Один за другим я вытаскивала из шкафа наряды и вешала их на дверь ванной комнаты. Дигифайл помещался в карманы практически всех жакетов, хотя кое-где для этого пришлось немного распороть швы. С этого момента я собиралась носить устройство с собой. На всякий случай я переименовала оставленные Инорой папки. Теперь мне, по крайней мере, было понятно, с чего следует начать, — и неважно, что остальное пока терялось в тумане.
На дигифайле содержалась информация, за которую меня вполне могли убить. Карты, системы слежения. Однако больше всего мои мысли занимало послание Иноры. Даже если бы им вдруг удалось каким-то образом отыскать все оставленные Инорой файлы, это письмо я отдавать не собиралась. Оно было слишком личным. Я перечитала ее послание столько раз, что оно глубоко отпечаталось в моей памяти — так глубоко, что я едва ли была в силах забыть его. Слова Иноры звучали в моей голове снова и снова, точно записанные на пластинку. Я прокручивала их в голове, и мне казалось, что Инора опять стояла рядом со мной, а от этого сердце разлеталось на тысячу мелких осколков.
Дорогая Аделиса,
если ты нашла это письмо случайно, сейчас же закрой файл. Ничего хорошего оно тебе не принесет, а я не хочу, чтобы ты снова попала в неприятности!
Но если ты осознанно искала его, значит, пришла пора получить ответы на все вопросы. Представь, что этот разговор происходит в реальности. Прежде всего, я хочу попросить прощения за то, что оставила тебя одну. Поверь, мне этого не хотелось. Вряд ли это имеет теперь большое значение, однако единственный человек, которому ты можешь доверять после моей смерти, — это Лорисель. Если вдруг окажешься в непростой ситуации, обратись к ней — она обязательно поможет.
К сожалению, ответы на свои вопросы тебе придется искать самостоятельно. Я оставляю тебе в помощь эти файлы, но, пожалуйста, будь крайне осторожна, иначе они придут за тобой.
И последнее — Аделиса, не грусти обо мне. Я обрела свободу и надеюсь, что однажды ее обретешь и ты. Поэтому-то я и пыталась тебя защитить. Теперь мне остается лишь предоставить тебе всю имеющуюся у меня информацию. Ты умная девочка. Доверяй себе и своей интуиции, и все будет в порядке. И никогда не забывай, кто ты есть.
С любовью,
Инора.
Слова Иноры не принесли мне успокоения, но подарили надежду. Я выбрала для ужина сиреневый костюм. В тот момент, когда мне наконец удалось натянуть липнущую к ногам юбку, раздался громкий стук в дверь. Быстро набросив жакет, я сунула дигифайл в левый карман — прямо под сердце.
За дверью стоял Кормак, и это не предвещало ничего хорошего.
— Войдите, — упавшим голосом проговорила я, а затем нервно хихикнула, понадеявшись сойти за восторженную дурочку. Впрочем, с этим я, пожалуй, припозднилась.
Кормак молча зашел в комнату и с интересом осмотрел все вокруг. Его взгляд остановился на висевших на двери нарядах.
— Пакуешь чемоданы?
— Нет, — ответила я, засовывая платья обратно в шкаф. — Планирую гардероб на неделю.
— В среду? — спросил он, заставив меня покраснеть от смущения.
Я быстро развесила костюмы по местам и захлопнула дверцы шкафа, а затем набрала в грудь побольше воздуха и повернулась к нему.
— Могу я чем-нибудь помочь?
— Да нет, — пожал плечами Кормак. — Я вдруг понял, что еще ни разу не бывал в твоих апартаментах.
— И вот вы здесь.
— Удивительно, на что способны новейшие технологии, — пробормотал он. — Знаешь ли ты, что каждая из комнат высокой башни спроектирована с учетом предпочтений ее хозяйки? Это довольно трудоемкая задача, однако мы желаем вам счастья.
— Мне нравится эта комната, — ответила я, и это была чистая правда. Здесь, среди разбросанных по полу подушек, я чувствовала себя как дома. К тому же это была первая комната, которая принадлежала мне одной. И все же, будь у меня выбор, я бы не задумываясь променяла ее на обшарпанную спальню, которую мы делили с Ами.
— Довольно мило, — заметил Кормак. — Хотя и не в моем вкусе. Я предпочитаю более современный стиль.
Он присел на край кровати, и я сделала мысленную зарубку не забыть поменять простыни.
