Тайны

Глава 15

Шесть месяцев спустя

Форт-Лодердейл, Флорида

Касси спрыгнула с беговой дорожки и вытерла с лица пот.

– Один час? – спросил тренер Ксавье. Она кивнула и, едва он повернулся к ней спиной, скорчила рожицу. Ксавье был человеком проницательным и видел клиентов насквозь. Всегда мог определить, съел ли кто-то из них лишнюю булочку или нет.

Когда Касси записалась к нему на тренировки, он был очень вежлив и терпеливо выслушал все ее пожелания, касающиеся тренажеров. Она честно сказала, что относится к тем женщинам, которые предпочли бы печь и стряпать, а не поднимать тяжести и бегать по беговой дорожке. Объяснила, какие упражнения ненавидит, какие ей нравятся. Вот только потом она обнаружила, что ей давали именно те упражнения, которые она ненавидела или которых она боялась. Касси терпеть не могла высоты, поэтому он шесть недель заставлял ее подниматься на скалы. Когда она сумела продержаться на пластиковой горе пять минут, он перевел ее на скалу повыше.

Целых шесть месяцев Касси занималась только тренировками. Она начинала с двух получасовых тренировок в неделю с Ксавье и три раза в неделю одна упражнялась на беговой дорожке, чувствуя себя так, словно десяти минут ей хватит, чтобы грохнуться в обморок. Еще через месяц она смогла увеличить тренировки до трех раз в неделю и бегала по сорок пять минут. Полтора месяца спустя она добавила класс йоги и кикбоксинг.

Только через три месяца Касси воспользовалась преимуществами божественной погоды Форт-Лодердейла и стала выходить по вечерам. Какой-то мужчина, пыхтевший рядом на тренажерах, пригласил ее на свидание. Она пробыла целый день на яхте в компании еще шестерых спутников и осталась довольна. Кроме того, Касси захватила с собой испеченные накануне пирожные-корзиночки и удостоилась таких восторженных похвал, что записалась на кулинарные курсы.

Через четыре месяца Касси сбросила вес. Тело стало упругим и загорелым. И она начала привыкать к мысли, что может построить жизнь без Джефферсона Эймза.

Но она по-прежнему думала о нем. Думала о Томасе, а главное – об Элсбет. Алтея регулярно сообщала Касси о том, что делается в Уильямсберге, так что она могла оценивать происходящее со стороны, на что оказалась неспособна, покидая пляжный домик в машине Джеффа. Тогда она отправилась прямо в дом Алтеи, куда добралась с восходом солнца. В течение всего долгого пути она, включив радио на полную громкость, пела песни, чтобы только не заплакать. Потому что если б она разревелась, точно бы попала в аварию. А этого она не хотела.

Алтея была еще в постели, но Розали, едва увидела Касси, немедленно повела ее в спальню хозяйки. На Алтее был роскошный шелковый пеньюар. Без косметики она хоть и выглядела старше, зато походила на добрую бабушку.

– Расскажи, что он сделал, – велела она. Похоже, Алтея знала, кто расстроил Касси.

Она уселась на постель и рассказала Алтее все с начала до конца. Слезы лились потоком, но Касси не обращала на них внимания.

– Позволь мне уточнить, – прервала ее Алтея. – Я правильно поняла, что ты пыталась завоевать мужчину, посвятив ему всю жизнь?

– Что-то вроде того, – шмыгнула носом Касси.

– И конечно, ты убила кучу времени на то, чтобы показать, как ты хороша. Какой идеальной женой и матерью ты можешь быть.

– Да.

– И ты была абсолютно надежной?

– Джефф назвал меня достойной доверия. – Касси шумно высморкалась.

Алтея покачала головой:

– Какой кошмар! Надеюсь, ты понимаешь, что действовала неправильно.

– А по-другому я не умею, – снова заплакала Касси.

– Неужели ты не знала, что мужчины так и не вышли из пещеры? О, они могут носить смокинги и притворяться цивилизованными, но это не так. В душе они по-прежнему питекантропы, которые любят сырое мясо и охоту.

Касси робко улыбнулась.

– Думаешь, я шучу? Вовсе нет. Мужчины так и остались охотниками. Как бы ни заверяли в обратном. То, что ты делала с Джеффом, ужасно.

– Но что я делала? Заботилась о его доме. Я…

– Знаю-знаю, – перебила Алтея. – Ты отняла у него право охотиться. Мужчины обожают преследовать добычу. Обожают, когда добыча сопротивляется. Тогда они могут сидеть вокруг костра и хвастаться, как трудно было ее убить.

– Вы считаете, что я облегчила ему задачу? – догадалась Касси.

– Ты была ланью, которая вошла в его пещеру, легла у его ног и подставила свое горло, чтобы Джеффу было удобнее его перерезать.

– Какое дикое сравнение!

– Знаешь, что я думаю? По-моему, ты придумала эту любовь к Джеффу из-за одиночества и полного равнодущия матери, – заметила Алтея. – И эта воображаемая любовь помогла тебе выжить.

