Тремор

Глава 17

До гримерки доносились разрывные штрайки. Другая рок-группа выступала в зале, пока парни приводили себя в порядок. Они осознавали, что должны выложиться на полную, чтобы их запомнили. Должны влюбить публику, отдать частичку себя, ведь от фестиваля зависит будущее группы без Дена.

В ближайшие два часа им нужен был дичайший драйв, вся их энергия. Парни искали ее в сигаретах и пиве. Лео отстраненно парил у окна вейп, пока Эммануэль с Деном вливали в себя третью бутылку. Но Кириллу было не нужно искать ее.

Сидя за гримерным столиком, он очерчивал глаза подводкой. Его кожаная куртка сверкала в свете ламп. Их блеск отражался в ее ремнях, в уложенной гелем челке. Иногда он замирал, видя, как горит его взгляд, как игривое буйство уже поселилось в нем. Казалось, сам дьявол вот-вот покажется людям.

Минуты шли, и вскоре парни вышли на сцену.

Все завизжали с их появлением. Столько энергии было в неслаженных голосах толпы, что Кирилл разом ощутил ее. Ден подошел к микрофону, и публика разразилась новой волной восторга. Его внешность эмо-боя из аниме всегда располагала к нему женскую часть зала.

Поприветствовав зрителей, он дал сигнал группе. Сцена сменила подсветку. С ее краев пошел пар, чуть скрыв от парней публику.

Кирилл слышал в голове стук крови. Первую часть предстояло петь Дену.

Зал затих под плавными аккордами, приготовился к вступлению их самой нежной баллады.

Эти минуты он был словно в трансе. Все тело налилось какой-то ядерной разрушительной энергией. Только и ждало, когда заткнется Ден. Когда толпа перестанет искать смысл в его покачиваниях и обратит внимание на него.

Взрывные моменты в песне вокалист скрашивал ровным безучастным голосом. Почти не сходил с места, словно забыл о толпе в зале. Лео и Эммануэль озадаченно переглядывались. Они репетировали совсем не так, и это встревожило парней. Но Кирилл лишь усмехнулся, увидев их реакцию. Потому что близился припев, его действия.

Только он открыл рот, как чистые ноты сами нашли себя в воздухе. Все тело наполнилось свободой, и ноги повели его встать перед Деном. Кирилл почти загородил его, и взгляды людей устремились к нему. Чистейший баритон вскружил голову публике.

Он взмахивал руками, и тени от них величественно плыли по залу, словно облака на рассвете. Его кожаная куртка искрилась игрой прожекторов. Когда гитарист шел вдоль сцены, они отливали на ней все новыми оттенками. Их сочетания менялись подобно переливам в его голосе.

Таня никогда не видела у него эту походку. С небольшим выпадом, так, что задняя нога слегка тянулась по полу, он закидывал спину назад, смотря то вверх, то на людей в зале. Сотни рук тянулись к нему. Все кричали вместе с ним, пропитываясь его бунтарской энергией.

Стоя с краю толпы, Таня видела, что он покорил ее. Это не выглядело так, как в Провансе, нет. Тогда он тронул в людях душу, а сейчас словно пробудил в них дьявола. Ей было не по себе от этого. Все хотели его внимания, взгляда, жеста, особенно девушки, что кричали вместе с ним у сцены.

Ревность пронзила ее сердце. Скрестив руки на груди, Таня смотрела, как Кирилл прожигает их взглядом. Как он наклоняется к ним, позволяя коснуться его шеи, волос и, кажется, даже не против поцеловаться с ними.

Тело охватила дрожь. Люди вокруг, разгорячившись, снимали с себя кофты, а ей было холодно рядом с ними. Это был не ее мир.

Она все ждала, когда Ден выйдет вперед и заберет на себя внимание, но он просто стоял в стороне. Кажется, ему было плевать на то, что соперник занял его место. Мысленно он был уже в новой жизни и лишь усмехался на то, как Кирилл эпатировал публику выходками.

