Теряя Контроль

Глава 13

Прислонившись одним плечом к стене, он вздыхает так, словно я надоедливый ребенок.

— Зайчонок, что я говорил тебе по поводу споров со мной?

— Ты можешь засунуть свои метафоры охотника себе в упругую задницу, Керр, — я в припрыжку двигаюсь вокруг него, чтобы натянуть свои штаны.

— Рад, что ты заметила. Я уже подумал, что не произвожу впечатления. Мое огромное эго сокрушено. Между прочим, мне нравятся розовые трусики, что на тебе, — комментирует он. — Особенно нравится маленький прогиб прямо под ямочками на твоей спине.

Это что, ухмылка в его голосе? Он посылает мне чертову ухмылку, потому что я ношу часть нижнего белья, которое он купил? Прекрасно. Мне не нужно это глупое нижнее белье.

— Думаешь, что очень милый, но что будет, когда ты закончишь со мной? Когда я больше не буду интересной добычей? Когда твой маленький проект закончится? Ты, должно быть, думаешь, что моя киска сделана из чертового золота, если я стою, как квартира за миллион долларов, выходящая на Центральный Парк.

Я шиплю на него, оттягивая две стороны трусиков, в надежде сорвать их с себя. Господи, кружево, должно быть, сделано из титана.

Люди постоянно срывают свое нижнее белье в фильмах.

— Что ты делаешь? — требует он и отодвигает мои руки в стороны.

Я борюсь с ним, желая, чтобы он позволил мне уйти, но Йен усиливает хватку напротив стены и еще больше толкает, прижимаясь своим бедром ко мне и двигаясь так, чтобы спандекс моих велосипедных штанов опустился вокруг моих лодыжек. Чувствую себя заложницей, даже хуже… я сражена. Его твердая как сталь мышца нажимает справа от моего клитора, а руки прижимают меня сзади так, что я зажата между его грудью и стеной.

— Что заставляет тебя думать, что я покончу с тобой? — он говорит, поскольку двигает мои руки вверх, пока они не встречаются над моей головой, и захватывает мои запястья в один большой кулак. Свободной левой рукой он опускается вниз по моей руке, оставляя гусиный след на коже после своего прикосновения. Его рот находится на моем подбородке, моей челюсти, затем на шее. Он дегустирует меня, прижимая свой язык напротив моего ускоренного пульса.

— Возможно, я никогда не покончу с тобой и твоей упругой золотой киской.

На последнем слове он проводит языком по месту, где бьется пульс, и сильно посасывает. Единственная вещь, которая меня удерживает, это его руки вокруг моих запястий. Он покачивает бедром напротив меня, ненамеренный стон вырывается из моего рта.

— Мне плевать, — удается выдавить с трудом. — Я не игрушка. У тебя не получится поместить меня в дорогой город, дом Барби и играть со мной, пока я тебе не надоем. Я чертов живой человек, и моя мама живой человек. И прямо сейчас нам не нужно это дерьмо. Я решаю, с кем мне спать и в чей кровати мне находиться сейчас, и к тебе это никак не относится.

— Еще как относится.

Он еще больше посасывает место, где изгиб шеи переходит в плечо, его рука находится под моей задницей, перемещая меня назад и вперед вдоль его бедра. Другой рукой он пробирается под мою рубашку, поглаживая грудь большим пальцем и потирая мой сосок.

Я осознаю, что мои руки свободны, но по-прежнему держу их над головой в то время, как он трется об мое тело. Когда я сбрасываю руки на его плечи, то понимаю, что не хочу его отталкивать. Вместо этого использую его плечи как опору, чтобы прижаться к его бедру.

Нервные окончания моей киски становятся гиперчувствительными, клянусь, что могу чувствовать каждую ниточку его высококачественных шерстяных штанов. Его нога перемещается, крошечная помеха, но это прерывает ритм и останавливает давление.

