Ткачи времени

Глава шестнадцатая

Без косметики. Без чулок. Без укладки. И без одежды. Я чувствовала себя незащищенной по всем фронтам. Тонкая хлопковая рубашка, которую мне выдали для процедуры исследования, широким треугольником расходилась сзади, оставляя воображению еще меньше, чем мое бальное платье. На столике рядом с длинной металлической скамьей, где мне пришлось просидеть целых тридцать минут, были разложены серебристые медицинские инструменты. На фоне белоснежных стен они блестели особенно ярко. Мой зад онемел, и с каждой секундой ожидания я нервничала все сильнее.

Наконец в комнате появилась женщина в белом халате и шапочке. Она тут же подошла к металлической кушетке и привела ее в сидячее положение. Я откинулась на спинку, и медсестра установила на моей руке цифровой датчик. Мне казалось, что с началом процедуры станет немного легче, однако в реальности меня охватил необыкновенный ужас. Если истинной целью всего этого было свести меня с ума, то попытки врачей почти увенчались успехом.

— Это поможет нам измерить пульс и давление, — сказала медсестра, не отрывая глаз от цифр на датчике.

— Это опасно? — спросила я, с опаской разглядывая острые металлические предметы на соседнем столике.

— Едва ли. Если вы начнете неадекватно реагировать на процедуру, мы вколем вам «Вэлпрон» в качестве успокоительного, — ответила она, похлопав меня по руке.

Я не могла отвести взгляд от неестественно длинного ножа, в лезвии которого я видела свое отражение.

— Будет больно?

— Может, вколоть вам «Вэлпрон» прямо сейчас? — предложила медсестра, но я покачала головой. — Доктор Эллисен вот-вот придет, — добавила она, взмахнув тонкой иглой. — Сейчас вы почувствуете укол.

Когда игла впилась мне в предплечье, я судорожно вдохнула сквозь стиснутые зубы — на глаза навернулись слезы. Я попыталась проморгаться.

— Умница, — невозмутимо заметила медсестра и повесила на подставку для капельниц пакетик с янтарной жидкостью. Лекарство начало медленно стекать по трубке прямо к воткнутой в мою руку игле.

В комнату вошел неприлично молодой доктор. Глаза его не отрывались от экрана дигифайла. То, что он выглядел моим ровесником, немного нервировало меня, но, с другой стороны, здешняя медицина достигла таких высот, что в действительности он мог быть гораздо старше.

— Аделиса, как ты себя чувствуешь? — спросил он.

Доктора из Ромена, у которых мы проходили ежегодный осмотр, всегда были старыми и ворчливыми. Мир мужчин основывался на грубой силе, а потому врачебный такт не входил в перечень необходимых им навыков. Удивительно, но молодость этого доктора не делала его менее пугающим.

— Прекрасно, — соврала я. Капельница несколько сняла напряжение.

— Процедура будет длиться около двух часов, — объяснил врач, по-прежнему не сводя глаз с экрана. — Все это время тебе придется лежать неподвижно. Если захочешь, можешь спать, или же я могу попросить сестру Ренни вколоть тебе «Вэлпрон».

— Пациентка отказалась, — прошептала медсестра на ухо врачу.

— Очень хорошо, — ответил он, убирая дигифайл в карман. — Я закреплю исследовательский датчик у тебя на голове. Он будет сканировать различные зоны твоего мозга. В ходе исследования я буду задавать вопросы, а датчик будет фиксировать, как реагируют на них зоны твоего мозга.

— Вы ведь сказали, что я могу спать, — пропищала я.

— Можешь, — подтвердил он. — Ментальный стимулянт введут прямо сейчас, и мы сможем получать ответы, в каком бы состоянии ты ни была.

Мне захотелось выдернуть иглу из вены. Спать во время допроса я не собиралась.

— Я буду в соседней комнате. Ты будешь слышать меня через динамик, — продолжил врач, закрепляя на моем ухе маленькую черную коробочку. — Сестра Ренни, мы уже можем разместить прибор?

Медсестра кивнула и ввела код на компанели. Потолок над моей головой разъехался в стороны.

