Тайный роман

Глава 19

Энтони внимательно взглянул на Луизу, которая никак не могла оторвать взгляд от ужасной сиены:

– Вы уверены, что не потеряете сознание?

– Я же сказала, со мной все в порядке.

– И все же… ступайте вниз. Ни к чему вам здесь оставаться.

Не отвечая на его заботу, Луиза произнесла:

– Этого человека описывали влюбленные юные леди в своих дневниках. Он действительно очень хорош собой. И ему явно еще нет тридцати.

Энтони тоже взглянул на мертвеца. Пуля нанесла существенный урон его внешности. Волосы слиплись от крови, но лицо осталось почти нетронутым, и Столбридж вынужден был согласиться, что подобный тип мужчин нравится женщинам. Он опять взглянул на Луизу, все еще опасаясь, что нервы ее не выдержат тягостного зрелища. Она внимательно рассматривала листок бумаги, оставленный на прикроватном комоде.

– Скажите, мистер Грантли оставил предсмертное письмо? – спросила она.

– Фаулер говорит, что да.

Энтони подошел поближе, взял с комода листок и прочел вслух:

– «Я не смогу вынести позор, который меня ожидает. Прошу моих близких простить меня».

– О каком позоре идет речь? – спросила Луиза. – Полагаете, он имел в виду свои карточные долги?

– Он играет не первый год; судя по записям, его долги не раз достигали больших сумм, но он же не кончал с собой и всегда умудрялся выкрутиться. Из-за чего бы в этот раз такие перемены?

– Хороший вопрос.

– Знаете, я не думаю, что это было самоубийство, – сказал вдруг Энтони.

– Вполне вероятно, что вы правы.

– Пожалуй, Гастингс просто решил избавиться от сообщников. Скорее всего, у него имелись для этого веские причины.

– У них в руках все же была некая информация о его деятельности, и, возможно, Гастингс даже боялся их. Наверное, он думал, что они могут объединиться и против него. Кстати, этими опасениями можно объяснить факт найма двух телохранителей.

– Да.

– Что же нам теперь делать? – спросила Луиза, взглянув на Столбриджа.

– Нужно сообщить полиции. Я пошлю за Фаулером. Уверен, он захочет лично заняться расследованием этого дела и оценит возможность получить информацию как можно скорее.

– Да, конечно. – Руки Луизы судорожно сжали пушистую муфточку. Мысль о полиции привела ее в ужас.

– Но сначала, – продолжал Энтони, – я посажу вас в кеб и отправлю домой. Вам совершенно ни к чему дожидаться приезда полиции. Я сам все объясню Фаулеру.

Энтони ясно увидел, с каким облегчением вздохнула Луиза. И все же она сочла своим долгом спросить:

– Вы уверены, что мое присутствие излишне?

– Абсолютно.

– А вы… вам так уж необходимо будет упоминать мое имя, когда будете говорить с полицией? – Против ее воли, голос прозвучал жалобно.

– Не вижу никакой нужды вмешивать вас в расследование.

– Я просто не хочу раскрывать свое журналистское амплуа, – быстро нашлась с пояснениями Луиза. – Хотелось бы сохранить инкогнито Фантома.

– Я все понимаю.

Энтони вернул предсмертную записку на комод и, взяв Луизу под руку, повел к двери.

– Идемте, вам нужно покинуть это место.

Они спустились на первый этаж, и в гостиной Энтони задержался, чтобы написать короткую записку.

– А вы уверены, что вам не угрожает опасность? – спросила вдруг Луиза. – Что, если убийца вернется и застанет вас в доме?

Столбридж был удивлен тем искренним беспокойством, которое прозвучало в ее голосе. Она действительно волнуется, даже боится за него.

– Возможно, наши предположения, что убил Гастингс, ошибочны, – сказал он, складывая записку. – В любом случае не думаю, что убийца рискует вернуться на место преступления.

– Но как вы можете быть в этом уверены?

– Кто бы он ни был, этот человек рисковал достаточно, когда пришел сюда среди бела дня и совершил убийство. Он не станет совать голову в петлю. Сейчас ему нужно позаботиться о собственной безопасности.

– Пообещайте мне, что будете очень осторожны, прошу вас, мистер Столбридж.

– Обещаю. – Он был тронут тем, как она обеспокоена его участью. – Кеб доставит вас домой. А я зайду за вами в восемь вечера.

– Сегодня? Но зачем?

– Мы оба приглашены на прием к Лорринггонам, забыли?

