Тайна «Прекрасной Марии»

XV. ОГОНЬ НАД ВОДОЙ

Дэнис, проезжая верхом по набережной к «Прекрасной Марии», увидел как маленький пароходик швартовался к «Ариэль». Они представляли собой живописное зрелище — снежно-белые корпуса на фоне темно-красных крыш поместий. На корпусе «Маленькой Марии» была золотистая полоса, которая на носу заканчивалась монограммой семьи де Монтень. На другой стороне корпуса золотистой краской был выведен силуэт поместья. Люк в машинное отделение парохода был открыт, и Дэнис мог видеть яркие языки пламени, вырывающиеся из котла. «Маленькая Мария» оставляла за собой темный и жирный след на водной глади реки.

Дэнис привстал в седле и увидел фигуру Сэма, который бурно жестикулировал кому-то на борту парохода, стоя возле своего маленького домика.

Неожиданно звук гудка прорезал воздух. Дэнис не поверил своим глазам. Казалось какой-то гигант разломил «Маленькую Марию» на две части. Нос парохода с омерзительным глухим звуком ушел под воду. С ржавым скрежетом рухнули пароходные трубы. В лицо Дэнису ударила волна горячего воздуха.

— О Господи! — Дэнис упал с лошади. Он пополз на четвереньках, продвигаясь к траве. Как только он прыгнул в воду, судно загорелось.

Одного мгновения было достаточно, — и Люсьен понял, что произошло, когда труба взлетела в воздух. Сэм кричал, он пытался вырваться из капитанской рубки и вылезть через окно, стекла которого разбились под воздействием взрывной волны. Люсьен спрятал лицо в пальто, прижимая одежду к своему носу и рту и почувствовал, что поднимается, подхваченный потоком разлетевшихся во все стороны осколков, и упал на сорок футов вниз в котельную.

Все вокруг бурлило, черные работники, которые обеспечивали работу котельной, лежали на полу и уже утихомирились. Сердце Люсьена билось у него в ушах. Он сопротивлялся, карабкался вслепую к свежему воздуху, пробивая себе дорогу плечами. По-прежнему прикрывая лицо одеждой, он выбрался наружу, проползая сквозь груду горящего дерева, спотыкаясь и падая, боясь открыть глаза и использовать руки для поддержания равновесия, чтобы не обнажить лицо. Он выбирался. Его нога зацепилась за вращающееся колесо, и он оказался всем телом в грязной воде.

Дэнис, подплывающий к уже горящему судну, увидел, как «Ариэль» остановилась, повернула и поплыла обратно вниз по реке. «Маленькая Мария» превратилась в пылающую массу на воде. Мертвое тело проплыло мимо Дэниса, опознать его было невозможно, только широкие плечи могли дать понять, что это был Сэм. Дэнис разгребал воду, пробираясь к горящим останкам судна. Не было слышно ни звука, кроме рева огня, когда поток унес судно вниз по течению. Дэнис понимал, что подняться на борт «Маленькой Марии» будет невозможно, огонь поглотит ее за какие-нибудь минуты.

Все, кто еще остался на борту должно быть уже мертвы. Он должен был найти Люсьена живым или мертвым. Он обнаружил еще два тела, но это были трупы чернокожих работников. Странные вещи проплывали мимо Дэниса: кошмарный парад предметов повседневного обихода. Красный вельветовый стул из салона, хлебница. В этой плавающей груде он заметил белую руку и поплыл по направлению к ней.

С горящей грудью Люсьен пробивал себе путь к поверхности. Огонь клокотал прямо над головой.

«Люсьен, Люсьен!» Голос брата доносился до него сквозь трескотню огня.

Люсьен не был даже уверен, слышал ли он в действительности этот зов, но на всякий случай выкрикнул, захлебываясь водой:

— Здесь.

Руки, затем лицо подошли к нему и высвободили его.

Когда Дэнис вынес Люсьена на берег, где-то позади них послышался звон колоколов. Дэнис поддерживал одной рукой брата, а другой махал «Ариэли».

— О Боже, — воскликнул Озо, когда подплыл к ним. — Кто-нибудь остался еще жив?

Дэнис огорченно помотал головой.

