Теплый снег

17.

Я сама потянулась за поцелуем, неожиданно даже для самой себя остановившись в центре комнаты и закидывая руки на широкие мужские плечи. Зажмурилась… Наверное, вышло неловко и самонадеянно, но мне искренне хотелось верить, что смело и самоуверенно…

Женя несколько секунд даже не размыкал губ, словно удивляясь моей настойчивости. И когда я уже готова была отказаться от своей нелепой попытки, неожиданно прижал ладонью мой затылок и ответил на поцелуй…

Чужой вкус, острый аромат кофе, настойчивые уверенные касания, колючая щетина, непривычно до онемения впившаяся в щёки..

Мир покатился кубарем в межзвёздном пространстве просто от осознания того, что он действительно это сделал. Не увернулся, не отклонился, не покрутил пальцем у виска, не попытался свести всё в шутку. Он ответил… Вот так запросто, искренне, будто происходящее совсем не странно, не глупо, не смешно, не неловко… Так, словно это правильно. Словно и не могло быть иначе…

Непроизвольно в голове мелькнула мысль о том, что когда-то давным-давно я так же теряла опору под ногами от поцелуев Тольки, но потом, спустя годы, мы вообще перестали по-настоящему целоваться, ибо короткие чмоканья в нос и щёку, пожалуй, совсем не считаются. А позже пропали и они. Зато до последнего у нас оставались тёплые надёжные объятия, в которых мне было уютно и спокойно…

А сейчас?! Приятно до дрожи… Остальное, наверное, не так и важно…

Наивное чувство удовлетворения окутало сознание, когда мужские ладони неторопливо нащупали молнию платья и потянули её вниз по спине, попутно обнажая плечи — пожалуй, я чувствовала бы себя дурой, если бы мне пришлось сейчас задирать руки и стаскивать одежду через голову… Лишь когда пальцы скользнули по груди, цепляя бельё, я машинально охнула, придерживая край лифа…

Женя лишь тихо усмехнулся мне в губы, на мгновение прерывая поцелуй и крепче обнимая за поясницу…

— Свет погасить?! — он щекотно провёл носом по моей щеке.

— Угу…

Я так и не открыла глаза, боясь разрушить этот неповторимый момент, утыкаясь лицом в чужую грудь и пятясь назад к выключателю…

Не знаю, как он, а я точно запомню этот момент, даже если сейчас ничего не получится. Хотя бы ради того, чтобы каждый Новый год вспоминать не уход бывшего мужа, а вот это вот невероятное ощущение чуда и праздника в душе…

Лишь когда лампы погасли, я решилась приоткрыть глаза, несмело заползая ладонями под мужской свитер и ощущая, как кружится голова… От выпитого шампанского, от нереальных разноцветных бликов за окном, от запаха целующего меня мужчины, горьковатого привкуса его губ…

Снова прикрыла веки, мысленно счастливо улыбаясь и растворяясь в происходящем. Сама подтолкнула его в сторону спальни…

Страх отступил. Как и робость… Осталась лишь какая-то оболочка, не имеющая ничего общего с той Полинкой, которую я привыкла ежедневно видеть в зеркале — отошла на второй план дурацкая вечная внутренняя стыдливость, залегла на дно души холодная привычная чопорность, пропала острая необходимость соответствовать чужим ожиданиям. Впрочем, сейчас хотелось верить тому, что вот эта женщина, без стеснения целующая незнакомого мужика, и есть та самая настоящая Полина — роковая женщина, которую совершенно невозможно забыть…

Тихо рассмеялась собственным мыслям, теснее вжимаясь в голую мужскую грудь и переступая упавшее к ногам платье, пока Женя, совсем неласково царапаясь щетиной и вынужлая меня отклониться назад, вёл сухими прохладными губами дорожку вдоль шеи…

Мне нравилось в этом человеке всё — от уверенной бескомпромиссной настойчивости до полной искренней отдачи, с которой он сжимал моё тело, наполняя изнутри лёгкостью, заставляя чувствовать себя безгранично красивой и желанной, неповторимой и просто нужной… Нет, не по жизни нужной, а вот здесь и сейчас, в эту минуту, в это мгновение…

Секунды, часы… Я не чувствовала время. Шампанское давно перестало разрываться пузырьками в животе, оставив после себя лишь лёгкое чуть болезненное головокружение и ленивую пустоту в мыслях. Изредка, где-то на краю сознания, между смешными и чувственными поцелуями и ласками, я прижималась лбом к чужой груди, закрывала глаза, почти погружаясь в сон… Иногда подтягивала одеяло до самого подбородка и, затихнув, слушала уверенный мягкий голос Жени, рассказывающего о себе и отвечающего на мои вопросы… Нет, совсем ничего особенного — тоже развод много лет назад, новая неудачная попытка создать семью, работа в структурах МЧС на одном из предприятий города, но это только в названии — на самом деле раньше его должность называлась "газоспасатель" на опасном производстве, но сейчас их всех зачем-то приравняли к общей системе… И нет, у них на предприятии очень редко происходят предаварийные ситуации, и в основном они занимаются тем, что проходят физическую подготовку и смотрят футбол в комнате отдыха…

А ещё периодически я отворачивалась к стене и рассказывала о себе. Рассказывала так, как, наверное, не смогла бы рассказать никому и никогда… Кроме Толика. Но на этот раз я говорила не с мужем, но о нём… Вспоминала, как поженились, как рвались путешествовать по миру, но денег хватало лишь на прогулки на велосипедах по пригороду, как мечтали построить дом, но так и не смогли на него заработать из-за бесконечно растущих цен, навсегда оставшись жить в этой квартире, как родилась Аришка, как я впервые, полтора года назад, узнала о том, что у него, кроме меня есть Наташка…

А потом, уже вполне сознательно давясь слезами и соплями, впервые вслух озвучила то, что произошло в прошлый Новый год. Нет, я не осуждала Толю, я его по-своему понимала, даже, наверное, в глубине души поддерживала, но говорить об этом было… неуютно что ли… Непривычно, больно, словно проходясь лезвием по только что затянувшемуся кривому рубцу… Единственное, от чего было легче — это стойкое осознание того, что Женька, возможно уже спит и вообще не слышит меня, да и завтра он просто исчезнет из моей жизни, забудет всё, что я тут наговорила, а мне (я почему-то была абсолютно уверена в этом) станет хоть немного легче…

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Но Женя не спал. До самого рассвета, как я… Слушал, говорил, даже не стараясь понять и поддержать, обнимал…

Уже когда достаточно рассвело, он как-то легко поднялся с постели, оделся, торопливо поцеловал меня в губы, попросил не провожать и пожелал хорошо выспаться — выходной же. Тихо ушёл, почти неслышно щёлкнув замком входной двери…