— Могу я вам что-нибудь предложить?
— Мартини. Чистый.
Передав заказ по компанели, я понадеялась, что на кухне работали осведомленные люди — лично я не имела ни малейшего представления, что такое чистый мартини. В ожидании я подошла к двери. Лакей появился через фантастически короткий срок, и я отступила в сторону, позволив ему передать стакан Кормаку.
Затем я села в кресло напротив камина и начала медленно считать каждый выдох и вдох. Когда я дошла до двадцати, Кормак наконец прервал молчание.
— Вне всяких сомнений, Лорисель уже предупредила тебя о грядущем переплетении, — начал он и тут же, не дожидаясь моего ответа, продолжил: — Я считаю, ты должна знать, что существуют и другие варианты.
— Какова же цена? — не отводя глаз, спросила я.
— Что мне в тебе нравится, так это твоя прямота. Ты сразу переходишь к делу.
От того, как Кормак произнес слово «нравится», у меня по спине побежали мурашки. Я решила промолчать.
— Гильдия должна быть уверена в том, что люди Арраса могут на тебя рассчитывать, — сказал он, опуская стакан на поднос. — Сейчас твоя верность под сомнением.
— Я не сделала ничего такого, чтобы заслужить их недоверие, — с вызовом ответила я.
— Ты пыталась бежать, — напомнил он.
— Этого хотели мои родители, а не я. Мне было очень страшно, вот и все.
— То есть ты собиралась приехать сюда и вести себя, как хорошая девочка? — с ухмылкой спросил Кормак.
— Думаю, мы этого уже никогда не узнаем.
Я и впрямь не открыла им дверь после первого же звонка, но только потому, что обычно это делал мой отец. Я прекрасно понимала, что родители заплачут, и была напугана, однако так или иначе собиралась уехать вместе с призывной командой. Других вариантов у меня просто не было. До тех пор, пока меня не толкнули в тоннель.
— Ты всегда выбивалась из общей массы, — заметил Кормак и направился к камину, остановившись в паре шагов от моего кресла. Упершись руками в подлокотники, он склонился надо мной, и я съежилась под его взглядом.
— Как я могу доказать свою верность?
Я надеялась, что так могла выиграть немного времени.
— Знаешь ли ты, почему существование Арраса напрямую зависит от работы Пряжницы? — спросил Кормак.
Я начала судорожно повторять все, что рассказывали мне Инора и Лорисель.
Кормак остановил меня взмахом руки.
— Да, тебе известно, чем занимается Пряжница, однако нам она нужна не только для этого.
— Она олицетворяет невинность, — едва слышно прошептала я.
— Да, хотя для молодой женщины, не испытавшей горечи настоящей утраты, это, наверное, не до конца ясно, — заметил он.
Мои родители. Инора. Даже сестра, которую переплели, превратив в незнакомку. Как он смел утверждать, что я не была знакома с горечью утраты?
Кормак внимательно посмотрел мне в глаза, оценивая произведенное впечатление. Я молчала. Облизнув губы, он продолжил:
— Ты думаешь, будто знаешь, что такое потери, однако до появления Арраса и Гильдии двенадцати Земля купалась в крови. Целые поколения молодых людей умирали ради того, чтобы несколько человек смогли расширить свое влияние.
Я не могла поверить своим ушам. Конечно, Лорисель предупреждала меня об этом, но теперь у меня не осталось никаких сомнений. Кормак действительно верил в свои слова, как будто бы считая, что отличался от тех злодеев.
— Диктаторы убивали женщин и детей из-за различий в убеждениях и цвете кожи. — Кормак выдержал паузу и подошел еще ближе к моему креслу. — Потому что тогда у нас не было возможности контролировать мир и порядок.
Контроль — вот что пугало меня. Между Землей и Аррасом была огромная разница: люди вроде Кормака могли одним взмахом руки избавиться от мятежников и возмутителей спокойствия. На Земле же это было попросту невозможно.
— И вы считаете, что ваши методы лучше? — спросила я, крепко вцепившись в подлокотники кресла.
— Мои методы направлены на поддержание всеобщего благополучия, — глаза Кормака вспыхнули, но он тут же сменил тактику. — У нас, в Аррасе, пища доступна всем и каждому. Никто не голодает. Мы контролируем погоду и больше не мучаемся от бурь или засухи. В прошлом человечество зависело от капризов природы, а теперь природа подчиняется нашим желаниям.