– Но в реальности Джефф славный малый. По крайней мере я так считала. Подумать только, все это время он знал, что я была… что я была… – Касси снова зарыдала.

– Ему не пришлось за тебя бороться – вот главная ошибка. Знаешь что-нибудь о его покойной жене?

– Судя по словам Джеффа, она святая.

– Нет, не это. Из какой она семьи? Откуда родом?

– Она была богата. Мать говорила, что ее семья состоятельнее семьи Джеффа.

– Вот видишь! – воскликнула Алтея. – Добиться ее было нелегко. Это борьба. Своего рода охота.

– Хотите сказать, что я должна заставить Джеффа бороться за меня?

– Хочу сказать, что тебе давно пора бросить этого идиота и найти такого мужчину, который готов убивать драконов, лишь бы тебя завоевать.

– Наверное, вы правы, – медленно выговорила Касси. – Я знаю, что если увижу его снова, умру от стыда. Но как же насчет Томаса и Элсбет? Не могу представить, что больше никогда с ними не встречусь.

– Касси, ты просто обязана подумать о себе.

– Мне не слишком хорошо это удается, – призналась она.

– Это видно, – кивнула Алтея. – Я намереваюсь составить для тебя новый план, а ты должна строго ему следовать.

– Но мне нужна работа. А я не могу оставаться здесь. – Касси зарыдала с новой силой. – Все так несправедливо! Я только влюбилась, и вот…

– Прекрати реветь, – строго сказала Алтея. – У меня голова разболелась. У тебя есть деньги?

– Есть. Около четырех тысяч в банке.

– Значит, нет. Скажи, твоя мамаша много зарабатывает?

– Я читала в «Форбс», что в прошлом году она получила трехмиллионный бонус.

– И сколько она отдает тебе?

– Ни доллара. Но мне и в голову не приходило просить у нее денег.

– Так пусть придет! Прекрати мечтать и сделай что-нибудь. Обратись к матери, и…

– Ни за что, – твердо ответила Касси. – Я скорее буду жить на улице, чем попрошу что-то у матери. Я скорее…

– Я хочу дать тебе задание, но для его выполнения необходима свобода. Ты не можешь работать с девяти до пяти. У тебя не останется на это времени.

Касси с подозрением уставилась на Алтею:

– А какое задание вы для меня готовите?

– Небольшой спектакль, только и всего, но ты должна подготовить роль.

– Я плохая актриса.

– Неужели? А что ты делала последний год? Разве не притворялась, что не влюблена в Джефферсона Эймза?

– Наверное, вы правы. Но если я буду работать на вас, может, вы будете платить мне жалованье? Я могла бы…

– Ничего не выйдет. Я не психотерапевт, однако считаю, что ты просто обязана встретиться с матерью.

– В этом нет ничего страшного. Я только терпеть не могу просить у нее денег.

– Касси, насколько я могу судить, ты никогда и ничего не просила. И если не хочешь до конца дней своих быть человеком, которого все используют и никто не любит, немедленно поедешь к матери. И сделаешь все, что я тебе скажу.

– Какая разница, – пробормотала Касси, – кто мной помыкает, вы или она?

Алтея взяла руки Касси в свои:

– В жизни каждой девушки наступает момент, когда она должна потолковать с матерью по душам. Можешь не согласиться со мной, но ты нуждаешься в ней.

– Как вы нуждаетесь в дочери?

Алтея попыталась отстраниться, однако Касси не дала.

– Давайте уговоримся. Я поеду к матери и даже попрошу у нее денег, но только если вы согласитесь связаться с дочерью и пригласите всю ее семью сюда на Рождество.

Алтея все-таки отняла руки и выпрямилась.

– Этого я сделать не могу. Существуют обстоятельства, о которых ты ничего не знаешь, и они…

– Как, например, роль, которую играет в вашей жизни Роджер Крейг? И Лео Нортон? И разумеется, Брент, который кажется мне худшим в мире садовником.

Алтея рассмеялась:

– Вижу, ты очень наблюдательна. Ладно, я согласна. Розали будет очень рада наготовить всяких вкусностей на ораву ребятишек, если они, конечно, приедут.

– Если ваша дочь откажется, бьюсь об заклад, ее дочери согласятся.

– Прекрасная мысль! – воскликнула Алтея. – Я пошлю отдельное приглашение каждой внучке – не только дочери. А она может оставаться дома и дуться, если ей угодно.

– Хорошо, – рассмеялась Касси. – И что же мне теперь делать? Ползти на коленях к матери и умолять?

– Ни в коем случае! – возмутилась Алтея. – Когда я тебя выдрессирую, она сама будет ползать перед тобой на коленях!

– Хотелось бы посмотреть на такое!

Кончилось тем, что Касси действительно полетела в Нью-Йорк и увиделась с матерью. И обращалась с ней так, как научила ее Алтея.

Но прежде Алтея послала Касси в Ричмонд, где находился филиал «Сакс», и велела своему стилисту хорошенько поработать над ее новым образом. Хотя Алтея отлично поднатаскала Касси, она все же не предложила ей деньги. К тому времени как та купила билеты на самолет и одежду, на ее счете осталось менее сотни долларов.

