Только поверь!

1

Самолет, набрав огромную высоту, взял курс на Сидней.

Мэри летела домой, в Австралию, где она не была уже два года. В чемодане лежали подарки для родных и для подруги Энн. Предстоял длинный перелет с промежуточной посадкой, но сердце Мэри уже радостно билось в предвкушении встреч с близкими и дорогими ей людьми.

Она родилась и выросла в местечке Флауэр Мидоу, расположенном в двух часах езды к югу от Сиднея. Городок стоит на берегу Тасманского моря в живописных горах, поросших лесом.

Дом, в котором жила семья Мэри, стоял у самого леса. К ним в сад часто залетали лесные птицы, а по ночам забегали забавные зверьки поссумы, которым она всегда оставляла какое-нибудь угощение.

Мэри очень любила животных — собак, попугаев, черепах, но больше всего — кошек. У нее постоянно жили несколько кошек — толстых, пушистых, ленивых. Когда у них появлялось потомство, она могла часами наблюдать за маленькими забавными комочками, а потом без устали играла с подросшими котятами.

А еще Мэри любила всякое рукоделие: шить, вязать, вышивать. Ее тонкие, длинные пальцы ловко справлялись с самой мелкой и сложной работой. Она отлично лепила. В ее комнате все было заставлено симпатичными фигурками зверушек и сказочных персонажей, вылепленными из пластилина или глины.

Мэри было пять лет, когда ее родители разошлись. Отец уехал в Канберру и обзавелся новой семьей. Он регулярно переводил небольшую сумму, но этим его связь с бывшей женой и дочерью и ограничивалась.

Впрочем, вдвоем с матерью Мэри жилось совсем не плохо. Мать работала учительницей географии в местной школе. По вечерам, после ужина мать садилась в уютное глубокое кресло и вслух читала какую-нибудь интересную книгу, а Мэри слушала, затаив дыхание, и ее воображение рисовало волшебные картины необыкновенной жизни удивительных героев. И мать, и дочь очень любили эти совместные чтения.

Так шел год за годом. Мэри все больше увлекалась литературой, особенно — поэзией. Ее часто можно было видеть с книжкой в руках — томиком стихов или захватывающим романом.

Однажды — Мэри тогда было одиннадцать лет — мать пришла с работы какая-то растерянная и задумчивая. Она молча поужинала и сидела на диване, погрузившись в свои мысли. Мэри подсела к ней и осторожно поинтересовалась, будут ли они сегодня читать книгу.

Вопрос дочери вывел мать из задумчивости. Она обняла девочку за плечи и, волнуясь, заговорила:

— Мэри, дорогая! Ты уже большая, умная девочка, ты все понимаешь… Помнишь, когда мы разошлись с твоим отцом, ты вначале все ждала, что он вернется. Но он не вернулся и никогда не вернется — у него другая семья.

— А я уже давно и не жду его, — вставила Мэри.

Мать слегка улыбнулась и, погладив дочку по голове, продолжала:

— А я хочу, чтобы у нас тоже была настоящая семья.

— Мама, — вновь перебила ее Мэри, — а разве мы с тобой — не настоящая семья?

— Я хочу, чтобы у меня был муж, а у тебя — отец… Примерно полгода назад я рассказывала тебе, что в нашу школу пришел новый директор, мистер Брэдли. Он очень хорошо относится ко мне, и мне он нравится. Он любит детей и хотел бы познакомиться с тобой. Если мистер Брэдли тебе понравится, мы могли бы жить все вместе. Но если ты будешь против, я, конечно, не выйду за него замуж… и мы будем жить по-прежнему.

Последние слова мать произнесла очень грустно. Она виновато взглянула на дочь и опустила глаза.

Мэри, внимательно посмотрев на нее, впервые заметила, что лицо у матери усталое и совсем не счастливое. У Мэри к горлу подступил комок. Она вздохнула тихонько и сказала, стараясь, чтобы голос не дрожал:

— Ну что ты, мамочка, если он тебе нравится, я не буду против.

Мать, заливаясь слезами, порывисто обняла и стала целовать дочку.

