Тайна «Прекрасной Марии»

IV. МАРИОНЕТКИ

— Вот видишь? Я говорила тебе, что смогу это сделать! — сказала Фелисия, с трудом переводя дух.

Она стояла на лестнице у входа в собор Сент-Луи и никак не могла отдышаться.

— Ну, ты самая смелая девушка, которую я только встречал. Я даже думаю, что ты не волновалась, — заявил Джо Спеллинг, посмеиваясь.

— Конечно же, я волновалась! — возмутилась Фелисия. — Мне ведь нужно было убежать от сестры Марии Жозефины!

— Это кто? Та религиозно настроенная старушка, которая ходит с тобой за покупками?

— Нет, это была сестра Мария Селеста. Она не такая внимательная, — захихикала Фелисия, — поэтому у меня была возможность поговорить с тобой.

— О, я полагаю, что такая девушка, как ты, всегда найдет способ осуществить задуманное, — сказал Джо.

Фелисии показалось, что он произнес эти слова скорее с энтузиазмом, нежели с восхищением, и задала сама себе вопрос, а не зашла ли она слишком далеко в этот раз. Но Джо Спеллинг был истинным джентльменом. Фелисия сразу поняла это, когда познакомилась с ним на городском рынке. К тому же он был в Новом Орлеане по делу, проездом со своим братом, и не знал никого в городе. Когда Джо пригласил ее на спектакль марионеток, она не смогла устоять перед таким соблазном. Фелисия взяла его под руку и доверительно улыбнулась:

— Ну, пошли. Купишь мне чашечку кофе до начала представления. А то нам не дают карманных денег.

И она повлекла его вниз по ступеням собора к киоску, где продавался горячий кофе и разные закуски.

Джо заплатил за две чашечки черного кофе, горячего и очень сладкого. На площади было много ларьков, где торговали сладостями, напитками и прочей снедью.

Джо купил Фелисии красный цветок камелии и приколол его ей на плечо, про себя изумляясь своей галантности. Он огляделся вокруг, покачал головой и сказал:

— В одном районе Нового Орлеана можно увидеть свободных негров больше, чем во всем штате Джорджия!

Фелисия была шокирована этой фразой, но решила простить ему такое невежество.

— Новый Орлеан — очень старый город. Цветные появились здесь почти в то же время, что и белые. Большинство из них происходит родом из рабов, получивших свободу в прошлом веке. Некоторые из них весьма преуспели — посылают своих детей учиться в Париж, покупают огромные дома и даже имеют своих собственных рабов.

— Да уж, высокий уровень жизни, — неодобрительно сказал Джо.

— Нет, «цветной» не значит «негр». Это разные вещи, — ответила Фелисия. — Пойми, что у «цветных» в жилах течет французская кровь. «Цветной» — это человек, в котором смешалось много кровей. Мулаты, метисы…

— Для меня все они черномазые.

— Если ты хочешь вести дела в Новом Орлеане, тебе не следует так думать. Хотя для девушки неприлично разговаривать на подобные темы, но я скажу. Многие из цветных живут здесь столько же, сколько и белые. И они очень гордятся своими предками.

— Вообще-то это самая ужасная картина, которую мне пришлось наблюдать. И все это — прямо на улицах! — Он махнул рукой в сторону трех молодых людей — мулатов, поющих, пританцовывающих и смеющихся.

— Мистер Спеллинг, это карнавал. Жители Нового Орлеана развлекаются.

— Мне всегда говорили, что с французскими девушками трудно познакомиться. И я очень рад, что встретился с той, с которой было легко познакомиться, — поменял тему разговора Джо. — Пойдем смотреть твое шоу марионеток.

Помост был установлен в центре Джексон Сквер, возле памятника какому-то военачальнику. Панч и Джуди появились из-за кулис. Лица кукол были покрашены в черный цвет и разговаривали они на «гомбо» — диалекте французских негров. Фелисия, смеясь, переводила их речь Джо, так как его французский был слишком книжным, академичным.

После представления занавес упал и тут же поднялся. Куклы раскланивались перед публикой. Фелисия громко захлопала в ладоши.

Джо обнял ее за талию.

— Тебе понравилось, дорогая?

