Техасская страсть

ГЛАВА ШЕСТНАДЦАТАЯ

Билли и Мэгги стояли рядом на крыльце дома. Рука Билли отыскала руку дочери, Мэгги крепко сжала ее. Обе женщины хранили молчание, погруженные в собственные мысли о том, как себя держать, когда Рэнд привезет Амелию домой.

— Я ужасно себя чувствую, Мэгги, — пожаловалась дочери Билли. — Вот уже несколько дней я лгу Кэри. Кэри следовало бы быть здесь, завтра может оказаться поздно. Это он должен был везти Амелию домой или, по крайней мере, встречать ее здесь, вместе с нами.

— Мама, ты была вынуждена поступить так, как того хотела тетя Амелия. Не стоит винить себя. Я не знаю, что именно скрывает Амелия. Но я чувствую это.

— Подумать только, инвалид! Амелия никогда не смирится с этим. Я ее знаю. Мы дружим более сорока лет, — сдавленное рыдание вырвалось у Билли. — Мэгги, я не вынесу этого.

— Мама, всю жизнь ты меня учила, что человек может сделать то, что должен. Ты должна это сделать для Амелии.

— Я сердита на нее, Мэгги. А Кэри будет сердит на всех нас, и я не стану винить его.

— Знаешь, мам, я должна тебе признаться в одной вещи. Это так ужасно, что не знаю, найду ли я верные слова. Господь может покарать меня за эти мысли смертью, но я больше не в силах прятать джина в бутылке.

Билли немедленно преисполнилась участия:

— Скрывать свои чувства — это самое плохое, что можно придумать. В чем дело, дорогая?

Слезы побежали по щекам Мэгги.

— Мам, ты знаешь, что после тебя я люблю тетю Амелию больше всех на свете. Никто не может так сердечно поговорить со мной, как она. Когда мы прилетели в Вашингтон, Рэнд находился на грани нервного срыва. Сердечный приступ Амелии вынудил его взять себя в руки и собраться с силами. Я понимала, что теряю его. Я видела, как рушатся наши отношения. Я упала духом.

— Мэгги, дорогая, твои чувства совершенно естественны. Если бы дело касалось Тэда, я бы испытывала то же самое. Не мучай себя. Пути господни неисповедимы, мы все знаем это. На все воля Его.

Мэгги заглянула матери в глаза.

— Спасибо, мам. Наверное, ты единственный человек на свете, который думает так же, как и я.

— Однажды Амелия благодарила меня — я бы даже сказала, благословила — за то, что я допустила возможность ложиться в постель в носках, чтобы не мерзли ноги. Боже, и откуда всплыло это воспоминание? — рассмеялась Билли незнакомым, рыдающим смехом.

— Кажется, я слышу машину «Скорой помощи».

— О Боже, Мэгги, она в инвалидной коляске. Я не ожидала этого.

Мэгги сжала руку матери.

— Это временно. И так даже лучше: Амелия сможет появляться внизу вместо того, чтобы быть прикованной к постели, как бабушка Джессика. Улыбнись, мама, они идут.

— Как раз к ланчу, — воскликнула Билли и наклонилась поцеловать Амелию. — С возвращением, дорогая.

Мэгги последовала примеру матери и тоже поцеловала Амелию.

— Мы все утро готовили, ланч получится замечательным, — с энтузиазмом произнесла Мэгги.

— И солнце сегодня чудесное, столовая нагрелась и залита светом. Мы приготовили все твои любимые блюда, которые врач разрешил, — не переставая болтала Билли.

— Не стоит суетиться, — тусклым голосом произнесла Амелия.

— Амелия, послушай меня. Мне абсолютно нечем заняться, кроме как сидеть дома в ожидании Тэда. И мне нравится суетиться вокруг людей, которых я люблю. Мэгги тоже это нравится, так что мы объединили усилия. Чувствуешь, какой запах в доме? Настоящая корица! Рисовый пудинг!

