Тайна бумажных бабочек

Глава 18

«А я и в цари записаться могу! Да! А кто тут…

Кто тут, к примеру, в цари крайний?

Никого?! Так я первый буду!»

© Падал прошлогодний снег

— Или я сошёл с ума, или Филипп, — потрясённо проговорил герцог, глядя вслед весело насвистывающему племяннику, который чуть ли не вприпрыжку направлялся к воротам в замок, — хочется всё же верить, что не я. Что за бред он говорил о том, что Чарльз свалился с лестницы? Филипп же попал сюда раньше меня, а я видел короля за завтраком живым и совершенно здоровым. Откуда у принца эти странные мысли?

Себастьян вздохнул и решил, что ему в любом случае нужно пойти вслед за Филиппом и посмотреть, чем ещё сможет его удивить племянник. А в том, что впереди немало сюрпризов, герцог практически не сомневался.

Тем временем принц подошёл к воротам совершенно незнакомого герцогу замка и небрежным кивком ответил на низкий поклон какого-то толстенького человечка в богато украшенной ливрее.

— Ваше величество, — герцог чуть не споткнулся, когда услышал, как обладатель шикарной ливреи обратился к Филиппу, — гости начали прибывать, и её величество уже несколько раз интересовалась, когда же вы придёте.

— Сейчас я зайду к ней, можешь идти, Гектор, — Филипп жестом отпустил человечка, и тот мгновенно исчез из виду, а принц обернулся к по-прежнему не пришедшему в себя Себастьяну, — дядя, встретимся за обедом, я пойду навестить супругу.

— Кого навестить? — зря герцог думал, что сильнее его удивить уже нельзя, — супругу?!

— Ах да, — засмеялся Филипп, — я забыл, что из-за этих дурацких переговоров ты не смог присутствовать на моей свадьбе. Пойдём, Глория будет тебе очень рада.

— Глория? Твою жену зовут Глория? — земля качнулась под ногами у герцога, — но как…

— Филипп! — раздался знакомый голос, и Себастьян поднял голову: на верхней ступеньке парадного крыльца стояла Лори, хотя назвать уменьшительным именем даму, которая окликнула принца, язык не поворачивался, — гости уже начинают собираться, где тебя носит? Почему я вынуждена заниматься всеми вопросами, касающимися твоих гостей? Изволь разобраться со всем сам…

Герцог ошарашенно смотрел на знакомое лицо, на яркие золотисто-карие глаза, в которых сейчас плескались лишь презрение и равнодушие, пренебрежительно изогнутые губы…и не верил своим глазам.

— Глория? — растерянно проговорил герцог, — прости, это я задержал Филиппа.

— Мне абсолютно всё равно, кто его задержал, — неузнаваемая Глория дёрнула точёным плечиком, — а с вами мы разве знакомы?

— Дорогая, позволь представить тебе моего дядю, герцога Себастьяна Фарийского, кузена моего несчастного отца. Герцог — дипломат, и поэтому он не смог присутствовать на нашей свадьбе. Но я надеюсь, вы станете добрыми друзьями…

— Мне очень приятно познакомиться с вами, герцог, — Глория протянула Себастьяну затянутую в перчатку руку, — отобедайте с нами, будьте столь любезны.

— Да, конечно, благодарю вас, — пробормотал герцог, — а что за гости прибывают? У вас торжество? Может быть, я не вовремя?

— У нас завтра маскарад, — небрежно обронила Глория, поправляя подол розового платья, — надеюсь, вы останетесь.

«Тоже маскарад, как и в той, нормальной жизни…» — подумал Себастьян и обернулся к Филиппу, который, не глядя, буквально на ходу подписывал какие-то бумаги, подсовываемые ему тоже неизвестным человеком в богатом камзоле.

— Что за документы, — словно невзначай поинтересовался герцог, догоняя идущего через двор Филиппа, — что-нибудь важное?