Все то время, пока Касси оставалась в доме Алтеи, она не показывалась на люди. Никто, даже Брент, не знал, где она. Только однажды она едва не выдала себя, когда увидела идущих по саду Томаса и Элсбет. Они держались за руки, у них были такие грустные лица, что Касси едва не открыла окно, чтобы их окликнуть. Элсбет потеряла мать в раннем детстве. А Томас – любимую невестку. Они отдали свою любовь Касси, но и она их покинула.

По пути в Нью-Йорк Касси ломала голову, как сказать матери, на что ей нужны деньги. В конце концов она сказала правду: что в ее жизни случились большие неприятности и теперь ей нужны деньги на жизнь. Маргарет так обрадовалась, что от нее не требуют ни участия, ни эмоциональной поддержки, что немедленно выписала чек.

– Этого будет достаточно? – осведомилась она. Касси, увидев сумму, судорожно сглотнула.

– Более чем, – улыбнулась она.

– Кассандра, – объявила Маргарет, – я сняла на лето дом на Мартас-Вайнярд, может, ты захочешь меня навестить?

Касси на мгновение потеряла дар речи. Мать сняла дом на лето? Чтобы отдыхать?

– Я обязательно приеду, – улыбнулась Касси. – Кроме того, мне нужно поговорить с тобой о бизнесе, который я хотела бы начать.

Глаза Маргарет загорелись.

– Какого рода бизнес?

– Почтовая рассылка саженцев.

– Я читала об этом, – оживилась Маргарет. – Это довольно прибыльная вещь. Пожалуй, я наведу справки и составлю для тебя отчет.

Касси откинулась на спинку кресла, слушая, как мать буквально фонтанирует идеями. В самолете она прочитала статью о всевозрастающем интересе к старомодным сортам овощей и фруктов и вспомнила о фиолетовом картофеле Томаса.

Воспоминания о Томасе больно отозвались в ее сердце. Она так тосковала по нему и Элсбет!

За обедом с матерью они обсуждали планы Касси. Впервые в жизни они говорили на равных. Маргарет не осуждала дочь за то, что она не пошла по ее пути, но с энтузиазмом толковала о ее будущем бизнесе. Касси не покидала мысль, что с матерью что-то случилось. Она сильно изменилась, недаром в ее глазах стыла такая тоска, которой Касси раньше не замечала.

– Мам, что случилось? – отважилась спросить Касси.

– Они требуют моей отставки, – обронила Маргарет, и Касси все поняла по этой короткой фразе. У Маргарет ничего не было, кроме работы. Никаких увлечений. И единственным родным человеком была дочь, которую она так редко видела. А работа была ее жизнью.

Из Нью-Йорка Касси вылетела в Форт-Лодердейл, который порекомендовала Алтея. Поскольку Касси было все равно, где жить, она послушалась. Тем более что сказала матери правду: ей нужно было время, чтобы залечить душевные раны. Всю свою жизнь она стремилась стать женой Джефферсона Эймза, но за одну ночь все ее мечты рухнули, и Касси теперь не знала, что делать и куда идти. Зато Алтея столько повидала в жизни, что знала все. Особенно как поступить женщине, если ее сердце разбито. Поэтому Касси строго следовала ее наставлениям. Алтея заявила, что прежде всего Касси необходимы физические упражнения.

– Невозможно ясно и трезво мыслить, если твое тело в плохой форме. Я была и осталась худой не по милости Божьей, – заявляла она. – И достигла этого тяжким, а зачастую и непосильным трудом. Нынешним кинозвездам до этого далеко. Видела руки Барбары Стенвик?

– Не помню.

– Возьми диск в прокате, – посоветовала Алтея. – Мы знали, как важна ежедневная работа над своим телом. Пусть оно будет сильным, и тогда укрепится ум.

Алтея продумала каждую мелочь. К тому времени как Касси прилетела в Форт-Лодердейл и сняла маленькую квартирку с видом на Береговой канал, выяснилось, что Алтея уже записала ее на шестинедельную программу тренировок с личным тренером.

Далее последовал внушительный список нужных адресов: адрес хорошего стилиста, адреса магазинов, где продавали органические продукты; список старых классических фильмов, которые Касси необходимо посмотреть.

«Для повышения уровня образования», – написала Алтея.

К концу четвертого месяца Касси изменилась так сильно, что едва себя узнавала. Ее тело стало подтянутым, стройным и упругим. А ум, как предсказывала Алтея, стал острее. Конечно, не помешало и то, что Алтея прислала Касси четверых красавцев актеров, приказав непременно познакомиться с девушкой. Сначала она рассердилась. Как смеет Алтея вытворять нечто подобное?! Неужели считает, что Касси сама не в состоянии познакомиться с мужчинами?

Она весьма неохотно согласилась на свидания с актерами. Но к своему удивлению, прекрасно провела время. Ни она, ни молодые люди не желали серьезных отношений, поэтому чувствовали себя вправе просто развлечься. Все четверо собирались стать звездами, а пока что работали в баре по ночам, а днем занимались серфингом. Между делом показывались режиссерам местных театров, и Касси помогала им разучивать роли. Ей нравилось подавать реплики и даже подыгрывать им. Молодые люди осыпали ее комплиментами, но Касси была уверена, что делают они это исключительно из вежливости.

