плечо. – Ты бы укусил меня, что ли…

– Все прошло идеально, – заверил я, довольно улыбаясь.

– Но я думала, что ты решил оставить этот вариант со старой работой, а не рубить…

– Я импровизировал, прости, что так вышло…

– У тебя сегодня прямо день извинений, – вздохнула Феня, а я толкнул перед ней двери своего кабинета.

Данияр поднял на нас взгляд от своего стола:

– Ух ты… – улыбнулся он.

– Дан, это моя Феня, – представил я подругу.

– Очень приятно, – поспешил он к нам, протягивая Фене руку, но тут же стушевался, глядя на ее ладони. – Ох, прости…

– Ничего, – улыбнулась она смущенно и с интересом огляделась.

Правда, глядеть тут было не на что – мрачный безликий кабинет, стены которого пестрили картами, обрывками заметок и записями. Порядок у нас был только на столах и на полках с текущими делами. И то сомнительный.

– Фень, присядешь? – И я провел ее за свой стол.

– Я даже не слышал Инну сегодня, – проследил за нами Дан. – Был уже у неё?

– Угу, – рассеяно отозвался я. – Подписала отпуск.

Дан усмехнулся, а я не спускал взгляда с Фени. Она уселась за мой стол и уложила ладони поверх, робко шевеля пальцами.

– Приятный у тебя стол, – отозвалась тихо, заметив мой интерес.

– Я получил человеческий отчет по нашему с тобой делу, – заметил Дан.

– И что там? – обернулся я.

– Из интересного – семья погибшего собаковода приезжала к нему несмотря на то, что они были в разводе. Довольно часто.

– Ну, может, мать сына привозила…

– Так и есть. Значит, предполагаемый убийца мог контактировать со всей семьей. Это расширяет мотив.

– Ты заявление-то забрал? – И я перевел взгляд обратно на Феню.

– Нет пока.

– Дан…

– Ну, ты если определился, то я заберу, – пожал он плечами. – Ты с делом, кстати, как? Сможешь вести? Или принимать самому?

– Посмотрим, – поспешил кивнуть я, чтобы не выдать сомнений.

Дело о Петропавловской ведьме выходило очень неоднозначным и заковыристым, как я любил. Мое профессиональное чутье подсказывало, что разгадка здесь, как в лучших традициях остросюжетных детективов, выйдет неожиданной. И усадить свой деятельный зад в зрительный зал было тяжело.

– Но ты, если будут мысли или новости – все мне перенаправляй, – попросил я и тут же поймал на себе пытливый взгляд Фенька.

– Хорошо, – с готовностью кивнул Дан.

– Мы поедем, – смущенно отвел я взгляд.

Но и в коридоре меня догнало искушение в виде Северины с отчетом об уликах.

– Серег, пришла экспертиза той щепки! – возвестила она громко, когда я вывел Феню в коридор. – Хорошо, что ты еще здесь. Держи.

– Спасибо, – хрипло поблагодарил я и принял отчет.

– Серенький, и я очень жду крыс, – пискнула Севера и перевела взгляд на Феню. – Очень-очень…

– А что такое с ними? – встревожилась она.

– Они предположительно стащили у Северы очень нужную флешку и куда-то заныкали, – начал рассеяно объяснять я, сминая небрежно отчет.

– Да, а Сергей предположил, что они хотели поменяться на что-то, – смущенно щебетала Севера. – Я даже и не подумала бы.

– Это Рори действительно практикует, – заметила Феня смущенно.

– Кто? – не поняла Севера.

– Ну, светленький крыс такой…

– Вы им имена дали?

– У них имена же на медальонах…

– А, – протянула Севера задумчиво, – я даже не смотрела…

– Завтра тебя устроит? – предложил я.

Севера закивала, приговаривая «спасибо-спасибо», а мы с Феней, наконец, покинули участок.

– И что там в отчете? – поинтересовалась она, когда мы уселись в машину.

– Потом посмотрю, – попытался отмахнуться я, но не вышло.

Все же мы слишком давно с Фенькой знаем друг друга.

– Сволочь, я же вижу, как ты хочешь посмотреть, – мягко начала она. – И дело это ты тоже хочешь вести. Но чувствуешь себя почему-то виноватым…

– Потому что я веду себя неправильно. У меня теперь есть ты. И я хочу быть с тобой.

