Теряя Контроль

Глава 19

Стив оставляет нас в переулке «Hell’s Kitchen», и массивные двери четырехэтажного кирпичного дома открываются прежде, чем мы добираемся до них. Света почти нет, и, как только я оказываюсь внутри, то понимаю почему. За дверью находятся темные коридоры с проходами в разных направлениях.

— Мистер Керр, я Прия Кулкарни. Помощник мистера Каги. Он попросил меня показать вам приватную комнату.

Она протягивает руку в сторону второго этажа.

— Показывайте дорогу, — заявляет Йен, толкая меня вперед, чтобы я шла перед ним. Когда Прия начинает идти, ступени лестницы подсвечиваются. Я оборачиваюсь назад и снова вижу мрак.

— Эта подсветка такая крутая, — комментирую я, пытаясь отвлечься от мыслей о Хоу.

— Мистер Кага верит в сохранение наших природных ресурсов. Сам клуб работает на запасаемой солнечной энергии, — поясняет она.

Я слышу, как позади меня фыркает Йен.

— Мистер Кага — дешевый, меркантильный ублюдок.

— Я слышал, — мужской голос пронзает как стрела. Кто бы ни был этот мистер Кага, но голос его подходит для сцены. Громкий, но прекрасно поставлен. Когда мы добираемся до верха, я вижу, что он легко мог бы стать звездой сцены. Его черные волосы и острые скулы были бы видны с последнего ряда верхнего балкона театра Шуберта. Даже в приглушенном свете я могу рассмотреть все его великолепие. Я задаюсь вопросом, все ли знакомые Йена такие привлекательные. Стив-то ведь тоже ничего.

Прия отрывисто кивает ему и исчезает в коридоре, который освещает ей путь.

— Тед Кага к вашим услугам.

Он поднимает мою руку и тянет меня вперед, прижимая свои теплые губы к моей руке. Я почти падаю в обморок. Поскольку никогда и никому не позволяла целовать руку. Что с этими ребятами и их манерами целовать руки? Это должно быть запрещено! Когда я отступаю назад, то одни руки пытаются меня вернуть, а другие руки тянут меня вперед. Тед отпускает меня с ухмылкой, и я натыкаюсь на жесткую грудь Йена.

— Не твое, Кага.

Йен обвивает свои руки вокруг моей талии и поднимает меня, и тонкое трикотажное кружево собирается на груди, пока он несет меня на лестничную площадку, а ухмылка Теда расширяется до полного оскала.

— Я думал, что только у меня из нашей маленькой группы проблемы с совместным пользованием, — Тед делает несколько шагов по коридору.

Я благодарна, что темнота скрывает мои щеки, которые становятся цвета моей рубашки — и не из-за избытка макияжа. Если бы мы с Йеном были одни, я бы поделилась с ним мыслями о его проявлении собственничества. Он не заслуживает метить территорию, не после того, что просит меня сделать.

Йен тянет меня обратно, и я могу почувствовать его твердую спину. Это относится ко всему его телу. От груди до бедер он просто мраморный. Он шепчет мне в ухо:

— То, что я не вогнал в тебя свой член, не означает, что я не думаю о тебе каждую минуту и не хочу тебя больше, чем миру нужен кислород.

Свои руки, которые сжимают мои запястья, Йен опускает к моим шортам, и на мгновение я задерживаю дыхание, кажется, он собирается меня развернуть и целовать, пока я не вырублюсь.

Кашель прерывает нас, и мои глаза поднимаются на того, кто смотрит чуть выше моей головы, и его лицо серьезное. Общение проходит между ним и Йеном. Тед кивает, а затем подмигивает мне. Молчаливые сообщения явно замаскированы тестостероном, но, возможно, это была претензия Йена по поводу меня. К сожалению, точка протеста дошла и до меня. Я уже проявляла слабость, когда дело касается Йена.

— Виктория Корриелли, познакомься с Тадашубу Кага, отпрыском империи Кага, — Йен знакомит нас. — Тед — старый друг.

Впервые я замечаю, что нигде нет дверей. Полы сделаны из какого-то темного, полосатого дерева, а стены покрыты серыми квадратами с закруглёнными краями. Через каждые полтора метра расположены арки от пола до потолка, я так понимаю, что некоторые из них являются дверьми. Кага жестами приказывает нам войти.

Внутри это просторная комната с видом на двухуровневый ночной клуб. Более длинная комната напоминает стадион, куда я когда-то доставляла черную икру во время игры Гигантов. Компании, принимавшей российских олигархов. Сандра рассказала мне позже, что икра стоила почти двадцать штук. Я доставила только пять маленьких контейнеров для них. Тед и Йен, думаю, были бы не удивлены, что банка черной икры стоит четыре тысячи. Жизнь некоторых людей просто нереальна.