У Фелисии перехватило дыхание. Ни один молодой человек, которых она знала, не позволил бы себе такой вольности. Ей стало неловко.

— Пожалуй, тебе лучше проводить меня домой, пока сестры не хватились меня.

— Но мы же только пришли. Давай останемся еще на одно представление.

Он осторожно убрал руку с ее талии.

— Ну, я не знаю…

Джо дружески улыбался, и Фелисия подумала, что теперь он будет вести себя поприличнее. Ведь иногда достаточно слегка намекнуть…

Они остались на следующий спектакль.

— А теперь мне действительно пора возвращаться, или сестра Мария Жозефина меня просто убьет.

Джо усмехнулся.

— Но тебе нельзя возвращаться тем же путем, которым ты пришла сюда. Я только что видел, как целая процессия монахинь вышла из собора и направилась во-о-н в ту сторону.

— Боже мой! — воскликнула Фелисия и неуверенно оглянулась.

— Пойдем со мной, дорогая.

Джо взял ее за руку и повлек в противоположную сторону, к пристани.

— Я знаю, как можно пройти в обход. Вчера я ходил здесь вместе со своим братом.

— Ты уверен, что найдешь дорогу?

— Конечно.

Джо сжал ее ладонь в своей и потянул за собой, опасаясь, что Фелисия начнет высматривать монахинь, которых там и в помине не было. Девушке, которая перелезает через ограду монастыря «на волю», следует быть сговорчивой.

Они долго петляли между телег, колясок и карет, которые заслоняли улицу. Наконец Джо нашел то место, которое искал. Это был небольшой тупичок между высокими зданиями, у которых окна, двери и балконы выходили на набережную. Джо толкнул Фелисию в нишу между колоннами, обнял ее и сказал:

— А ну-ка, поцелуй меня, милая!

— Мистер Спеллинг!

Фелисия попыталась высвободиться из его объятий.

— Ну, будь хорошей девочкой! — сказал Джо, который приехал в Новый Орлеан развлекаться и не собирался упустить такой великолепной возможности.

— Поцелуй же меня, крошка!

Фелисия не на шутку испугалась. Кругом не было ни души.

— Отпусти, или мой отец и мои братья пристрелят тебя!

— Ну уж нет. Мы завтра уезжаем отсюда. Поцелуй меня хотя бы на прощание!

— Нет!

Фелисия пнула его ногой и попыталась вывернуться из его объятий.

— Ах, ты так!

Джо завернул ей одну руку за спину, а другую прижал к стене. Он не на шутку разъярился. Фелисия вдруг с ужасом подумала, что это Бог ее наказывает. Джо прижал ее к стене и поцеловал насильно.

— Ты — прелесть, — торжествующе произнес он. — И для кого ты себя бережешь, крошка?

Фелисия была в ужасе. Ни один мужчина до этого с ней так не обращался. Она и представить себе такое не могла. Чего он хотел от нее? Все, что она знала об этом, были лишь смутные намеки, услышанные краем уха от подружек. Фелисии стало дурно от страха. Она забилась в руках Джо и уже была готова закричать, но Джо закрыл ей рот ладонью и опрокинул ее на бетонную площадку возле колонн.

Фелисия пыталась бороться, в ней смешались чувства страха и возмущения. Она чувствовала, как Джо задирает ей юбки. Фелисия укусила его ладонь так сильно, как только могла.

— Ай! — взвыл Джо и затряс кистью руки.

Фелисии удалось закричать, но Джо вновь закрыл ей рот, на этот раз сжав челюсти. Фелисия в отчаянии прокусила ему пальцы, и вид собственной крови, казалось, разъярил Джо еще больше. Он грубо навалился на нее, запустил руку под юбки и разорвал панталоны.

Во время борьбы одна туфля Фелисии сорвалась с ноги и упала рядом. Она смогла дотянуться до нее и стала наносить удары каблуком по лицу Джо, но он смог уворачиваться так, что удары в основном приходились ему по плечам и спине.

— Лежи спокойно! — пробормотал Джо, расстегивая брюки. Фелисию тут же парализовал животный ужас. Джо задрал ее юбки до талии.

