Теряя Контроль

Глава 18

Стив ждет меня возле серого автомобиля. Когда я забираюсь в машину, то замечаю Йена, сидящего за водительским сидением. Свет освещает салон несколько секунд, пока Стив не закрывает дверь. Я жду, затаив дыхание, ожидая реакции Йена.

— Кажется, сегодня мы останемся здесь, — наконец, говорит он, когда свет медленно гаснет.

— Что? — спрашиваю смущенно.

— Ты слишком прекрасна, чтобы появляться на людях.

Он скользит пальцем вокруг выреза моей блузки, и мы оба смотрим, как он пальцем тянет ткань вниз, открывая мое левое плечо.

— Очевидно, мне нужно дать указания о том, что такое соответствующий наряд. Нет лифчика, Тайни?

Йен скользит пальцем по моей коже в каком-то порядке, известном только ему. Но этот маленький контакт заставляет меня пульсировать в других местах. Я двигаюсь ближе к нему, достаточно, чтобы почувствовать тонкую шерсть его брюк на своей голой ноге. Я хочу снять туфли и провести по всей длине его ноги.

— Нет, — хриплю. — Ты должен увидеть спину.

Я немного поворачиваюсь, чтобы он мог рассмотреть спину, расшитую только кружевом.

Йен поднимает мои волосы, чтобы открыть обзор на спину.

— Как твоя грудь без опоры? — спрашивает он, опуская руки на мои лопатки, а затем заводит их под мою грудь. Быстрым рывком я откидываюсь назад, прижимаясь еще ближе к его груди. Меня немного трясет от желания, чтобы на нем не было пиджака, рубашки и майки. Своим ртом Йен находит нежную кожу на изгибе моей шеи и сосет ее, доводя меня до крика.

— Боже, Йен, — я стону.

— Твоя грудь, — говорит он опять. — Скажи, какая она на ощупь.

Он опускает свои руки вниз и заводит их под мою блузку. Моя грудь льнет к нему, соски ноют от его прикосновений, но Йен не двигается и не будет, пока я не дам ему то, чего он хочет.

— Она набухшая. И ноет, — говорю я.

Он мягко прикусывает кожу:

— Хорошая девочка.

Я парю, когда Йен своими руками обхватывает мою грудь. Он проводит по ней, словно взвешивая, чтобы убедиться в том, что она достаточно набухшая.

— От чего же она ноет?

— Твои руки. — Я кладу свои руки на его, прижимая сильнее к груди. — Твои пальцы.

— Мой рот? — Йен слегка всасывает кожу на моей шее. Там будет засос, но меня это не волнует в данный момент.

— Твой рот, — соглашаюсь с придыханием. Пальцами он начинает щипать мои соски, посасывая при этом чувствительную кожу. Своим ртом он скользит ниже к моим плечам. Трусики становятся влажными, и я сжимаю бедра, чтобы увеличить трение и уменьшить боль, которая нарастает.

Я не понимаю, как он может так влиять на меня — завести так сильно, просто коснувшись моей груди или проведя своим ртом вдоль моей шеи и плеч. Я так возбуждена, что могла бы кончить, если было бы достаточно времени, ну и немного прикосновений его пальцев между ног. Я чувствую жесткую эрекцию, упирающуюся мне в задницу.

Звук закрывающейся двери и снова мерцающие огни.

— Готовы, босс?

Йен роняет голову мне на плечо, и я чуть не плачу от отчаяния.

— Готов, — отвечает он. Йен оставляет нежный поцелуй на моей шее, а затем вытаскивает руки из-под моей блузки.

— Что именно мы делаем сегодня? — я скольжу на сидение.

— Наживка на крючке.

При упоминании наживки я отодвигаюсь от него.

— Тайни, — он берет мою руку. — Чтобы ни случилось сегодня вечером, это только часть работы. То, что между нами, — это совсем другое. Все, что происходит между нами, вполне реально. Не забывай этого.

Я не понимаю, как Йен может отделить бизнес от удовольствия. В одну минуту он говорит мне, что не может ждать, и как сильно хочет оказаться внутри меня, а в другую он произносит, что я приманка для чего-то. Но это то, как я зарабатываю на жизнь. Мне просто нужно помнить об этом. Было бы намного легче, если бы Йен держал руки при себе.

Он протягивает мне «Обозреватель», местную газету, собирающую сплетни. На шестой странице фотография Ричарда Хоу, сына кандидата в мэры Эдварда Хоу, обнимающего свою жену, чье имя я не могу вспомнить.

— Наш проект Эдвард Хоу? — ахаю.

— Нет, его сын, Ричард. Ричард в свои сорок семь лет вернулся в восемнадцать. По слухам, у него серьезный кризис среднего возраста, и он тратит деньги семьи быстрее, чем казначейство их печатает.

Я провожу пальцем по краю бумаги. Эдварду Хоу за шестьдесят, и он из богатой семьи, потомственный наследник. Он из тех мужчин, чья семья соседствовала с Рокфеллерами и Асторами. Его имя не известно всему городу, в то время, как его предшественников знают все. Жители города разделились: если любили его, то потому, что он поддерживал институт, или ненавидели, потому что он был настолько богат.

В отличие от большинства политиков, казалось, он не имеет скелеты в шкафу и, несмотря на шикарный адрес на Пятой Авеню, живет просто и без излишеств. Тот факт, что Эдвард Хоу богат, означает, что он будет защищен от взяток и коррупции — или это такое мышление. У него одна единственная жена и одна компания, к которой он обещал серьёзно относиться. Сможет ли он стать следующим мэром, сказать трудно. Пока его компания идет гладко.