– Мы с тобой ни черта не смыслим в отношениях, – вздохнула Феня. – С чего ты взял, что тебе нужно непременно выбирать?

– С того, что я привык жить работой. Ты видела – у меня даже квартира не обустроена толком. Потому что мне это не было нужно. Но я не хочу так больше. Мне нужно что-то другое…

– Лишь бы не чувство вины, – посмотрела она на меня с сомнением. – Обещай, что не будешь ничем жертвовать…

– Не могу.

– Мне не нужны твои жертвы.

– Фень, я, может, жестко сейчас скажу, но один из нас уже выбрал неправильно. Теперь у тебя забинтованы руки.

Она задержалась на мне отчаянным взглядом, и я поспешил притянуть её к себе:

– Прости….

– Нет, ты прав, – прошептала мне в шею.

– Но что?

– Но я не уверена, что смогла бы выбрать…

Я замер, стискивая зубы. Взгляд бездумно заскользил по черной решетке ворот моего отделения, выцветшей кирпичной стене и нервно дрожавшей на ветру старой липе.

– Я тоже не уверен, что смогу. Но нам же не нужно выбирать, Фень. Нужно научиться уравновешивать все то важное, что есть в жизни. Ты бы, к примеру, не уехала на войну, но осталась бы в городе работать по профессии. А я… – Тут мне пришлось задуматься. – Я пока не знаю. Работать в отделении все же будет тяжело. Наверное, частная компания в этом плане удачнее в качестве выбора.

– А теперь открой отчет, и посмотрим, как ты хочешь в частную компанию, – усмехнулась Феня азартно.

Я закатил глаза:

– Потом.

– Мне интересно. Что там?

– Это экспертиза деревянного стола во дворе дома, где жила сгоревшая ведьма.

– Открывай, – улыбнулась она.

– Там не будет написано, кто убийца, – усмехнулся я.

– А что же будет?

– Классификация магического остатка. Можно будет понять, какая ведьма или ведьмак оставили на нем свои отпечатки.

Я развернул отчет и пробежал его взглядом. Нахмурился.

– Ну что там? – нетерпеливо потребовала Феня.

– Никакой составляющей не выделено.

– И что это значит?

– Что у ведьмы нету развитого дара…

– И что это значит?

– Что она им не пользуется, – размышлял я вслух. – Была бы, к примеру, знахарка, выделялся бы остаток типа «Ф-1, 2» и так далее… Зависит от силы. А тут просто указано, что составляющая есть.

– И что с этим делать?

– Фень, – укоризненно глянул я на свою ведьму. – Чего ты добиваешься?

– Я хочу, чтобы ты был счастлив.

– Ты хочешь, чтобы я не выбрал также, как и ты, – вырвалось у меня.

Феня замерла, как от пощечины, а я прикрыл глаза, болезненно хмурясь. Ну вот мы и приплыли… Или только я? От страха тело сковало внутри, и я задержал дыхание. Что я несу?

– И снова ты прав, – послышалось задумчивое.

– Что? – вскинул я на нее взгляд.

– Ты прав. Я считала себя счастливой, отдаваясь любимой работе с потрохами. Я другого не умею. Травма делает меня несчастной настолько, насколько делала счастливой работа. Поэтому я и подбиваю тебя изменить намерение, – спокойно объяснила мне Феня. – Просто тебе хватает мужества принять новое положение дел. Ты готов менять жизнь. А я – нет.

Я посмотрел на нее какое-то время в удивлении.

– Мне не стоило… – начал неуверенно.

– Брось, Сволочь, ты ничего такого не сказал, чтобы так переживать сейчас. Нам же надо разобраться, а не прогнуться друг под друга так, что потом и жизнь будет в неудобном положении?

– Наверное… Но ты сейчас заслуживаешь бережного отношения.

– Я только руками не могу двигать, а мозгами шевелить вполне могу.

И она улыбнулась, а я снова притянул ее к себе. И в порыве вовсе усадил ее к себе на колени.

– Ты – умница, – выдохнул ей в шею, прикрывая глаза.

– Ты тоже. Мне хочется, чтобы мы со всем справились. Я не могу тебя потерять совсем…

– Ты меня не потеряешь.

– Мы не сможем как раньше, если не возьмем эту высоту. Ты точно не сможешь. Ты же оборотень…

– Нет другого варианта. Только брать высоту, – согласился я. – Поехали?