Фелисия чувствовала, как его противные потные руки заскользили по ее бедрам. Она стала задыхаться, корсет платья сдавил ей грудь. Фелисия почувствовала, что теряет сознание и в последний раз попыталась увернуться. Джо прижал ее к каменной холодной площадке и зашипел:

— Сказано тебе, лежи спокойно! И можешь не бежать потом жаловаться своему папочке! Потому что теперь, после того, чем мы тут занимались, никто, ни один из твоих французских дружков не захочет иметь с тобой дела!

Франсуаза Беккерель приложила руку к груди Дэниса.

— Что это у вас так бьется сердце, месье де Монтень?

— Неужели бьется?

Дэнис попытался говорить как можно безразличнее, но делать это становилось все труднее и труднее. Вино ударило ему в голову, а может быть, и жасминовый запах духов мадам Беккерель. Дэнису было двадцать, и у него еще никогда не было женщины. Франсуаза Беккерель обволакивала его, словно волна, и Дэнис чувствовал, что тонет в этой женщине.

— Я должен идти.

— Почему вы говорите это с таким отчаянием? — Франсуаза посмотрела ему прямо в глаза.

— О, нет… Я…

Она улыбнулась. Дэнис нерешительно взглянул на нее.

— Дэнис, у тебя ведь никогда не было женщины? Так?

Дэнис побагровел.

— Нет, никогда.

— Не стесняйся, в этом нет ничего дурного.

Она придвинулась к нему поближе.

— Вряд ли тебя заинтересуют наши «монастырские» девочки. И ты слишком хорошо воспитан и слишком чист, чтобы иметь дело с… женщинами не нашего круга, ведь так?

Франсуаза игриво провела пальцами по его сорочке и наклонилась низко-низко к нему, коснувшись губами уха. Дэнис почувствовал, как дрожь пробежала по его телу. Франсуаза была абсолютно права. Его не привлекали серенькие девочки-воспитанницы монастырских школ, и он был слишком стыдлив, чтобы покупать проституток с Рампарт Стрит.

«Я должен идти», — подумал он, но эта мысль растворилась, исчезла из его сознания, когда мягкие, нежные губы прильнули к его губам, и настойчивые, зовущие руки обвили его шею…

«Вот, вот то, что ты хочешь. Возьми, возьми это», — будто кто-то нашептывал ему.

Франсуаза взяла его за руку и повела в другую комнату, наверх, в ее будуар, обитый розовым шелком…

Франсуаза лежала рядом с Дэнисом, удовлетворенная, поглаживая его молодую крепкую спину. Она подумала вдруг о том, что делают сейчас ее муж и мать Дэниса. Да, это была прекрасная месть, даже лучше, чем она предполагала.

Дэнис глубоко вздохнул и перевернулся на спину. Он чувствовал себя удовлетворенно и был очень доволен собой. Поцеловав Франсуазу, он вдруг заметил, что кожа у нее вовсе не такая «фарфоровая», какой кажется на первый взгляд, а ресницы неестественно длинные и толстые из-за большого количества наложенной на них туши.

— Никогда бы не подумала, что это у тебя впервые, Дэнис, — промурлыкала она и потянулась, заложив руки за спину.

— Франсуаза…

Дэнису показалось довольно глупым называть ее теперь «мадам Беккерель».

— А в следующий раз будет еще лучше.

Следующий раз? Интересно, сколько еще раз они смогут вот так встречаться?

— Будет интереснее.

— Франсуаза, я не думаю…

— Ах, да! Тебе ведь нужно пойти и купить канарейку в подарок сестре.

Она спрыгнула с постели, набросила на плечи сорочку и взяла в руки свой корсет.

— Но сначала тебе придется исправить поломку, дорогой.

Что-то в тоне Франсуазы очень не понравилось Дэнису, поэтому он затянул на ней корсет так быстро, как только мог, и торопливо оделся сам. У него было нехорошее предчувствие: будто вот-вот в комнату ворвется Жильбер Беккерель.

Франсуаза привела Дэниса в гостиную, там позвонила в колокольчик, вызывая дворецкого.

Майкл появился в гостиной, неся шляпу Дэниса, и тот быстро выхватил ее у него из рук.

Франсуаза подала Дэнису руку для поцелуя.

— Надеюсь, вы теперь будете почаще к нам заходить, месье де Монтень.

