Теряя Контроль

Глава 20

«Аквариум» называется так, потому что полон воды, голубых стен и синего цвета. На стенах везде только стекла и зеркала и даже на полу второго этажа, поэтому кажется, что вы находитесь в аквариуме. Все помещение декорировано в голубых оттенках, полы — в цвете глубокая полночь и градиент на стенах. Даже фонари освещают голубым, словно космическое пространство. На первом этаже расположен круговой бар, а вокруг него настоящий аквариум с… акулами?

Как только я вижу второй этаж, понимаю, почему Йен выбрал для меня шорты. Над нами пол выполнен из чередующихся плиток стекла, прозрачных и синих, и, глядя наверх, можно увидеть, что под юбками у посетителей женского пола.

По периметру зала на втором этаже люди сидят в застекленных бассейнах, освещенных снизу, как в квадратных мини-гидромассажных ваннах. Большинство бассейнов заполнено уже раздетыми до трусиков женщинами, хотя там же есть и несколько мужчин тоже. Попки и сиськи прижаты к стеклу, и есть даже одна пара, имитирующая половой акт. По крайней мере, я думаю, это симуляция. Я чуть не сломала себе шею, глядя на них. Это мечта эксгибициониста. И я очень рада, что сегодня в шортах, когда поднимаюсь по лестнице мимо грозного вышибалы, одетого в темно-синюю футболку с надписью «Аквариум», написанную белым на всей его массивной груди.

ВИП-зона представляет собой небольшой балкон на втором этаже с видом на танцпол первого этажа и гидромассажные ванные. Насколько я понимаю, доступ на второй этаж только по приглашениям, Йен же просто поднимает подбородок на вышибалу, который уже отходит в сторону, открывая нам проход.

Здесь я вижу места рядом с бассейнами и людей, развалившихся в халатах и полотенцах. Есть несколько известных актеров и спортсменов, которых я узнаю. Другие красивые люди, должно быть, богатые или знаменитые.

— Это самое странное место, — говорю я Йену.

— Жителям Нью-Йорка быстро становится скучно, — отвечает Йен. — Постоянно нужно придумывать что-то новое, инновационное, и сейчас, чем более раскованно, тем лучше. Это одобряется, потому что можно носить купальник.

— Поэтому я надела консервативный наряд завсегдатая клуба? — спрашиваю я с сарказмом.

— Учитывая, что твои ноги достаточно горячие, чтобы обратиться в FDNY Ladder 21*, и, кстати, я не считаю этот наряд консервативным, — Йен опускает ладонь с моей спины, и я чувствую его кисть на заднице, он протягивает руку, чтобы погладить бедро, но его действия прерываются Ричардом, когда тот возникает перед нами. Йен убирает свою руку.

Рич выглядит как банкир Лиги Плюща. Его волосы коротко подстрижены и зачесаны налево. Строгий полосатый галстук и синий блейзер с золотой эмблемой на кармане. Сегодня он одет в хорошо скроенный костюм, хотя плечи выглядят слишком большими, и костюм блестит, будто пережил много поездок в химчистку.

— Йен Керр, старый пес. Сбрасываешь звонки моего отца. Так не хочешь жертвовать?

Трудно сказать, серьезно он это говорит или прикалывается. Ни Кага, ни Йен не дают мне никакой подсказки о том, поддерживает ли Рич своего отца или бунтует, но в его возрасте — около сорока или чуть старше — он должен быть слишком стар для этого дерьма.

— Я махнул рукой на политику. Рисунок имеет больше значения, чтобы сжечь его в камине.

Слова, которыми они обмениваются, остры, но они улыбаются и хлопают друг друга по спине, будто лучшие друзья.

— Кто эта восхитительно одетая юная леди?

Внимание Ричарда направлено на меня, и я удивлена, что его взгляд теплый и дружелюбный, а не хищный. Я думаю, что ожидала чего-то иного. Но Кага предупредил меня, что Рич — обаятельный.

