Теплый снег

*7*

Почему-то второй раз выйти на лестницу оказалось труднее. Я то хватала две тарелки с салатами (ибо подносов у меня больше не осталось) и шла в прихожую, то снова разворачивалась в коридоре и возвращалась обратно на кухню, чувствуя себя трусливой идиоткой.

Глупо. И ходить мимо него глупо, и бояться выйти тоже глупо. В конце концов, все соседи вон дверьми стучат и путешествуют периодически с этажа на этаж с угощениями, что в этом такого? Но мне почему-то упорно казалось, что у меня на лбу стоит печать женского одиночества, и именно сегодня она хорошо просматривается абсолютно всеми — и дочкой, и бабой Надей, и этим мужиком в подъезде…

Я вообще могла бы поступить очень сердечно — позвонить Любовь Васильевне и попросить, чтобы Георгий Иванович вынес сумку. Мне бы она не отказала.

Может, я даже так и сделаю. Потом, попозже…

Снова схватила тарелки, остановилась перед зеркалом в прихожей. Оглядела себя в очередной раз, кусая губы…

Вроде ничего особенного — волосы уже высохли, распушились по верху и чуть завились на кончиках; щеки слишком разрумянились, но я же от плиты не отхожу, значит, не считается; глаза, правда, чуть шальные, даже не уставшие, будто не отпахала я полный рабочий день до этого… Но это тоже нормально — праздник же. Сегодня вообще всё по сути можно списать на праздник, любые странности. И вообще, это он в моём подъезде гость, а не я тут случайно затесалась…

Поставила тарелки на комод, нарочно долго возилась с замком, чтобы предупредить заранее своё появление. Распахнула дверь, подхватила салаты…

Пусто.

В первое мгновение испытала какую-то острую обиду… Ещё разочарование и, кажется, сожаление… Обиду от осознания того, что он всё-таки ушёл. Разочарование от того, что не дождался моего второго выхода. Сожаление о том, что я так долго медлила…

Как-то разом расхотелось скакать по лестнице. И спину прямо держать. И плечи, и подбородок…

Грустно вздохнула, толкая ногой дверь. Поплелась по ступенькам наверх, понурив голову и смиряясь с неизбежным фактом, но всё ещё лелея в глубине души ростки слабенькой надежды… Может, он просто по нужде на улицу вышел? В конце концов, он вполне приличный вроде человек, и точно не станет пачкать наш подъезд… Или, возможно, его пригласил в гости кто-то с третьего этажа?

Чёрт. Аж тормознула, едва не споткнувшись.

Галка к себе позвала? Она могла, да… Вот стерва. В таком случае этот товарищ точно обо мне уже не вспоминает даже…

Кое-как исхитрилась нажать кнопку звонка локтём.

— Вот, баб Надь, ещё салаты, — я всучила соседке две тарелки. — Потом картошку занесу…

— Спасибо, Поленька! — баба Надя аж просияла. — А ко мне с четвёртого подъезда Любаша зашла! Так хоть есть чем угостить… Знаешь её, Полина? Любаню?

Я помотала головой, особо не напрягая память.

— Нет, не знаю, баб Надь. Но это хорошо, что зашла — вам вдвоём всяко веселее… — я кисло улыбнулась.

— Так хочешь — и вы с Ариной к нам приходите… — выцветшие добрые глаза наполнились сочувствием. — А то вы ж тоже вдвоём в этом году…

— Неее, спасибо… — я поспешно отступила назад к лестнице, вдруг вспомнив о том, что так и не надела кофту, а в подъезде прохладно. — Ладно, забегу ещё…

— Ну давай, Поля… — баба Надя добродушно кивнула, закрывая дверь. — А надумаете — приходите…

Я зашоркала тапочками вниз по ступенькам.

Глупо. Как же глупо всё вышло…

Наверное, мне просто нужно было воочию убедиться, что этот сомнительный тип ушёл. Убедиться и забыть наконец все эти дурацкие метания с салатами, сосредоточиться уже на приближении праздника, позвонить родителям в конце концов… И я на всякий случай прошла мимо своей двери, спустилась на пару шагов вниз и выглянула из-за лестницы, полностью обозревая площадку у окна…

Господи! Сердце непривычно подпрыгнуло, воздух застрял в горле…

Мужик сидел на корточках, привалившись спиной к стене и подняв насмешливые пронзительные глаза прямо на меня.

Я тут же метнулась обратно на свою площадку…

Закрыла лицо ладонями, безбожно краснея…

Чёрт! Дура! Идиотка…

А говорят — взрослая женщина…

Глубоко вздохнула, снова спускаясь на три ступеньки. Лишь бы не передумать и не похерить последнюю возможность сойти за солидную адекватную женщину…

— Вы всё-таки решили дождаться утра? — я скупо улыбнулась, изо всех сил изображая равнодушие и жалость на лице.

Мужчина передёрнул плечами, разглядывая меня уже даже без вежливого интереса, скорее с циничной усталостью в глазах.

— Да. Подожду, — он обречённо кивнул, явно не желая продолжать разговор.

Закусила губу…

— Может, Вам хоть водички попить вынести? С похмелья же, наверное, пить хочется… — я улыбнулась гораздо теплее, чувствуя себя ещё большей дурой вместо солидной адекватной женщины.

Мужчина несколько секунд молча смотрел на меня, будто бы с укором лицезрея выражение моего лица. Наконец грустно усмехнулся.

— От водички не откажусь, спасибо. Полина.

Вспыхнула…

Какое-то всё-таки странное чувство, когда твоё имя так многозначительно произносит незнакомый человек. Приятное, кажется…

Неловко отвела взгляд.

— Сейчас принесу…

Я торопливо скрылась на площадке. Заскочила домой, заторопилась на кухню…

Тяжело вздохнула, набирая в большую стеклянную кружку фильтрованной воды из-под крана.

Вот и показала себя, да. Господи, а так хотелось хоть разочек побыть той самой "ах, какой женщиной"…