Теплый снег

*9*

Я больше не смотрела по сторонам, когда снова побежала наверх с тарелкой для бабы Нади — зачем смущать человека во время еды. Особенно если сама смущаешься почему-то больше, чем он…

И обратно в свою квартиру я влетела, не оглядываясь…

В конце концов, всё — моя миссия выполнена, и совесть у меня чиста. А уж запомнит он меня или нет — другой вопрос. И если даже запомнит, то точно ли адекватной и солидной женщиной в розовых тапках…

Время катастрофически поджимало, и я, выкинув из головы все ненужные мысли, сосредоточилась на сервировке стола и попутной уборке квартиры.

Ёлка у нас с Аришкой в этом году стояла искусственная, маленькая, едва ли дотягивающая до полутора метров. Старая, тощая, потрепанная годами и бесконечными перекладываниями с места на место. Она осталась ещё с тех времён, когда Аришка только родилась и могла уронить дерево, поэтому мы с Толей купили игрушечную блестящую ель из серебристого дождика. Но едва дочке исполнилось три года, как муж стал привозить настоящих красавиц высотой под потолок из питомника… Да, на рынке можно было купить ёлку в пять раз дешевле, но там продают простые лесные кривоватые деревца, не в тему растущие под линиями электропередач и в неподходящих зонах какой-нибудь просеки. Их всё равно вырубают в целях безопасности, и уже неважно, насколько симпатичное новогоднее чудо из них может получиться. А в питомнике, куда ездил Толик, выращивают деревья специально для праздника — пушистые голубоватые густые ёлки, будто сошедшие с новогодних открыток, ровные колючие сосны, занимающие места в некоторых отелях, ресторанах и театрах нашего города, стройные кипарисы для тех, кто празднует новый год на улице, даже какие-то виды туй, подходящие для украшения шариками и гирляндами… Там же их принимают обратно после праздников — отправляют на переработку древесины, и это является исключительным преимуществом этого питомника.

Долгие годы Аришка ездила вместе с папой выбирать ёлку. А в этом году Толя, наверное, возил туда Наташку с сыном… Нет, он звонил ещё две недели назад, спрашивал, привезти ли нам дерево, но я ответила категоричным отказом — не надо нам больше, перебьёмся…

Да, вот в такие моменты накатывала острая нестерпимая обида на мужа. Потому что он сейчас не один, потому что о нём заботятся и ему самому есть о ком беспокоиться, кого радовать, потому что это, в конце концов, была наша, НАША, чёрт побери, традиция с ёлкой…

Аришке вон норм — она уже выросла давно. Это в детстве её голубые глаза сияли при виде огромного разлапистого сверкающего наряженного дерева, а сейчас… Она со свойственным ей подростковым скептицизмом предлагала вообще обойтись без ёлки в этом году, но я настояла…

Глупо, но я даже не знаю, как сегодня вести себя с дочерью. Следует ли надеть праздничный костюм, как мы делали это всегда, или на этот раз вполне сойдёт и это домашнее платье, ещё почти новое, между прочим? И шампанское я открывать не умею… Но открыть придётся. Первый раз в жизни самой.

Всхлипнула, расставляя на столе бокалы. Одна…

Плюхнулась на табуретку, прижимая ладони к лицу…

Господи, да кому это всё вообще нужно?!

Аришка хотела отпроситься к друзьям из соседнего дома, а я не пустила — Новый год ведь семейный праздник и всё такое… Зря! Пусть бы хоть она повеселилась за нас обеих…

— Мааам! — дочь появилась на кухне в тонком летящем платье, купленном в прошлом месяце для школьной дискотеки. Сердито сдвинула брови на переносице. — Ну хватит! Ну ты опять всю ночь рыдать собираешься?! Лучше бы я к Верке ушла…

— Не собираюсь, — я вытерла слёзы и протянула руку, подзывая Арину в объятия. — Ты всё-таки решила быть красивой?

— А ты нет? — дочь изящно приподняла подол, привычно осторожно усаживаясь мне на колени и обнимая. — Не плачь, мам, ну пожалуйста…

— А я не знаю… — я тоскливо усмехнулась, проклиная чёртову жалость к себе, от которой никак не удавалось избавиться, и приглаживая длинные дочкины волосы. — А плакать точно не буду.

— Ну переоденься! Пожалуйста! — дочь трогательным расчётливым взглядом уставилась мне в глаза. — Я же фотки потом выложу… Хочу, чтоб ты нарядная была, как всегда…

— Всё, иду, — я демонстративно поджала губы, сдаваясь наглому детскому натиску, но через секунду чмокнула оставшуюся сидеть на стуле дочь в чёрную надушенную макушку, направляясь в спальню.