Зажегся яркий свет, и, пока я пыталась проморгаться, вниз спустился ментальный картограф. Внешне он напоминал огромный купол, однако с более близкого расстояния я заметила, что он не был монолитным. В действительности аппарат представлял собой несколько причудливо соединенных друг с другом механизмов. Я бросила быстрый взгляд на доктора, вскоре исчезнувшего за дверью обсерватории, затем на медсестру, проверившую мою капельницу. Когда устройство опустилось на голову, я начала вглядываться в него, пытаясь определить, как именно оно функционирует. Однако в следующую секунду передо мной вспыхнул ослепительно яркий зеленый свет и глаза ослепли.

— Это нормально, — прошептала медсестра, прикоснувшись к динамику у меня за ухом. — По окончании процедуры зрение вернется.

Я выгнулась дугой и попыталась снять прибор с головы.

— Аделиса, вдохни глубоко, иначе мне придется вколоть тебе «Вэлпрон», — предупредила сестра.

Ее слова заставили меня погрузиться обратно в темноту. Мои руки и ноги покалывало. Я чувствовала себя зверем, попавшим в западню, или мухой, залетевшей в паучью сеть.

— Аделиса, — зазвучал у меня в ушах голос доктора. — Мы начинаем тест.

Я набрала в легкие побольше воздуха, а затем медленно-медленно выдохнула.

— Аделиса, где ты родилась?

— Ромен, Западный сектор.

— Хорошо. Отвечай четко, как сейчас, — сказал он. — Как звали твоих родителей?

Я сделала еще один глубокий вдох и ответила.

— Бени и Мерия Льюис.

— Профессия отца?

— Он был механиком. Работал в мотопарке Гильдии в Ромене.

— А ваша мать?

— Она была секретарем.

— Как зовут вашу сестру?

— Ами, — прошептала я. Каждый раз, произнося ее имя, я вспоминала завитки у нее над ушами.

— Пожалуйста, повтори.

— Ами, — сказала я более твердо, но на сердце словно опустился тяжелый камень.

— Ваши родители живы?

Я втянула воздух и на одном дыхании солгала:

— Нет.

— Аделиса, соблюдала ли ты целомудрие до начала тестирования?

— Это еще что за вопрос? — возмутилась я, и пальцы непроизвольно сжались в кулаки.

— Пожалуйста, отвечай на вопрос.

— Да, — сказала я. — Я блюла невинность.

Как будто бы у меня был выбор. Девочки жили на противоположном от мальчиков конце города, а любые перемещения по центру происходили лишь в строго ограниченные часы и под контролем родителей. Хотя так было не всегда. В детстве бабушка шепотом рассказывала мне истории о том, как люди жили раньше, в ее юности. Когда мне исполнилось четырнадцать, за месяц до ее устранения, я спросила о брачных анкетах, которые печатались в бюллетене. Девочки в академии передавали их друг другу под партами, чтобы вдоволь похихикать над фотографиями мальчиков.

— Зачем в бюллетене печатают эти брачные анкеты? — спросила я. — Разве девочки и мальчики не могут просто встречаться друг с другом лично, как только им исполнится шестнадцать?

У бабушки были глубокие карие глаза, и в этот момент я испытала всю силу ее взгляда. Она изучающе посмотрела на меня, а затем ответила:

— В наше время мальчикам и девочкам не так уж просто встретиться. Родители не допускают даже мысли об этом, к тому же, большинство юношей при встрече с девушкой разом теряет дар речи. Хотя, — бабушка тихонько хихикнула, — так было и до сегрегации.

— Я никогда не думала, что есть мир до и после сегрегации, — заметила я, почувствовав себя маленькой и ничтожной под взглядом ее больших карих глаз.

— Всегда есть мир до и мир после, со времен рождения человечества, — с грустью отозвалась она, — и когда-нибудь для нас настанет то самое «после». Но да, когда я была маленькой, мы жили вместе — мальчики и девочки. Не было никаких разделений и округов.

— А ты знала дедушку до того, как… — еле слышно спросила я. Даже просто говорить о мальчиках было для меня ужасно странно.

— Мы выросли в соседних домах, — бабушка округлила глаза в притворном ужасе. — Тогда было легче исполнять все брачные обязательства. Девушкам не нужно было выходить за незнакомцев.

— Но стандарты невинности… — я не смогла закончить мысль, ужасно смутившись.

— Ах, это, — подмигнув, усмехнулась бабушка. — Их соблюдать было куда тяжелее.

