Ткачи времени

Глава девятнадцатая

Хитроумное переплетение сверкающих нитей приводило меня в непередаваемый восторг. Я вновь отыскала брешь в иллюзиях Лорисель и приоткрыла пролом. Мои пальцы так и тянулись прикоснуться к нитям, почувствовать, каковы они на ощупь. Приходилось держать себя в железных тисках. Усилием воли я заставила себя отдернуть руки. Эта комната, где можно было вызвать на экраны любое место Арраса, казалась единственным реальным клочком мира.

— Здесь можно потерять себя, — раздался за спиной голос Лорисель.

Когда я пришла, в мастерской никого не было, но Лорисель должна была вернуться с минуты на минуту. Теперь я жалела, что мне не хватило времени на пристальное изучение бреши. Будь его чуть больше, я могла бы попробовать переплести удивительные нити, вручную исследовать их структуру и куски первоматерии, что формировали пространство между Землей и Аррасом.

Лорисель подошла ко мне и встала рядом.

— Трудно даже вообразить, не правда ли?

— Я ее вижу, — ответила я, — но меня не покидает ощущение, что это еще одна иллюзия… И мне хочется потрогать ее.

— Кажется, что руки так и тянутся к ней, да? — отозвалась она.

— Вы тоже это чувствуете?

— Да.

— А вы пробовали коснуться ее?

— Нет. — В голосе Лорисель послышалась покорность судьбе. — Думаю, я просто не хочу этого знать. До тех пор, пока я ее не коснулась, можно воображать что угодно. Может, сила первоматерии перекроет мои возможности, а может, я смогу манипулировать тканью Арраса. Я даже не знаю, чего бы мне хотелось больше, поэтому и держу руки на привязи.

— Когда вы увидели ее в первый раз? — спросила я.

— Ее показала мне Кинси — моя предшественница, — рассказала Лорисель. Она сидела, склонив голову, и внимательно разглядывала меня из-под полуприкрытых век.

— И за все эти годы вы ни разу…

— Может, я просто трусиха.

— Нет, — покачала головой я. — Думаю, не касаться ее гораздо сложнее, чем коснуться. Желание пытается одержать верх. Это словно принуждение. Я уважаю вашу способность бороться.

Лорисель фыркнула.

— Может, перед смертью я все-таки решусь.

Тяжело вздохнув, я попыталась закрыть пролом. Но, едва кончики пальцев задели первоматерию, кожу точно опалило огнем. Впервые за много недель я почувствовала свои подушечки.

— Какая она? — спросила Лорисель.

— Она пульсирует, словно живая, — тихо ответила я.

— Потому что это и есть жизнь, — заметила она. — Я понимаю, тебе сложно это осознать.

— Я бы ни за что не смогла смотреть на все происходящее сквозь пальцы. Как вам это удавалось столько лет? — изумленно воскликнула я, подразумевая ее способность годами держать себя в руках.

— Так же, как и всем остальным, — рассмеялась она. — Представь, что работаешь на станке без остановки, пока не выбьешься из сил и больше не сможешь продолжать. После этого смотреть сквозь пальцы не так уж сложно.

— Поэтому вы и отказались от омоложения?

— Наверное, со стороны я кажусь эгоисткой. Я ведь бросаю тебя одну, но…

— Не нужно оправданий, — тихо сказала я. Мои пальцы до сих пор ощущали бескрайнюю силу первоматерии. Я просто не представляла, каково было Лорисель.

— Я не могу все бросить, — со вздохом ответила она, — пока мое место не займет новая Пряжница. Аделиса, ты не можешь не знать, как я отношусь к Гильдии. К Кормаку, Мэйле и их питомцам. Однако то, что ты ощущаешь, этот электрический разряд, не имеет никакого отношения к ним.

От желания коснуться первоматерии мои пальцы закололо сильнее, но я заставила себя забыть об этом.

— Мы делаем это не для них.

— Верно, — согласилась она. — Мы делаем нашу работу вопреки их воле.

— Они продолжают за мной шпионить? — спросила я.

— За мной шпионили до тех пор, пока мне не стукнуло семьдесят, — ответила она. — Кормака можно считать кем угодно, но именно он первым понял, что я не представляю для Арраса угрозы.

— Видимо, мне остается только ждать.

Пятьдесят четыре года.