— Да кто его знает, — беззаботно отмахнулся принц, — казначей и без меня разберётся, ты же знаешь, я эту скукоту никогда не любил. Давай лучше посмотрим нового жеребца, которого я купил!

Себастьян с тоской огляделся: чужой замок, ни одного знакомого лица, странная Глория, которая совершенно непохожа на любимую всеми Лори, и Филипп, ставший здесь королём, но, судя по всему, королём совершенно бездарным.

Герцог уже направился было за принцем-королём в конюшню, как вдруг вспомнил слова Мары, которыми она их напутствовала. Что она сказала Филиппу? Что не под всяким красивым фантиком прячется сладкая конфета…

А что если это такая проверка для Филиппа? Что если это всё — для того, чтобы выпустить на свободу все его тайные мысли и желания, даже самые постыдные и неприглядные? Здесь пышным цветом расцвели не лучшие черты его характера: эгоизм, инфантильность, недальновидность. Филипп никогда не хотел принимать на себя ответственность за управление страной — и вот он стал королём, который совершенно не интересуется делами. При этом принц хотел власти, и вот, пожалуйста, — он король! Он увлёкся Глорией — получите и распишитесь, она его супруга. Захочет ли принц возвращаться отсюда, из места, где сбылись его сокровенные желания? Что же делать?

Себастьян, закусив от волнения губу, огляделся: по замковому двору сновали слуги, куда-то спешно прошагал человек, подносивший Филиппу бумаги, пробежала пара горничных…

От куда-то сбоку вынырнул довольный и улыбающийся Филипп и подошёл к герцогу.

— О чём задумался, дядя? — он дружески хлопнул Себастьяна по плечу, — не грусти!

Вдруг всё вокруг замерло, и возле мужчин медленно материализовалась Мара, которая внимательно смотрела на принца. Себастьян хотел броситься к ней с вопросами, но понял, что не может сделать ни шагу.

— И снова здравствуй, Филипп, — проговорила женщина, пристально глядя на принца, — мы снова встретились. Тебе нравится твоя новая жизнь?

— Конечно! — воскликнул Филипп, с удивлением глядя на неё, — у меня есть всё, о чём я мечтал…

— А если я скажу тебе, что эта жизнь — не настоящая, это морок? — испытующе прищурилась Мара, — твоя настоящая жизнь осталась далеко, а вернёшься ли ты к ней — зависит только от тебя.

— А что было в той жизни? Разве не то же самое? — Филипп растерянно огляделся, — я не был королём?

— Нет, ты был младшим принцем, — сказала Мара, — но в той жизни был жив твой отец, у тебя был старший брат Уильям, а Глория была не холодной и высокомерной, а милой и весёлой. Та жизнь была сложнее, в ней была масса проблем, но она была твоей. И сейчас ты должен выбрать, Филипп: ты можешь остаться здесь, быть королём, быть женатым на Глории. Можешь вернуться, снова стать самим собой. Но всё имеет цену.

— И какова цена моего возвращения? — мрачно поинтересовался принц.

— Если ты вернёшься, ты откажешься от прав на трон в пользу своего дяди, герцога Фарийского.

— А вы уверены, что дядя этого хочет? — Филипп покосился на замершего в нескольких шагах от него Себастьяна, — он никогда не стремился к власти. Или в той жизни, о которой вы говорите, он был другим?

— Да таким же он был, — поморщилась Мара, — и совершенно не хотел короны. Но иногда карты судьбы ложатся таким образом, что у человека просто не остаётся выбора. Если Себастьяну суждено стать королём, он рано или поздно, так или иначе, но станет им. И его желания не имеют абсолютно никакого значения.