— Я не думаю. Но в любом случае следует поискать.

— Мы сделаем именно так, — сказал Озо. — Это твоя лошадь на берегу?

Дэнис кивнул.

— Она может двигаться? Ты сам можешь?

— Я могу ехать, — быстро сказал Люсьен.

Вдруг Дэниса осенило, что Люсьен не был ранен, он посмотрел на брата с подозрением и проговорил:

— Мы можем ехать.

Теперь, когда он выяснил, что с Люсьеном все в порядке, он постепенно начинал холодно озлобляться. Гибель Сэма не выходила у него из головы.

Взобравшись на лошадь и усадив позади себя брата, Дэнис сказал:

— Я отвезу тебя домой и позову доктора Лебо, а сам вернусь помогать Озо.

Люсьен весь покрылся гусиной кожей и стучал зубами — ему было холодно. Та необыкновенная сила, которая появилась у него из-за страха, после спасения тотчас же исчезла, оставив место недоумению перед таким поворотом в его судьбе.

— Кто производил осмотр котлов? — спросил он со злостью.

— Та же фирма, которая построила этот чертов паром. Они оказались не столь прочны для глупцов.

— Я говорил Сэму не загружать так сильно, — соврал Люсьен.

— Люсьен, я просто не хочу этого слушать, — в сердцах ответил Дэнис. Он вспомнил спорящие фигуры, которые видел в капитанской кабине.

— Мне повезло, что я остался жив. У нас был Сэм, самый подготовленный человек на реке, и посмотри что вышло. У этих чертовых ниггеров недостаточно мозгов, чтобы управлять судном.

Дэнис сжал кулаки, но при этом оставался в абсолютном молчании. Он бесцеремонно ссадил Люсьена у «Прекрасной Марии» и повернул лошадь назад. Кто-то должен был помочь Озо, и Дэнис лучше сделает это, нежели будет смотреть в лица Мамы Рэйчел и вдов погибших негров. Когда он вернулся, Люсьена не было нигде видно.

Поль смотрел на Люсьена, который очень подробно рассказывал о том, как все произошло, как будто ни капли его вины во всем случившемся не было.

Поль прервал сына на полуслове.

— Я надеюсь, ты не станешь рассказывать эту историю женщинам, чьи мужья больше никогда не вернутся.

Он снял очки и протер глаза.

— Я и сам не намерен слушать этого больше.

Он снова надел очки и холодно взглянул на Люсьена, даже не предложив сыну сесть. Затем он вытащил руку, и протянул ему лист бумаги.

— Ты поставил на эту лошадь, не так ли? И вряд ли выиграл.

— Но состязание не закончилось! — запротестовал Люсьен.

— Озо повернул назад, потому что ты взорвал паром и убил пятерых людей. Джентльмен всегда выполняет свой долг и никогда не использует смерть человека в свою пользу.

Поль записал на бумаге что-то и протянул Люсьену:

— Я предполагаю, что у тебя нет пяти сотен долларов.

Люсьен молчал.

— Прикажи Уиллу, — продолжал Поль, — доставить этот чек на пятьсот долларов Озо вместе с лошадью.

— Это очень великодушно с твоей стороны.

Выражение лица отца удержало его от дальнейших возражений.

— Но пусть тебе не кажется, что я снимаю с тебя ответственность за случившееся. Ты должен вернуть мне все.

— Конечно, сэр, как только смогу.

Люсьен был расстроен только тем, что не сможет привести столь четко отработанные доводы вдовам и убедить Маму Рэйчел, что он не виновен в смерти Сэма. Поль «читал» эти мысли на лице своего сына и думал в отчаянии: «Что же я буду с тобой делать. Как мне сделать из тебя достойного человека?»

— Я не собираюсь ждать, — вслух сказал он. — Ты заработаешь эти деньги. Каждый день ты будешь ходить на мессу и молиться за умерших, а потом отправишься в поле и будешь работать до тех пор, пока я не сочту, что твой заработок равен той сумме, которую ты у меня одолжил.

— Поль, ты убьешь его. — Лицо Салли выражало сильное беспокойство.

— Нет, — сказал Поль, — но это может вселить в него немного достоинства.