Я не стала спрашивать, блюла ли она целомудрие, посчитав этот вопрос чересчур личным даже для моей бабушки. К тому же меня очень смутило ее подмигивание.

— Но папа и мама встретились по анкетам?

— Да, наши дети стали первым поколением сегрегации, — со вздохом сожаления произнесла она.

— Но ведь они полюбили друг друга еще до того, как поженились, — поспешила успокоить ее я, не совсем понимая, почему ее голос вдруг стал таким грустным. — Значит, все в порядке.

— Да, они любят друг друга, — с теплотой в голосе ответила она, и после этих слов в моей душе воцарился мир. В тот день я больше не стала задавать вопросов. Зато теперь я всем сердцем жалела об упущенных возможностях.

— Какова была твоя успеваемость в академии? — Голос доктора звучал у меня в голове, и я вдруг поняла, что по-прежнему отвечала на вопросы, даже не слыша их. Чертов ментальный стимулятор!

— Я была одной из лучших.

— Тебя часто наказывали? — спросил он.

— Могли бы заглянуть в мое личное дело, — злобно бросила я, изо всех сил борясь с желанием сбросить устройство с головы.

— Мы изучаем, как твой мозг реагирует на каждый из вопросов, — напомнил мне невозмутимый голос.

К тому моменту, как мы дошли до вопроса об учителе пятого класса, мне стало невыносимо скучно и я начала клевать носом. Было ужасно неудобно: из-за неестественного положения мышцы спины жутко болели, глаза слезились от бьющего по ним лазера. Я отвечала коротко, стараясь не заснуть, и готова была поспорить, что самые интересные вопросы приберегли напоследок.

— Аделиса, — продолжил доктор, — когда ты впервые поняла, что можешь работать с тканью?

— На тестировании, когда я работала на станке.

Голос в динамике замолк, и я закусила губу. Как много они узнали из моего ответа?

— Раньше твой талант никак не проявлялся?

— У меня не было доступа к станку.

— Хм-м, — врач пробормотал что-то неразборчивое. — А твоя сестра, Ами, она никогда не проявляла признаков дара?

Я впилась пальцами в края кушетки.

— Нет.

— Хорошо, — сказал доктор. — Теперь мы перейдем к тому, что происходило в Ковентри. Какое у тебя любимое блюдо?

Я выдохнула, и пальцы постепенно расслабились. Мы вернулись к стандартным вопросам, и я снова стала отвечать механически. Врач расспрашивал меня о гардеробе, о месте работы, об обязанностях и самых трудных задачах. Он ни словом не упоминал о Мэйле, и давление мое оставалось в норме.

— Спасибо, Аделиса. Сестра Ренни снимет с тебя ментальный картограф и вынет иглу, — вскоре услышала я.

Сестра Ренни проделала что-то с капельницей, а затем вытащила иглу. Несколько мгновений я ожидала дальнейших действий, однако шлем не снимали. Меня охватила паника, и я едва не закричала, чтобы его убрали с моей головы.

— Вы можете снять с меня эту штуку? — невозмутимо спросила я.

— Одну минуту, — пробормотала медсестра.

— Аделиса, — раздался в наушнике голос доктора. — Прошу прощения, но у нас есть еще несколько дополнительных вопросов.

— Дополнительных? — Мой мозг начал работать быстрее. Хотя я не видела и не слышала Мэйлы, я не сомневалась, что вопросы подготовила она. Возможно, она обдумывала их не один час.

— Это займет всего минуту, — заверил меня врач. — Принимала ли ты какие-либо подарки от прислуги или других Прях во время своего пребывания в Ковентри?

Я вспомнила о дигифайле, который дала мне Инора перед путешествием по Аррасу, но поняла, что спрашивали меня не об этом.

— В общем-то, нет. Посол Паттон прислал мне цветы после собрания Гильдии.

Молодой доктор тихо откашлялся, и я почувствовала, как он напрягся, едва я упомянула о Кормаке.

— Состояла ли ты в сексуальных отношениях с кем-либо после того, как приехала в Ковентри?

— Вы это серьезно? — взорвалась я. — Я целовалась с Эриком. Она это знает.

Мэйла могла подавиться таким ответом.

Врач же продолжил, не обратив никакого внимания на мою вспышку.