А Мэри потом у себя в комнате долго и безутешно рыдала, уткнувшись в подушку.

Так в их семье появился Джон Брэдли.

Первое время жили в старом доме. Но когда через год на свет появился брат Том, семья переехала в другой дом, побольше. В этом доме для Мэри все было чужим и непривычным. И цветы, и деревья в саду были другие, и птицы из леса редко залетали. И поссумы перестали наведываться по ночам, сколько Мэри ни оставляла им вкусных сочных фруктов.

Отчим относился к ней хорошо, никогда не обижал ее, но Мэри все равно чувствовала себя лишней в этой семье, тем более что и мать уделяла ей все меньше времени, переключив внимание на маленького Тома.

Мэри помогала матери ухаживать за малышом, играла с братишкой, читала ему книжки, но двенадцатилетняя разница в возрасте мешала их сближению. С братом ей было не очень интересно.

Несмотря на то что в Воллонгонге, ближайшем к Флауэр Мидоу городе, есть свой университет, Мэри после окончания школы решила ехать учиться в Сидней — ей хотелось почувствовать себя взрослой и самостоятельной. Она поступила на филологический факультет университета и окунулась в атмосферу студенческой жизни. Лекции, семинары, экзамены, кино, танцы, студенческие вечеринки наполнили ее дни.

Почти сразу Мэри подружилась с Энн — они учились в одной группе и жили в одной комнате в общежитии. Все удивлялись их дружбе, потому что трудно было бы найти девушек, столь разных по характеру и темпераменту. Энн — бойкая, веселая, энергичная, непоседливая. Мэри — спокойная, задумчивая, серьезная, немногословная.

Единственно, что их, казалось, объединяло, это — любовь к поэзии. Но и поэзия им нравилась разная. Мэри предпочитала любовную лирику, а Энн — юмористические и сатирические стихи. Они часто спорили о достоинствах и недостатках поэзии того или иного автора. Но споры эти были творческими и никогда не перерастали в ссоры.

И все же в результате общения девушки кое-что позаимствовали одна у другой и уже не выглядели такими несхожими, как вначале. А вообще — они прекрасно дополняли друг друга и их дружба ни разу не дала трещину.

На последнем курсе Мэри решила писать диплом по английской романтической поэзии XIX века. Для этого она пошла в семинар профессора Дэвида Паркера. Сорокашестилетний профессор был высок, привлекателен, а занятия вел так артистически, так увлекательно, что послушать его приходили даже студенты других факультетов. Многие девушки были влюблены в холостого профессора, за которым давно и прочно закрепилась слава сердцееда.

Мэри тоже нравился Дэвид Паркер, но не столько как мужчина, сколько как умный ученый, великолепный оратор, талантливый писатель и поэт. Она относилась к нему с большим уважением.

А вот Дэвиду Мэри нравилась как женщина. Из всех студенток его семинара он остановил свое внимание именно на ней. Дэвид умел не только ярко и оригинально читать лекции, но и красиво ухаживать. Он говорил комплименты, дарил цветы, приглашал в рестораны. Он посвятил Мэри несколько стихотворений, которые сначала декламировал ей сам, а потом преподносил в опубликованном виде.

И ей, разумеется, льстило внимание такого человека. Жизненного опыта явно не хватало, и Мэри трудно было разобраться в своих, а тем более — в чужих чувствах. Однокурсницы откровенно завидовали ей.

Постепенно почтение и уважение стали сменяться увлечением артистичным профессором. Благодаря его настойчивому вниманию с каждым днем это увлечение все росло, и к концу последнего семестра Энн осталась в их комнате в общежитии одна.

После блестящего окончания университета перед Мэри открывалась научная карьера. Она хотела продолжить более углубленное изучение английской поэзии эпохи романтизма. И влюбленный профессор организовал ей стажировку в Англии.

Отпуск они провели вместе в Новой Зеландии, откуда родом были родители Дэвида. В наследство от них ему достался дом на побережье океана, где Дэвид с наслаждением предавался теперь всем удовольствиям близкого общения с привлекательной молоденькой возлюбленной.