– Ага.

Пока доехали до реабилитационного, мысли о Фене, новой жизни и деле сгоревшей ведьмы по очереди прожигали мозги. Вот только же думал о Феньке, а потом обнаруживал себя в мыслях о составляющих дела. И грудную клетку обжигало от чувства вины. Хорошо я устроился. Обвинил Фенька в том, что она не может выбрать, а сам? От того, что я анонсировал ей этот свой выбор, я не стал правильней.

Феня тоже была погружена в себя. И в реабилитацию она не верила. Я заметил, как испортилось ее настроение, когда мы вошли в коридоры центра, и как нехотя она звонила Перцу. Тот явился не запылился – примчался на первый этаж и с улыбкой подскочил к нам.

– Фень, привет, – тронул ее за плечо и перевел взгляд на меня: – Подождете нас тут?

– Нет. Пойду с вами, – разочаровал его я.

Совсем оборзел.

– Просто, не везде можно тем, кто не приходится…. – начал он.

– Роман, Сергей – мой мужчина. Он – моя семья, – сообщила ему Феня. – Если нужны какие-то подтверждающие документы, тогда мы позже вернемся. С документами.

Перец растерянно завис.

– Просто… вы же только что говорили, что… Ну, в любом случае, реабилитация не ждет, – нашелся он, наконец. – Не нужно ничего. Пойдемте.

«Вот еще твоего одобрения мы не спросили», – мысленно прорычал я, но, памятуя о прошлом визите, старался молчать. Только ободряюще прижал Феню к боку, с облегчением чувствуя ее ответ. Мы прошли за Перцем в какой-то удаленный корпус. Представляю, как он отсюда несся на звонок Фени и его разочарование от встречи со мной.

– Фень, как руки после перевязки? – поинтересовался он, открывая двери кабинета.

– Нормально. Роман Павлович, я вам кое-что показать принесла… – Я вытащил из рюкзака коробку с бисером и поставил на стол. – Вчера смогла иглу в пальцы взять. Думаю, если заниматься бисером, может, подвижность могла бы хоть немного восстановиться…

Перец деловито кивал, скосив взгляд на Феню у стола:

– Да, Фень, конечно. Любая мелкая моторика будет положительно влиять. – И он углубился в карту. – Сейчас пройдем на пару обследований, потом встретимся с реабилитологом. Здесь, кстати, в разработке несколько регенерационных энергетических манипуляций имеется, можно обсудить все риски и принять решение – попробовать или нет…

Я не сдержал тяжелого вздоха – день будет долгим.

Полдня прошло в беготне по центру. Перец таскал Феню то на встречу к врачам, то на целые консилиумы, то на обследования. Выглядел при этом так самоуверенно и настолько подчеркнуто меня не замечал, что я уже всерьез хотел зажать его в лифте наедине и хорошенько тряхнуть, чтобы сбить спесь. Но каково же было мое офигение, когда он сам вдруг шагнул на меня в коридоре, оставив Феню за дверью.

– Сергей, как вы могли допустить такое состояние рук Фенечки? – закудахтал он.

– Что? – опешил я.

– Что вы с ней делали? – всплеснул он руками. – Я же видел, в первый ваш визит у Фени не было следов метки. А сегодня есть. А еще у нее все швы отекли! Вы ее что, по полу елозили?!

– Слышь, ты, – прорычал я, едва успевая отбить импульс зверя схватить придурка за шиворот, – это не твое дело, как я ставил Фене метку! И нет, не елозил я ее по полу! Я был предельно осторожен, но иногда даже самым безнадежным инвалидам хочется жить, даже если ради этого приходится терпеть боль!

– Могли бы и вы потерпеть! – неприязненно выплюнул он. – А теперь ей приходится терпеть болезненную перевязку!

– Не указывай мне, что мне делать, – понизил я голос. – Ты ничего о нас с ней не знаешь.

– Я ничего не знаю только о вас. А вот Феню знаю хорошо. Она очень хороший чуткий человечек…

– Она – не «человечек», – неприязненно перебил его я, чувствуя, как моего зверя начинает бесить этот диалог. – Она – женщина. Моя женщина. А еще – ведьма. И не твоего ума дело. Ты меня понял?

Перец сжал губы в нитку, раздув ноздри.