Лорисель открыла рот, но тут же закрыла его, поджав губы.

— Что? — спросила я, растерянно озираясь по сторонам. — Они следят за нами и сейчас?

— Сквозь иллюзии этой комнаты трудно пробиться.

Теперь я поняла: Лорисель не хотела, чтобы я знала всю правду, поскольку не была уверена, что я смогу принять такую ношу. Ей нужно было убедиться, что Аррас получит новую Пряжницу, а этого не случилось бы, если бы я ушла, испугавшись.

— Ты должна понять мои сомнения, — в конце концов произнесла она. — Этот мир — вся моя жизнь. Я пожертвовала ради него всем.

— Думаю, я понимаю, — кивнула я.

— Надеюсь, что так. Но, чтобы понять до конца, придется возложить свою жизнь на алтарь, возвысится над человеческой природой, научиться подчинять и сохранять материю на долгие десятилетия.

С каждым словом морщины на лице Лорисель становились все глубже, словно на нее давил груз времени.

— А если я не…

— Тогда весь мир исчезнет.

Я опустила глаза и сделала глубокий вдох.

— То есть, если я убегу, вы все равно не останетесь?

— Нет, — сказала она. — Мое время прошло. Теперь выбор за тобой. Конечно, я надеюсь, что ты останешься. Ведь пульс жизни для тебя не пустой звук. К тому же ты понимаешь всю важность нашей работы.

— Сколько просуществует мир без Пряжницы?

— Материалов хватит лет на десять. В лучшем случае, — ответила она. — Однако в мире воцарится хаос — нас ждет долгий апокалипсис. А у власти к тому времени уже будет Кормак.

— В Ковентри? — удивилась я. — Он и сейчас ведет себя так, будто он тут главный.

— Сейчас он контролирует лишь нас, но скоро станет премьер-министром всего Арраса.

— Тогда он будет контролировать все, — прошептала я.

— Кроме тебя. Если ты останешься.

Я села на бархатный диван, обдумывая услышанное.

— Вам не о чем беспокоиться. Здесь моя сестра. Я не могу ее бросить.

— В том-то и проблема, — сказала Лорисель. — Я хочу, чтобы ты приняла взвешенное решение. Что тебе известно о новой технологии переплетения?

— Слышала кое-что на собрании Гильдии. На следующий день меня уже повели на исследования, — ответила я.

— Кормак исследовал всех нас…

— Даже вас?

Лорисель кивнула.

— Он утверждает, будто они пытаются понять, почему одни девушки могут работать с тканью, а другие нет. Но гораздо больше его интересует, почему это не удается большинству мужчин.

— Большинству? — изумленно воскликнула я, не в силах поверить, что существуют мужчины, способные заниматься этой работой.

— Большинство не обладают талантом. Но есть множество отделов, где мужчины работают над тканью, хотя Гильдия всячески это отрицает.

— Вы думаете, они существуют? — спросила я, осознавая, что наконец-то добралась до действительно ценных сведений.

— Совершенно точно. Ковентри — всего лишь лицо Гильдии. Наша работа важна, но мы делаем далеко не все. Есть и другие.

Некоторое время я молчала, пытаясь представить человека более могущественного, чем Лорисель.

— Более значимые, чем вы?

— Мои… наши способности, — поправилась она, — нужны для выделения элементов первоматерии. Без них Аррас рассыпется на куски. Пряхи пополняют и поддерживают в рабочем состоянии ткань мира, но на этом наши обязанности заканчиваются.

— Тем не менее мы им по-прежнему нужны.

В одном Западном Ковентри сотни девушек и женщин работали над нитями времени. Без Прях Аррас не сможет существовать.

— Да, но, если они смогут копировать наши способности, мы потеряем свою ценность.

— Наверное, поэтому они и исследовали меня, — прошептала я.

— Они еще не поняли, как все это работает, — объяснила Лорисель. — Однако агрессивное насаждение манипуляционных технологий меня пугает. Скоро они все поймут.

— Я не могу позволить им исследовать меня снова, — сказала я, и мои ладони сжались в кулаки.

— Вряд ли они будут спрашивать у тебя разрешения, — с грустной улыбкой ответила Пряжница. — К тому же тебя уже записали на прием.

— Кормак говорил с вами об этом?