К концу пятого месяца она вела довольно оживленную жизнь: всюду бывала, занималась делами. У них с матерью наконец завязалась если не дружба, то вполне нормальные отношения. Маргарет прислала ей инструкцию по организации питомника для выращивания саженцев и рассады и даже нашла одно место неподалеку от Сиэтла, где можно было этим заняться. Супружеская пара начала свое дело в семидесятых, а теперь решила удалиться на покой и продать питомник. Маргарет написала, что если Касеи заинтересуется, она купит его и они станут компаньонками.

Касси разрывалась между положительным аспектом ведения дела вместе с матерью и кошмаром ведения дела вместе с матерью и поэтому отложила письмо и собранную информацию. Требовалось время, чтобы хорошенько обдумать идею.

Только по ночам, когда Касси оставалась одна в квартире, она едва не плакала. Она тосковала по Томасу и Элсбет. И да, по Джеффу тоже. Но она легко заглушала в себе подобные чувства, вспоминая их последнюю ночь вместе. А иногда вспоминала об их эротическом танце и мучилась мыслями, что он знает, с кем танцует, – с девушкой, которая много лет была в него влюблена.

Прошел еще месяц. Мать настаивала на приобретении питомника в Сиэтле. Писала, что она уже успела поговорить с владельцами и те согласились взять к себе Касси на должность управляющего, чтобы освоиться в течение года и узнать тонкости бизнеса.

«Год у меня уйдет на то, чтобы закончить здесь все дела, – писала Маргарет, – так что все складывается как нельзя лучше. Я перееду в Сиэтл, куплю для нас дом, и мы сможем сразу же расширить бизнес».

Каждый раз, когда Касси перечитывала письмо, у нее начинал болеть живот. Она представляла себе питомнике виде нескольких акров рядом с Уильямсбергом. Он будет открыт для публики всего дважды в год, а в остальное время все продажи будут совершаться через Интернет. Таким образом, она сможет работать, когда захочет: хоть всю ночь или несколько дней подряд, а когда понадобится, будет брать выходные.

Маргарет же собиралась работать только с оптовиками и продавать саженцы фруктовых деревьев партиями не менее, чем по тысяче штук. Хотела нанять сотни рабочих и продавать саженцы на площади не менее двадцати акров. Она наверняка станет звонить Касси по пятьдесят раз па дню, требуя немедленно решить очередной вопрос.

Касси хотела позвонить Алтее и поговорить с ней об этой проблеме, но она устала просить помощи у посторонних. Если она хочет по-настоящему повзрослеть, значит, придется научиться справляться с матерью самостоятельно.

Сойдя с беговой дорожки, Касси проверила мобильник и увидела семь непринятых звонков от Алтеи. У нее сжалось сердце. Неужели что-то случилось? С Томасом? С Элсбет? Или кто-то звонит с телефона Алтеи?

Касси вышла за дверь тренажерного зала и стала набирать номер Алтеи. Когда та ответила, Касси облегченно вздохнула:

– У вас все хорошо?

– Абсолютно, – заверила Алтея. – Лучше некуда. Помнишь, я сказала, как хочу, чтобы ты кое-что сыграла для меня? Я обо всем договорилась.

Каждый раз, слыша бодрый голос Алтеи, Касси облегченно вздыхала. На Рождество дочь, ее муж, трое внуков и двенадцать правнуков Алтеи гостили у нее два дня.

Алтея восторженно расписывала Касси каждую минуту из этих двух дней.

Алтея пригласила молодых актеров, чтобы те обслуживали столы и следили за детьми. А на утро Рождества правнуки принялись разрывать упаковки с подарками, заказанными по Интернету.

– Как ваша дочь? – поинтересовалась тогда Касси. Алтея ответила не сразу.

– Они с мужем обещали летом приехать еще на неделю. Надеюсь, мне удастся уговорить ее проконсультироваться у моего пластического хирурга – она выглядит старше меня…

Касси улыбнулась, вспоминая тот разговор, а после спросила, в чем заключается ее роль.

– Я хочу, чтобы ты отправилась на уик-энд в дом моего старого друга. Его зовут Чарлз Фолкнер, и он богат, как Крез. Обожает сообщать окружающим, что его деньги отчасти унаследованы, а отчасти заработаны. У него огромное поместье, которое, по его словам, построил дед. Он также клянется, что его предок был лучшим другом Джорджа Вашингтона. Но правда заключается в том, что он купил полуразрушенный дом в тридцать восьмом и все эти годы вкладывал в него гигантские деньги. Придумал историю о наследстве, а портреты предков купил в антикварном магазине.

– Вы хотите, чтобы я провела уик-энд в его доме, но зачем?

– Хочу, чтобы ты пошпионила для меня и сделала еще кое-что.

– Он актер?

– Милочка, я выхожу на сцену, я ухожу со сцены, а он никогда ее не покидает. Он словно живет в пьесе, преимущественно в драме. И тебе необходимо это помнить.