— То есть у него просто нет выбора? — принц задумчиво посмотрел на неподвижного герцога, — наверное, это намного хуже, чем когда есть выбор, но сделать его очень непросто, — Филипп помолчал, — конечно, я отдам ему корону, хотя ещё пять минут назад я ни за что на это не согласился бы. Но сейчас я чувствую, что именно так будет правильно. Я… я никогда не стану хорошим королём, и не спрашивайте меня, почему я так говорю — я и сам не знаю. Я верю вам, хотя сам не могу объяснить — почему. Просто внутри меня мелькают какие-то образы, которые совершенно не совпадают с тем, что я вижу вокруг.

— Какие образы? — женщина удивлённо приподняла брови, — ты не можешь видеть никаких образов, Филипп, так как место, где мы сейчас находимся, полностью изолировано от твоего мира. Полностью — это значит на сто процентов, абсолютно.

— Неправда, — принц сосредоточился и сказал, — я вижу парк, отца, девушку…какого-то молодого человека…его зовут…его зовут Уильям!

— Что?! — изумление женщины было настолько сильным, что она на секунду выпустила из-под контроля окружающее пространство, и Себастьян ринулся в сторону Филиппа, видимо, чтобы защитить. Как это всегда и бывало — принц совершал ошибки, а герцог ликвидировал их последствия. Но Мара быстро опомнилась, и Себастьян снова замер, отчаянно глядя на принца.

— А что, это очень странно? — настороженно поинтересовался Филипп, глядя на то, как Мара нервно кусает губы в попытках что-то понять и принять какое-то решение.

— Это не просто странно, — всё же ответила она, очнувшись, — это в корне меняет дело. Ну надо же, судьба та ещё затейница — может удивить даже меня, хотя мне казалось, я видела в этой жизни уже всё. А оказывается — нет.

— То есть я останусь королём? — поднял брови Филипп, и было непонятно — рад он этому или нет.

— О нет, мальчик, королём ты теперь точно не станешь, — Мара смотрела на принца, словно она была голодавшим несколько дней путником, а он — горячим и невероятно вкусным пирогом с мясом. В её взгляде было нетерпение, восторг, азарт и изрядно пугающее принца предвкушение.

— Вы на меня так смотрите, словно хотите съесть, — дрогнувшим голосом проговорил Филипп, понимая, что в каждой шутке всегда лишь доля шутки, — это честно говоря, напрягает.

— Ну что ты, мой мальчик, — мурлыкнула Мара, снимая с рукава принца какую-то невидимую пылинку, — тебе не стоит меня опасаться, так как твоя жизнь и твой дар — это сокровище, по счастливой случайности доставшееся именно мне.

— Дар? — принц скептически посмотрел на женщину, — у меня? Вы ошибаетесь, у меня нет никакого дара и никогда не было.

— Уж в этом-то я точно не ошибаюсь, — уверенно произнесла женщина и вдруг внезапно спросила, — какого цвета платье на девушке, которая стоит рядом с твоим отцом в парке?

— Шоколадного, — практически не задумываясь, лишь на секунду прикрыв глаза, ответил Филипп, — глубокого шоколадного цвета и очень интересного фасона. Она кого-то мне напоминает… Глорию! Она очень похожа на мою супругу, только более живая и непосредственная, мне кажется. Она так весело смеётся, и отец вместе с ней….

— Боги, спасибо вам, — благоговейно прошептала Мара, не отрывая восхищённого взгляда от принца, — вы послали мне Видящего, да какого… Он станет великим магом…

— Кто такой Видящий? — принц непонимающе взглянул на собеседницу, — вы про кого сейчас? И кто…

— Говори мне «ты», Филипп, — перебила его Мара, — между наставником и учеником не место этим нелепым условностям.

— Я уже ничего не понимаю, — устало вздохнул принц, — какой наставник, какой ученик…И давайте вы уже разморозите дядю…

— «Ты», Филипп, привыкай, — весело ответила женщина и сделала лёгкий пасс, — вот он, твой дядя, в целости и сохранности.