— Да, конечно, — промямлил Дэнис.

Теперь, когда они были снова в гостиной, одетые, он окончательно успокоился, думая, что опасность миновала.

Выйдя на улицу, он оглянулся. Железные оградки балконов черным кружевом оплетали дом. Дэнис заметил, как во «французском» окне дома мелькнула тень. Франсуаза наблюдала за ним. Он повернулся и пошел вниз по ступенькам тротуара. Потом оступился и чуть не упал.

Дэнис подумал вдруг, что это «знамение Божие», некое предупреждение свыше: за все приятные ощущения, за все удовольствия, что ты получаешь в жизни, нужно платить.

Чувствуя, как Джо Спеллинг пытается раздвинуть ей ноги, Фелисия вдруг неожиданно ощутила прилив силы. Она смогла разжать челюсти и закричать. Джо не ожидал этого и попытался снова закрыть ей лицо ладонью, но это было практически невозможно сделать, так как одновременно нужно было держать саму Фелисию.

— Лежать! — прошипел он и ударил ее по лицу.

В дальнем конце переулка послышался шум колес проезжающей кареты. Фелисия опять закричала. Джо услышал шум шагов за спиной и в ту же секунду почувствовал, как сильные, тяжелые руки схватили его за воротник.

— Эй! Ты что это? Ты чем тут занимаешься?

Те же руки нанесли ему сильный удар по шее. Джо отлетел к стенке, пытаясь восстановить нарушенное дыхание.

— Этот человек мешает вам, мадемуазель?

Джо увидел у себя перед носом огромный кулак, а потом загорелое обветренное лицо с черными грозными глазами.

— Пошел ты! — фыркнул Джо. — Это… моя сестра. Учу ее уму-разуму.

Человек увидел расстегнутую ширинку Джо и сказал:

— Ну, если ты проделываешь это со своей сестрой, нет тебе прощения!

Фелисия поднялась на ноги, чувствуя себя совершенно разбитой. Слезы страха и негодования потекли по ее щекам.

— Никакая я ему не сестра! Я вообще его не знаю! Он пытался… — Фелисия запнулась. — Пытался… он был очень фамильярным со мной.

Джо потянулся за кинжалом, который носил в сапоге, но незнакомец сильно ударил его в подбородок. Джо опять отлетел к бетонной стене и ударился об нее головой.

Фелисия вытерла кулачком слезы и с интересом посмотрела на своего спасителя. Тот явно был французского происхождения, скорее всего француз из Луизианы, а они славятся своей гордостью и вспыльчивостью так же, как и креолы. Фелисия подумала, что этот парень может сделать из Джо котлету. А у него был такой вид, словно он как раз об этом и думает.

— Если я тебя убью, — произнес наконец незнакомец, — это может смутить леди.

Он схватил Джо за воротник и швырнул его на проезжую часть улицы. Джо приземлился на четвереньки, и спаситель Фелисии дал ему хорошего пинка.

— Черт возьмет, здесь слишком много американцев. Почему бы вам всем не убраться к себе в Америку?

— Это тоже Америка! — Джо ползал в поисках своей шляпы по мостовой. — И я могу подать на вас в суд!

— Это Юг, и я не думаю, что ты успеешь смыться куда-нибудь, если я расскажу в полиции, чем ты занимаешься. Пошел вон, а не то я посажу тебя вот в эту бочку и прокачу куда следует!

Джо исчез в мгновение ока. Мужчина повернулся к Фелисии:

— Что вы делаете в компании такого типа?

— Ой, извините, я вам не сказала. Мы ходили смотреть шоу марионеток.

— А-а. У меня дочь вашего возраста. Она тоже недавно сбежала, так я ее нашлепал по одному месту.

— Мне тоже попадет, я знаю, — удрученно ответила Фелисия, — как мне вас отблагодарить?

— Знаете что, в следующий раз будьте осторожны, слушайтесь сестер. Вы ведь из монастырской школы, так?

Фелисия кивнула.

— Я вас провожу туда. Меня зовут Огюстин Перье. Но сначала я должен забрать отсюда вот эти три бочки.