Передняя часть гостиной полностью стеклянная от пола до потолка, тяжелые синие бархатные шторы свисают с обеих сторон. Возле передней стеклянной панели установлены две платформы с подушками размером с небольшую кровать. На подиуме стоят кресла и столики. Там, где находимся мы, есть пара барных стульев и большого размера тележка с бокалами и бутылками алкоголя. Внутри помещения не играет музыка, но вибрацию клубной музыки можно ощутить под ногами.

— Что я могу предложить выпить? — Тед спрашивает, останавливаясь возле тележки. Йен поворачивается ко мне с приподнятой бровью.

— Сингапурский слинг? — не уверена, должна ли я просить Теда смешать напиток, но поскольку он спрашивает, я не буду стесняться. Думаю, мне нужно выпить, прежде чем закончится эта ночь.

Тед нажимает на кнопку рядом с тележкой и говорит:

— Сингапурский слинг и еще один про запас.

— Сейчас, мистер Кага, — голос на другой стороне отвечает с готовностью.

— Откупоришь новую бочку? — Йен спрашивает с искренним рвением в голосе.

— Восемнадцать лет, немного специй и вишни с ванилином. Думаю, тебе понравится.

— Семья Кага является крупнейшей компанией по производству напитков в мире, они делают одни из лучших односолодовых виски на рынке, — объясняет Йен, устраиваясь в одном из кресел. Он тянет меня на колени и оборачивает руки вокруг меня, оставляя одну на верхней части моего левого бедра. Я немного ежусь, мне не совсем удобно в этой интимной позе перед незнакомцами, но своей рукой Йен пресекает все мои движения.

— Мы — всего лишь точка на карте, по сравнению с предприятием Керр, — Тед говорит сухо.

— Не позволяй ему чувствовать себя маленькой, Тайни, — Йен протягивает ноги. Стук в дверь, приносят наши напитки, которые Тед подносит к столику. Он садится на стул рядом с Йеном и раздает напитки.

— Его деньги старше, чем Соединённые Штаты Америки, и их, вероятно, достаточно, чтобы купить несколько территорий.

Сингапурский слинг с освежающим вкусом и оттенком сладости — идеальное сочетание.

— Обычно ребята хвастаются тем, у кого больше, но вы спорите о том, у кого банковский счет пожирнее. Это самая странная разновидность члено-позирования, которую я когда-либо видела.

Я качаю головой и делаю еще один глоток. Тед с Йеном молчат, потом начинают смеяться.

— Где он тебя нашел? — спрашивает Тед, вытирая с глаз слезы и держась за живот.

Я смотрю на Йена и говорю:

— Общий знакомый.

— Нет секретов от Теда, — говорит Йен. — Тайни — сводная сестра Малкольма Хеддера.

Это откровение заставляет Теда смотреть на меня с подозрением.

— Так вы не вместе? Это все для шоу?

Он наклоняется, чтобы схватить мою руку, но Йен блокирует его.

— Да, для шоу, — говорю я.

— Не для шоу. Мы вместе, — Йен отвечает вместе со мной. — Мы вместе, — повторяет он, обдавая меня тяжелым взглядом и сильнее обхватывая рукой мое бедро.

Я не спорю в общественных местах, так что крепко сжимаю губы, хотя умираю, как хочу сказать Йену пару ласковых.

Останавливаюсь на:

— Все сложно.

Из лаунжа владельца виден весь танцпол. Кага нажимает кнопку, и стекло превращается в экран, показывая восемь разных каналов безопасности. Он выбирает один канал, перекрывая все. Камера направлена на ухоженного мужчину лет сорока. Я узнаю его мгновенно, Ричард Хоу, моя цель. Я отталкиваю Йена, и после небольшой борьбы он отпускает меня.

— Это источник вашего осложнения? — спрашивает Кага.

Я киваю, но мой взгляд прикован к Хоу. Он стоит на балконе над вторым этажом, держа маленький стакан в руке. Очень близко к нему стоит красивая брюнетка. Он перекидывает ее волосы через плечо в кокетливом движении. Они продолжают говорить, и через мгновение мы видим, как они обмениваются телефонами.

Хоу фотографирует женщину, а затем они вместе позируют для его камеры.

— Что он скажет жене? — спрашиваю я, мне действительно любопытно.

— Некоторые говорят, что она знает, и ей все равно. Другие считают, что она ничего не знает. Это довольно разные люди, с которыми могла бы общаться Сесилия Монтгомери Хоу.