– Да, забыла. – Луиза зябко передернула плечами и сказала хмуро: – Прошу меня простить, мистер Столбридж, но я сегодня не в настроении развлекаться на светской вечеринке.

– Мне жаль это слышать, Луиза, но я настойчиво рекомендую вам взять себя в руки и появиться у Лоррингтонов. Лучше, если нас увидят вместе сегодня вечером. И мы должны будем вести себя так, словно ничего не произошло.

Луиза заколебалась, но потом кивнула:

– Полагаю, вы правы. Бог мой, а как вы думаете, Гастингс тоже придет к Лоррингтонам?

– Не знаю. Но там окажется полно народу и, думаю, нам нетрудно будет избежать непосредственного общения с ним.

– Если я поеду домой прямо сейчас, то успею написать отчет об убийстве Терлоу для мистера Спраггета. Возможно, статья выйдет уже завтра.

– Неплохое решение, – кивнул Энтони. – Статья, в которой говорится, что полиция не поверила в спектакль с самоубийством, заставит убийцу нервничать, и он может сделать какую-нибудь ошибку.

– Но, к сожалению, мы еще не знаем, как полиция среагирует на смерть мистера Терлоу, – с видимым сожалением сказала Луиза.

– О! Неужели такие незначительные препятствия остановят бесстрашного и беспристрастного репортера? – насмешливо поинтересовался Энтони.

– Вы правы. – Луиза храбро улыбнулась. – Я постараюсь сгустить краски так, чтобы намеки на убийство звучали как можно более мрачно. Но скажите… – Они заколебалась было, однако все же закончила вопрос: – Вы действительно думаете, что это Гастингс убил мистера Терлоу?

– Полагаю, что такое возможно, – отозвался Энтони. – Но нам не хватает информации для окончательного вывода.

– Я заметила, что катастрофический недостаток информации – одна из главных проблем всякого расследования.

Столбридж улыбнулся шутке, а потом опустил вуаль на лицо Луизы и вздохнул, потому что теперь не мог ее видеть. Затем он проводил ее на улицу и помог сесть в карету. Устроив даму и захлопнув дверцу, он подошел к вознице и вручил ему записку:

– Сначала отвезешь даму домой. А затем отправляйся в Скотленд-Ярд и сделай так, чтобы это послание попало именно к детективу Фаулеру.

– Понял, сэр. – Кебмен взял записку. Энтони дал вознице денег и повторил:

– Друг мой, очень важно, чтобы письмо попало именно к детективу Фаулеру в собственные руки. Если его не окажется на месте, непременно дождись.

Возница оценил полученную сумму и с готовностью кивнул:

– Не тревожьтесь, сэр. Я передам ваше письмо господину Фаулеру в собственные руки.

– Спасибо.

Отсалютовав кнутом, возница тронул кеб, и копыта лошадей зацокали по булыжнику мостовой. Вскоре экипаж растворился в тумане, и только отзвуки цокота копыт еще висели во влажном воздухе.

Энтони вернулся в дом и сразу направился по лестнице на второй этаж. С каждым шагом ему становилось все труднее входить в пропитанную запахом смерти атмосферу зла, которая наполняла сцену преступления. Но Столбридж лишь хмурил брови и упорно преодолевал ступеньку за ступенькой. Вот и спальня. Он подошел к гардеробу и распахнул дверцы. Однако! Брюки, жилеты, сюртуки – все самых модных расцветок и фасонов. Рубашки от хорошего портного, выстираны и идеально отглажены. Столбридж закрыл гардероб и направился к комоду, где еще раньше заметил кожаный футляр для драгоценностей. В нем нашлись несколько пар дорогих запонок, золотые карманные часы и галстучная булавка с жемчужиной. Рядом с футляром были аккуратно разложены оправленные в серебро щетка для волос и расческа, а также баночка помады для волос. Видимо, Терлоу очень и очень заботился о своей внешности.

Энтони вернулся к постели и опять принялся рассматривать тело. Если не обращать внимания на кровь, то можно разглядеть, что волосы и усы светлые. То есть мистер Терлоу был блондином, к тому же подстриженным по последней моде. А его ночная сорочка покрыта изящной вышивкой.

Энтони покачал головой и начал внимательно и методично осматривать комнату. Вскоре он нашел металлический ящик под днищем гардероба. Замок был хорош: над ним потрудился один из лучших мастеров Уилленхолла, но, все же, ему далеко до «Аполло», а потому Столбриджу понадобилось меньше пятнадцати секунд, чтобы его вскрыть.