К тому времени, когда ланч закончился, Билли чувствовала себя совершенно выдохшейся. Мэгги тоже выглядела утомленной. Рэнд не отводил настороженного взгляда от лица Амелии.

Какая она уставшая, с отчаянием думала Билли. И постаревшая, очень, очень постаревшая. Господи, что скажет Кэри, когда вернется домой сегодня вечером?

— Амелия, как насчет теплой, восхитительной ванны с пеной? Я помогу тебе вымыть волосы, а Мэгги их уложит. Тебе нужно избавиться от воспоминаний о больнице. Рэнд купил замечательное сиденье для ванной.

— Что мне действительно необходимо, так это вздремнуть.

— Прекрасно, только давай сделаем этот сон самым лучшим. Вот увидишь, теплая ванна и чашка чаю сотворят чудо.

Через час Билли уложила Амелию в комнате для гостей.

— Амелия, нам нужно поговорить, это не займет много времени. Сегодня вечером прилетает Кэри. Ты… я думаю…

— Я все объясню ему сама, если ты это имела в виду. Кэри поймет. Мне жаль, что я поставила тебя в такое неловкое положение, Билли. А теперь скажи, как я выгляжу? И, пожалуйста, не лги мне.

— Ты выглядишь так, словно поправляешься после болезни. Помнишь тот, первый сердечный приступ? Ты выглядишь не хуже, чем тогда. К приезду Кэри мы тебя оденем в лучшую одежду.

— Могу тебе сказать, Билли, что ты — настоящая жена сенатора; ты подхватила привычку говорить многословно и ничего при этом не сказать. Только у меня осталось не так уж много времени.

Взгляд Билли затуманился.

— Пожалуйста, Амелия, не говори так.

Последовавшие слова прозвучали столь обыденно, что Билли вздрогнула.

— Я знаю. Если повезет, протяну год. Но, скорее всего, меньше.

Билли тяжело сглотнула.

— Если это правда, то ты должна использовать оставшееся время самым лучшим образом. Не сдавайся, Амелия. Я хочу вновь увидеть блеск твоих глаз.

— Билли, ты самый замечательный человек из всех живущих на этой земле. Да будет благословенно твое сердце, тебя очень легко любить.

Амелия заснула, но Билли еще долго сидела на краешке кровати, держа подругу за руку. Если бы Билли могла, она вдохнула бы в Амелию свою жизнь.

Кэри прорывался сквозь толпу прилетевших в просторный зал аэропорта, отыскивая взглядом Рэнда или Тэда. Рэнд первым увидел Кэри. Они сердечно пожали друг другу руки.

— Мне удалось припарковаться милях в трех отсюда, — сказал Рэнд, — так что наберись терпения.

— Постой-ка, — сказал Кэри, опуская свою сумку на землю. — А что случилось с «Как долетел? Как провернул сделку? Друг, как здорово тебя снова видеть?»

— Позже.

— Нет, черт побери, теперь! Где, скажи на милость, моя дорогая жена? Или она так чертовски занята на вечеринках, что не смогла меня встретить? — взорвался Кэри.

— Я сказал, потом, — холодно ответил Рэнд.

Кэри понизил голос, но в нем все еще сквозили гнев и раздражение:

— Черт побери, Рэнд. Либо ты мне объяснишь, в чем дело, либо я улетаю в Техас ближайшим рейсом.

— Амелия перенесла сердечный приступ, Кэри. Это случилось сразу после ее выступления. Теперь мы можем, наконец, сесть в эту дурацкую машину и поговорить обо всем спокойно?! Мне ведь тоже нелегко.

Рэнд тихо заговорил, рассказывая все очень подробно, не упуская ни единой мелочи. Лицо Кэри приняло мертвенно-бледный оттенок.

— А я думал… — начал Кэри, — Господи, ты не представляешь, что я вообразил. Я… Ты должен был позвонить мне. Кто-нибудь должен был…

— Я прилетел в Вашингтон уже после того, как это случилось.