— Слишком старые?

— Слишком бедные, — отвечает сухо Кага. Когда я наблюдаю за Хоу, Йен молчит, полагаю, привыкший иметь на все свое мнение. Как он это делает? Если бы я видела, как он флиртует с другой женщиной, даже зная, что это фарс, я бы ревновала и злилась. Как он может все так разделять?

— Ты хочешь, чтобы я пошла туда сегодня вечером и узнала номер его телефона? — спрашиваю я Йена.

Долгое время он не реагирует, а потом таким тоном, что я едва слышу, отвечает:

— Нет. Я не хочу этого.

Одним быстрым движением он поднимается и швыряет стакан с виски в боковую стену.

— Извини, — бормочет он, а затем уходит.

Я замираю от такого проявления агрессии и нахожусь в смущении. Кага ловит мою руку, когда я поворачиваюсь, чтобы последовать за ним.

— Дай ему минуту.

Кивнув, я разрешаю Каге провести меня к стулу.

— Ричард Хоу — очаровательный, симпатичный человек, — говорит Кага. — И он использует эти качества как оружие. Люди делают что-то для него, что не будут делать для других. А за спиной он оставляет след из загубленных жизней, разбитых сердец, и… осиротевших мальчиков.

Осиротевших мальчиков.

Мой характер сформировался в пятнадцать лет.

Я смотрю в сторону задней комнаты, куда вышел Йен. С Хоу он связан чем-то личным. Это не просто для кого-то. Кто-то близкий Йену получил травму от Хоу. И теперь он борется со своими чувствами ко мне и желанием отомстить.

— Некоторые говорят, что кандидатура старшего Хоу держится на том, что Ричард сохраняет нос чистым три месяца, пока не будет закрыт первый тур голосования. Его избиратели хотят видеть безупречную семью, потому что это часть компании Хоу. На всеобщих выборах это не будет иметь большого значения.

— Я не вижу, какое значение будет иметь этот обманный скандал.

— Возможно не для многих, но для отца Ричарда Хоу это важно. Йен хочет отделить Ричарда от всех остальных.

Я хмурюсь.

— Я должна привлечь Хоу? Я слишком стара.

— Что ты имеешь в виду?

Кага скрещивает руки и смотрит на экран.

— Рич сильно завидует Йену. Считает, что Йен занял его место под солнцем. Чтобы не имел Йен, Рич это хочет, — объясняет Кага. — Йен должен проявить немного внимания, и Рич будет возле тебя, чтобы заполучить.

— Я не понимаю, как Рич может кого-то переманить у Йена, — бормочу я.

Кага смеется и опускает руки.

— Верно. Мне нравится это. Или я впал в заблуждение, — отрезвляясь, отвечает он. — Йен не всегда хорошо подходил, и Рич родом из старой голландской семьи, чьи корни можно проследить в Кникербокере. Для некоторых это стоит больше, чем все деньги мира.

— Но Йен не может просто разрушить его финансовое состояние? Он сказал, что Хоу тратит деньги быстрее, чем казначейство может напечатать их.

— Если Йен разрушит Ричарда финансово, все Хоу пострадают. Отец Хоу верит, что должность мера спасет тонущий корабль. Они вложили миллионы в эту компанию и убедили всех обеспеченных друзей внести свой вклад. Если отец Хоу не выиграет, им придется покинуть город. Они будут опозорены, и Йену будет легко опрокинуть этот корабль и потопить его как «Титаник».

— Но?

Есть что-то еще, что-то, чем Йен не хочет делиться, но Кага чувствует себя обязанным рассказать.

Он улыбается в знак одобрения.

— Но когда корабль начнет тонуть, много невинных людей пострадает, а Йен хочет, чтобы страдал только Хоу. Публикация его неосмотрительности унизит Сесилию, и она разведется с ним. Однажды Хоу изолируются, Йен сможет собрать все влияние, чтобы раздавить Хоу. Но не до тех пор, пока остальные люди не будут застрахованы. В обществе Нью-Йорка можно существовать, если у тебя есть статус или деньги. Если потеряешь одно, то ты все еще сможешь существовать. Если Хоу будет разрушен в финансовом плане, это затронет всю его семью. Они балансируют на грани финансовой несостоятельности. Но, если Ричард Хоу станет обузой, его семья разорвет с ним связь, и он останется без статуса и денег.

«Пока нет», — сказал тогда Йен в машине. Он не готов затрагивать посторонних. Я могу уважать этот странный способ.

— Почему я? Почему не другие женщины, которых посылал Малкольм?

