Ткачи времени

Глава тринадцатая

Передо мной стоял человек, которого я одновременно и боялась, и мечтала увидеть. Мэйла никак не могла послать его ко мне. Скорее, это был сам дьявол. Знал ли он, что произошло между нами и Эриком? А может, он просто думал обо мне? Как я о нем. При этой мысли сердце заколотилось так сильно, что дрожь дошла до самых кончиков истерзанных пальцев. Не теряя времени на размышления о боли, я решила впустить человека. Когда я открыла дверь, Джост хмуро смотрел в сторону.

Я громко откашлялась, чтобы привлечь его внимание.

— Я одета, ты же знаешь.

— Постараюсь в будущем быть менее вежливым, — огрызнулся он.

— Но что ты здесь делаешь? — спросила я, осторожно оборачивая окровавленные пальцы полотенцем.

— Ты вызывала медицинскую помощь. — Тут я заметила, что в руках у Джоста была маленькая аптечка.

— Верно. У них что, нет докторов? — возмущенно воскликнула я. Однако страх быть неправильно понятой заставил меня тут же добавить: — Я рада, что ты услышал мой вызов, но все же, чем конкретно ты тут занимаешься?

— Я выполняю всю грязную работу, забыла? Первую медицинскую помощь оказать сумею. Так что, если ты пока не умираешь, это ко мне. Доктора занимаются другими вещами. — По виду Джоста можно было сказать, что на самом деле все было гораздо сложнее, однако сейчас у меня не было ни сил, ни желания что-либо выяснять. Я решила подумать об этом позже — хотя бы после того, как прекратится кровотечение.

— Выходит, твоя работа — подтирать за мной? — тихонько спросила я и запрокинула голову так, чтобы лучше видеть его лицо. Мир вокруг начал стремительно вращаться.

Джосту удалось вовремя меня подхватить.

— Точно.

Мы сели на большую подушку, и Джост осмотрел мои кровоточащие кисти. Прикосновение его теплых шершавых пальцев вызвало у меня легкое головокружение, но сейчас это не имело никакого значения.

— Хочешь рассказать о том, что произошло? — спросил он.

Я покачала головой.

— Мэйла воспылала ко мне любовью.

— Я же просил тебя держаться тише воды, ниже травы, — недовольно проворчал Джост.

— Не получается, я слишком высокая.

Несмотря на явную обеспокоенность, Джост нашел в себе силы улыбнуться.

— Нужно продезинфицировать раны. Ты ведь понимаешь, придется сначала все промыть, — заметил он, помогая мне подняться на ноги.

Должно быть, мой вид сегодня не слишком располагал к веселью. С другой стороны, поддразнивание Джоста позволяло хоть как-то отвлечься от остальных мыслей.

В ванной он сразу же включил воду, и струи с шумом обрушились на мраморный пол.

— Вот так, — сказал он и взял мои ладони в свои. Однако вместо того, чтобы засунуть их под душ, Джост набрал в пригоршню воды и аккуратно промыл каждую рану. За последнее время меня касалось множество чужих рук: рук парикмахеров, стилистов, слуг, которые меня одевали, однако прикосновения Джоста напомнили мне о маме. Именно так она успокаивала меня, когда я лежала в кровати больная. От ее рук мне тоже всегда становилось легче.

Затем Джост достал из аптечки пузырек с мазью.

— Будет немного жечь.

— Бывало и хуже. — Однако, как только он нанес бальзам на открытые раны, мое шутливое настроение пропало. Мне пришлось собрать все силы, чтобы не закричать.

— Как ты себя чувствуешь? — мягко спросил он.

— Уже лучше, — едва слышно выдохнула я. — Так значит, к остальным твоим обязанностям теперь прибавилось лечение приболевших Прях? И ты здесь только поэтому?

Джост придвинулся ближе и прошептал мне на ухо:

— Неужели ты считаешь, что мы можем свободно разговаривать у тебя в комнате? Чтобы все здание скоро узнало, зачем я к тебе приходил?

— Я, пожалуй, не ожидала от тебя… — Мысли мои разбегались, а шею начало покалывать в том месте, где я ощущала его теплое дыхание.

— Услышать прямой ответ? — Джост отодвинулся назад, и волшебство исчезло.

— Скорее уклончивый, — отшутилась я. — Я думала, ты просто обыкновенный трудяга.

— Спасибо, — ответил он. — Немного обидно слышать.

— Прости. Я не хотела.

— Знаю. Я пытался создать такое впечатление, но не был уверен, что мне это удалось, — пояснил он, перебинтовывая мои чистые руки. — Что это?

Джост провел пальцем по отпечатку на запястье, и я не сразу нашла, что ответить.