К этому времени Касси успела достаточно хорошо узнать Алтею, чтобы понять: она ничего не делает просто так.

– А теперь объясните настоящую причину, по которой вы хотите, чтобы я туда поехала.

Алтея хмыкнула:

– Я хочу, чтобы ты достала одну вещь, которую я спрятала в его доме много лет назад.

– И вы считаете, что она все еще там?

– Если дом не сгорел дотла, чего не произошло, значит, она там. Проблема в том, что прошло столько времени, что я не помню точно, в какой она комнате. Помню только, что в одной из спален. Я спрятала ее в тайнике под… под полом.

– Но что вы спрятали? – допытывалась Касси.

– Бриллиантовое колье, принадлежавшее когда-то русской царице.

– Господи Боже! Имеют ли эти драгоценности какое-то отношение к тем, что были у вас украдены двадцать лет назад?

– Да… – поколебавшись, признала Алтея. – Это все, что осталось у меня из украденных вещей. После ограбления я никому не доверяю. Когда я гостила в доме Чарлза, я побоялась положить его в сейф и спрятала под полом. Там было такое место… половица немного отставала… Вот я и решила воспользоваться.

Касси нахмурилась:

– Но почему вы не достали его перед отъездом?

– Потому что мы с Чарлзом были любовниками и в тот уик-энд он обнаружил, что я провела ночь в постели с другим мужчиной. В общем, мы поругались, и Чарлз выкинул меня из дома. Учитывая обстоятельства, я не могла попросить его, чтобы мне позволили подняться наверх и достать колье, которое подарил мне другой мужчина!

– Конечно, не могли, – согласилась Касси. – Значит, вы хотите, чтобы я отправилась туда, нашла эту спальню и поискала это колье?

– Совершенно верно. Чарлз уже стар, но по-прежнему ненавидит меня, поэтому сама я поехать не могу, как и всякий, кто каким-то образом связан со мной. Я смогла достать приглашение для тебя только через третье лицо. Это один из детективных уик-эндов, когда кто-то притворяется убитым, а остальные гости должны понять, кто преступник. Мне сказали, что приз победителю – дорогое кольцо с сапфиром.

– Хорошо, – медленно протянула Касси. – Когда и куда нужно ехать?

– Я напишу все в письме и пошлю электронной почтой. Тебе понадобится наряд, но об этом я позаботилась.

Только ничем не занимай будущий уик-энд, – велела Алтея и отсоединилась.

Касси непонимающе уставилась на телефон. Ее так и подмывало перезвонить. Однако она хорошо знала Алтею и была уверена, что та не ответит, поскольку уже сказала все, что хотела. Этот уик-энд… Он совсем скоро. Времени осталось совсем ничего.

Алтея положила телефон и улыбнулась Томасу. Они сидели в гостиной за чаем, окруженные тарелками с крохотными сандвичами, лепешками и маленькими пирожными.

– Ну? – спросил он. – Она это сделает?

– Да, но потребовалось полгода, чтобы все устроить. Пришлось вести себя очень осторожно, ведь она довольно наблюдательна.

– О, как я скучаю по ней! – вздохнул Томас. – Наш дом, когда-то бывший убежищем, пристанищем усталых путников, теперь больше похож на корабль в бурном штормовом море.

– Мм-м-м, – покачала головой Алтея, – обожаю, когда ты говоришь стихами.

– Увы, это не стихи, это чистая правда. Не будь Джефф моим сыном, я больше никогда бы не перемолвился с ним словом.

– Он все еще сердится?

– Я понятия не имел, что он способен так беситься. И не могу понять, что стало причиной такой ярости. Или он зол на себя? Не могу поверить, что все дело в Касси. После смерти Лиллиан…

– Ее убили, – поправила Алтея.

– Да, когда Лиллиан убили, он не мог думать ни о чем другом, кроме как найти тех, кто виновен в смерти его жены.

– Он и нашел, – добавила Алтея.

– Да. Нашел и…

– Об этом говорить не стоит, – перебила актриса. – Больше ведь они никому не причинят зла. А твой сын был по горло сыт своей работой и, наверное, подал бы в отставку, но тут ему предложили обучать новое пополнение.

– Да, – кивнул Томас. – И все же именно Касси вернула его к жизни. Это ее любовь к нам и неизменная жизнерадостность помогли Джеффу справиться с тоской.

Алтея презрительно фыркнула:

– Не могу понять, почему твой идиот-сыночек не сказал, что любит ее.

– Наверное, считал, что этим он предаст Лиллиан, а может, боялся, что если снова женится, Касси убьют, как убили первую жену. А может, он считал, что у него еще полно времени. Касси стала частью его жизни с тех пор, и мой сын, по-видимому, вообразил, что она будет ждать его вечно. Но почему ты уверена, что Касси поедет к Фолкнеру и не сбежит, увидев Джеффа?

– Женская интуиция, – отрезала Алтея. – И кроме того, ни одна женщина не сможет устоять перед перспективой отыскать под полом бриллиантовое колье. Уверена, что каждая на месте Касси просто помчалась бы к Фолкнеру.