— Виктория Корриелли, познакомься — Рич Хоу. Его семья одна из первых четырехсот.

Я протягиваю руку, но Рич не пожимает ее. Вместо этого он тянет мою руку к своим губам, как это сделал Кага. Но прежде, чем Рич успевает это сделать, Йен накрывает своей большой ладонью мои пальцы.

— Вот как? — говорит Рич, поднимая одну бровь.

— Поцелуи для меня слишком вычурно, — произношу я, не хочу, чтобы Йен встревал в перебранки, когда я должна заманить Рича в ловушку. — Приятно познакомиться, Рич.

— Зови меня Ричард. Йен знает меня очень давно и до сих пор не может перестать называть Ричем, но я хочу, чтобы вы представляли меня не как маленького мальчика в кепочке и коротких шортиках, так что я — Ричард.

Он протягивает руку, и я пожимаю ее. Его рука твердая, Ричард слишком сильно сжимает мою, и из-за его длинных пальцев мне некомфортно.

Под освещением в баре его волосы выглядят блестящими.

— Поплаваем? — предлагаю я.

Улыбка Ричарда становится ехидной.

— Да, бассейны неотразимы. Я слышал, что руководство в «1 Oak» расстроилось, так как несколько постоянных клиентов ушло.

— Я никогда не была там, — признаюсь я, но мне любопытно. Эти бары и клубы, о которых я слышала мимолетом, но никогда не имела возможности в них побывать, в первую очередь потому, что они очень дорогие, и я сомневаюсь, что меня бы пропустили.

— Это старое учреждение. Все еще развлекательное, — Йен наклоняется ближе и тихо говорит. — Я дам тебе немного времени.

Взглядом Йен мечет стрелы в Рича. Он очень не любит этого парня и не предпринимает никаких попыток, чтобы скрыть это. Осторожно я шагаю назад, не сильно наступая на его ногу, чтобы привлечь внимание.

Йен качает головой, как будто очнулся от транса.

— Кажется, ты хочешь выпить, Тайни, — говорит он и уходит, прежде чем я могла бы ответить.

Мы оба смотрим, как Йен уходит.

— Вы и Керр? — спрашивает Рич, поднимая бровь.

Я пожимаю плечами, надеюсь, выглядит застенчиво.

— Мы друзья.

— Он кажется немного заторможенным. У вас был плохой ужин?

— Нет, я думаю, Йен устал. Он вернулся из командировки.

— Ох, что там?

— Не знаю. Я не уделяю этому внимания.

Я знаю, что Йен не хотел бы, чтобы я делилась какой-то личной информацией с Ричем, если только не чем-то незначительным.

— Как ты сюда попал, или не стоит спрашивать? Все, что должен был сделать Йен, — только кивнуть вышибале.

— Текучесть кадров в таких местах частая, в основном из-за постоянного общения сотрудников. Персонал появляется и уходит. Походите по разным клубам, и вы узнаете людей, которые работают на входе. Как только вы наладите контакты, вам не составит труда пройти, — Ричард наклоняет голову и фыркает. — Сейчас я практически признался, что завсегдатай клубов.

— Нет, вовсе нет. Просто общительный, — успокаиваю я его. Его самоуничижение, может быть, и поступок, но он хорош. — Ты много знаешь о хозяине?

Мне любопытно, знает ли он, что Йен и Кага общаются.

Он качает головой.

— Я думаю, что это принадлежит какой-то японской корпорации. Они захватили город и, ты знаешь, скупают все достопримечательности.

Не желая слышать, как Ричард склоняется к расистской напыщенности, я пытаюсь сменить тему разговора.

— Чем ты занимаешься?

Мужчины любят говорить о себе.

— Инвестиции. Как и твой друг Керр. — Он дарит мне странную ухмылку. — Только не так хорошо, как мой старик. Что насчет тебя? Ты работаешь с отцом?

— Нет, я… — я медлю, подбирая правильные слова. — Я не очень хороша в учебе.