— Филипп, ты в прядке? — ринулся к принцу Себастьян, лишь только получил возможность двигаться, — что происходит? О чём вы говорили? — он повернулся к довольной волшебнице, — о каком даре шла речь?

— У твоего племянника, Себастьян, обнаружился редчайший дар — дар Видящего, то есть того, кто может видеть сквозь любые преграды. Этот мир надёжно изолирован от остальных — это пространственный карман, никто снаружи не может видеть, что происходит в нём, соответственно, никто не может видеть отсюда, что происходит за его пределами. Никто… кроме Филиппа!

Она взглянула на принца, ободряюще ему улыбнулась и продолжила:

— Последний сильный видящий родился много сотен лет назад и был единственным. Он доживал свой век в Синей Долине, и маги сколько могли поддерживали его жизнь, но ничто не вечно, увы.

— В Синей Долине? — воскликнул удивлённый Филипп, — вы…ты хочешь сказать, что я смогу увидеть это волшебное место? Правда?!

— Боги, какой ты ещё ребёнок, — засмеялась Мара, — ты не просто увидишь Синюю Долину, ты будешь там учиться и жить, если тебе там понравится.

— Но… а как же… — Филипп растерянно посмотрел на Себастьяна, хмурого и сосредоточенного, — а корона… Я ведь должен официально отказаться от трона в пользу дяди…

— Ты маг, Филипп, и маг с невероятным потенциалом, — твёрдо сказала Мара, — ты не принадлежишь ни себе, ни королевству. Ты выше, понимаешь? Ты обязан развивать и шлифовать свою силу, свой талант. В твоей жизни нет места иным заботам.

— А … Глория? — слегка смутившись, спросил принц, — у меня нет шансов быть с ней, да? Даже попытаться?

— Мне жаль, мальчик, — в голосе Мары сожаления не было слышно, но она сделала сочувствующее лицо, — но маги не вступают в союзы с обычными женщинами, только с такими же, как они сами. Да и не до того тебе ближайшие лет десять будет…уж можешь мне поверить.

— Но у Глории тоже есть талант, она может видеть сквозь иллюзии, мне дядя сказал, — схватился принц за соломинку, — значит, она тоже маг!

— Ой, не путай тёплое с мягким, — отмахнулась Мара, — у вашей Глории именно что талант, полезный, конечно, но она не может управлять потоками силы, а ты, как ни странно, можешь. Не понимаю…откуда такие способности. Не может быть, чтобы в родне не затесались сильные маги.

— Уильям, это мой брат, он некромант, — зачем-то сообщил Филипп, — сильный или нет, я не знаю, мы в последнее время не слишком много общались.

— Некромант? — волшебница задумчиво почесала кончик носа, — странная у вас какая-то королевская семейка. А родители точно магией не владеют? Ты уверен?

— Конечно, — кивнул принц, — отец только на бытовом уровне, совсем немножко, а мама вообще лишена магии: она в детстве чем-то там переболела, и у неё атрофировались магические способности. Дядя, ведь так?

— Насчёт её величества Марион ничего не скажу, не знаю, — пожал плечами Себастьян, с нетерпением ожидающий, когда этот кошмарный сон наконец-то прекратится, и всё снова встанет с головы на ноги, — а его величество Чарльз даже царапину себе в детстве залечить не мог, не говоря уже о большем.

— А ты, Себастьян, — вдруг остро взглянула на него Мара, — я ведь вижу, что ты можешь многое…

— Я не пользуюсь своими способностями кроме каких-то экстраординарных случаев, — недовольно проворчал герцог, стараясь не замечать удивлённого взгляда племянника, — никогда этим не увлекался, мне ближе военное дело…в крайнем случае — политика…

— Не увлекался…ну-ну… — непонятно хмыкнула Мара, — пусть будет так. Каждый имеет право на свои тайны, а уж «истинный король» и подавно. Да и старый лис Хью, конечно, дружит с тобой исключительно ради твоей чистой души и своеобразного чувства юмора…

— Хью обязан мне жизнью, но нас и помимо этого многое объединяет, — Себастьяну был крайне неприятен этот разговор, но и прекратить его он не мог: и дураку понятно, что выбраться отсюда с помощью этой женщины будет проще, чем без неё. Значит, надо просто перетерпеть, не впервой.