– А что будет, когда она взломает пол Фолкнера и поймет, что там нет никаких бриллиантов?

– Ну почему же, дорогой! Есть.

Томас поперхнулся и едва не пролил чай.

– Хочешь сказать, там действительно лежат бриллианты?

– Не совсем. Тут я немного преувеличила. Собственно говоря, я спрятала там кое-какие письма и хотела бы их получить.

– Так почему ты наплела Касси о бриллиантах? – возмутился Томас.

– Если бы я сказала, что это письма, спрятанные в часах в спальне Чарлза, Касси немедленно отправилась бы туда, взяла письма и ушла. И кроме того, под полом действительно кое-что спрятано. Только не знаю, что именно.

– Ты должна рассказать мне всю правду.

– С удовольствием, – кивнула Алтея и поудобнее устроилась на подушках дивана. – Конечно, я не могу открыть тебе все, потому что сама всего не знаю. Зато скажу, что мы видели с Хинтоном Ландау. Ты его помнишь?

– Ну разумеется. Как все американцы пенсионного возраста. Помню, случился большой скандал, связанный с убийством. Я как-то даже читал об этом книгу.

– Беднягу обвинили в убийстве молодой женщины. Но никто не сумел этого доказать. Хинтона освободили, но карьера его рухнула. Три года спустя после суда он врезался на машине в дерево и погиб. Но это было позже. В день убийства мы с Хинтоном видели, как его жена что-то спрятала под полом в спальне. Я уверена, что эта вещь до сих пор там.

– Чарлз Фолкнер, – задумчиво произнес Томас. – Если я точно припоминаю, он был бездарным актером, но был богат.

– Он до ужаса бездарен, однако талантливо вкладывал деньги в прибыльные акции. Он превращал в золото все, к чему прикасался, но мечтал только об одном: стать великим актером. К сожалению, он сильно терялся на сцепе. Поэтому довольствовался тем, что приглашал успешных актеров на уик-энды в свой дом. Роскошная кухня, лакеи, предупреждающие каждое твое желание… По-моему, Чарлз считал, что таким образом, сможет получить от них талант. Вероятно, решил, что им можно заразиться, как гриппом. По мере того как я все лучше узнавала его, становилось ясно, что он не побрезгует черной магией, лишь бы украсть талант у кого-то из нас.

– Значит, ты была в доме Фолкнера, – уточнил Томас, – и увидела, как жена Хинтона Ландау спрятала что-то под полом? Но мне кажется, она предпочла бы сделать это, оставшись одна.

– Она считала, что находится одна в комнате. Мы с Хинтоном прятались под кроватью.

– Алтея, – фыркнул Томас, – я в жизни не встречал более распутной женщины, чем ты!

– Спасибо, дорогой, мне еще никто не делал такого изысканного комплимента.

– Кстати, насколько продвинулись твои мемуары?

– Я написала первую фразу: «Я родилась в…»

– Но это…

– Да, – вздохнула Алтея. – Какой-то автор украл у меня эту строку. История моей жизни!

Томас хмыкнул при мысли о том, что Чарлз Диккенс украл строку у Алтеи.

– Ладно, так что его жена спрятала под полом?

– Это случилось в сорок первом. И с тех пор я умираю от желания узнать, что это.

– А у тебя не было времени самой пошарить в тайнике?

– Нет. Как только она вышла, Хинтон вытолкал меня из комнаты. Я так туда и не вернулась.

– Господи! – покачал головой Томас. – Полагаю, именно это убийство собирается воссоздать Чарлз Фолкнер в ближайший уик-энд, и ты хочешь, чтобы Касси и Джефф туда поехали?!

– И Скайлар тоже, – добавила Алтея.

– О да, как я мог забыть! Я уже говорил, что Джефф отказывается ее видеть?

– Да, – улыбнулась Алтея.

– Расскажи мне о Фолкнере, о нераскрытом убийстве и почему он никак не может забыть о нем после стольких лет.

– Кое-кто считал, что в том убийстве повинен Чарлз. Для него тот уик-энд был несчастливым. Видишь ли, мы с Чарлзом два года жили вместе, втайне, конечно, никакой публичности. Он был безумно в меня влюблен.

– Как и все мы.

Алтея улыбнулась.

– Я не любила Чарлза, и он это знал. Но мы понимали друг друга. Он был совсем неплох в постели, и, конечно, деньги тоже имели значение. В то время я была довольна бедна, но имела то, чего жаждал Чарлз: актерский талант. Беда в том, что он страшно ревновал меня к одному мужчине.

– Могу я предположить к кому? К Хинтону Ландау, не так ли?

– Да. Чарлз часто закатывал мне жуткие скандалы из-за моего партнера по сцене.

– И все потому, что вы с Хинтоном были любовниками?

– Нет! Ирония заключается в том, что мы с Хинтоном стали любовниками только в день убийства.

Томас нахмурился:

– Неужели именно ревность была причиной убийства бедной молодой женщины? Как ее звали?