Так продолжалось два часа. «Бенц» выступал на фестивале последним, но никто не спешил расходиться. После концерта люди двинулись к сцене. Они звали Кирилла, протягивали к нему ручки, тетради, атрибутику фестиваля, а он едва успевал расписываться на них. Перед глазами все плыло, все голоса слились воедино. До него доходили лишь обрывки фраз. «Это было восхитительно…», «Мы тебя любим…», «Когда ваш концерт?». Оглядываясь по сторонам, Кирилл едва успевал отвечать на них.

Наконец, Лео коснулся его плеча.

— Нам пора, — сказал он.

Улыбнувшись напоследок, Кирилл вышел вместе с ним за сцену. Идя по коридору, он чувствовал биение сердца под майкой. Казалось, оно вот-вот прорвется сквозь нее.

Когда они зашли в гримерную, тишина словно погрузила его в другую реальность. Парни собирали вещи, не говоря друг другу ни слова. Их взгляды почти осязаемо прожигали Кирилла. Казалось, все они хотели что-то сказать ему, но не решались. Подняв голову, он встретился глазами с Деном. Тот тут же отвел их.

— Ну что, парни. Все молодцы. Я рад, что на хорошей ноте завершаю выступления с вами. Сейчас мы отвозим вещи в отель, а потом идем в клуб. Организаторы уже все сказали мне.

— Без меня. Я уезжаю сразу, — бросил Кирилл и вышел в коридор.

Ден ничего не ответил ему.

Ветер нещадно обдал лицо холодом. Зажмурившись, Кирилл не сразу заметил толпу. Только он вышел из зала, как она окружила его. Со всех сторон раздавались голоса людей, но в свете фонарей он едва мог различить их лица. Тем не менее, они фотографировались с ним, просили автограф, то и дело подсвечивая его фонариком.

Восторг сковал тело тремором. Происходящее стало казаться сном, жизнью кого-то другого. Это чувство возникло еще в гримерной, когда он просто взглянул в лицо Дену.

Кирилл обернулся. Кто-то резко положил ему на плечо руку. Перед ним стоял немолодой мужчина в футболке с названием его группы.

— Скажи, что ты будешь следующим фронтменом «Бенца». Парень, это на сто процентов твое место. Нечего вам держаться за Дена. Пусть катится на всех радостях в штаты, — последнюю фразу он произнес с доброй усмешкой. Кирилл кивнул, и тот похлопал его по плечу.

— Тебя ждет успех. Никогда не сомневайся в этом.

От этих слов ему стало жарко. Хотелось уйти из толпы, пробраться на свежий воздух, чтобы хоть немного прийти в себя. Найти Таню.

Взгляд судорожно метался по сторонам, ища ее пальто и красный вязаный шарф. Он уже собирался ей позвонить, как заметил одинокую фигурку в тени голых ветвей за оградой.

Приблизившись к ней, Кирилл в недоумении нахмурил брови. В ее взгляде читалась такая горечь, что ему стало не по себе. Таня смотрела куда — то вдаль, подставив заплаканное лицо ветру. Взяв за локоть, Кирилл тут же повел ее к такси. Повезло, что оно стояло рядом с ними.

— Малыш, что с тобой? — наклонился он к ней, сказав водителю адрес отеля.

Таня мотнула головой, отвернувшись к окну. Ее губы были крепко сжаты.

— Это из-за фанаток?

Она кивнула, и Кирилл обнял ее.

— Прости. Я знал, что брать тебя с собой было плохой идеей. Ты злишься, но сама подумай, что я мог сделать? Отстраниться от них? В таком состоянии едва получается оставаться в рамках дозволенного.

Таня резко повернулась к нему.

— А если однажды ты не сможешь остаться в них?

Сказав это, она прижалась лицом к его куртке.

Он наклонился к ее уху и прошептал:

— Останусь. Ради тебя я сделаю все, что угодно.

Она ни слова не сказала ему.

Москву заволокло тучами и, когда ребята зашли в отель, с неба стали падать первые капли. Дождь лишь усилился, когда настало время выезжать к вокзалу.

— Ты же не против, если мы поедем на поезде? С деньгами сейчас так себе, а впереди все довольно смутно.