— Возможно, естественный порядок вещей был вовсе не так уж плох, — тихо заметила я, однако Кормак проигнорировал мои слова.
— Семьи избавлены от ухода за стареющими родственниками, и люди могут больше не бояться внезапной смерти, — продолжил он. — С помощью новых омолаживающих технологий мы победили практически все серьезные болезни…
— А те, что остались?
— Они больше не причиняют боли, — без запинки ответил Кормак.
— Потому что мертвые боли не испытывают, — поддела его я.
— А лучше жить с непрекращающейся болью? Так нам удалось избавиться от тягот старения.
Когда бабушка в последний раз сжала мою руку, ее пожатие было удивительно сильным. Я покачала головой, ведь все слова Кормака были наглой ложью. Вряд ли он сам был значительно моложе бабушки. Гильдия хотела совсем другого — иметь возможность вовремя удалять ненужные нити.
— Вы когда-нибудь кого-нибудь теряли? — спросила я.
— Можно сказать и так, — ответил он. — Кому, как не тебе, знать, что такое внезапная смерть.
«Внезапная смерть» — как дипломатично это звучало!
— Нет. Теряли ли вы кого-нибудь в результате устранения? — уточнила я.
— Проводя процедуру устранения, мы никого не теряем. Это обыкновенный контроль, — сквозь зубы произнес Кормак. Похоже, он испытывал нездоровую страсть к этому слову. — И да, оба моих родителя и жена были устранены.
— Жена? — выдохнула я. Кормак Паттон был убежденным холостяком. Мысль о том, что рядом с ним когда-то могла находиться женщина, казалась невероятной.
— Я женился, когда был еще совсем молод, — небрежно бросил он. — Как ты уже знаешь, по нашим законам молодые люди должны вступить в брак до восемнадцати лет. Я не был исключением.
На самом деле Кормак всю жизнь был исключением. Этот мужчина появлялся на всех мероприятиях Гильдии — и каждый раз с новой девушкой. Его лицо постоянно мелькало на экранах, и мой отец, увидев его, всегда в шутку называл Кормака счастливым негодяем.
Я попыталась представить девушку, на которой он мог жениться. В моем воображении возникла причудливая комбинация Мэйлы и какой-нибудь общительной официантки. Безвкусица и злоба — идеальное сочетание для Кормака.
— Что с ней произошло? — спросила я.
— Она сильно сдала в то время, когда омолаживающие технологии еще не могли контролировать психологическое здоровье. Я решил не продлевать ее мучения.
Кормак рассказывал все это сухо, оперируя лишь голыми фактами, однако я заметила, что мускулы его лица напряглись, а вены на шее вздулись. Очевидно, ему не слишком хотелось об этом вспоминать. А значит, эта тема была мне крайне интересна.
— Но ведь она не умирала, — произнесла я, и губы задрожали.
— Нет, — ответил он. — Но она уже перестала быть полноценным членом общества, а я из-за этого не мог нормально работать.
Я отвела взгляд, боясь ненароком обнаружить кипевшую внутри ненависть к этому человеку. Он избавился от своей жены в пользу политики и теперь мог наслаждаться всеми прелестями холостяцкой жизни.
— Очевидно, именно поэтому вас теперь заводят короткие интрижки, — холодно бросила я.
— В том-то и дело, Аделиса. Пришло время вернуть в Аррас семейные ценности, — широко улыбаясь, объявил он.
— Что-то я не замечала, чтобы они исчезали из Арраса, — ответила я, вспомнив брачные анкеты из бюллетеней. В другой жизни я бы уже получила разрешение встречаться и начала подыскивать подходящую пару. От этой мысли по спине пробежала дрожь.
Однако моя колкость лишь подстегнула Кормака.
— Наши законы направлены лишь на поддержание уже существующих семей, однако среди молодежи все чаще появляются люди с неестественными, опасными наклонностями.
Вроде Иноры.
— Мы, как можем, сдерживаем эти настроения, однако факт остается фактом. Многие женщины не успевают вовремя вступить в брак и в результате остаются одинокими. В Восточном секторе эта проблема встала особенно остро. Там многие молодые люди и вовсе не стремятся публиковать брачные анкеты, — сказал он.
— И вы им позволяете? — удивилась я. — Ведь у Гильдии есть такие прекрасные методы убеждения!
Не об этом ли пятне говорил Кормак во время телефонного разговора? Или все это было лишь симптомом других, более серьезных изменений?