– А и правда, с чего вдруг, Сергей? – бросился снова в атаку. – Оборотни не выбирают ведьм, если мне память не изменяет с теоретическими сведениями. Почему вдруг вы решили присвоить Феню ни с того ни с сего? Почувствовали конкуренцию?

– Это с кем же? – не сдержал я брезгливого удивления. – С тобой что ли?

– Ну куда мне до оборотня? – нелепо изобразил он сарказм, вскидывая руки. – Вы же себя считаете лучшими! Люди вам не конкуренты!

– Именно, – припечатал я, сужая на нем глаза. – Поэтому закрой рот и займись делом.

Перец смерил меня презрительным взглядом и развернулся, дергая двери в кабинет. И тут же едва не сбивая Феню с ног. Я только воздух втянул, готовый среагировать, но Феня спокойно протянула Перцу листок, вжимаясь спиной в створку двери:

– Заключение, Роман Павлович.

Перец так и застыл в броске, пошатнувшись на одной ноге, нелепо пригладил волосы и нахмурился на результаты. Я же перевел взгляд на Феню. Полдня обследований выжали ее подчистую.

– Хорошо-хорошо, – деловито закивал Перец, спешно восстанавливая дыхание, и вскинул руку, чтобы приобнять Феню за плечи, только она выкрутилась из-под него:

– Роман Павлович, нам с Сергеем ехать надо. Можно поставить пока все на паузу?

Ее слова удивили нас обоих. Мне показалось, что от нее утренней осталась только оболочка. Перец опустил раздосадовано плечи.

– Фень, обследования закончены, – растерялся он вконец. – Уже можно обсудить терапию…

– В другой раз. Спасибо вам большое, – выпрямилась она, расправив плечи. И, обойдя рыжего, улыбнулась мне: – Поехали?

Я не задавал лишних вопросов – подтянул к себе Феню за талию и увел её к лифту, не прощаясь с Перцем. Кажется, другого раза не предвидится.

– Фень? – тихо позвал я ее в лифте. – Расскажешь, что?..

– Да ну нет смысла, – вздохнула она. – В смысле, в этом всем. По МРТ вообще все печально, не знаю, в чем именно Роман Павлович собирался убедиться…

«Что ты свободна и достаточно расстроена, чтобы было легко затащить тебя в постель», – подумал я про себя.

– Ты слышала наш разговор, – догадался я.

Феня поморщилась.

– Иногда мужчины ведут себя как идиоты.

– Только если они идиоты в принципе. Никак иначе.

Она смущенно улыбнулась.

– Фень, он тебя хочет.

– Да ну… – смутилась она.

– Фень, – закатил я глаза и вывел ее из лифта, – ну я-то точно знаю…

– А, ну да, ты же «считаешь себя лучше человека и вообще люди тебе не конкуренты», – процитировала Фенька Перца и прыснула.

– О, да, мы – оборотни – вообще высокомерные твари, – улыбнулся я.

– А и правда, – легко пихнула она меня в бок. – А ведьмы – и того пуще. И чего к нам лезть, спрашивается?

– Поехали поедим…

***

Когда перед глазами полдня скользят сплошные приговоры всем твоим надеждам на жизнь, тут даже Сволочь не поможет. Я силилась выйти из ступора, лежа в аппарате МРТ, вспоминала наш со Сволочью вечер и утро… только в голове надсадно билось, что он – это не всё. И у него есть страсть. Он безумно любит свою работу – распутывание убийств, поиск виновных, вынюхивание улик. Думаю, даже начальницу он свою где-то в глубине души тоже любит. Ну, как неотъемлемую часть его условий существования. Ему нельзя отказываться от своей страсти. А если всё же компромисс, то очень осторожный, потому что я для Сволочи – тоже не все, как бы он не злился на это.

Но когда мне отдали заключение МРТ, я почувствовала себя как одуванчик, выдранный из земли. Мне захотелось завять. Забыть, что я – бойкий цветок, прорастающий сквозь бетон, малодушно сложить лепестки и засохнуть. На негнущихся ногах я направилась к двери, когда до меня донесся обрывок разговора Романа с Сергеем. Оно и понятно – первый был человеком, а второй – оборотнем. И никто из них не озаботился конфиденциальностью.