— Не работай с родственниками, — советует Ричард. — Ты никогда не сможешь сделать их счастливыми. Взять меня, например. Давно у меня не было поступлений инвестиций, — он звучит задумчиво, а не расстроено, и его желание угодить отцу играет на моих чувствах. — Моя мама — лучший друг, и самое страшное, что она когда-либо мне говорила: «Я разочарована».

— Я уверена, твой отец гордится тобой. Иногда им трудно это выразить, — я утешаю его.

— Когда мне было шесть или семь, моя няня отвела меня в Центральный парк напротив нашего дома. Мы жили прямо на Пятой авеню, в квартале от посольства. — Он хвастается, но это впечатляющий адрес. — Каждый раз, когда мы ходили, а это было три раза в неделю, там было два брата. Один был моего возраста, а другой — старше. Тот, который был взрослее, делал все. Он ловил мяч с первой попытки. Мог бегать без остановки, перепрыгнуть через забор. Настоящий мини-супермен. Их мама или няня, возможно, всегда говорили младшему, что он должен быть похож на старшего. Критика слышалась со всех сторон.

— Бедный ребенок, — лепечу я.

— Сравнение не мотивирует людей, — говорит Ричард, и на этот раз горечь перекрывает всю задумчивость. — Мой папа еще не понял этого. Йен Керр, когда-то изгнанный из городского общества, теперь является примером для каждого наследника. Он покинул город бедным и менее чем через двадцать лет вернулся со своей обложкой «Фортуна 500», а его карманы полны денег настолько, что он едва может ходить.

Мы оба смотрим на Йена, который общается в баре с полузащитником Гигантов и делает это с такой легкостью.

— Мне жаль, — говорю я вяло, не знаю точно, каков правильный ответ. Ричард прав, хотя сравнение х*ровое. И если все, что он получает дома, — это вопросы, почему он не справляется, то горечь — это нормальная эмоция.

— Не твоя вина, — Ричард широко улыбается своей белозубой улыбкой. — Обычно я не открываю свой рот. С вами невероятно легко говорить.

Я трясу головой.

— Спасибо.

— Я хочу покурить, — он проводит рукой по густым волосам. — Пойдем со мной?

Я бросаю короткий взгляд на Йена. Он не смотрит в нашу сторону, но я чувствую, что он в курсе, что я делаю.

— Конечно, почему нет?

Я шатаюсь на лестнице на этих невидимых пятнах. Легче ходить на шпильках, чем спускаться по этой лестнице. Ричард ведет меня через массу тел к боковой двери, охраняемую другим вышибалой.

— Нужно покурить, мужик. — Ричард поднимает пачку сигарет, и вышибала отходит в сторону, открывая дверь. Маленькое кирпичное помещение с высокими пепельницами.

— Нет, спасибо, — говорю я, когда мужчина предлагает сигарету.

— Мы колония прокаженных, — Ричард закуривает и глубоко затягивается. Легко заметить, как молодые женщины могли быть им очарованы и флиртовать с ним, несмотря на его семейное положение. Опять же, на его левой руке нет кольца, поэтому, возможно, что он ищет женщин, которые не знают, что он женат. Многие жители Нью-Йорка не владеют информацией о всех кандидатах в мэры, не говоря уже об их сыновьях. — Я должен взять электронные сигареты, но нахожу оскорбительным то, что сейчас все цифровое — даже наши дурные привычки. От порно до сигарет. — Он качает головой и глубоко затягивается. — Социальных сетей много?

— На самом деле, нет.

— Я не должен, но и не могу это бросить. — Зажжённая сигарета создает тонкий кружевной узор, когда Ричард машет рукой передо мной. — Но из всех людей, кто может фотографировать себя и публиковать свои фото, это должна быть ты.

— Я не фанат этого. Слишком занята.

— Итак, если ты не работаешь на своего отца, то чем ты занимаешься?

Будь собой.

— Я велосипедный курьер. Работаю в службе доставки Нила.