— Честно говоря, после того, что произошло с Инорой, я задумался об эффективности наших методов. Возможно, мы случайно повредили ее рассудок. Остатки ее нити практически разложились, когда мы доставали их из паутины. Ты можешь удивиться, но мне вовсе не хочется переплетать целое поколение женщин.
— И все же, вы это сделаете, — едва сдерживая ярость, произнесла я.
— Ну конечно, ради Арраса я готов на все, — ответил он, глядя мне прямо в глаза. — Однажды ты это поймешь. Ты же пока можешь думать только о собственном благополучии. Если девушки перестанут выходить замуж, если, упаси Аррас, начнут жить сами по себе, мы не сможем их защитить.
— Так значит, вы заботитесь о безопасности женщин? — спросила я.
— Да. Если у людей одинаковые ожидания, все идет гладко, но, как только начинаешь менять правила, тут же возникают разногласия.
С каждой минутой я все больше убеждалась, что Кормак действительно верил в собственные слова, однако жизнь наглядно демонстрировала, к чему приводили эти строгие правила. Маме запретили завести третьего ребенка, девочки в городах жили изолированно от мальчиков, Иноре пришлось скрывать правду о себе. За внешнее благополучие этому миру приходилось платить высокую цену. И ценой этой было тихое отчаяние его обитателей.
— Может, они просто не готовы выходить замуж, — воинственно сказала я. — Я бы точно не была готова.
Кормак поджал губы и некоторое время молча смотрел на меня.
— Грустно это слышать, Аделиса, ведь Гильдия решила, что лучшим выходом из сложившейся ситуации будет показать всем этим молодым женщинам достойный пример.
— Какой еще пример? — настороженно спросила я.
— Привилегии, которыми пользуются Пряхи, оказались мощным стимулом для поднятия престижа вашей работы, — как ни в чем не бывало продолжил он. — Девочки сейчас мечтают попасть в Ковентри.
Кровь эхом стучала у меня в ушах, я почти ничего не слышала. Голос Кормака казался ненастоящим, словно доносился с телеэкрана.
— А значит, имеет смысл показать девочкам пример достойной жизни в лоне семьи. Мы решили действовать в той же манере, что и при популяризации призыва, — превратить замужество в привилегию. А для этого нужно использовать кого-нибудь из Ковентри в качестве примера.
— Но Пряхи не могут… — прошептала я, смутившись.
— Вступать в отношения? — насмешливо переспросил он.
Я коротко кивнула, не поднимая глаз.
— Ты не глупа, — в голосе Кормака, однако, слышались нотки сомнения. — А верить во все эти стандарты невинности довольно глупо.
— Тогда зачем заставлять нас их соблюдать? — С каждой минутой мои щеки краснели все ярче. Я не считала себя непроходимой тупицей, но, честно говоря, до сих пор верила во все эти «глупые стандарты невинности».
— Семья, Аделиса. Мы не можем позволить куче молодых женщин слоняться по городу. Они должны сидеть дома, воспитывать детей и работать на благо Арраса. Уверен, ты прекрасно знаешь, что женщины здесь…
— Но это ведь убивает наши способности.
— С момента своего появления здесь ты уже успела получить некоторый опыт, — усмехнулся Кормак, — однако это не мешает тебе работать с тканью.
Кажется, я покраснела до кончиков ушей.
— Я ни разу не переступала известных границ.
— Может, и так, — пожал плечами он.
— Значит, вы собираетесь позволить Пряхам выходить замуж? — спросила я, чувствуя себя несколько обескураженной.
— Нет, — заверил меня Кормак. — Пряхи должны быть сосредоточены на работе, а долг каждой жены — служить мужу.
Я с облегчением выдохнула. Мысль о том, что меня заставят выйти замуж, да еще на глазах у Джоста… Сложно было представить пытку мучительнее.
— Однако Пряжница заслуживает особенных привилегий, — продолжил Кормак, и внутри у меня все оборвалось.
— Вы… хотите, чтобы я… вышла… замуж?
— Считай это приказом, — с улыбкой ответил Кормак.
— В противном случае меня переплетут, — прошептала я. — У меня есть выбор?
В этом вопросе прозвучала вся моя невысказанная надежда. Никто не стал бы возражать против Джоста. Он был таким естественным, таким настоящим. Однако чем больше я размышляла об этой возможности, тем лучше понимала, что таким образом могла подставить его под удар Гильдии. Как бы больно ему ни пришлось, лучше уж мне было выйти замуж за кого-нибудь другого.