Таня пожала плечами. В эту минуту она думала только о своей реакции на успех любимого. Почему раньше ей не приходила мысль о том, что чужое внимание может так ранить ее?

По дороге на вокзал Таня размышляла об этом. Смотрела из окна такси на ночной город. Капли катились по стеклу, все больше скрывая его. Огни вывесок, свет фонарей и домов казались снятыми на фотоаппарат с длинной выдержкой. Вскоре дождь полностью скрыл их. Остались лишь звуки. Завывание ветра и сирен заставляли Таню вжаться в холодную куртку Кирилла еще больше. Он накрыл ее ладонь своей, смотря в окно все с той же непроницаемой задумчивостью.

— Здесь вам удобно будет? — взглянул на Таню водитель в зеркало.

Она растерянно кивнула. Кирилл тут же вышел из машины. Взяв вещи, они стали пробираться сквозь завесу дождя и толпу.

— Потерпи, — наклонился к ней Кирилл, когда они забирали сумки с досмотра. Таня кивнула ему. Взявшись за руки, они пошли искать кофейню на вокзале.

Оба устали от людей. Хотели побыть одни, поговорить о случившемся. Но как назло, почти все столики были заняты. Заказав эклеры и два больших рафа, ребята молча сели напротив друг друга. Около них шумели подростки, грузные мужчины громко разговаривали за барной стойкой. Все, что им оставалось, это обмениваться уставшими улыбками, держась под столом за руки.

Вздохнув, Таня отпила кофе.

— Не волнуйся.

Длинные пальцы сжали ее ладонь.

— Скорее всего, мы будем в купе одни. Поговорим обо всем.

Она кивнула ему.

На платформе они крепко обнимали друг друга. Со стороны казалось, что им предстоит долгая разлука и все, что у них есть — это последние минуты до прибытия поезда. Никто бы и не подумал, что в тяжелых вздохах и опущенных глазах скрывается желание поскорее оказаться в их мирке. Остаться наедине друг с другом.

Оповещения сливались с шумом дождя, чемоданов и голосами людей, бегущих к поезду. Они словно не слышали их. Уже представляли, как окажутся в теплом купе, с кружками чая, и суета пространства резко отделиться от них.

Таня достала телефон. Ей написала Даша, и Кирилл тут же прочитал сообщение.

— Давно вы с ней не общались, да?

Она пожала плечами.

— Мы переписываемся каждый день, просто мало. Она говорит, я пропустила много интересного в вузе.

— И что, например? — почти прокричал он под порывом ветра.

— Ну, встречи с режиссерами, интересные лекции, концерты, на которые Даша пошла с Ромой.

— Жалеешь, что мы уехали? — с теплой усмешкой спросил Кирилл.

— Нет, что ты, — покачала она головой, вновь прижавшись к его куртке.

— Ничего я не жалею. Просто за неделю, что мы были в Провансе, я слегка отстала от занятий. Увлеклась работой на конкурс, и теперь надо сосредоточиться на учебе. А я, кажется, совсем не настроена на это.

После этих слов Таня еще крепче обняла его. Наклонившись к ней, Кирилл поцеловал ее в щеку.

— Я понимаю. У меня тоже будет много дел. Придется что-то придумать с работой и вообще полностью менять жизнь. Так что мешать я тебе не буду.

Таня глубоко вздохнула. Только она хотела что-то сказать, как вдалеке показался серебристый свет. В нем пелена дождя по каплям очертилась в воздухе.

Поезд тронулся. Какое-то время Кирилл и Таня просто сидели, с облегчением смотря в окно, на то, как свет фонарей скользит по дождевым каплям. За ними ничего не было видно.

— Ты как? — спросил Кирилл, увидев, как Таня закрыла глаза, опершись рукой об столик.

Она вяло улыбнулась ему.

— Прости, ты произвел фурор сегодня, а я… Думаю о своем. О том, что ты принадлежал другим людям на сцене.

— Но ведь это не так. Слушай, да, сегодня я был не в себе. Хотел утереть нос Дену, доказать всем, что я могу с легкостью встать на его место. Больше такого не повторится. Обещаю.