— Нет, моя работа — наврать тебе с три короба. Кормак уверен, что я побоюсь тебя спугнуть и поставлю Аррас выше тебя. — С минуту Лорисель всматривалась в мое лицо. — Раньше я всегда так поступала.

— Всегда? — удивилась я.

— Я не имею права принимать за тебя решение, особенно учитывая, что они собираются сделать. — Лорисель опустила глаза, а подняв их снова, вгляделась в пустое пространство между мной и стеной.

— Вам не обязательно рассказывать мне о том, что они планируют, — возразила я. — Не такая уж я и глупая, как кажется на первый взгляд.

Лорисель рассмеялась, однако глаза ее остались серьезными.

— Они собираются повторно исследовать твой мозг во время процедуры, — эти слова дались Лорисель с огромным трудом.

— Знаю, — тихо пробормотала я.

— Нет, не знаешь, — резко оборвала она. — Потом они планируют переплести тебя.

Я вспомнила, с какой радостью жены чиновников обсуждали на собрании Гильдии возможность переплетения собственных детей. Они надеялись сделать их более послушными. Вопль ярости так и не вырвался из моего горла — это могло привлечь ненужное внимание со стороны охранников. И все же, как они посмели?

— Они могут изучать меня как угодно, — сказала я.

— В конце концов они найдут ответ…

— А потом просто убьют меня, — произнося эти слова, я почувствовала, как замедляется биение моего сердца. Это вот-вот могло войти в привычку.

— Возможно, но сначала они попытаются тебя переплести, чтобы сделать послушнее.

— Не думаю, что им удастся этот трюк. Вряд ли меня можно сделать послушной, — ответила я, и мой голос задрожал от еле сдерживаемой ярости.

— Ты же видела, как далеко они зашли с Инорой, — возразила Лорисель.

— Как думаете, почему они решили сперва переплести Инору? Из-за связи с Валери? — задумчиво спросила я.

— Нетрадиционные отношения были лишь поводом, — пояснила Лорисель. — Просто они выбрали ее для этого теста.

— Но она об этом знала? Все было спланировано заранее? — повысила голос я.

— Понятия не имею. Ее забрали ночью. Меня даже не известили.

Они всегда приходили ночью.

Даже если большая часть из того, о чем рассказывала Лорисель, была всего лишь теорией, в ней все равно должно было скрываться зернышко правды. Мне необходимо было подготовиться.

— Сколько у меня времени?

— Неделя, — ответила она. — А то и меньше.

Я встала и подошла к стене. Мои пальцы коснулись изображения океана. Иллюзия задрожала, прогнулась и снова выровнялась в том месте, где на нее надавила моя рука. На экране осталось то же изображение, однако в месте, где я коснулась его, красовался отпечаток ладони.

— Здесь некуда бежать, — сказала я.

— Я знаю.

— Инора тоже знала. — Я повернулась к Лорисель. — Поэтому она себя и убила.

Пряжница тяжело вздохнула.

— Она запуталась, Аделиса.

— Потому что ее переплели, — упрямо покачала головой я. — Она была растеряна. Я заметила это во время нашего последнего разговора, но ничего не смогла выяснить.

— Ты не смогла бы это предотвратить, — мягко сказала мне Лорисель.

— Я могла. Если бы я начала бороться с ними еще в тот момент, когда они заявились ко мне домой. Если бы я оказалась более уверена в себе, мои родители были бы сейчас живы, а Ами — в безопасности. Никто бы не узнал тайну Иноры и Валери. Они бы…

— Жили полужизнью, — остановила мою тираду Лорисель. — Не стоит преувеличивать свою значимость. Лишь смерть освобождает нас.

— Вот этого я хочу меньше всего, — заметила я. — Мэйла говорила мне, что здесь ни для кого нет избавления, даже в смерти.

Лорисель недовольно поджала губы.

— Я не совсем понимаю, о чем именно говорила Мэйла. Амбициозность делает ее по-своему могущественной, и часто о внутренних операциях Гильдии ей бывает известно гораздо больше, чем нам.

— Что происходит с людьми, которые погибают прежде, чем их нить успевают вырвать?

— Это случается так редко…

— И все-таки, — настаивала я.

— Бывает и такое. Если подобное происходит, мы вынимаем остатки нити, — ответила Лорисель.

— Остатки? — Я представила тоненькие ниточки, которые формировали толстую нить.