Салли хотела взять за руку своего первенца, но подумала, что это вряд ли его утешит.

— Ты можешь предложить что-нибудь лучше? — спросил Поль.

— Нет. — Салли качнула головой.

Рэйчел через плечо смотрела на тело Сэма. «Может быть, — думала она, — мне надо было выйти замуж за Сэма». Она думала, что в таком случае у нее было бы больше прав на страдания, и она почти с завистью смотрела на лица других вдов.

Процессия направилась в молельню. Дэниел расположился во главе и запел, Поль держал в руках книги с гимном, напечатанные для них, но большинство чернокожих читать не умели, они пели по памяти.

Люсьен сидел на веранде, подложив руку под подбородок, и слушал пение. Мама Рэйчел не говорила с ним со вчерашнего утра, и он чувствовал себя как-то по-странному беззащитно. Он не один соскучился по Маме, и Эмилия всхлипывала по ней.

Холлис сидела в гостиной и пришивала к платью, которое она собиралась надеть завтра, оборочку. Дэнис просунул голову в гостиную и снова исчез. Никто из девушек не был в хорошем настроении. Еще бы, некому было их обслуживать, вся прислуга была на похоронах. Дом казался совершенно пустым без голосов чернокожих. Дэнис взял бутылку виски и направился на веранду, где сидели Баррет и Фелисия. Дэнис отметил без особого удивления, что Роман Превест присоединился к ним. Если Роман пришел поухаживать за младшей сестрой Дэниса, то он не возражал против этого. Дэнис тихо поздоровался с ним.

— Хорошо, что вы не пришли на обед, его готовили мама и Фелисия.

— Я уверен, он был превосходным, — вежливо заметил Роман.

— Он был ужасен, — сказала Фелисия. — Адель говорит, он был отвратителен, все было не так, как полагается.

— Я всегда был уверен, что гость должен помогать по дому, — высказал свое мнение Баррет.

— Это выше ее сил, — ответил Дэнис, — хотя я думаю, что Адель не совсем гость. Боюсь, у нас с ней возникнут трудности: эта женщина не хочет понять, почему папа отпустил чернокожих на весь день.

— Если она собирается жить в Луизиане, она должна научиться понимать, — сказал Роман.

— Без них все не так.

Фелисии хотелось бы, что Мама Рэйчел была сейчас здесь и могла бы, посмотрев на Романа и не спрашивая его ни о чем, сказать, говорила ли Холлис правду. Фелисия просто не могла его спросить сама.

Дэнис глядел на полное надежды лицо Фелисии и на странное выражение лица Романа, и ему захотелось взять Баррета и выйти с ним из комнаты, оставив их вдвоем. Но он не мог этого сделать.

— Мадам де Вриз поет во вторник, в «Robert le Diable». Не хотели бы вы с вашей мамой присоединиться ко мне и послушать ее пение.

— Я бы не возражала.

Ей только хотелось быть в компании Романа.

— Ну, тогда все решено, — сказал Роман.

— Монсеньор Форбс, вы не пойдете с нами в оперу?

— Я боюсь, что буду занят во вторник, — ответил Баррет, вспомнив об обещании, которое он дал Клодин и тетушке Клели. Он зажег сигарету, допил виски и погрузился в мысли о Клодин.

— Трудно поверить, что такое случилось с Мамой Рэйчел, Тестутом, дядей Джемом и Мио, — вздохнула Фелисия.

— Мы не знаем, какие они на самом деле, — сказал Роман. — Нам кажется, что мы хорошо их знаем, но есть лицо, которое они надевают перед нами подобно маске.

— Это как-то пугает, — сказала Фелисия.

— Не переживай. Завтра они будут выглядеть как обычно.

— Никто не выглядит обычно, — возразила Фелисия, — даже ты.

Он улыбнулся.

— Это все потому, что мы только сейчас встретились. Мы никогда не замечали друг друга раньше. У нас есть второй шанс, — продолжал Роман. — И мы должны использовать его, никто никогда не бросает дар обратно в лицо Богу.

— Нет, — сказала Фелисия, успокоившись. — Нет, никто не может так поступить.