— Да, я знаю, — небрежно тряхнула чёлкой волшебница, — он рассказывал мне. Только вот скажи, Себастьян, неужели ты никогда не задумывался, как ты смог вытащить Хьюберта из той передряги, если на минуту предположить, что ты простой смертный.

— Мне просто повезло, — Себастьян титаническим усилием воли подавил растущее раздражение, — мы удачно оказались в нужное время в нужном месте, там, где ещё не погас прокол портала. Я только расширил его.

— Ты, наверное, очень удивишься, — Мара ехидно улыбнулась, — если я скажу, что ты тогда сам не только создал портал, но и сумел его удержать столько, сколько понадобилось для того, чтобы еле живой Хью успел в него рухнуть. И всё это не обучаясь специально…

— Дядя, получается, что мои магические способности не случайны? Я мог перенять их от тебя, да? И Уильям тоже! — Филипп чуть не подпрыгивал на месте.

— Не тарахти, — остановила его Мара, — посмотри, Филипп, видишь вот эти яблони?

Скажи, может ли из семечка яблони вырасти груша?

— Нет, конечно, от яблони родится только яблоня…

— Верно, мой мальчик. Вот так же и от двух людей, лишённых сильной магии, не могут родиться Видящий и некромант. Следовательно, либо ваши родители не Чарльз и Марион, либо кто-то из них двоих тщательно скрывает свою магию. Третьего не дано.

Филипп и Себастьян потрясённо переглянулись, а затем герцог нахмурился.

— Что значит — не Чарльз и Марион? Королевский амулет подтвердил истинность крови, тому есть множество свидетелей. И я, конечно, свечку не держал, но абсолютно уверен, что и Уильям, и Филипп — дети именно своих родителей.

— Я не стану с тобой спорить, Себастьян, — невозмутимо отозвалась Мара, — но тогда один из них, являясь сильным магом, очень хорошо скрывает это. И не тебе мне говорить, как это непросто…Значит, у него или неё есть какая-то цель, ради которой он или она пойдёт на многое.

— Ты меня окончательно запутала, — помолчав, проговорил герцог, — но я всё равно не верю, что Чарльз или Марион — сильные маги. Я несколько раз спасал Чарльза от смерти, и если бы он был сильным магом, то непременно справился бы сам. А Марион…да ну, нет, конечно!

— Знаешь, дядя, — невесело усмехнулся принц, — другой вариант мне нравится ещё меньше…Лучше уж скрывающий свои способности маг, чем…

Себастьян с искренним сочувствием взглянул на Филиппа, но промолчал, так как просто не знал, что в такой ситуации можно сказать.

— Филипп, — внезапно обратилась Мара к принцу, — у нас с тобой ещё будет время поговорить обо всём на свете, а сейчас я хотела бы перемолвиться парой слов с твоим дядей. Наедине, если ты не против…

— Конечно, — Филипп кивнул и улыбнулся Себастьяну, — дядя, морально я с тобой. Пойду проведаю жеребца…

Когда принц скрылся за поворотом, волшебница повернулась к напряжённо ожидающему разговора герцогу и негромко сказала, глядя ему прямо в глаза:

— Знаешь, Себастьян, я не хочу культивировать в тебе чувство собственной исключительности, но необходимо, чтобы ты понимал: вся эта история со шкатулками связана с тобой и затеяна ради тебя. Вернее, ради того, чтобы устранить тебя раз и навсегда. Филипп прошёл своё испытание, и сейчас его уже здесь нет.

— Как нет?! — герцог практически сорвался с места, чтобы побежать вслед за Филиппом, но в последнее мгновение остановился, — он вернулся…домой? С ним всё хорошо?

