Три дня до любви

Глава 2

Малышка с черными глазами смотрела на мир, не подозревая, что с момента рождения одиночество станет ее нормальным состоянием. Дом малютки, затем детский дом. Обшарпанные казенные стены в коридорах сплошной чередой сменяющие друг друга. Все та же потрескавшаяся зеленая краска, оборванный линолеум. В холодных спальнях ряды жестких кроватей, заправленных пахнувшим хлоркой бельем.

В окружении десятки заплаканных детских глазенок, пытливо следящих за каждым взрослым, появляющимся в поле зрения. Ведь, может, в один прекрасный день появится добрая тетенька, которая ласково погладит вихры на макушке и скажет: «Я — твоя мама!»

Однажды за сироткой пришли. Бездетная супружеская пара выбрала ее среди остальных, чтобы назвать своей дочерью.

Первые смотрины состоялись удачно. Карина, по случаю, наряженная в розовое платье в комплекте с огромным бантом в волосах, выглядела куколкой. Сногсшибательная внешность не оставила равнодушными посетителей, которые все время перешептывались между собой. Отдельные фразы, доносящиеся до слуха, нравились малышке, поскольку никто и никогда не произносил: «Красотка, Лапочка». Видя милые улыбки, чувствуя тепло касаний, Каринка мечтала, чтобы тетенька и дяденька забрали с собой, но они ушли, и словно позабыв о ней, долго не появлялись.

Однажды, после завтрака из серой овсяной каши и приторно сладкого какао, оставляющего темные пятна на юбочке, воспитательница группы девочек громко прокричала:

— Карина! Сюда!

Девочка испугалась, оглядывая одежду. Так и есть, на подоле красовались коричневые кляксы, которые вызывали у воспитателя бурю гнева. Ох, и влетит же сейчас!

В кабинете директора Карину ждали приемные родители, явившиеся по знаменательному событию с огромным плюшевым медведем.

— Это тебе! — протянул подарок дяденька.

Каринка ухватила медведя и прижала к себе настолько крепко, что если бы он был живым существом, задохнулся бы от нехватки воздуха.

Воспитатель, сдерживая волнение, только и смогла вымолвить:

— Карин, а спасибо!

Вместо благодарности юркая малышка повисла на новой маме, чем привела всех в состояние всеобщего умиления. Такая душещипательная картина довела до слез не только взрослых, но и неожиданно появившихся в дверном проеме детишек.

Мотив благого поступка приемных родителей представлял некое сочетание желания материнства и вместе с тем оправдания общественного мнения по поводу, что семья без детей считается неполноценной.

В принципе, потенциальный отец не настаивал на изменении жизненного статуса, но вторая половинка изводила нытьем. Взвесив все за и против, покой дороже, он согласился. Любимая жена, гораздо моложе его, страдала перепадами настроения, загоралась идеями, а после так же быстро остывала, забрасывая в долгий ящик все начинания. Такими намерениями в квартире появлялась различная живность от котов до черепах, после благополучно передаваемая в более добрые руки.

Семья, обеспеченная всеми материальными благами, устраивала быт по принципу: муж зарабатывает, жена — тратит, причем она не работала ни одного дня в жизни, даже трудовой книжки не имела. Зачем? Есть более приятные увлечения, которые не только скрашивают однообразные будни, но и подтверждают высокий социальный статус: выставки, концерты, сеансы психолога, массажиста, косметолога и так далее. Было даже увлечение оккультными науками, посещение экстрасенсов, прогнозирующих светлое будущее. Муж потакал всем капризам, давно смирившись с определенным положением вещей. Его устраивало, что рядом оттюнингованная молодая жена, соответствующая его положению. С такой не стыдно показаться на людях, друзья-сверстники головы сворачивают от зависти.

Для женщины, не испытавшей материнского счастья, пришел переломный момент, когда подружки с детьми ходили по утренникам, родительским собраниям, а она не могла и словечка вставить в общие разговоры. Ребенок в ее понимании выглядел пропуском в интересную жизнь, наполненную воздушными шарами, плюшевыми игрушками, тортами со свечками по поводу именин. Последней каплей в решении по удочерению стало посещение концерта юных талантов, где мамочки наперебой расхваливали своих чад, блистающих на сцене. Она представила, как ее дочь танцует, поет, а ей за это вручают грамоту. Непередаваемый восторг!

В истории с Кариной, появившейся в белых интерьерах вместительной квартиры, произошла неувязочка. Новоиспеченные родители не рассчитали свои силы, а детдомовская девочка не оправдала их надежд. Она не становилась в узко поставленные рамки культурного воспитания: грызла ногти, не любила причесываться, купаться, могла и в тарелку руками залезть. Сплошной бардак!

Дальше — больше. Началось с банального воровства — мелочь из карманов. Родители не заметили пропажи и Карина осмелела. Стала красть все, что представляло, по ее мнению, какую-либо ценность. Конфеты прятала под матрас, кусочки колбасы и сосисок складывала под подушку или в бельевой шкаф под одежду.