— Они были слишком жесткими. Йен никогда не встречался с такими. У него всегда были более спокойные вкусы. Ричард сразу бы понял, что что-то не так. Но ты? — Кага смотрит на меня. — Ты именно то, что всегда хотел Йен.

Я покрываюсь румянцем.

— Йен нуждается в тебе, и могу сказать, что просить тебя о помощи было для него очень непросто.

Он нуждается во мне.

Эта вещь с Хоу не работа, а дар. Он купил мне одежду, обновил мою квартиру и предоставил ее для моей мамы. Не из-за какой-то работы, а потому что действительно заботился. И я могу сделать это для него, даже если он этого не захочет.

Выпрямляя плечи, я поворачиваюсь к Каге.

— Так что мне делать?

С восхищением в глазах Кага отвечает:

— Сходи в ВИП-зал и выпей. Рич обязательно подойдет, как только Йен отойдет. Затем действуй по обстоятельствам.

— Как действовать?

— Будь собой.

Йен стоит у задней двери клуба, где мы впервые вошли.

— Он тебя уговорил на это?

Я киваю.

— Не смотри на меня так, — предупреждает он.

— Как так?

Отворачиваясь, он проклинает.

— Я пытался удержать вас обоих в своей голове. Сначала я отказал тебе, потому что хотел спать с тобой. Затем убедил себя, что смогу спать с тобой, и ты заманишь Хоу. Разложи все по полочкам, сказал я себе, — Йен проводит судорожно по волосам. — Теперь, Тайни, коробки разложены в каждом углу моей головы. Я постоянно думаю о тебе. Когда я встаю по утрам, думаю о том, понравится ли тебе мыло, которым я пользовался. Во время обеда я думаю, достаточно ли ты съела. К середине дня я так скучаю по твоему телу, что мне нужно пойти в ванную и гладить себя, пока не кончу, только чтобы понять, что через тридцать минут я буду думать о твоей розовой киске, содрогающейся под моим языком. Но я хотел отсрочить занятие с тобой любовью, пока не был бы уверен, что ты полностью со мной — умом, телом, душой, потому что да, Тайни, ты моя. И это не для шоу.

Он отталкивается от двери и поднимается по лестнице. Я не двигаюсь. Не могу. Его слова делают меня неподвижной. С каждым шагом он приближается ко мне, пока не встает совсем близко, и я чувствую, что могу сосчитать белые точки на его синем галстуке. Его глаза ищут мои, и в них я вижу не только страсть, но и нежность.

Йен своим ртом обрушивается на мой, я запоминаю его слова и запечатываю их внутри себя. Он знает, что заставляет мое сердце петь? Что нежный взгляд в его глазах сражает меня? Правой рукой он зарывается в мои волосы, а левую использует, чтобы подтянуть меня к себе. Его жесткую эрекцию невозможно не заметить. Я хотела бы увидеть его в душе, как он поглаживает себя. Это было бы так удивительно.

Его язык медленно трется о мой, приглашая меня поиграть. Поцелуй Йена хищный, как будто он пытается меня съесть. Я хочу его. Поэтому раскрываю свой рот настолько широко, насколько вообще возможно, чтобы получить всю сладость и страсть, которые он дает.

Под моими руками его тело ощущается как стальное. Я хочу сорвать с него одежду и сесть на него прямо здесь, на лестничной площадке. С последними крупицами здравого смысла я отстраняюсь от него и опускаю голову к его шее. Слышу его грубое дыхание, под моей щекой грудь Йена вздымается вверх и вниз, когда он пытается восстановить свое собственное самообладание. Я позволяю ему успокаивать свое трясущееся тело большими руками, когда понимаю, что ласки не менее важны для него.

— Иисус, Тайни, — он стонет, опуская свой лоб. Через минуту он прочищает свое горло и поднимает мой подбородок так, чтобы я могла видеть его. Его глаза блестят в темноте, светятся изнутри. — Я найду кого-то другого для этой работы. Есть только ты и я.

Кого-то другого? Ему придется изображать интерес к ней, ходить с ней по клубам и разным событиям. Мысль о том, что кто-то другой делает это… план с Йеном делает меня ужасно ревнивой. Я бы ударила ее, если бы увидела с ним.

— Нет, — говорю я решительно. — Ты нанял меня, — я выпрямляюсь и отталкиваю его. — Я твоя девочка.

Я нахожусь на полпути вниз на лестнице, когда понимаю, что сказала.

— Пришло время понять.

Я прикусываю губу, чтобы сдержать смех, не хочу, чтобы он знал, что еще раз получил последнее слово.