— Не думаю, что это хорошая идея, а? — приподняв бровь, сказал Кормак. — Твой выбор вряд ли совпадет с решением Гильдии.
— Значит, выбирать за меня будете вы? — медленно произнесла я. Очевидно, решение должно было стать политическим.
— Выбор уже сделан, — картинно улыбаясь, заявил Кормак. — Это я.
Резко побледнев, я едва успела опереться на подлокотники, чтобы не сползти с кресла.
Выйти за Кормака?!
— Мне всего шестнадцать, — прошептала я.
— Мы подождем, пока тебе исполнится семнадцать, как это делается в крупных городах, — спокойно пояснил он.
Пытаясь уложить все это в голове, я встала и подошла к окну.
— Но сколько вам лет?
Кормак недовольно поморщился.
— Омолаживающие технологии делают твой вопрос бессмысленным, — прошипел он сквозь стиснутые зубы.
— Не для меня.
— Что? А ты надеялась, что сможешь выйти на улицу и подцепить хорошенького мальчика? — Кормак почти кричал. — Позволь тебе пояснить: все уже решено. Члены Гильдии должны быть уверены в том, что за тобой будут хорошо присматривать.
— И займетесь этим вы, — прищурившись, выплюнула я.
— Ты сможешь пользоваться прежними привилегиями и рожать детей в придачу.
Я отскочила назад. При одной мысли о Кормаке меня замутило.
— А вы все еще можете иметь детей?
— Ну конечно, — ответил он, поправив пиджак. — В свое время я сдал генетические материалы, они до сих пор в хранилище.
Видимо, это случилось очень давно. Из всех упущенных возможностей меньше всего я жалела обо всем, что было связано с детьми.
— Так, значит, меня, — я попыталась подыскать нужное слово и не смогла: мыслей было слишком много, — оплодотворят?
Лишь одна мысль обнадеживала меня: если сбежать не удастся, мне не придется зачинать детей традиционным способом. Хотя лежать на операционном столе, позволив кому-то…
— Наши генетики поработали над моим телом, и теперь я практически ничем не отличаюсь от гораздо более молодых людей, — при этих словах глаза Кормака ярко вспыхнули.
Я медленно попятилась. При мысли о том, что его провонявшее перегаром тело окажется на мне, у меня перехватило дыхание.
— А если я откажусь? — пропищала я, стараясь справиться с нарастающим чувством паники.
— Мы тебя переплетем, — резко ответил он, — а потом ты все равно выйдешь за меня замуж.
Я обхватила руками дрожащие плечи и яростно затрясла головой.
— Я сделаю все, что хотите, но только не это! — умоляюще закричала я, и по щекам потекли соленые слезы. — Я стану Пряжницей. Буду хорошо себя вести.
— Я думал, ты умнее, — надвигаясь на меня, прорычал Кормак. — Я надеялся получить жену с характером, но, раз уж такое дело, придется тебя переплести и пожениться на следующей неделе.
Кормак вцепился меня железной хваткой, но я лишь всхлипывала.
— Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста, — еле слышно шептала я.
— Неужели ты думала, — презрительно бросил он, — что мы просто позволим тебе веселиться, крутить шашни со слугами и наряжаться в роскошные наряды? Придется послужить Аррасу, Аделиса.
Я вырвала руки и побежала прочь из комнаты. Кормак остался внутри. Ему не обязательно было делать что-либо сейчас, ведь он мог отыскать меня в любой момент. Оказавшись на лестнице, вдали от всевидящего ока мониторов, я разорвала пространство и сплела вокруг себя кокон безопасности. Закончив работу, я упала на холодный пол и пристально вгляделась в клеймо на запястье. Как я могла помнить, кем была, если они отчаянно желали отобрать у меня мою же личность?
Теперь я была вне времени. Даже если мне каким-то чудом удалось бы вырваться из Ковентри, Кормак тут же объявил бы на меня охоту. Впервые за все время я поняла, какое облегчение должна была испытывать Лорисель, готовясь к смерти. Я и сама мечтала умереть.
У меня не было сил даже на то, чтобы пошевелиться. Оставался лишь один человек, способный мне помочь, хотя и она не могла сбежать от этого мира.
Как бы то ни было, я пошла к ней.