— Но мне следовало бы быть рядом с женой. А вместо этого я… Боже, Рэнд, ты даже представить себе не можешь, что я наделал!

— Кэри, не нужно об этом.

— Я подумал, что Амелия стыдится меня, — сказал Кэри. — Не хочет, чтобы я присутствовал при этом торжественном моменте.

— Ты уже много лет женат на Амелии, Кэри. Тебе бы следовало знать ее получше. Как ты мог до такого додуматься?

— Мне казалось, что это единственное объяснение. Я ждал Амелию. Разработал план, хотел показать ей Гавайи, рассказать все народные предания, которые слышал. А твой дом, в котором все пережили огромное счастье, — я дождаться не мог того момента, когда Амелия его увидит. Когда позвонила Билли и сказала, что Амелия не может прилететь, я… черт побери, забудь об этом.

— Знаешь, Амелия сейчас находится не в лучшей своей форме. Я бы сказал, что ты, пожалуй, можешь испытать потрясение, увидев ее. Она ездит в инвалидной коляске и очень похудела. Постарайся не показывать своих эмоций.

— Что говорят врачи? Кто-нибудь догадался позвонить в Техас ее лечащему врачу?

— Врачи говорят разное. Прогноз не обнадеживает, Кэри. — Рэнд замолчал, собираясь с силами перед тем, как сказать самое тяжелое. — В лучшем случае Амелия проживет год.

Несмотря на все предупреждения Рэнда, при виде Амелии Кэри испытал шок. На какое-то мгновение Кэри почувствовал отвращение, но быстро справился с собой. Улыбка, которую он постарался изобразить, выглядела неестественно, и Кэри догадывался, что его поведение было таким же.

Билли хотелось плакать, глядя на то, как держится Амелия.

Взгляд Билли обратился к Тэду с молчаливой просьбой о помощи.

— Пожалуй, я покачу леди в столовую, — излишне сердечно произнес Тэд. — На случай, если вы не догадываетесь, скажу, что мы вас очень терпеливо ждали. Баранья нога, мятное желе, молодой картофель, хлеб домашней выпечки, мороженое и шоколадный торт. Билли и Мэгги полдня провели на кухне, посвятив себя приготовлению настоящего домашнего обеда. Так воздадим же ему должное.

Билли взяла Кэри под руку.

— Ты выглядишь слишком обескураженным. Пожалуйста, постарайся держать себя в руках, — шепнула она ему.

И он старался. Одному Богу известно, как он старался, но чувство вины, пронизывавшее его, было настолько всепоглощающим, что Кэри не мог есть. Он не отрывал глаз от Амелии, а той с большим трудом удавалось избегать его настойчивых взглядов. При виде яркого румянца, вспыхнувшего на щеках жены, Кэри почувствовал себя только хуже. Он едва не умер, когда Амелия отказалась от десерта и попросила разрешения выйти из-за стола вместе с ним.

Тэд и Рэнд тоже встали из-за стола.

— Я отнесу тебя, мама, — сказал Рэнд, а Кэри пробормотал что-то неразборчивое, вроде «извините», и вышел первым.

— Происходит что-то непонятное. Ты знаешь, в чем дело, мам? — требовательно спросила Мэгги и вздрогнула, увидев ее полные слез глаза. Билли молча смотрела на Тэда.

— Не плачь, дорогая, — прошептал он. — Амелия все поставит на свои места.

Амелия выглядела совсем маленькой в огромной кровати. Кэри никогда прежде не видел такой разукрашенной комнаты, взгляд повсюду натыкался на ленточки и бутоны. Даже простыни на кровати и покрывало, которое Амелия натянула до самого подбородка, были в цветочек. Кэри чувствовал, что должен что-то сказать, но слова застряли у него в горле. В любое другое время Амелия пожалела бы его. Однако теперь она либо слишком устала, либо ей было все равно.

Кэри отвернулся от жены и погрузился в поиски туалетных принадлежностей и халата в своей огромной дорожной сумке.