Не хотелось бы так думать, но показалось, что Роман действительно просто ищет повод видеться со мной. Может, не зря мне казалось, что он проявлял ко мне интерес в госпитале. Но факт того, что я неизлечима, а он лишний раз лишь напоминает этими обследованиями об этом, лишил всех моральных сил. И я решила сбежать. К Сволочи. В конце концов, я могу теперь себе это позволить – сбежать к нему. Мне хотелось этого очень. Давно. А теперь он у меня есть.

Но как же хочется взять его за руку и крепко сжать, давая понять всё также, как это делает он. Мы с ним вообще не очень умеем разговаривать о чувствах. А вот то, как он прижимает меня к себе, делает этот навык не таким уж и нужным. Хотя и не решает всех проблем.

– Я немного порасстраиваюсь, ладно? Ты не впечатляйся. Мне нужно погрустить. – Я сложила руки поверх коробки с бисером и устремила взгляд в окно его машины.

– Хорошо, – отозвался Сволочь и завел двигатель.

Пока я проходила обследование в центре реабилитации, погода наладилась. В лужи высыпали солнечные зайцы, заскакали по мокрому асфальту и все норовили прыгнуть в глаз, отразившись от особенно гладкой поверхности. Незаметно мысли полегчали, и я уже бездумно заскользила взглядом по городским пейзажам. Сволочь не трогал. И, что самое приятное, мне не нужно было чувствовать себя за это виноватой или беспокоиться о недосказанности между нами. Он также без слов сгреб с моих коленей коробку с бисером и забрал её в кафе, а пока мы ждали заказ – раскрыл передо мной:

– Пробуй.

Я вздохнула, хмурясь.

– Слушай, твоя реабилитация должна стать чем-то привычным. Знаешь, как есть те, кто вяжут даже в метро или на лавочке в парке. Что думаешь?

– Думаю, что ты прав.

И я запустила пальцы в коробку.

– Только банку эту железную надо поменять на что-то другое.

– Это точно.

Солнечные зайцы нашли меня и тут – отразились от граненого бокала с водой и запрыгали на гранях бусин, пакетики с которыми я разложила на скатерти. Только до них я снова не добралась. Все вновь застопорилось на игле. Сегодня даже взять в пальцы ее не выходило.

– Зато роллов наемся на всю жизнь, – усмехнулась я. – Когда-то я о них даже мечтать не могла.

И я уверенно наколола один себе на палочку. А пока жевала, принялась пробовать ухватить палочками листик имбиря с тарелки. Сволочь умело не придавал этому значения. Но когда официант, глядя на мои занятия, предложила для чая маленькие пиалы, которые используют для чайной церемонии, заинтересовался.

– Неплохо, – заметил, как легко я подняла эту хрупкую чашечку. – Но так придется долго напиваться чаем…

– Можно вообще перейти на чайные церемонии, – улыбнулась осторожно официант. – Если привычно попить чай пока что все равно проблематично…

– Спасибо, – поблагодарил Сволочь, а я сделала осторожный глоток. А потом второй. И чай в пиале кончился. Но зато сама. – Что думаешь?

– Как вариант. И чайнички тут маленькие.

Мне даже удалось поставить чайник на ладонь и наполнить снова свою пиалу. А у Сволочи зазвонил мобильник.

– Дан, слушаю, – подобрался он и погрузился в свой мир.

А я залюбовалась. Этот его внимательный пронизывающий взгляд, заостренные черты лица и крайняя собранность ему очень шли. Я понимала его начальницу. Она-то часто видела Сволочь именно таким, а оторвать от него взгляд в эти моменты было очень сложно.

– Я понял. – Сергей тяжело вздохнул, бросая на меня непроизвольный взгляд. – Я сегодня…

– Мы приедем! – вырвалось у меня громкое, и он глянул на меня в упор взглядом, полным внутренней борьбы.

– Да, приеду, – выдавил, наконец. – Ага, там и встретимся.

Когда он отбил звонок, я уже втянула голову в плечи.

– Давай мы потом это обсудим? – взмолилась, безбожно манипулируя. – Расскажи, что? Что-то по этому делу, да?

– Да, – кивнул он медленно.

– И? – осторожно расправила я плечи.

– Появились новые обстоятельства, которые стоит проверить. И ты согласилась, что мы сейчас выезжаем на место преступления.

– Супер! – искренне просияла я. – Мне это нравится куда больше реабилитационного центра!

Сергей улыбнулся моей очередной неумелой манипуляции, а я мысленно возликовала – не дам ему отказаться от этого его дела.