Ричард кашляет и несколько раз ударяет кулаком по груди. То, что он начинает задыхаться, явно от удивления, а не от дыма. Он не может поверить, что Йен с такой, как я. Я вижу это в глазах Рича. Хотя не уверена, это из-за того, что я работаю на черной работе, или потому что недостаточно умна.

— Как ты попала туда?

— Бывший парень. Сохранила эту работу. Потеряла парня.

— И ты что-то доставляла Йену? — предполагает он.

— Верно. Одна вещь привела к другой, и вот я здесь.

— Я сожалею, — говорит он, когда восстанавливает свое дыхание.

— Почему это?

— Потому что он использует тебя.

Я замираю и задаюсь вопросом, догадывается ли Ричард, чего хочет Йен.

— Для секса? — отвечаю я бойко. — Мы друзья.

— Йен Керр не заводит друзей — девушек-курьеров, — у Ричарда выражение жалости на лице, подлинная жалость. — Я надеюсь, что ошибаюсь, но думаю, он разобьет твое сердце.

Ричард берет мою руку и подносит к свету, рассматривая мозоли от велосипеда.

— Ты такой трудолюбивый человек, — говорит он, потирая затвердевшую кожу. Я отдёргиваю руку и прячу в карман шорт. Это комплимент, но он скорее звучит так, будто Ричард хочет перечислить все мои недостатки. — Он оскорбляет тебя, не так ли? Заставляет чувствовать себя крошечной, потому что у тебя нет денег? Я уверен, что он не комментирует то, что ты не знаешь разницу между выкупами заемных средств и хеджированием ценных бумаг.

— Нет, — отвечаю я. Денежное неравенство всегда было огромным между нами, но я не думала о наших интеллектуальных различиях. Я не… не могу читать финансовые страницы. И не знаю, как вести дела. Когда Йен летает в другое государство, чтобы посмотреть на «носимые электронные средства», я делаю комикс-шутку. Ричард вызывает сомнения, я даже не понимала, что мне следует беспокоиться. Мне вдруг становится зябко.

— Не расстраивайся. Я сам не слишком силен в этом. Именно поэтому Йен смотрит на меня сверху вниз. Любой, кто не так успешен, как он, не заслуживает большего. Печально, что с женщинами он еще хуже. Никто недостаточно хорош для него. Ни светские львицы, ни менеджеры хедж-фондов. У них у всех есть какой-то изъян. — Рич делает еще одну затяжку, пепел почти на его пальцах. — Я видел слишком много слез после того, как он бросал этих бедных девочек. Парень опасен. И должен держать свои штаны застегнутыми.

Каждое слово Ричарда как удар по солнечному сплетению, потому что его высказывания несомненно действуют на мою неуверенность. Я беспокоюсь, что недостаточно хороша для Йена. Что он слишком богат для меня. Слишком умен для меня. Да все. Услышав все из уст Ричарда, я становлюсь уязвимой.

Разве Йен не говорил, что преследовал меня, потому что я была проблемной? Это все, чем я была. Удобный трах и большой повод для развлечений.

— Мы друзья, — глупо повторяю я.

— Я не говорю тебе эти вещи, чтобы обидеть. Я с тобой в этом нежелательном бассейне. Мы должны держаться вместе. — Ричард бросает окурок на пол и тушит ногой. — Какой у тебя номер телефона?

Я диктую свой номер ему без колебаний, и Рич вводит его в свой телефон и посылает текст, который я не могу прочитать. Ричард склоняется ко мне, тяжело дыша табачным запахом.

— Виктория. Я много практиковался в лечении разбитых сердец.

— Я все еще цела, — говорю я и задаюсь вопросом, смогу ли остаться такой.

— Не дай ему испортить это, погубить тебя, — шепчет он. Его рот находится всего в нескольких сантиметрах от моего уха. — Потанцуй со мной.

Я не хочу. Ричард уже не так очарователен. Его слова изнуряют меня, и я хотела бы пойти в ванную, чтобы зализать свои раны. Но отсутствие Йена означает, что я должна использовать Рича.