— Тебе следовало сообщить мне, Амелия. Не стоило проходить через это одной.

— Но, Кэри, ты бы все равно ничего не смог сделать. А мне хотелось, чтобы ты заключил сделку. Я не хотела тебя тревожить. Знаешь, это в крови у любой женщины — справляться с проблемами так, чтобы не тревожить мужа.

— Это всего лишь слова, и ты прекрасно это понимаешь.

— Неужели ты сердишься на меня? У тебя есть полное право огорчаться, но сердиться?! Я чувствую себя хорошо. Конечно, должно пройти время, прежде чем я встану на ноги, но ведь я и раньше справлялась. Подойди ко мне, садись, расскажи о своей поездке и о сделке.

— Но мы не можем замалчивать то, что случилось, Амелия. Я Бог знает что передумал. Мне следовало бы вернуться домой сразу же после заключения сделки, вместо того, чтобы…

— Извини меня, Кэри. Я задумалась о тебе. Я знаю, как я выгляжу. Я также понимаю, что ты чувствуешь. И я пойму, если ты… не сможешь остаться со мной в такой ситуации.

— Амелия, я …

— Кэри, я не хочу, чтобы ты чувствовал себя виноватым. И выглядел виноватым. Сотри это выражение со своего лица, оно мне не нужно.

Кэри присел на краешек кровати. Он взял в свои ладони худую, тонкую руку Амелии. Волна раскаяния захлестнула его. Слезы затянули глаза пеленой.

— Это мне, детка, нужно просить у тебя прощение.

И Кэри начал говорить, вначале осторожно выбирая слова, но затем речь перешла в плавный рассказ. Ему понравилось, когда в некоторых местах Амелия хихикала. Рассказывая, Кэри проскользнул под одеяло. Амелия прижалась к нему и положила голову ему на плечо. Изо всех сил она старалась не заснуть. Последней мыслью Амелии перед тем, как она провалилась в глубокий сон, была мысль о том, что Кэри взял, сам того не подозревая, то, что она ему предложила.

Так, как она и планировала.

Одиночество угнетало Джулию. Временами дни, проведенные на Гавайях вместе с Кэри, казались ей сном. Прекрасным сном.

Резкий холодный апрельский ветер набросился на Джулию, как только она вышла на Парк-авеню. Джулии захотелось плакать, но она знала, что стоит начать и она уже не сможет остановиться. Она закрыла половину лица ярким кашемировым шарфом, подаренным ей Билли и Тэдом. Стоит ли беспокоиться о том, как она выглядит? Ни одной душе в Нью-Йорке нет до этого дела.

Помимо отвратительной погоды и собственного одиночества Джулию тревожило то, что Кэри ни разу не позвонил ей после возвращения с Гавайев. Джулию не покидало предчувствие чего-то плохого. Ведь Билли и Тэд тоже не звонили ей, что было совсем на них не похоже. Билли обязательно поинтересовалась бы тем, как Джулия провела отпуск. В другое время Джулия послала бы сувениры, купленные для Тэда и Билли, по почте, но не в этот раз, они по-прежнему лежали нераспакованными на стуле в уголке ее спальни. Джулия хотела позвонить дяде и Билли, но побоялась, что голос выдаст ее.

Они с Кэри даже не попрощались. Оба знали о том, что снова увидятся; Джулия чувствовала, что это случится совсем скоро. Кэри обещал приехать в Нью-Йорк через несколько недель. Для Джулии это означало «скоро». Она поехала с Кэри в аэропорт для того, чтобы провести с ним лишний час.

Самолет Кэри приземлился в Национальном аэропорту Вашингтона в то время, когда ее самолет взял курс на Нью-Йорк. Их разделяли многие мили, но они были близки, как никогда.

Джулия захлопнула за собой дверь квартиры. Тепло медленно растекалось по ее озябшему, холодному телу. Небрежно скинув пальто и шарф, Джулия направилась прямо к телефонному автоответчику. Крошечный огонек мигал не переставая. Джулия перемотала сообщение и услышала голос Кэри: «Я позвоню тебе сегодня вечером, в девять». Больше ничего.