— Когда человек умирает еще до того, как выписан документ на устранение, часть его нити… — Лорисель замолкла и отвела глаза. — Исчезает.

По телу у меня пробежала дрожь.

— И куда она девается?

— Я не уверена. Мы опасаемся самопроизвольного обрыва нитей. Проще отыскать их еще до трагедии и выдернуть. Гильдия хочет контролировать даже вырванные нити.

Тысячи вопросов роились у меня в голове, стремясь вырваться наружу. Исследование и переплетение были сложными сферами. Я сделала глубокий вдох и задала первый вопрос.

— Почему их так волнует, что произойдет с вырванными нитями?

Лорисель пожала плечами.

— Я не знаю.

— А кому есть дело до тех частей нити, которые исчезают?

— Когда я только начала работать в Ковентри, мы не удаляли нити заранее — лишь собирали и удаляли остатки. Все изменилось примерно пятьдесят лет назад, — пояснила Лорисель.

— И почему, вы думаете, это произошло? — спросила я. Возможно, Лорисель рассказала мне лишь часть правды по поводу Земли и Арраса, однако она все равно оставалась здесь самым осведомленным человеком.

— Я подозреваю, что та часть, которая исчезает, снова сливается с Аррасом.

— Вплетается в ткань? А не может быть так, что она снова превращается в первоматерию?

— Теоретически. — В голосе Лорисель слышались нотки недоверия. — Это могло бы укрепить Аррас.

— Тогда зачем выдергивать нити заранее? Почему не дать им порваться самостоятельно?

— Гильдия не верит в то, чего не понимает. Позволить людям умирать своей смертью для Гильдии все равно, что признаться в потере контроля над ситуацией.

Я понимала, что она была права, однако мотивы Гильдии по-прежнему казались мне сомнительными. Здесь крылось нечто большее, чем стремление ко всеобщему контролю.

— Я не понимаю, почему они ничего не рассказывают о Земле и тех, кто там остался. Должна быть какая-то причина. Вы ведь почему-то решили, что мне необходимо об этом знать, — добавила я.

— Некоторые вещи нельзя забывать.

— Воспоминания не бывают бесполезными, — повторила я слова, которые слышала от мамы еще ребенком. Мои пальцы погладили отметину на запястье.

— Ты должна знать нашу историю, Аделиса, это важно. Особенно если ты будешь участвовать в операциях по добыче элементов, — пояснила она. — Земные ресурсы могут однажды закончиться, даже если Гильдия не решит действовать без поддержки Пряжницы. Хотя отсутствие того, кто видит элементы первоматерии, вряд ли заставит их остановиться.

— Постойте, если мы берем материалы с поверхности Земли, — с ужасом произнесла я, — значит, Земля заморожена!

Лорисель склонила голову набок и окинула меня внимательным взглядом.

— Как я понимаю, ты научилась искривлять пространство.

Искривление пространства — вот, значит, как это называлось. В те моменты, когда я замораживала в комнате время, пространство искривлялось. Набрав в грудь побольше воздуха, я залпом выпалила все о своем секрете — о том, что могла плести время без помощи станка. Я даже рассказала Лорисель о тех моментах, когда мне удавалось сплетать другие нити, естественно, не упоминая при этом о Джосте.

— Да, — подтвердила она. — Я знала, что ты это умеешь, но не знала, известно ли тебе самой об этом.

— Я узнала случайно, — пояснила я, мысленно вернувшись к тем моментам, которые мы с Джостом провели в моей комнате, и отвела взгляд, чтобы Лорисель не заметила, как я покраснела.

— Ты начинаешь с левой руки? — спросила она.

Я ненадолго задумалась над ответом.

— Честно говоря, не знаю. Во время работы на станке нас учили начинать с правой. А что, есть разница?

— Ты левша, — уверенно заявила Лорисель. — Пряжницы всегда были левшами. Это позволяет нам сопротивляться течению времени. И управлять им.

— Получается, я всегда должна пользоваться левой рукой? — спросила я, с удивлением разглядывая свои пальцы.

— Нет, — покачала головой Лорисель. — Левая рука очень мощная. То, что ты можешь искривлять пространство, начиная с правой, говорит о твоем высоком профессионализме. И очень впечатляет. Но будь осторожна.

— Ладно, — хмыкнула я.