— Хорошо, — я кладу руку ему на спину.

— Я ужасный танцор, — признается Рич, когда ведет меня обратно. — Я всегда должен стоять с кем-то, чтобы не выглядеть глупо.

Я иду с ним, потому что нет никого, кто бы мог остановить меня. Он берет меня за руку и ведет на танцпол. Пресс толпы нас сближает, и Ричард кладет руки на мою талию.

— Я не хочу потерять тебя здесь.

Я кладу руки ему на плечи так, чтобы не выглядеть как кукольный манекен. Ричард конечно же лжет. Он отличный танцор. Он легко двигает в такт своими бедрами и опускает руки, чтобы достичь более интимных частей моего тела. Я отступаю, но на переполненном танцполе мало места.

Под моими ладонями его тело чувствуется чуждым, и я не хочу прикасаться к нему, но в таком маленьком пространстве ничего не могу поделать. Когда он скользит бедром между моих ног, интимность просто зашкаливает, и я чувствую приступ клаустрофобии. Это не то, чего я хочу. Я не хочу прикасаться к нему, танцевать с ним или целовать его. Боже, я должна целовать его?

Прежде чем я могу вырваться, за моей спиной слышится шум, а затем знакомая рука обхватывает меня за талию и крепко прижимает к твердому телу.

— Прости, Рич, но Виктории нужно уйти.

Йен не ждет ответа от меня или от Ричарда. Вместо этого он буквально поднимает меня и уносит к краю танцпола, толпа с легкостью расступается перед нами. Примерно в пяти шагах от танцпола Йен ставит меня на ноги, и на мгновение я дезориентирована. Он все еще прижимает свою руку ко мне.

— Не думаешь ли ты, что Виктория сама решит, когда ей уходить? — Рич следует за нами, но Йен даже не поворачивается посмотреть на него. Он зарывается носом в мои волосы, и я чувствую поцелуй в голову.

— У нее есть срочная работа, о которой нужно позаботиться, — говорит он.

— В полночь? — голос Ричарда наполнен скептицизмом.

— Да, в полночь.

Рука на пояснице двигает меня вперед, Йен осторожно подталкивает меня к задней части клуба, мимо центрального бара и огромного круглого аквариума.

— Я тебя не понимаю, — бормочу я, слегка дрожа.

— Что не понимаешь? Мне не нравится, когда другие люди прикасаются к тебе, — отсекает Йен.

Когда мы выходим на улицу, серая машина ожидает нас. Он открывает дверь и почти запихивает меня внутрь. Я слышу, как он говорит что-то типа: «Длинный путь вокруг парка».

Когда Йен садится рядом со мной, то нажимает на кнопку, и шторка закрывает нас. Я смотрю на него, Стива совершенно не видно. В этом шикарном автомобиле нет музыки, даже не слышно уличного шума.

— Ты действительно так смешиваешь личное с работой?

Смена обстановки вызывает головокружение. Йен тянется ко мне.

— И ты слишком далеко.

— Ты сказал, что хочешь меня, а затем бросил, когда появился Ричард. Я не могу справиться с этим.

— Ты ошибаешься.

Йен поднимает свою руку до основания моего горла, пальцами надавливая на пульс. Он может быстро почувствовать это.

— Прекрати, — я отталкиваю его руку. — Что ты делаешь? Ты игнорируешь меня в течение двадцати минут, а затем стаскиваешь меня с танцпола, чтобы облапать в машине?

Он громко фыркает, а потом поворачивается и смотрит в окно. Свет улицы и магазинов вспыхивает, когда Стив проезжает северную сторону парка. Грубым, низким тоном, как будто он не хочет говорить, Йен признается:

— Я всегда хочу тебя. Смотреть на тебя с Хоу больно, я не хочу повторять. Я и не думал, что так будет.

— Я запуталась, — бормочу.