Он подвел мула в соломенной шляпе, который тянул за собой повозку, и стал грузить в нее пустые бочонки. Фелисия забралась на сиденье повозки и стала ждать. Огюстин погрузил последнюю бочку и подал Фелисии упавшую с ее ноги туфлю.

— Сестрам не понравится, если вы придете назад без обуви.

Он сел рядом с ней и тряхнул поводьями:

— Н-н-о-о!

Если бы у Фелисии оставалась хоть какая-нибудь надежда пробраться обратно в монастырь незамеченной и если бы они успели завернуть за угол улицы Урсулинок, кто-нибудь, вероятно, проклял бы их обоих.

Монахини бегали туда-сюда по двору как испуганные пичужки. Из-за угла явственно доносился голос Салли:

— То есть как это ее здесь нет? Кто-нибудь будет так добр, что объяснит мне, как потеряли мою дочь?

— Мама, ты же знаешь, это уже случалось.

Это был голос Дэниса. Дэнис! Фелисия едва не упала в обморок. Кто еще мог отправиться на ее поиски? Папа? Он будет в ярости…

Повозка Огюстина Перье въезжала в ворота.

— Фелисия!

Салли потрогала ее окровавленную щеку, посмотрела на разорванную юбку.

— Дорогая, что случилось?

Дэнис подошел поближе. В руках у него была клетка с канарейкой.

— Я… я…

Фелисия вспомнила все те ужасы, которые ей пришлось пережить из-за Джо Спеллинга, и снова разрыдалась.

— Ну, ну, — попытался успокоить ее Дэнис.

— Она встретилась с очень плохим человеком, — заявил Огюстин, — поэтому я забрал мадемуазель и привез сюда. Я не стал его убивать. Не люблю скандалов.

Салли провела всех в лучшую гостиную главной настоятельницы, оставив на усмотрение Дэниса, как отблагодарить Огюстина Перье. Она подумала, что скорее всего Дэнис купит ему виски, и потом вспомнила, что надо будет как-то смягчить гнев главной матери-настоятельницы. Фелисия сидела в кресле, свернувшись комочком, и держала на коленях клетку с канарейкой. За ней пристально наблюдала разгневанная Мама Рэйчел.

— Мы не привыкли, — начала мать-настоятельница, — отвечать за молодых леди, которых, наверное, нужно удерживать на привязи, чтобы они не лазали через стены.

— Э-э, да, — ответила Салли, — и поскольку Фелисии уже семнадцать, и в любом случае она возвратилась бы домой через несколько месяцев, было бы лучше для всех, если бы она отправилась туда прямо сейчас.

Мать-настоятельница взглянула на Салли так, словно подумала, что это явно благословение Господне.

Салли вздохнула и с укором посмотрела на свою непутевую дочь, которая пыталась заставить канарейку сесть на палец.

— В конце концов она здесь уже четыре года. И я полагаю, потерянные три месяца учебы и самостоятельных занятий — не большая проблема по сравнению с этими четырьмя годами.

— Фелисия, — торжественно заявила настоятельница, — научилась великолепно танцевать, она также прекрасно держится в седле. Наконец, она замечательно играет на фортепиано и далеко не последняя среди всех по географии, хотя и имеет смутное представление о местоположении Франции. Я пожилая женщина, мадам де Монтень, и не думаю, что мое сердце выдержит, если ваша дочь будет и далее пребывать здесь.

— Я вовсе не удивлена, — сказала Салли дочери, — что мать-настоятельница поседела раньше времени.

— Мама, прости меня! — ответила Фелисия.

— Да, ты должна чувствовать себя виноватой. Пойдем.

Чернокожий матрос подогнал пароход де Монтеней к пристани, и Дэнис помог матери взойти на борт. С другой стороны ее поддерживала Мама Рэйчел. Два других матроса следовали за ними с багажом Фелисии.

— Леди, не хотите ли разместиться на палубе? День обещает быть очень неплохим.

— Спасибо, Сэм, — ответила Салли.

Лоцман проводил и усадил дам на палубе, укрыл их пледами и, усмехаясь, спросил Маму Рэйчел:

— Хотите пойти вместе со мной на мостик? Я покажу вам чудные пейзажи.

— Начинается! Опять он со своими пейзажами!