— Послание из прошлого, — вздохнула я. — Отец сделал это, перед тем как…

Джост кивнул, показывая, что дальше можно не продолжать, но слова эхом отдавались у меня в ушах. Перед тем как умереть.

— Но почему песочные часы? — спросил Джост, пристально разглядывая клеймо.

— Даже не представляю, — пробормотала я, остро ощущая каждое его прикосновение. — Они должны напоминать мне о том, кто я такая.

— И как, работает? — выдохнул он, глядя мне прямо в глаза.

— Наверное. — Под его взглядом я ни о чем не могла думать. — Почему ты здесь, Джост? Я имею в виду твою службу в Ковентри.

— Не знаю даже, с чего начать, — ответил Джост, разглядывая мою вторую руку.

— Может, с начала? — осторожно предложила я. Он поднял глаза, и его обычно сияющий взгляд стал пустым и безжизненным.

— Когда-то у меня была семья. — Джост замолк и опять посмотрел на перебинтованные кисти. — Теперь ее нет.

Только сейчас я начала понимать, что разрыв, который существовал между нами с самого начала, на самом деле был ужасающей пропастью.

— Как это произошло?

— Когда мне исполнилось шестнадцать, я женился на девушке из нашего горстка. В предыдущие годы тестирование в нашем регионе было не особенно успешным, и мы решили, что призыв в Ковентри ее минует.

Его признание ранило меня до глубины души, но я тут же постаралась взять себя в руки. Мне не понравилось, что он был женат. Пусть даже недолго. Пусть даже в прошлом.

— Шестнадцать? А я-то думала, что и в восемнадцать слишком рано.

Через секунду я уже пожалела о своих словах.

— Да, шестнадцать, — к моему огромному облегчению, Джост рассмеялся. — Мы знали друг друга с раннего детства. Выросли рядом, в маленькой деревушке под названием Саксун, что на границе Западного и Южного секторов. Я из семьи рыбаков. В нашем городке профессия передавалась из поколения в поколение, и после того, как брат уехал от нас, я остался единственным, кто мог унаследовать лодку отца.

— Выходит, тебе не назначали профессию?

День назначений всегда был главным событием Ромена. Большинство получало рабочие места в городе, но иногда Гильдия могла выдать разрешение на работу в соседнем городском центре. Кроме того, нужно было пополнять штат Ковентри, а также департаментов различных секторов, что автоматически означало пересечение границы. Чаще всего разрешения на перемещение получали юноши, однако мечтать об этом мог кто угодно. Ни один человек в Ромене не позволил бы себе пропустить День назначений.

— Ты ведь понимаешь, что жизнь богачей и бедняков сильно различается, — с грустью произнес Джост. — Вот и отношение к ним разное.

— Ромен — третий по величине город в Западном секторе, — заметила я. — И у нас все было каким-то средним: количество домов, рабочих мест, людей.

— Гильдия вообще стремится к усреднению.

— Так значит, ты был женат до того, как попал сюда? — я пыталась говорить спокойно, чтобы Джост не заметил ревнивые нотки в моем голосе.

Он кивнул и принялся перевязывать мои раны.

— Ее звали Розенн. Она жила с отцом и братом. Я рыбачил на новой лодке и… — Джост сделал паузу, словно ему было больно говорить, но затем все-таки закончил фразу. Его слова были едва различимы за шумом воды. — Я должен был заметить опасность, но у меня не возникло ни единого подозрения.

Я положила перебинтованную руку ему на плечо и ощутила, как расслабились под кожей напряженные мускулы.

— Ее брат, Патрик. Он был одиночкой. Назначение его не устроило, девчонками он не интересовался. Ему едва исполнилось восемнадцать. Я старался относиться к нему с пониманием, ведь после моей женитьбы на Розенн он стал и моей семьей. Однако они были полными противоположностями. Она напоминала весенний день. Все оживало вокруг нее. Патрик тоже производил сильное впечатление, но совсем другого рода. Он был холодным, умел испортить любую беседу. Люди старались избегать его. И я тоже, — признался Джост. — Я не мог понять, почему он оставался таким холодным и отстраненным.

Все думали, что он начнет помогать отцу, однако вместо этого Патрик стал надолго куда-то исчезать. Однажды он вернулся далеко за полночь. Розенн переживала, что отец потерял для него всякий авторитет, поэтому попросила вмешаться меня. Она думала, я поговорю с Патриком. Может, даже подружусь с ним. Но он не хотел со мной говорить, а я не слишком усердствовал. Вместо этого я решил за ним проследить.

— И куда он уходил? — с ужасом спросила я.

— Он встречался с остальными — из нашего города и других окрестных городков. Они говорили об измене и революции. Я уже подумывал о том, чтобы их сдать, пока не услышал истории.