Внутри небольшого сейфа его ждала только одна вещь – записная книжка Терлоу. Она содержала перечни денежных сумм. Можно было подумать, что это крупные выигрыши. Однако поступления совершались с регулярностью, которую трудно требовать от азартной игры, пусть и удачной. Деньги поступали из пяти разных источников, и началось это года три назад. Рядом с каждой суммой стояли буквы, и Столбридж без труда понял, что это инициалы тех самых скомпрометированных юных леди, которым он не так давно вернул свидетельства их неосторожной страсти. Итак, Энтони держал в своих руках не что иное, как список выплат, которые производились Гастингсом в качестве доли от шантажа.

Столбридж сунул записную книжку в карман, подумав, что полиции эта информация все равно вряд ли пригодится, и еще раз оглядел комнату. Что-то здесь не совсем на месте. Он смотрел внимательно, прикидывая, что же пропустил. Пожалуй, можно сказать, что в спальне сохранился идеальный порядок… кроме пары небрежно брошенных в ящик носовых платков. К тому же на комоде оказались отпечатки. Квартирная хозяйка с уборкой явно не слишком усердствовала, и комод покрывал тонкий слой пыли. Так вот расческа и щетка для волос лежали не на своих местах.

Столбридж спустился вниз и решил еще раз обыскать письменный стол. Он открыл ящик и сразу понял, что и здесь тоже присутствует беспорядок, столь нехарактерный для Терлоу. Неоплаченные счета кто-то извлек из папки, просмотрел и торопливо запихнул весь ворох обратно. Теперь Энтони искал не только улики и доказательства, но и свидетельства того, что кто-то еще обыскивал дом. И очень быстро он уверился в своих предположениях.

Через некоторое время послышался скрип колес и стук копыт. Столбридж подошел к окну и, отодвинув занавеску, увидел, как большой, похожий на медведя инспектор Гарольд Фаулер вылезает из экипажа.

Столбридж быстро подбежал к двери и распахнул ее, прежде чем инспектор постучал.

– Я получил ваше послание, мистер Столбридж, – пробасил полицейский, входя в дом и снимая шляпу.

– Что произошло?

– Человек, проживающий в этом доме, Бенджамин Терлоу, находится в своей спальне на втором этаже, и он мертв. Он был неисправимый игрок и, похоже, наделал долгов. Будучи в отчаянном положении, он пустил себе пулю в лоб. Так это выглядит. Там же есть предсмертная записка. Написана печатными буквами.

– Вот как, печатными буквами? – Лохматые бакенбарды инспектора Фаулера зашевелились. – Точно так же, как и записка Грантли?

– Да. – Столбридж протянул инспектору листок бумаги, который прихватил с собой. – Печатные буквы исключают возможность сравнения с почерком покойного. Но, если хотите знать мое мнение, я уверен, что Терлоу не писал этой записки.

Бумажка почти утонула в медвежьей лапе инспектора. Некоторое время он внимательно рассматривал текст, потом покачал головой и мрачно сказал:

– Я полностью с вами согласен, сэр, но вряд ли нам удастся доказать, что это письмо оставил убийца.

– Есть кое-что еще, – продолжал Энтони. – Опять же, я не смогу это доказать, но могу поклясться, что до моего приезда кто-то уже обыскивал дом.

– Понятно. – Фаулер обежал взглядом обстановку прихожей, а потом сфокусировался на Столбридже.

– А позвольте спросить, что именно привело сюда вас самого?

– Я получил информацию, что Терлоу, как и Грантли, работает на Гастингса. Гастингс регулярно выплачивал ему довольно крупные суммы. Я хотел расспросить об этом Терлоу.

– И, найдя его мертвым, вы решили, что это дело рук Гастингса?

– Мне это кажется вполне вероятным. Но, к сожалению, последние события ни на шаг не приближают меня к выяснению причин смерти Фионы Ризби. Более того, и рассчитывал хоть что-то узнать от Терлоу, а теперь он мертв и след оборвался.

Фаулер сочувственно взглянул на аристократа:

– Я ведь предупреждал вас, мистер Столбридж, что след быстро остывает и после смерти девушки прошло слишком много времени. Думаю, вам не удастся найти доказательства. Оставьте ее душу покоиться с миром.

– Вы не понимаете, – покачал головой Энтони. – Я не могу бросить это дело, детектив. Мне нужно узнать, почему она была убита.

– Исходя из своего опыта могу сказать вам, сэр, что для убийства не так уж много причин. Жадность, месть, необходимость скрыть свою тайну и безумие.