— Есть еще кое-что, что тебе нужно знать об искривлении пространства, — добавила она, жестом приказав мне молча слушать. — Да, момент, в котором ты находишься, замирает. Но вместе с тем ты автоматически перескакиваешь на другую временную линию. Ты можешь прожить там всю жизнь.

— Я могу там умереть? — спросила я. Может, спокойное угасание вместе с Джостом было предпочтительнее быстрого и безболезненного переплетения? Как бы то ни было, всех нас ждал один конец.

— Да.

— И тогда я умру сразу в двух временных потоках — здесь и там?

— Да, — решительно подтвердила Лорисель.

— Но ведь мир снаружи, — размышляла я вслух, — в этот момент недвижим.

— Именно это ты и должна понять, — сказала Лорисель, подавшись ко мне. — Заморожен лишь тот момент, который ты поймала. Ты создаешь островок безопасности. Время и материя вокруг него замирают, и потому никто не может преодолеть эту преграду. Но все это относится лишь к тому конкретному месту, где ты сплела паутину.

— В других местах время по-прежнему движется?

— Да. И в конце концов Гильдия сможет прорвать твою преграду. На это просто понадобится время.

После этого предупреждения моя вера в маленький пузырь счастья оказалась изрядно подпорчена. Оказывается, никакой безопасностью там и не пахло.

— А можно ли с помощью искривления пространства вернуться в прошлое? — с надеждой спросила я.

— Ты уже знаешь ответ на свой вопрос, — грустно покачивая головой, ответила Лорисель. — Прошлое невозможно вернуть. Мы можем подчинять его себе, замораживая на полях раскопок, однако нити времени все равно движутся вперед.

— Но как же Земля?

Лорисель откинулась на спинку кресла и сложила руки на груди.

— В тех местах, где расположены разработки Ковентри, образуются черные временные дыры. Так нам проще добывать временные нити и элементы для поддержания Арраса. Машины искривляют пространство вокруг себя, и земная жизнь в тех областях останавливается.

— Но за пределами искривленных зон Земля живет своей жизнью? Там все еще могут оставаться люди.

— Не думаю, — спокойно ответила Лорисель. — Оставшиеся на Земле были помешаны на разрушении.

Я нахмурилась, разглядывая простиравшийся во все стороны Аррас. Что лежало под ним?

— Знаете, я обещала Иноре, что никому не расскажу о своем умении прясть без станка, — доверительно сообщила я.

Лорисель печально улыбнулась в ответ.

— Она пыталась тебя защитить. Это умение могло сразу выдать в тебе будущую Пряжницу, вот только Гильдия к тому моменту все уже знала.

— Мне не хотелось ее огорчать, — признала я. — К тому же я надеялась, что, если смогу сидеть тихо, они решат, что ошиблись.

— В этой ситуации твоя наставница сделала все, что могла. Так же, как и ты.

Добрая, заботливая Инора. Из всего, что я узнала сегодня, успокаивало лишь одно.

— Так значит, Инора, — задумчиво произнесла я, — стала частью этого мира?

— Частично да, — согласилась Лорисель.

Часть Иноры сумела улизнуть. Эта мысль грела меня.

— Аделиса, — прервала мои размышления Пряжница, — она что-нибудь сказала тебе, перед тем как…

— Нет. — Я перебирала в памяти подробности нашей последней встречи. — Она вела себя очень странно, и я поняла, что что-то случилось.

— Кормак испугался ее смерти, — прошептала Лорисель. — Он никак не может понять, было ли ее самоубийство следствием процедуры или все это из-за отношений с Валери.

— Поэтому Валери и вырвали?

— Он сильно разозлился, — пояснила Лорисель. — Переплетение должно было изменить мышление Иноры, однако то, что Валери до нее дотянулась, все испортило. В итоге Кормак обвинил Валери в смятении Иноры, но истинных ее мотивов узнать он не мог.

— Должно быть, Приана проболталась. — Откуда еще Кормак мог узнать о встрече Иноры и Валери после переплетения? Вот почему за обедом у Прианы было такое мерзкое выражение лица. — Видимо, для нее месть важнее, чем чья-то жизнь.

— Ты недооцениваешь власть страха. Эту девочку растили так, чтобы она стала идеальной призванной, поэтому не исключено, что она покупается на всю чепуху, которой Гильдия кормит граждан, — добавила Лорисель.