— Да, не волнуйся, даже если ты не справишься и останешься здесь, я присмотрю за ним.

— Спасибо, утешила, — герцог насмешливо поклонился собеседнице, — и что же меня ждёт?

— Не знаю, просто помни то, что я тебе сказала в деревне, — Мара ободряюще улыбнулась Себастьяну и пропала.

Герцог оглянулся: вокруг, сколько хватало глаз, расстилался светлый весенний лес. Замок исчез, словно его никогда и не было. Себастьян глубоко вздохнул и, решив, что так как он даже не представляет, куда идти, то направление не играет никакой роли: он всё равно придёт туда, куда должен прийти.

Тропинка неспешно изгибалась между высокими берёзами, ласково шелестящими листьями, пели какие-то лесные птицы, одуряюще пахло нагретой травой и цветами. Герцог шёл, бездумно наслаждался прекрасным летним днём, и совершенно не удивился, когда за очередным поворотом увидел небольшой дом, скорее, похожий на сказочный терем. Себастьян даже в мыслях не сознался бы, что всю жизнь в глубине души мечтал о жизни именно в таком месте. Во дворе дремала здоровенная собака, которая повернула к Себастьяну добродушную морду, лениво тявкнула и снова прикрыла глаза.

— Папа, папа вернулся! — из-за кустов цветущего шиповника выскочил мальчишка лет одиннадцати и бросился к герцогу. Растерявшийся Себастьян машинально обнял парнишку и улыбнулся ему.

— Папа, я научился вызывать дождик! — восторженно сообщил мальчишка, подняв к герцогу сияющую мордашку, — но только весь промок, и мама меня немножко ругала…а мне понравилось!

— Мама? — хрипло спросил Себастьян, глядя на крыльцо дома, — она…дома?

— Конечно, — кивнул новоявленный любитель дождика и побежал к окну, — мама, папа вернулся! И он меня не ругает за дождик!

— Даже не сомневаюсь, — раздался из дома голос, при звуке которого Себастьян побледнел и на минуту забыл, как дышать…а потом одним прыжком оказался на крыльце и распахнул дверь.

Она стояла у стола, расставляя миски и тарелки, и её легкие светлые волосы были просвечены солнцем, отчего казались золотистым облачком, окутывающим голову и плечи. Зеленоватые глаза смотрели спокойно и приветливо, а при взгляде на герцога в них мелькнула нежность.

— Ты рано сегодня, любимый, — проговорила она, ставя в центр стола блюдо с нарезанным хлебом, — но как раз к обеду. Мы с Тео даже не надеялись, что ты успеешь вернуться так быстро, так что ты нас порадовал…

— Лидия… — выдавил Себастьян, вцепившись в дверной косяк с такой силой, что пальцы побелели, — это действительно ты?

— Я всегда говорила, что общение с лесовиками не доведёт до добра, — засмеялась она, и от таких знакомых, таких родных звуков её смеха у герцога закружилась голова и перехватило дыхание, — иди мой руки и зови за стол это юное дарование. Кстати, ты заметил, что мой дар погодника потихоньку вытесняет остальные? Скорее всего, Тео станет очень неплохим магом земли и воздуха. И я чрезвычайно этому рада: в наших краях хороший погодник в сто раз полезнее боевика. Тут и воевать-то не с кем.

— Лидия… — как заведённый, повторил Себастьян, будучи не в силах отвести взгляд от лица, которое старался забыть все эти долгие десять лет, потому что помнить его искажённым ненавистью и болью было совершенно невыносимо.

— Да что с тобой, милый? — она подошла и встревоженно всмотрелась в его лицо, — ты сам на себя не похож. Что-нибудь случилось? Дурные вести из столицы?