— Если ты остановишься… — угрожаю я ему, все тело, пронизано от гнева до хриплого желания.

— Шшш, зайчонок, я понял тебя.

Он полностью поднимает меня и разворачивает. У меня нет выбора, кроме как обернуть свои ноги вокруг него. Несколько быстрых шагов, и мы заходим в другую спальню с гигантской кроватью, ничего особенного. Он бросает нас на кровать и опускается на меня сверху. В моем поле зрения нет ничего, кроме его твёрдого тела и внезапного покраснения на его скулах, вызванного приливом страсти.

Он выглядит жестоким и голодным.

Прежде чем у меня появляется другая мысль, его рот находит мой, а рукой он отодвигает кружево моих трусиков. Я стону от чувства его толстого языка в моем рту, давления его пальцев: сначала одного, затем двух, толкающихся в меня. Посасывая его язык, я приподнимаю бедра, чтобы прижаться к его руке.

Его свободная рука погружается в мои волосы, отодвигая мою голову назад, как будто он не может просунуть свой язык достаточно глубоко в меня. На вкус он как мята и приземленное, истинное желание.

Мое тело оживает, и оно напрягается под ним в кульминации. Я обхватываю его своими ногами, прижимаясь сильнее.

Покончив с его ртом, я задыхаюсь.

— Быстрее. Трахни меня своими пальцами.

Он проталкивает третий палец, и я вскрикиваю от удивления, потому что он неумолимо начинает ими двигать.

— Ох, я собираюсь жестко тебя трахнуть. Засунуть свой толстый член в тебя, и ты будешь чувствовать его еще несколько дней после этого. Это то, что ты хочешь?

— Боже, да, — хнычу я.

— Твоей жадной киске нужен я, не так ли? — требует он.

— Да.

Это единственный ответ, который я могу ему дать.

— В следующий раз это будут не мои пальцы. В следующий раз ты оседлаешь мой член, сжимая свою киску вокруг него и притягивая меня к себе так, словно никогда до этого не кончала.

Инстинктивно я знаю, что этот человек при всех его недостатках может подвести меня к более высокой точке, на которой я когда-либо была.

Я хочу отправиться туда. Прямо сейчас. Поэтому захватываю его запястье, сжимая бедра вокруг его руки настолько сильно, что могу чувствовать его кость между своими ногами.

— Заставь меня кончить, Йен, — приказываю я.

Он не единственный, кто может требовать. Он издает хриплый, злой смех и наклоняется, чтобы укусить меня за сосок, прямо через футболку и хлопок моего лифчика, и это очевидно все, в чем я нуждаюсь, потому что первая дрожь проходит по моему телу. Клянусь, он посасывает еще упорней, и такое ощущение, что половина моей груди находится у него во рту. Левая грудь сжимается от мучений, в то время как он другой рукой продолжает неустанно трахать мою киску. Он не останавливает резкие, жесткие перемещения руки даже после того, как мои бедра открываются, и я замираю, дрожа на покрывале. Нет. Он продолжает мучить меня. Накрывает меня своим телом, его рот снова на моем.

— Ты можешь еще! — ворчит он напротив моих губ.

— Нет, — говорю я слабо, отодвигаясь от него. — Я закончила.

Он неподвижен.

— Ты закончишь тогда, когда я скажу. Твоя киска все еще хочет меня.

Его длинные пальцы все еще поглаживают мои ноющие нервные окончания, немного мягче, но все еще интенсивно. Подушечкой пальца он нежно ласкает мой клитор, и я дрожу с каждым движением.

— Ты такая влажная и горячая, чертовски красивая сейчас, и я хочу, чтобы ты кончила. Сейчас.

Так или иначе, он прав. Я кончаю снова, когда он приказывает. Сильное напряжение приходит вместе со вторым оргазмом, который настигает меня, и я выгибаюсь напротив матраса.