Затем Йен одним быстром рывком поднимает меня и сажает на свое тело, прекращая мой вскрик поцелуем. Он проникает своим языком в мой рот, я чувствую его эрекцию. Йен действует своим языком еще смелее. Это не мягкий романтический поцелуй, а заявление. Мужчина рычит, и одну руку он запускает в мои волосы. Другой рукой сжимает мои ягодицы через шелк.

Я не могу не целовать его в ответ. У меня не осталось кислорода, но мне он не нужен. Йен дышит за меня. Его язык повсюду, и все это время Йен крепко обнимает меня.

Он отрывается так же резко, как и начинает наш поцелуй.

— Я хочу тебя, Тайни Корриелли. Я хотел тебя с той минуты, как увидел, и эта потребность превратилась в необходимость. Я пытался игнорировать эти чувства, отталкивать их в сторону, но они возвращались. Я больше не буду бороться с этим.

Он нападает на меня, не давая ответить. Его руки на мне, его язык буквально занимается сексом с моим ртом, я не могу вспомнить, почему злюсь и должна протестовать. Он такой чертовски сексуальный.

Я хочу оттолкнуть его, так бы поступила разумная женщина. Но нет, каждое действие заводит меня, с Йеном мне не нужно думать, я и не хочу. Я понимаю, что могу позволить ему позаботиться обо мне. Что он будет охотно принимать все решения за меня — что надеть, что съесть, куда пойти.

И еще… если я сделаю… если я позволю ему так сильно меня контролировать, что будет со мной, когда с Йеном все закончится? Возвращение в крошечную комнату к лапше и к одежде из синтетики.

— Ты слишком много думаешь, — говорит Йен, поглаживая меня по рукам, а затем оставляет мокрую дорожку своими поцелуями на моих плечах. Его язык находит нежную кожу моего локтя, запястья, что заставляет меня хныкать.

— Я должна, — я задыхаюсь. — Никто больше не сделает этого за меня.

— Позволь мне позаботиться о тебе.

Я пропадаю, это идея так заманчива. Не нужно думать, разрешить ли Йену взять надо мной контроль? Будет действительно так больно, если позволить ему это на одну ночь или несколько дней?

— Я почти слышу, как в твоей голове крутятся винтики, — бормочет Йен. Губами он касается обнаженной кожи моей шеи. Гораздо труднее думать, когда его губы двигаются вниз и вверх по моей шее. Йен крепко сжимает мои руки своими. Я хотела бы все скинуть на алкоголь, но сегодня вечером выпила только один коктейль.

— Я не хочу, чтобы ты думал, что если я позволю тебе решать за меня, то сдамся навсегда.

Я поднимаю руки на его плечи и запускаю пальцы в волосы.

— Эта мысль даже не приходила мне в голову, зайчонок. Тебе хочется бороться со мной, и мне нравится этот вызов. — Йен лижет за ухом, заставляя меня вздрагивать. — Как это? — он повторяет свои действия, и я двигаюсь ближе к нему.

Уронив голову ему на плечо, я шепчу:

— Не делай мне больно, Йен.

Он сжимает меня руками, и я ощущаю тепло его тела через тонкий шелк моих шорт.

— Это я должен бояться.

Он обрушивается на мой рот, и я даже не замечаю, что он не дает мне ответ. Или, может быть, он это делает, но я не хочу его принимать.

Своим языком Йен облизывает мою ключицу, мое горло. Он слегка сдвигает меня, чтобы расстегнуть кнопку на моих шортах. Затем опускает руку на мои шорты и прижимает ее к местечку. Он толкается своей эрекцией в мое бедро и держится распущенно. И я точно знаю, чего он хочет.

— А как насчет моих сомнений? — спрашиваю я, внутренне взволнованная тем, что он готов. Йен пожирает меня своими губами, оставляя с небольшим сомнением относительно его намерений.

Его губы влажные от поцелуев, а пальцы плотно прижаты ко мне.

— Я собираюсь вытрахать эти сомнения из тебя.