— Ты же…ты же погибла десять лет назад… — с трудом вытолкнул из себя герцог страшные слова, молясь про себя всем существующим и несуществующим богам о том, чтобы она опровергла его слова, убедила его в том, что всё это было дурным сном, — я видел, как ты…

— Ну что ты такое говоришь, любимый, — она ласково провела кончиками пальцев по его щеке, — это неправда, забудь об этом. Этого не было…Забудь…

— Ты простила меня? — хрипло спросил Себастьян, — Лидия, я не предавал тебя…Это была ловушка, рассчитанная только на меня, ты случайно задела её…Ты ведь знаешь, что я никогда бы…

— Конечно, знаю, — взгляд зелёных глаз был чист и безмятежен, в нём не было ни следа гнева, боли или обиды, — я никогда не обвинила бы тебя в предательстве, любимый… Забудь, всё хорошо, я с тобой…наш сын с нами…всё хорошо…Я счастлива с тобой здесь, в этом доме…

— Наш сын… — Себастьян наконец-то оторвался от дверного косяка и шагнул в наполненную солнечным светом комнату, судя по всему, столовую и гостиную одновременно, — он такой замечательный!

— Конечно, — она серебристо рассмеялась, — он же твой сын, как же он может быть иным?

— Папа, папа, — в дом вбежал Тео и с разбегу повис на Себастьяне, — ты ведь больше не уедешь в столицу? Ты обещал взять меня на охоту…помнишь?

— Конечно, папа больше не уедет, он останется здесь, с нами, — сказала Лидия, раскладывая по тарелкам еду, источающую невероятно вкусные запахи, — нечего ему там делать, в столице. И здесь забот вполне хватает. Сами справятся…

— Справятся с чем? — что-то кольнуло в области сердца, и Себастьян с тревогой посмотрел на ту, встретить которую снова он даже не мечтал, — ты что-то скрываешь от меня?

— Мама говорила, что Филипп попал в какую-то неприятность, и даже Уильям и дядя Чарльз не могут ему помочь, только ты, — честно ответил Тео, глядя на него такими узнаваемыми светлыми глазами.

— Мне нужно вернуться в столицу, — через силу вымолвил Себастьян, чувствуя, что это действительно так, — Лидия, мне нужно помочь брату и племяннику, это мой долг, понимаешь? Но я вернусь…сразу же, как только…

— Почему ты должен это делать? — помолчав, спросила Лидия, глядя куда-то в сторону, — часто они помогали тебе? Неужели ты не видишь, что Чарльз использует тебя, а Филипп вообще просто бездельник. Привыкли, что ты безропотно решаешь все их проблемы…

— Ты не совсем права, — задумавшись на минуту, сказал герцог, — есть такие непреложные вещи, как присяга, долг, честь, обязательства…Разве нет?

— Нет, — она недовольно тряхнула головой, и золотистые локоны рассыпались по плечам, — твои обязательства здесь, со мной, с нами…А они пусть живут, как хотят, и сами справляются со своими проблемами. Разве не ты говорил, как тебе всё надоело? Что ты хочешь простого человеческого счастья, разве нет, Себастьян?

«Себастьян — очень долго и официально! Ну а подруги тебя что, тоже полным именем называют? Скажи ещё, что «ваша светлость»!» — вдруг всплыл в сознании откуда-то звонкий девичий голосок. Кто так говорил? Какая-то девушка…Глория… Имя внезапно появилось откуда-то из глубин подсознания, и герцог краем глаза заметил, как почти тут же недовольно поджались губы Лидии. Почему? Откуда она может знать, о чём он думает?

Впрочем, эти не слишком приятные мысли были тут же вытеснены другими: тёплыми, уютными, наполненными милыми домашними вопросами, разговорами с Тео, обсуждением завтрашних планов. Незаметно наступил вечер, а затем и ночь — ночь, наполненная бесконечной страстью и нежностью.