– Флоренс Майерс. Никогда не забуду этого имени. Правда заключалась в том, что у каждого из нас был мотив для убийства. Она была настоящей ядовитой змеей, причем совершенно бесталанной. Зато была гением интриг, лжи и обладала величайшей способностью отбивать чужих мужчин. Если уж на то пошло, я тоже могла убить ее, потому что застала ее в постели с Чарлзом.

Томас положил ладонь на руку Алтеи:

– Почему бы тебе не рассказать все по порядку?

Алтея набрала в грудь воздуха:

– Я много лет размышляла об этом, но разгадки так и не нашла. И не вижу в этом ни малейшего смысла. Была суббота, в доме находилось много людей, как всегда, когда приезжал Чарлз. Мы с Хинтоном только что закончили наш третий совместный фильм, но если не считать наших сцен, друг до друга не дотрагивались. Даже не целовались тайком. Только перед камерой. – Она криво усмехнулась:

– Но не из-за того, что у Хинтона были высокие моральные принципы. Всему причиной была его стерва жена. Рут не отходила от мужа. Он женился на ней совсем мальчишкой и с того времени был относительно ей верен.

– Относительно? – усмехнулся Томас.

– Что ты хочешь? Это ведь Голливуд. Но так или иначе, Рут знала, что мы влюблены друг в друга. Правда, это была платоническая любовь. Стоило нам уйти из кадра, как мы разбегались по разным углам. Однако она пронюхала о наших чувствах и выжидала нужного момента, чтобы отомстить. Утром в субботу Рут пришла ко мне, желая кое-что показать. И показала. Чарлза и Флоренс в постели. Увидев, что вытворяют Чарлз и эта потаскуха, я…

– Ты видела своими глазами?!

– В старом доме Чарлза повсюду были смотровые отверстия. Он был и остается мерзким грязным типом. Рут повела меня наверх, на чердак, и показала один из таких глазков, выходивших прямо в спальню Чарлза, которую мы с ним часто делили. И там, на постели, он и глупая шлюха совокуплялись, как кролики!

Томас покачал головой. Даже после стольких лет Алтея все еще злилась.

– Что случилось после того, как ты все увидела? – спросил он.

– Я не пришла в бешенство! Ведь я была влюблена в другого мужчину, а хранила верность этому… этому идиоту, который преспокойно тащит в постель другую женщину! И что еще оскорбительнее, на ней был мой пеньюар, который я купила в Париже.

– Поэтому ты пошла к Хинтону?

– Пошла. Я сдерживалась из уважения к Чарлзу и жене Хинтона. Но после его предательства и ее подлой мести я потеряла уважение к тому и другому. Отправилась к Хинтону и заявила, что он не посмеет сказать мне «нет». Это был лучший день в моей жизни. Секс с любовью куда чудеснее, чем секс без любви!

– Это правда, – улыбнулся Томас. – Значит, пока ты была с Хинтоном, девушку убили.

– Да. Это случилось днем, когда мы с Хинтоном были в спальне, которую тот делил с женой. Знаю-знаю, это было глупостью с моей стороны, но в ту минуту никто из нас не мог думать связно. Это была чистая, слепая страсть. О, как мне этого не хватает!

– И в какой-то момент вы с Хинтоном оказались под кроватью.

– Мы услышали, что в доме поднялся шум. Однако понятия не имели, что происходит, поскольку занимались любовью добрых четыре часа. К тому времени мы немного остыли и стали прислушиваться. Случись все часом раньше, мы ничего бы не услышали. А когда за дверью раздались голоса, мы залезли под кровать.

– И тогда жена Хинтона вошла в комнату и спрятала что-то под полом?

– Да.

– Но она должна была видеть, что постель смята! – удивился Томас.

– Ну… – протянула Алтея, – до кровати мы не дошли. Пол, письменный стол…

Томас усмехнулся:

– Так она выдрала доску из пола?

– Не знаю. Там, видимо, был тайник. А может, просто доска отставала.

– Интересно. И ты не видела, что именно она положила?

– Нет. После ее ухода мы с Хинтоном поспешно оделись и покинули спальню.

– Но на месте убийства нашли какую-то его вещь?

– Орудие убийства. Нож. Сувенир с его последнего фильма. Вся страна могла подтвердить, что это нож Хинтона.

– Думаешь, если бы Чарлз был убийцей, он стал бы устраивать эти детективные уик-энды? Зачем ему искать убийцу? – спросил Томас, немного поразмыслив.

– А почему нет? Пусть даже они обнаружили бы правду, какая полиция поверит гостям, раскрывшим давнее убийство? Из всей компании в живых остались я и Чарлз, так что судить некого. Но его гости носят одежду того времени и возраст у них подходящий.

– И ты посылаешь туда Касси? Добрую, славную, невинную Касси?

– Не забывай, что с ней будет Джефф, – напомнила Алтея.

– Если только она не уедет в то же мгновение, как увидит его.

– Не уедет. Поверь мне. Томас снова глотнул чаю.

– Итак, Касси будет в костюме того времени играть… кого?

– Меня, разумеется.

– А мой сын будет…

– Хинтоном.

– Ах да, убийцей.

– Хинтон не мог никого убить. Он был со мной.