— Это уже не важно, — ответила я. — Приана и Валери стали пешками в игре Мэйлы и Корма-ка. Только они виноваты в том, что случилось с Инорой.

«И они за это заплатят», — про себя добавила я.

Лорисель наклонилась вперед и взяла меня за руку.

— Нам никогда не узнать о том, что произошло на самом деле, ведь мы ничего не нашли: ни записки, ни дневника — ничего.

— Вы хотите сказать, кто-то другой…

— Нет, — оборвала она. — Инора покончила с собой. Первая карта ее мозга показала, что она мучилась от внутреннего конфликта. Ее мысли были разбалансированы, но самоубийства ничто не предвещало.

— Естественно, — согласилась я, выпустив руку Лорисель. — Она жила в постоянной лжи.

— Возможно, и все же она ничего после себя не оставила. Валери мы тоже спросить не можем. Если Инора точно ничего тебе не сказала, — Лорисель сделала паузу, словно ждала моего протеста, — значит, мы никогда не выясним истинную причину произошедшего.

Я говорила правду, но Лорисель смотрела на меня таким взглядом, что я сама начала в этом сомневаться. Откинувшись на спинку дивана, я закусила губу, размышляя, как бы перевести разговор на другую тему.

— Так вы собираетесь меня учить? — спросила я.

— Тебе не нужно обучение, — усмехнулась она.

— Но ведь вы сказали…

— Я покупала тебе время.

От этих слов мне стало еще хуже. Лорисель была готова пожертвовать ради Арраса чем угодно, а я оставалась настолько эгоистична, что она и не надеялась на такую же жертву с моей стороны. Мне оставалось лишь поблагодарить ее.

— А теперь иди займись делом, — сказала Лорисель и выставила меня из комнаты.

Я вышла из башни, миновав охранника. Он посмотрел на меня так, словно считал слабачкой. Меньше всего мне хотелось, чтобы он вызвал для меня эскорт.

— Лорисель послала меня в нижние мастерские, — соврала я.

Судя по выражению лица, охранник не поверил мне, однако остался молча стоять на своем месте.

Я пулей полетела к своим апартаментам. Лорисель могла сколько угодно отрицать причастность Кормака к гибели Иноры, однако я собственными глазами видела, что он с ней сотворил. Даже если она и раньше чувствовала себя в ловушке в этом комплексе, Инора никогда не доходила до отчаяния. Она умела радоваться каждому моему наряду и с удивительным энтузиазмом подбирала мне все, от нижнего белья до туфель. Кроме того, она меня защищала. Она слишком любила меня, чтобы вот так покинуть. А сколько ей пришлось сделать ради того, чтобы заполучить дигифайл, подаренный мне перед поездкой! И она единственная предупредила меня об Эрике.

Дигифайл!

Внезапно лифт словно замедлил движение. Кнопки замерцали у меня перед глазами. Оставалось пять этажей. Четыре. Как же высоко я жила! Как только двери открылись, я вылетела наружу.

Дигифайл мирно лежал у меня под подушкой, и первым делом я бросилась к нему.

Легонько касаясь пальцами экрана, я начала проверять все папки. Игры. Каталоги. Ежедневный прогноз погоды для каждого сектора. Ничего. Это был просто подарок. Как же глупо было на что-то надеяться! Слова Лорисель заставили меня поверить в то, что Инора объяснила бы мне свое решение — или, по крайней мере, попрощалась бы со мной.

— Быть такого не может, — пробормотала я.

Эрик и Джост сильно удивились при виде дигифайла, значит, все было не так просто. Меня охватило желание пойти прямиком к Джосту и задать свой вопрос в открытую, однако я не имела права привлекать к нему излишнее внимание.

Я вновь взяла дигифайл в руки и снова просмотрела программу за программой, на этот раз медленнее. Прогноз погоды. Я вспомнила нашу первую встречу с Инорой, когда она поймала меня за плетением грозы. Пробежав глазами по списку, я вдруг заметила файл под названием «Ливень». Остальные файлы были рассортированы по датам и месяцам. Я нажала на иконку и, пока файл загружался, вслушалась в биение собственного сердца. Могла ли я найти здесь ответы на вопросы? Или хотя бы прощальное послание?

Внутри обнаружился еще один файл, обозначенный как «Гром». Я открыла папку, и на экран выскочило множество маленьких файлов. Первый из них назывался «Для Аделисы».