Пока будет готовиться ужин, нужно позвонить Билли и дяде Тэду. Давно следовало взять инициативу на себя и позвонить им. Они ведь ее семья. А человек не должен игнорировать свою собственную семью… никогда.

Ласковый голос Билли лучше, чем самые теплые объятия, решила Джулия.

Билли и Джулия поговорили о Тэде, о его поздних возвращениях домой, об отпуске Джулии.

— Я купила тебе подарок, — сказала Джулия. — Это такая сумочка, сплетенная из соломки, знаешь, их еще вешают на стену и хранят там счета и письма. На ней красный орнамент.

— Я уверена, что нам с Тэдом понравится. И я обязательно ее повешу на стену. Мои счета хранятся в хозяйственной сумке, и Тэд постоянно меня за это ругает. А как ты сама, Джулия?

— Если бы не этот ужасный холод, то все было бы прекрасно. Жду не дождусь, когда зазеленеет парк. Я люблю весну, а ты?

— Я тоже, но мое любимое время года — осень.

— Как дела в семье?

— Боже, я совсем забыла! Звонил Адам Джарвис. Они с Сойер решили пожениться. Устроим настоящую свадьбу, со всеми церемониями, если, конечно, мы сумеем уговорить Сойер. В семье слишком давно не было свадьбы! Я собираюсь вплотную заняться подготовкой.

— Замечательно! — сказала Джулия. — Я ловила букет невесты четыре раза. Потом сдалась.

— Никогда не сдавайся. Предназначенный тебе мужчина где-то поблизости, просто он еще не встретил тебя.

— А как дела у Мэгги и Рэнда? — спросила Джулия. — Я звонила им с Гавайев, но никто не подходил к телефону, — это было правдой, она действительно звонила.

— Они некоторое время провели в Англии, затем прилетели в Нью-Йорк и решили побыть там недели две. Теперь они на пути в свой рай. Коул в Техасе, по его словам, приводит в порядок дела, оставшиеся после Райли. Райли все еще в Рио.

Оставались Амелия и Кэри, но Билли не хотела услышать страдание в голосе племянницы, она вообще не хотела, чтобы Джулия спрашивала ее о них. Возможно, Джулии ничего не известно.

— Какое-то время в доме яблоку негде было упасть, — продолжала Билли, осторожно выбирая слова. — Амелия и Кэри тоже были здесь. Не знаю, известно ли тебе… Хотя откуда ты могла узнать? — ответила Билли на свой же вопрос. — Сразу же после выступления в Конгрессе Амелия перенесла сердечный приступ. Она находилась в госпитале, и лишь в день возвращения Кэри ее перевезли ко мне домой. Затем прилетел Коул и перевез их в Техас.

— Я полагала, что операция решила ее проблемы со здоровьем, — сказала Джулия. Боже, этот холодный голос не может принадлежать ей!

— Мы все так считали. Но, видимо, Амелия не все нам рассказывала. Ей следовало поберечь себя.

— Ты права, — согласилась Джулия. — Я пошлю Амелии открытку с пожеланием выздоровления.

Когда в девять часов вечера зазвонил телефон, Джулия находилась в ванной, сушила волосы после душа. В девять тридцать, когда раздался еще один звонок, она наносила маску на лицо. В девять часов сорок минут телефон прозвонил в последний раз, Джулия в это время делала гимнастику. В пятнадцать минут одиннадцатого она уже крепко спала, укутавшись в верблюжье одеяло.

На следующий день во время обеденного перерыва Джулия купила для Амелии веселую открытку с пожеланием выздоровления и написала короткое послание:

Дорогая Амелия, пожалуйста, выздоравливай поскорее. Горю желанием увидеть тебя танцующей ночь напролет на свадьбе Сойер.

С любовью, Джулия.

Когда любишь, думаешь прежде всего о любимом.