– Не помню, чтобы твое имя фигурировало в той истории, – заметил Томас.

– Хинтон не захотел портить мне карьеру. Зачем мне еще один скандал? Кроме того, у меня единственной было достаточно денег, чтобы заплатить адвокатам. Через несколько минут после ареста Хинтона его жена очистила все банковские счета и вернулась в Техас. Да и Чарлз отказался ему помочь, хоть уверял прессу, что Хинтон его лучший друг.

– Я понимаю Чарлза. Значит, ты оплатила его адвокатов. Должно быть, они тебя разорили. Сколько это стоило?

– Я отдала все, что у меня было, – пожала плечами Алтея. – Ведь Хинтон ничего не сказал про меня, так что самое малое, что я могла для него сделать, – отдать последние деньги. Бедняга! Он передал мне через адвоката, что считает, будто такого рода известность прибавит ему славы. Я всегда гадала, правду ли он сказал и действительно ли в это верил. Никто из посторонних об этом не знал, а студия ухитрилась скрыть наш роман от газетчиков. Однако Хинтона тогда просто уволили.

– Почему они это сделали?

– В прошлом Хинтона было какое-то темное пятно, о котором грозилась рассказать девушка из его родного города. Руководство студией поняло, что если история дойдет до прессы, его репутация кинозвезды будет погублена.

Томас покачал головой:

– Подумать только, а ведь говорили, что в наше время много скандалов! Насколько я понял, в тот уик-энд все переспали со всеми, а в результате пострадала невинная девушка – ее убили.

– Может, она была невинна с точки зрения закона, но не морали. Хотя да, ее зарезали.

– Ужасная смерть. Кажется, ей нанесли тридцать ран?

– Что-то около того. Не помню точно. Томас подался к Алтее:

– Скажи, ты знаешь, кто убийца?

– Честное слово, нет.

– Поразительно, что Хинтон выдержал весь бесконечно длинный процесс и не сказал, что ты можешь обеспечить ему алиби.

– Уж таким человеком он был. Добрым и благородным. Но я всегда считала, что он специально молчал, желая кого-то выгородить. Думаю, он знал, что его освободят, однако если арестуют другого человека, то его или ее непременно осудят.

– Может, он защищал свою жену?

– Полагаю, что так, но точно мне ничего не известно. Чарлз каждый раз предлагает гостям найти убийцу, и никто ни разу не обнаружил ничего нового, поэтому все остается как есть.

– Но ведь никто не догадался заглянуть в тайник под полом, верно?

– Именно, – с улыбкой кивнула Алтея.

– Так что ты затеваешь? Признавайся.

– Хочу их свести. Посылаю Касси к костюмеру в Форт-Лодердейл, предоставляю ей досье с фактами, которых никто, кроме меня, не знает. И твоему сыну тоже кое-что сообщу.

– Он будет Хинтоном! – тихо сказал Томас. – Человеком, которого ты любила. Человеком, которого судили за убийство.

– И оправдали, – добавила Алтея.

– Но который все равно умер не своей смертью. Почему ты не захотела возобновить отношения с Хинтоном, когда его выпустили? Но погоди! Разве ты к тому времени не вышла замуж? Кажется, за военного. И он…

– Был убит во время Второй мировой, – печально договорила Алтея. – Бедняга. Мой первый муж. Этот брак устроила студия.

– Но… – начал Томас и, ахнув, спросил:

– Твоя дочь?

– Да, моя дочь родилась ровно через девять месяцев после нашей ночи с Хинтоном. Его увезли в тюрьму, а я спустя несколько недель вышла за молодого человека, которого едва знала. Он считал, что ребенок от него.

– Подумать только, на что нам иногда приходится идти! – пробормотал Томас.

– Да, но на допросах и на суде Хинтон ни разу не упомянул мое имя.

– Истинный джентльмен.

– Последний, – подчеркнула Алтея, однако, взглянув на Томаса, смягчилась:

– Так я считала, пока не встретила тебя.

– Ты себе верна! – засмеялся Томас. – Еще не написала досье для Касси и Джеффа?

– Ты же знаешь, как я люблю писать, – поморщилась Алтея.

Томас вежливо улыбнулся:

– С моей стороны не будет большой дерзостью спросить, не могу ли я тебе помочь? Неплохо бы составить график с указанием времени, когда и где они должны находиться.

– Понимаю, – усмехнулась Алтея. – И точно определить, когда они должны отсиживаться под кроватью.

– Все, что угодно, лишь бы Касси и Джефф были вместе, – серьезно заявил Томас, поднимаясь, чтобы принести бумагу и ручку. – А вдруг я смогу убедить тебя сообщить Фолкнеру кое-какие факты, которых он не знал?

– С радостью, – согласилась Алтея. – Я многим обязана Касси, и в том числе примирением с дочерью и свиданием с внуками и правнуками.

– Твоя дочь знает, кто ее настоящий отец?

– Забавно, что ты спросил об этом. Пожалуй, скажу ей, как только Джефф и Касси докажут, что он не убийца.

– Прекрасная мысль! Они улыбнулись друг другу.