— Кто-нибудь делал тебе предложения сексуального характера?

— Вы имеете в виду охранников? — спросила я.

— Нет, Аделиса, — пояснил он. — Я имею в виду других Прях.

— Других Прях? — медленно повторила я. — Я вас не понимаю.

— Я буду трактовать твой ответ как нет.

— Ладно, — сконфуженно сказала я. Что он имел в виду? Неужели мое поведение считали девиантным? — Что-то еще?

— Не в этот раз, — ответил он, и динамик отключился.

— Не в этот раз? — в ужасе пропищала я, но ментальный картограф уже сняли с моей головы. Мир перед глазами казался сплошным белым пятном. Медсестра просунула руку мне под спину и усадила меня. В следующую секунду по глазам ударила струя густого геля, и я взвизгнула.

— Поморгай хорошенько, — скомандовала сестра.

Несмотря на жгучую боль, передо мной вновь начали проступать очертания комнаты. Я вытянула ноги и постаралась не шевелиться, наслаждаясь радостью этого момента.

— Я доставлю тебя в смотровую, — сказала сестра Ренни.

— Смотровую? — удивилась я. — Когда меня уже отпустят?

— Мы должны убедиться, что стимуляторы не дали никаких побочных эффектов, — пояснила она, помогая мне подняться и выйти из кабинета.

Стены смотровой палаты были выкрашены в бледно-зеленый цвет, по периметру стояло несколько коек, застеленных белыми простынями. Больше я ничего не могла разглядеть. Глаза все еще сильно щипало от геля, и картинка получалась смазанной. Медсестра протянула мне мягкую рубашку, и я с наслаждением натянула ее поверх предыдущей, после чего села на ближайшую койку и обернула ноги простыней. Откинувшись на стену, я ощутила спиной грубый пластик. Этой постели было, конечно, далеко до мягкой, удобной кровати из моей комнаты, однако по сравнению с железной койкой она была невиданной роскошью.

Я прищурилась и быстро-быстро заморгала, стараясь избавиться от геля, а через минуту повторила действие еще раз. Мне необходимо было разглядеть, где я нахожусь, чтобы затем изучить это место. Однако, прежде чем я успела осмотреть даже полку в углу, передо мной вновь возникла медсестра, а на ближайшую койку плюхнулась Приана.

— Я подумала, вам, девочки, будет веселее вдвоем, — жизнерадостно сообщила медсестра.

— Как это мило с вашей стороны, — ответила я, и она одарила меня еще одной сияющей улыбкой.

Приана смотрела в сторону, не желая меня замечать.

— Было забавно, — сделала я попытку завязать разговор.

— Выглядишь не очень, — ответила она, даже не взглянув на меня.

— Возможно, но это были лучшие два часа в моей жизни.

— Два часа? — в голосе Прианы слышалось неподдельное изумление. — Так долго?

Я нахмурилась. Что бы это могло означать?

— Мое тестирование заняло не больше получаса, — заметила она, наконец-то повернувшись ко мне.

— Ох! — воскликнула я. — Может, у тебя было меньше материала для исследований.

— Может, меня просто не пришлось переплетать.

— Уверена, ты полностью соответствуешь их ожиданиям, — парировала я.

Глаза Прианы сузились, однако она взяла каталог и углубилась в него.

— Мэдилин говорила мне, что, если сканеры не регистрируют необходимость переплетения, вся процедура занимает меньше часа, — ухмыльнувшись, ответила она.

— Кто такая Мэдилин? — спросила я.

— Моя наставница, — ответила Приана так, словно это было всем известно. — Твоя что, ничего тебе не рассказала?

— Она сказала мне достаточно.

— Что ж, — подмигнув, заметила Приана, — я бы на твоем месте попросила новую наставницу. Твоя плохо справляется со своей работой.

— Хочешь предложить себя?

— Осторожно, Аделиса, а то они решат, что ты ко мне подкатываешь.

Несмотря на отвращение к Приане, я повернулась и пристально посмотрела ей в глаза.

— Тебя они тоже об этом спрашивали?

— Об этом — это о чем? — непонимающе переспросила она, однако затем вздохнула и с неохотой оторвала взгляд от журнала.

— Другие Пряхи, все такое…

— Пытались ли ко мне подкатить? — Она пожала плечами. — Да, это был странный вопрос.