Кротко кивнув, Таня села на его сторону. Вместе они растворились в стуке колес, в тепле друг друга и размеренном дыхании. Кадры ушедшего дня пробегали перед их внутренним взором. Все сложное было позади, и оба предвкушали, как начнут новую жизнь в Питере.

Оставив включенной лишь лампу у койки, Кирилл лег под одеяло. Обняв Таню, он прижался лицом к ее шее.

— Не представляешь, как я устал. Два часа на сцене ощущались как миг, а теперь мне кажется, что я был там целую вечность.

Она замерла, прислушиваясь к ускоренному стуку его сердца. Вспоминала тот дикий взгляд, сумасшедшие крики, что пару часов назад исходили из него. Этого милого мальчика, с детской улыбкой изучающего изгибы ключиц, ее тело.

— Когда ты горишь, это так красиво.

Их взгляды встретились.

Улыбка пропала с его лица, уступив место благодарности, какому-то жгучему восторгу. Кирилл не верил, что слышит эти слова от нее.

— Тебе понравилось?

Подумав, она кивнула.

— Ты выступаешь и словно сливаешься с космосом. Отбрасываешь все лишнее, оставляя лишь ядро, свою главную часть.

— И что это за часть?

Таня сглотнула, вспомнив то, что ощутила, глядя на того Кирилла. Того идола, что изъявляет свою волю одним взглядом. Тогда она спрашивала себя: почему этот парень, этот Люцифер во плоти выбрал ее, а не кого-то из тех девушек, что так хотели его?

— Огонь. Просто пламя.

Кирилл облокотился на подушку, с удивлением смотря на нее. Догадывался ли он, как этот огонь пугал Таню? Как переворачивал в ней все представления о любимом, вскрывал сомнения и смутные догадки о нем?

Может, в другое время Кирилл бы заметил в ее глазах потаенные мысли, страх, но тогда он видел лишь то, что хотел. Восхищение, восторг, принятие его полностью.

Они стали говорить о будущем. О том, что ждет их впереди, что предстоит сделать в Питере.

— Пора взяться за дело, — вздохнул он.

— Не всегда же убегать в теплые края от реальности.

Таня с грустью покачала головой.

— Мама тоже любит говорить об этом. Постоянно напоминает мне об учебе. Я отсылала ей наши фотографии из Прованса, а она только и писала о том, что я трачу время на глупости. После того, как я сказала ей о том, что стала зарабатывать на бижутерии, маму как подменили. Раньше она считала, что я зря поступила на дизайн. Говорила, что это не прибыльно, и я наделаю много ошибок прежде, чем найду нормальную работу. А теперь она…

— Подталкивает тебя к развитию в творчестве?

Таня кивнула, сжав губы.

— Она уже давно занимается бизнесом и во всем мыслит рационально. Делает вид, что не была другой до смерти папы.

— Малыш, я сочувствую тебе.

Она спрятала лицо, и Кирилл стал нежно гладить ее по спине. Таня уснула, а он все думал о своем, смотря за окно.

Дождь стих, и небо прояснилось. Сквозь крупные капли на стекле виднелись яркие звезды. Когда поезд остановился, лучи фонарей больше не скрывали их.

Кирилл услышал шаги людей в коридоре. Многие выходили покурить и размять ноги. Он последовал их примеру, стараясь не разбудить Таню.

В его кожаной куртке лежала чуть намокшая пачка «Мальборо». Выйдя на станцию, он достал из нее сигарету. Закурил. Тогда же он ощутил, как мелкая дрожь пронизывает все его тело. Вырывается из сердца, и нет никаких сил, чтобы остановить ее.

Кирилл неподвижно смотрел вдаль, и огоньки на горизонте вызывали в нем знакомое чувство. Их свет словно шептал ему: «Иди к нам, иди. Посмотри, что здесь, на горизонте. Здесь весь мир. Такой необъятный, неведомый, как и твое будущее».

Кирилл, словно Гэтсби, протянул к ним руку.