Салли рассмеялась:

— Иди, иди, Мама Рэйчел, полюбуйся на открывающийся вид.

Мама Рэйчел напустила на себя невероятно напыщенный вид и удалилась под руку с Сэмом.

— Этот черномазый пытается женить на себе Маму Рэйчел, сколько я себя помню, — сказал Дэнис, — как вы думаете, удастся ли ему наконец это сделать?

— Тише, пожалуйста, — ответил Салли, — ты ее смущаешь. И вообще пойди поговори с Фелисией, Дэнис.

— О’кей. Но, пожалуй, я помогу Сэму ухаживать за Мамой Рэйчел.

— Очень умно, — сухо заметила Салли.

Посмотрев на Дэниса она поняла, что он пребывает в довольно игривом настроении, не подходящем для бесед с Фелисией, поэтому Салли решила начать разговор сама.

— Ну, так что, девочка моя?

— Мама, прости же меня!

— Что это на тебя нашло?

Фелисия со слезами на глазах пересказала всю историю с Джо Спеллингом.

— Я думала, что он джентльмен!

— Да, он вполне мог оказаться джентльменом, — произнесла Салли с отвращением. — Ты должна понять, что джентльмены — я говорю сейчас о мужчинах нашего круга — могут обращаться с разными женщинами по-разному. И если ты даешь повод думать, что ты не настоящая леди, то как бы уничтожаешь защитный слой между вами.

— Ты хочешь сказать, что если я сбежала, чтобы встретиться с ним, то он подумал…

— Да, конечно, он подумал. Но разве порядочные девушки прыгают через стену?

Фелисия покачала головой.

— Мама, я теперь пропащий человек?

— Ну конечно же, нет, дорогая. — Салли обняла Фелисию.

— Твой знакомый мистер Перье подоспел как раз вовремя. И могу поспорить, что сестры никому ничего не скажут.

Фелисия негодующе посмотрела на мать.

— Ты хочешь сказать, что, если даже тебя просто поймали, это уже считается?

— Да, так уж повелось. Может быть, это и несправедливо, но я думаю, тебе не стоит расстраиваться.

Салли все еще не была уверена, что Фелисия в полной мере осознает, что с ней хотели сделать.

— Ну, тогда… А мы должны рассказать об этом папе?

— Нет, дорогая, не стоит.

«Поль, вероятнее всего, не обладает таким же миролюбивым характером, как Огюстин Перье, и, пожалуй, может найти и убить этого типа Спеллинга, — размышляла Салли. — Или, чего доброго, заставить его жениться на Фелисии, а это, разумеется, еще хуже».

— Я скажу Дэнису, чтобы он тоже помалкивал. Но ты должна мне пообещать кое-что.

— Да, мама.

— Никогда, слышишь, никогда больше не поступай так.

— Нет, нет, никогда! Мама, прости! Я… мне так стыдно, что я оказалась такой дурой!

— Все мы иногда делаем глупости.

Салли обняла дочь еще раз.

— Хорошо, если ты будешь вести себя прилично, все будет в порядке. И я ничего не скажу папе.

— А можно мне после этого ходить на балы?

— Ну, если ты будешь выходить в свет, тебе придется посещать балы, ведь так? И иметь много новых красивых платьев, и джентльмены будут подходить к тебе и восхищаться. И ты убедишься, что достойна гораздо лучшего, нежели Джо Спеллинг.

— В основном дело не в нем, мама, а в марионетках.

— Я так и думала. Но будь готова к тому, что молодые люди станут преследовать тебя, потому что им, без сомнения, этого захочется.

Фелисия несмело улыбнулась. В доме до замужества Холлис было всегда полно молодых интересных мужчин, и во время выездов на балы или во французскую оперу в Новом Орлеане, мужчины постоянно окружали Холлис, и она даже послужила причиной двух дуэлей. А в этом году Холлис уже вдова, к тому же в полутраурном наряде, поэтому молодые люди не станут увиваться за девушкой. Ведь Фелисии семнадцать лет, и она ничуть не хуже сестры.

Думая о том, что она сможет собрать вокруг себя общество, более блестящее, чем это удалось сделать Холлис, Фелисия довольно улыбнулась. У нее в голове промелькнула мысль о том, что сестру это будет очень раздражать.