У меня поджимаются пальцы на ногах, освобождая сексуальное напряжение со всей моей внутренней энергией, извиваясь и затем взрываясь.

Он вытаскивает пальцы из меня, но прижимает их напротив моего клитора, чтобы успокоить боль, оставленную там. Шепчет мне на ухо, какой красивой и сладкой я смотрелась и звучала, как он не может дождаться, чтобы испробовать меня. Оставшееся время я пытаюсь прийти в себя.

— Я все еще сержусь на тебя, — бормочу я, потому что лежу, как выброшенная на берег морская звезда.

Он смеется и склоняется, чтобы снять мои трусики и леггинсы, которые все еще наполовину на мне.

— Что ты делаешь?

— Очищаю тебя, зайчонок. Оставайся тут.

— Я остаюсь только потому, что хочу, — кричу ему вслед. — Не потому, что ты говоришь мне.

— Это работает.

Я слышу звук включающегося крана. Несколько минут спустя он возвращается с мочалкой в одной руке и полотенцем в другой. Он игнорирует свою эрекцию, которая украшает его шерстяные штаны, сначала нежно протирая меня мочалкой, а затем полотенцем.

— Ты смущаешь меня, — шепчу я, когда он протирает меня, но не могу отрицать, как хорошо это чувствуется, когда кто-то заботится о тебе таким образом.

— Все довольно просто.

Он отбрасывает полотенце, а затем начинает одевать мои велосипедные леггинсы.

— Да, правильно, и Эйфелева башня была создана за день. Эй, что насчет моего нижнего белья?

Я протестую, наконец-то садясь прямо, и принимаю главенство над ним.

— Они влажные. Ты уверена, что хочешь их?

Он поднимает их на одном пальце, но когда я перемещаюсь, чтобы захватить их, он сжимает кулак вокруг розового кружева и засовывает себе в карман.

— Прекрасно, — говорю я раздраженно. — Будь извращенцем. Сохрани их.

Надеваю штаны и замечаю время на его наручных часах.

— Черт, я опаздываю.

Выбегаю через дверь, вытаскиваю обувь и носки. Я должна поймать такси, проехать через город, чтобы добраться домой и забрать свой велосипед.

— Стоп, твой велосипед тут.

Йен берет меня за плечи и указывает на велосипед, стоящий прямо за дверью. Я пропустила это, когда входила. Его присутствие и мой велосипед дают начало такому количеству вопросов, что я не знаю, что сказать.

Бегу и поднимаю его, проверяя воздух в шинах, рада видеть, что они хорошо накачанные. Вытаскиваю наушники из пакета и надеваю шлем на голову.

Я растеряна и, вероятно, пахну сексом, но город проветрит меня.

— Ты не игрушка для меня, — говорит Йен.

Защелкиваю шлем и надеваю перчатки, еще раз кидая на него оценивающий взгляд. Его костюм испорчен. Он даже не снял жакет, когда трахал меня своими пальцами, я предполагаю, что хрупкая шерсть не предназначена для интенсивных любовных и физических столкновений. Есть складки на руках и плечах, где я его сжимала, и это что… след на его бедре? Я наклоняю голову, чтобы скрыть свое изумление.

— Ты должен мне многое объяснить.

— Я буду здесь, когда ты закончишь. Возвращайся, и мы поговорим.

Я даю ему ответный кивок, но это недостаточный ответ для него. Он подходит и откидывает мою голову назад.

— У меня есть этот броне-костюм, знаешь.

Мои щеки нагреваются, потому что я знаю, что он говорит к метке на его штанах от моего возбуждения. Он наклоняется и страстно целует меня.

— Возвращайся сюда сегодня вечером.

Это требование, а не вопрос.

Вздыхая, я сдаюсь.

— Только потому, что моя мама здесь.

Он шагает к двери и открывает ее, поскольку я вывожу велосипед в зал.

— Если это упростит для тебя возвращение, то да, любой ценой используй это оправдание.