— Истории? — еле слышно прошептала я.

— Жуткие истории. Семьи бесследно исчезают, города переплетаются. Там собрались отчаявшиеся, одинокие люди. Но я был другим и потому ничего не сделал.

Закончив с моими руками, Джост присел на край ванны. Его голубые глаза полыхали синим пламенем. Перед ним проносились картины прошлого, разрушенного прошлого.

— Ты рассказал об этом жене? — споткнувшись на последнем слове, пробормотала я. Я начала сомневаться в Джосте, в голову закрались подозрения.

Джост покачал головой, однако взгляд его остался далеким.

— Нет, я не хотел ее расстраивать. Мог бы, но побоялся повторить услышанное. И правильно сделал, как оказалось впоследствии. Есть Пряхи, которые специально отслеживают группы мятежников.

— Да, нам рассказывали об этом во время обучения. Ткань начинает бледнеть, а затем меняет цвет. Когда люди верны Гильдии, их нити сохраняют свой естественный оттенок.

— Готов поспорить, нить Розенн была непередаваемо прекрасной, — с придыханием сказал Джост.

От того, как Джост произнес ее имя, мои глаза отчаянно защипало.

— Я до сих пор гадаю, как выглядел Саксун, когда они пришли.

— Даже не знаю. Я еще никогда не видела пятна, — ответила я. — Родители потратили восемь лет на то, чтобы подготовить меня к провалу на тестировании, но за нами никто не пришел. Не знаю, насколько ярким должно стать пятно, чтобы его заметили.

— Твои родители открыто выступали против Гильдии?

Я покачала головой. Несмотря на их поступки, я не могла сказать, что родители были мятежниками.

— Нет, они никогда не выступали против Гильдии. Они были очень осторожны. К тому же, моя мать была обыкновенным секретарем, а отец — механиком.

— Были?

— Из всей семьи не тронули лишь одну меня, — тихо сказала я. — Я думала, ты знаешь.

— Я догадывался, — ответил он. — Как бы то ни было, Саксун оказался наводнен мятежниками. Твоих родителей было всего двое.

Я вспомнила тоннели под нашим домом. Они должны были куда-то нас вывести. О родителях я по-прежнему знала очень мало.

— Видимо, маленькую измену легко проглядеть.

— Да, но только маленькую, — пробормотал в ответ Джост.

— Да. — Улыбка испарилась с моего лица. — Что произошло потом?

— Гильдия решила проучить наш городок. — Голос Джоста стал почти не слышен, и мне пришлось наклониться к нему. — Они вырвали наших сестер, наших матерей, наших дочерей…

— И ваших жен, — согласно кивнула я.

Джост низко опустил голову, и я почувствовала, как сокращается расстояние между нами. Когда он заговорил вновь, слова его с трудом складывались во фразы.

— Я все видел. Ты не представляешь, каково это, Аделиса. На что это похоже.

Я вспомнила, как нас всех выгнали из бабушкиной палаты, как медсестра закрыла занавеску, а затем повернулась к ней спиной, точно не могла на это смотреть.

— Она стояла на пристани — вместе с остальными женщинами ждала нас, чтобы пойти на обед. Розенн просто растворилась в воздухе. Сначала исчезли ноги. Она выглядела такой растерянной, что я позвал на помощь. Но никто не мог ничего поделать. Мы просто наблюдали со своих лодок. Потом исчез ее рот, и она больше не могла закричать. Последним исчезло тело. — Джост всхлипнул, и я вдруг поняла, что по щекам его катились слезы. — Она держала на руках нашу дочь.

Я плакала вместе с ним, горюя о его потере и о своей глупости. Передо мной был уже не тот ухмыляющийся парень, что кормил меня картошкой с вилки. Но печалилась я вовсе не о том, что сделала с ним Гильдия, а о том, какими разными мы были. Я плакала, потому что была глупой девчонкой, которая не могла сдержать ревности и трепета перед давно почившей Розенн и сердилась на нее за то, что она нашла Джоста первой. Я плакала, потому что между нами всегда пролегала пропасть. Джост уже успел побывать и мужем, и отцом, а я по-прежнему оставалась никем — и этого было не исправить. Похоже, Гильдия все же определила наши роли.

— Больше я их никогда не видел. Ей было всего шестнадцать, а нашей дочери — три месяца.

Не в силах подобрать слов, я просто взяла его руку и нежно пожала ее своими перебинтованными пальцами.

— Я здесь потому, что это последнее место, где станут искать, — завершил свой рассказ Джост, наконец-то ответив на мой вопрос.

— Искать что? — спросила я, сомневаясь, хотелось ли мне в самом деле услышать ответ.

— Революцию.