— Ты сказал, что мне не придется ни с кем спать, — упрекаю я. Мой голос достигает опасно высокого уровня. — Ты хочешь, чтобы я занялась с ним сексом и сфотографировала или что? Потому что я не собираюсь этого делать.

— Успокойся. Нет. Ничего подобного.

— Что тогда? Что ты хочешь, чтобы я сделала, раз это стоит тех потраченных денег?

Встряхивая газету, Йен указывает пальцем на лицо Хоу.

— Хоу не невинный. Около пятнадцати лет назад он был перспективным торговцем, но у него имелись дорогие пристрастия, и он решил, что средства компании будут использованы для финансирования его приключений. Один из моих друзей помог ему выбраться, и, в конечном итоге, тот друг был обвинен в хищении средств Хоу. Я не знаю, сколько людей Ричард Хоу сумел разрушить за прошедшие пятнадцать лет, но решил, что он — грязное пятно на этой земле и должен быть уничтожен. Империя Хоу построена на песке. И один маленький порыв сотрет все.

— Ты решил?

— Да, — голос Йена неумолим и бесстрастен, как будто он спрашивает, хочу ли я сливки и сахар в своем кофе. — Ходят слухи, что у Хоу есть пристрастия к молодым девушкам. Это не является ни удивительным, ни скандальным. Но он женат.

— Ты не можешь купить то, что тебе нужно, у одной из его пассий?

Йен награждает меня мрачной улыбкой.

— Пробовал. Три «пассии», мои люди, имели с ним контракт и были страшно запуганы. Они не говорят и не берут никаких денег. Я думаю, Ричард угрожает им их семьями. Лучший выбор — нанять кого-то, чтобы достали мне нужную информацию.

— Почему не начать встречаться с кем-то и использовать их?

Йен обдает небольшой, хмурой усмешкой.

— И ты называешь меня безжалостным.

Я хмыкаю. Плохая идея, но его идея не намного лучше. У меня нет опыта в высшем эшелоне общества Манхэттена.

— Значит, я должна заманить этого парня своими предполагаемыми прелестями, и он отдаст мне вещи, которые ты сможешь использовать, чтобы уничтожить его? Я думаю, что твой план имеет серьезные изъяны. Я не собираюсь отказываться, но я не тот тип, который заставит его сойти с ума и поставить себя в опасность.

— Ты недооцениваешь свою привлекательность, — отвечает Йен. Протягивает руку и берет мою. — Кроме того, богатый мужчина ограничен воображением. Ему нравится то, что другие находят привлекательным.

— Он из таких парней?

— Ты не представляешь, — отвечает Йен не без иронии.

Но я думаю, и думаю про себя.

— Я не знаю, — говорю я. — Это не то, чего я ожидала — что буду помогать тебе устроить скандал или сломить кого-то. Что произойдет со мной, когда все закончится? Меня будут преследовать? У меня нет никакого желания появляться на фотках рядом с ним.

— Не будешь. Ты только должна предоставить мне фотографии, которые Ричард отправляет. Никакой информации от тебя. Я попрошу кого-нибудь другого все это слить.

— Почему ты думаешь, что там будут фотографии?

— Я не знаю. Но там должно быть что-то, ну или эти запуганные девушки.

Я закрываю лицо руками, потому что не могу думать, когда Йен так пристально смотрит на меня.

— Я не могу сделать это. Поскольку не очень хорошо умею писать.

— Это к лучшему. Он поймет, что ты не можешь писать, и будет вынужден отправлять фотографии.

— Клянусь, ты знаешь ответы на все вопросы.

Я начинаю тереть свой лоб, но затем вспоминаю предостережение насчет Красной Двери, как люди трогают мое лицо.

— Есть ли у тебя какие-то моральные возражения? Ты работаешь на Малкольма.

Окей, правда, у наркокурьера нет совести, но это не то же самое. Люди, которые принимают наркотики, сами участвуют в своей гибели.

— Но что? Мы хотим, чтобы плохие вещи о нем говорили на Шестой Странице?

— На Шестой Странице и на всех страницах, — говорит Йен тихо.

— И ты ожидаешь, что пока я с этим мудаком Хоу, то буду спать с тобой?

— Не ожидаю. Надежды.

— Ты сумасшедший.

Я отталкиваю его руки, чувствуя невероятный холод.

— Я не ожидаю и не хочу, чтобы ты спала с Хоу. Я только хочу поговорить с ним, быть дружелюбным. Ему будет любопытно, потому что я заинтересован. От мысли о том, что он может увести кого-то у меня, ему будет слишком сложно отказаться. Несколько фотографий, и мы закончили. Не думаю, что это займет дольше нескольких встреч.

— Почему ты просто не разрушишь его финансовое состояние? Ты не можешь сделать это?

Я цепляюсь за колени, желая оказаться где угодно, только не тут.

— Я могу, — отвечает Йен. Его голова повернута, и профиль выглядит менее суровым и более вдумчивым. — Хотя, пока нет.

Йен поворачивается ко мне, и в его глазах я вижу боль и решимость.

Мой характер формируется с пятнадцати лет.

Не осознавая, что делаю, я протягиваю руку и сжимаю его. Его хватка твердая, но беспощадная. Йен был одинок долгое время, и, хотя я не совсем согласна и не знаю его планов, понимаю, что сделала бы все для него. Это нехорошее предчувствие.