А Мэри больше наслаждалась красотами природы и новыми впечатлениями от страны, в которой оказалась впервые, чем близостью с любвеобильным профессором. Но она была ему очень благодарна за все, что он для нее сделал, и потому ей даже в голову не приходило проявлять какое-либо неудовольствие.

После отпуска Мэри сразу же улетела в Англию. Дэвид проводил ее в аэропорт, пожелал ей успехов и обещал скоро проведать ее, потому что, как ему казалось, он не сможет прожить без нее даже месяц.

Первый год в Оксфорде пролетел как сон. Мэри увлеченно занималась в библиотеках, архивах, посещала музеи. В свободные дни гуляла по старинным кварталам Лондона, так не похожего на современный Сидней.

Дэвид писал ей нежные письма, обильно сдобренные охами и вздохами по поводу их вынужденной разлуки, но ни через месяц, ни через два так и не смог выбраться к ней. На Рождество Мэри сама летала в Австралию, и только на Пасху Дэвид прилетал к ней в Англию, да и то потому, что должен был прочитать там несколько лекций.

Когда в июле она снова оказалась в Сиднее, ей показалось, что расстояние и время несколько охладили любовный пыл Дэвида. Впрочем, он был, как всегда, внимателен и галантен.

Начался второй год стажировки Мэри в Оксфорде. В начале зимы, когда она уже думала о скорой поездке на родину на рождественские праздники, Мэри получила письмо от Энн, которая сообщала ей, что у Дэвида появилась новая возлюбленная.

Сначала Мэри решила, что подруга подшутила над ней. Она послала Дэвиду телеграмму, сообщая о дне своего прилета в Сидней. В ответной телеграмме он просил ее не приезжать, не объясняя, впрочем, почему они не смогут встретиться.

Это всерьез насторожило Мэри, она решила все выяснить до конца и написала Дэвиду письмо. Она хотела, чтобы он ответил ей откровенно.

Ответ пришел не скоро. Это было не письмо, а большое прощальное стихотворение или даже поэма. В этом стихотворном опусе Дэвид благодарил Мэри за счастливые дни, которые она ему подарила, просил простить его за то, что не смог сохранить верность ей на всю жизнь. Он также желал ей счастья с другим мужчиной, который будет предан ей до конца. Автор превозносил достоинства Мэри — и все это в характерной для него возвышенной манере.

В конце шла приписка — уже в прозе. Дэвид прозрачно намекал, что из-за изменившихся обстоятельств он, как бы ни хотел, не сможет оказывать Мэри материальное содействие для продолжения ее стажировки в Оксфорде.

Мэри была потрясена и растеряна. С одной стороны, Дэвид не был ее мужем и не имел перед ней никаких обязательств. С другой — она не ожидала, что он может так с ней поступить.

Оставшись наедине со своими проблемами, она попыталась успокоиться. Что случилось, то случилось. Теперь нужно решать, что делать дальше. Возвращаться в Австралию некуда и не к кому. Наиболее вероятное место работы в Сиднее — все тот же университет, а встречаться там постоянно с Дэвидом было выше ее сил. К тому же очень хотелось закончить стажировку в Англии. Значит, нужно срочно искать работу.

Мэри уже смирилась с мыслью, что ей придется работать судомойкой или официанткой в каком-нибудь пабе, но ей неожиданно повезло. Одна из сотрудниц университетской библиотеки, узнав, что Мэри ищет работу, порекомендовала ее своей знакомой, мисс Сэндлер, и через некоторое время Мэри взяли с испытательным сроком на должность помощника библиотекаря в Библиотеку Британского музея.

Работа оказалась несложной, но оплачивалась не слишком высоко, так что в свободное время Мэри подрабатывала еще переводами с немецкого. Правда, эти заработки были не постоянными, а от случая к случаю. А на занятие наукой времени и сил уже почти не оставалось. Однако она все же не теряла надежду написать когда-нибудь задуманную книгу об английских поэтах-романтиках.

Вот так прошли почти два года, которые она провела далеко от дома.

Мэри грустно вздохнула, подведя не очень утешительный итог европейскому периоду своей жизни.

А сейчас она летит на родину. Что-то ее там ждет?