Приана тут же вернулась к изучению каталога. Казалось, ей не было никакого дела до вопросов исследования. С другой стороны, если она не обманывала и ее процедура действительно заняла полчаса, у нее не было никаких поводов для беспокойства.

Шнырять по окрестностям в присутствии Прианы вряд ли представлялось возможным, и я всеми силами старалась скрыть охватившее меня разочарование, что осмотреть это крыло Ковентри теперь не получится. Впрочем, здесь все равно все было под наблюдением. Я пролистала каталог, но меня ничего не зацепило. Приана же, напротив, вводила на компанели код за кодом. Если ее гардероб составлял хотя бы половину моего, ей вряд ли пригодился бы хоть один из выбранных нарядов. Тем не менее она старалась не упустить ни одной возможности, которую давало ей положение. Через некоторое время сестра Ренни принесла в палату нашу одежду. У дверей нас уже ждал охранник. Мы последовали за ним по стерильному коридору, по обеим сторонам которого одна за другой мелькали белые двери. Невозможно было догадаться, что происходило за ними. Из-за дверей не вырывалось ни звука. Мой великолепный план по вынюхиванию новой информации грозил с треском провалиться.

Однако, когда мы оказались в главном холле, я наконец заметила медсестру. Уткнувшись в свой дигифайл, она прошла мимо нас и исчезла за огромной серой дверью. Она стала первым работником, помимо доктора и сестры Ренни, которого я встретила здесь. Подойдя поближе к двери, я разглядела сквозь щель длинный коридор, выложенный серой плиткой, и маленькую дверь с надписью «Исследование». К счастью, датчики уже сняли, ведь сердце колотилось, как сумасшедшее.

— Леди, — голосом заправского джентльмена произнес охранник, пропуская нас вперед, и мы вышли из клиники, направившись обратно в башню.

По пути я считала количество поворотов и ступенек. Если бы мне удалось все запомнить, я смогла бы в следующий раз добраться сюда самостоятельно. Однако сначала мне нужно было каким-то образом заполучить разрешение на посещение исследовательской зоны. Доставив нас к лифту, охранник коротко кивнул и удалился.

— Какой этаж? — спросила Приана.

— П-п-пятнадцатый, — с запинкой ответила я, шокированная ее внезапным дружелюбием.

Глаза Прианы округлились.

— А какой у тебя?

— Четвертый.

Я наклонилась, чтобы нажать кнопку, однако Приана с силой отбросила мою руку.

— Не будь дурой, — прошипела она. — Если я и согласилась прокатиться на лифте вместе с тобой, так только для того, чтобы посмотреть высокую башню.

— Ты и так живешь в высокой башне, — напомнила я.

Приана бросила на меня обжигающий взгляд.

— Нет, я живу в нижней части, и лифт не повезет меня выше лобби.

Я впервые обратила внимание на кнопки панели. Ниже уровня лобби находилось пять этажей, включая тот, на котором жила Приана.

— Хм, я и не знала.

— Да, — ехидно заметила она, — это твоя вечная проблема.

— Послушай, — начала я, и щеки запылали от гнева, однако не успела я послать ее куда подальше, как лифт остановился на моем этаже.

На этом уровне было еще две двери сливового цвета, однако я ни разу не встречала здесь ни одной Пряхи и лишь поэтому сразу же не запихнула Приану обратно в лифт. Здесь не на что было смотреть, к тому же мы явно не собирались устраивать у меня в комнате пижамную вечеринку. Но как только мы вышли из лифта, я тут же начала остро сожалеть о принятом решении. В холле стояли две женщины: теперь мне было не отвертеться.

Они стояли спиной к нам, но я вдруг поняла, что видела только один затылок. Светлые волосы женщины были собраны в аккуратный французский узел. Остальное было выше моего понимания. Какие-то руки гладили светловолосую девушку по спине. Это были тонкие, оливкового оттенка руки с алыми ногтями.

— О, мой Аррас! — громко воскликнула Приана, и парочка мгновенно распалась.

Спохватившись, я толкнула Приану в лифт и нажала на кнопку ее этажа. Повернувшись обратно, я с недоумением посмотрела на замерших Инору и Валери. Теперь я поняла, почему врач задавал мне такие странные вопросы. Как и Приана.