Себастьян не знал, что именно его разбудило, но ему показалось, что где-то на самом краю сознания кто-то кричит, стараясь дозваться:

«Тиан! Тиан! Не смей! Вернись!» — с отчаянием повторял уже знакомый девичий голосок, принадлежавший…как же её звали…герцог нахмурился и закусил губу…как же…он же помнил, ведь совсем недавно помнил…

— Спи, — нежно прошептала Лидия, устраиваясь на его плече, — всё хорошо, ты со мной, Себастьян…

Герцог мучительно пытался вспомнить имя девушки, которая называла его этим смешным и милым именем «Тиан», почему-то это казалось ему жизненно необходимым. Элеонора? Лаура? Флора?…Флора…Лора…Лори! Девушку, которая пыталась до него докричаться, звали Лори! Он вспомнил! Лори, Филипп, шкатулки…Боги, что происходит?!

Он постарался как можно тише выбраться из-под одеяла и осторожно встал с кровати.

— Если ты сейчас уйдёшь, ты никогда не вернёшься, — герцог резко повернулся и увидел, что Лидия не спит, а внимательно смотрит на него полными слёз глазами, — останься, прошу тебя…любимый…

— Я вернусь, — твёрдо сказал герцог, усилием воли стараясь подавить нарастающую в сердце боль, — я обязательно вернусь, Лидия…к тебе и к Тео… Но у меня есть долг. Я не смогу жить спокойно, если буду знать, что отказался от него. Ты…сможешь меня понять?

— Второго шанса не будет, — печально покачала она головой, — и ты уже никогда не вернёшься. Мы напрасно будем ждать тебя: я состарюсь, Тео вырастет… Неужели твой мир не обойдётся без своего «истинного короля»?

— Ты знаешь об этом? — потрясённо спросил герцог, чувствуя, как немеют губы и прерывается голос, — ты знаешь об «истинном короле»?

— Знаю, — слезинка прочертила мокрую дорожку по её щеке, — я умоляю тебя, Себастьян, останься…останься со мной и со своим сыном, прошу тебя! Они найдут другого короля, а если и не найдут — это другой мир, нам всё равно, что с ним будет, пусть хоть совсем пропадёт! Неужели ты готов променять счастье со мной и с Тео на этот непонятный абстрактный «долг»? Себастьян, подумай! Я люблю тебя… Останься…

— Я…не…могу… — голос изменил герцогу и напоминал, скорее, хриплое воронье карканье, — я не прощу себя…

— Я помогу тебя забыть, — она протянула к герцогу руки, — не уходи…

Герцог повернулся и всмотрелся в такое родное и близкое лицо, в глаза, в которых уже появилось понимание и безнадежность.

— Я вернусь, — твёрдо пообещал он, — даже если все скажут, что это невозможно. Я найду этот мир и вернусь к тебе. Ты будешь ждать?

— Да, — она улыбнулась ему сквозь слёзы, — иди. Мы будем ждать тебя…

Себастьян в последний раз взглянул на Лидию, шагнул за порог спальни, на секунду замедлил шаги возле детской, но сдержался и быстро вышел во двор. Провёл по лицу рукой и ощутил, что щёки мокрые… Наверное, это дождь…конечно, это именно дождь…

Как ни странно, обратный путь занял совсем немного времени, и вот уже впереди можно рассмотреть те камни, возле которых он оказался в самом начале. Где-то здесь живут любители книжек про принцесс и сыщиков. Герцог помнил о данном им обещании, поэтому остановился и негромко свистнул.

— Не свисти, денег не будет, — проворчали рядом, и герцог рассмотрел в полумраке невысокую фигурку, — ты за нами пришёл?

— Я же обещал, — вымученно улыбнулся Себастьян, — ну что — вы готовы?

— Знаешь, — рядом с первой фигуркой возникла вторая, — мы, наверное, останемся…Есть тут, за кем присмотреть…Ну, ты понимаешь, да? Когда придёт время, мы тебе поможем. А сейчас — иди.