Находки огорчали маму, но она сочувствовала дочке. Удивлял факт, что ребенок, складывает продукты про запас, боясь остаться голодной. Схроны при этом портились и воняли на весь дом.

— Карина, крошка, — пропела однажды ярко-алыми губами мамочка, пойдем, я покажу тебе, где лежат конфеты. Они все твои, не стоит совать их, куда не следует. Ешь сколько хочешь!

Постепенно до Карины дошло, что еды в достатке. Она лакомилась чудесным виноградом или уплетала странные на вкус мидии прямо пальцами из банки. После, вытерев масляные ручки об подол нарядного платьица, переключалась на клубнику. При этом ее никто не ограничивал, не вводил запретов, наоборот, мамочка радовалась, что ребенок становился румяным и упитанным.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍В чудо-детской, устроенной по всем правилам модных тенденций в розовом цвете, шкафы ломились от платьев, юбочек, кофточек. Карина терялась от обилия игрушек, книжек со сказочно-прекрасными картинками, разглядывать которые ни с чем несравнимое удовольствие. Она пристрастилась к пролистыванию любимых историй перед сном, представляя себя в роли златокудрых фей, совершающих волшебные превращения.

В гостях в этот вечер были важные люди. Пришла пора статус полной семьи выводить в свет. Карину нарядили как принцессу, чтобы представить под взоры критически настроенных приятелей. Они, почему то убеждали, что брать детей из детдома плохая затея, может быть даже опасная. Мамочка старалась доказать обратное и показать, как правильное воспитание благотворно влияет на брошенного ребенка.

— Посмотрите, какая она прелесть, — с удовольствием изрекла она.

— Милашка, — согласилась гостья, замечая, что девочка в действительности обладает уникальной красотой.

С ними прибыл сыночек — ровесник Карины, пухленький и шумливый. При внушительном весе, он крутился без остановки, кричал, перебивал взрослых, переводя все внимание на свою персону. Противный его тоненький голосок никак не вязался с внешностью. Особо раздражительно звучало глупое хихиканье не к месту.

— Поиграйте в детской, — предложила приемная мама. Ей непременно нужно поболтать о том, о сем, рассказать детали пребывания маленькой жительницы в их доме.

Карина нехотя согласилась. Толстячок с первого взгляда ей не понравился.

Едва беседа приняла правильное русло, завлекла общей темой и расположила к душевным признаниям, все обрушилось неожиданно жестко. Звонкий визг пухлого мальчика заставил взрослых кинуться на звук. Карина злобно смотрела на лежавшего, на полу толстячка, брыкающегося ногами.

— Она укусила меня, — вопил мальчишка.

На нежной коже упитанной ручки сиял красно-розовый след зубов. Гости подняли, успокоили сыночка, бросая в адрес хозяйки недовольные взгляды и пшикания.

— Гены, ничего не поделаешь, — выговорили они, и ушли в дурном настроении.

Мамочка плакала в первый раз, все время, прокручивая в уме неприятную ситуацию. Запал стать родительницей пропал, пришло время обязательств. Вполне ожидаемо она начала сердиться по поводу и без. Постепенно девочка перестала быть дополнением мечты, превращаясь в объект недовольства.

— Карина, мыть руки! — ругалась она, — Грязнуля!

Ласковость из голоса пропала. Придирки по поводу бытовых мелочей вырастали до размеров скандала. Она то и дело повышала голос, вовсе переходя на крик. Карина от обиды забивалась в угол, шепча неприятные слова в ее адрес. Она копила злость, собирая ее в тугой клубок где-то в средоточии сердца. Порой становилось нестерпимо больно, душно от желания не накинуться на противницу. В расчет не бралась возможность жить в сладких условиях. Душонка волчонка томилась в маленьком тщедушном тельце.

— Ты нам не родная, — сказанное новой мамой со злости, эхом отдавалось в ушах.

Карина и без этого напоминания страдала, а тут еще и постоянное жужжание, не дающее покоя. Она ведь хотела по-другому — мама и папа любят безмерно и не ждут, чтобы она ходила по струночке и выполняла команды. Карина, не познав любви, не умела любить сама. Более того она ощущала, что вовсе не соответствует высочайшим запросам, за которые можно признать любимым ребенком. Мама предупреждала не раз, что воспитанные девочки, ведут себя прилично: не шумят, не матерятся в присутствии взрослых, умеют говорить вежливые слова и беспрестанно благодарят за снизошедшую милость.

После очередной стычки с приемной мамой, она решила мстить. Жестоко и беспощадно, уж такова ее непокорная натура. В ее уязвленном сознании до краев хватало обиды на весь белый свет, сделавший ее изгоем.

Стоя в углу детской, куда ее с недавних пор определяли в наказание, она царапала ногтями стену от бессилия. Ожесточение становилось все сильнее, росло снежным комом и наконец, достигло критических размеров и взорвалось.

Последней каплей в терпении приемных родителей стало и вовсе неприятное событие — Карина взяла в руки ножницы.

Когда родители вернулись после ужина в ресторане, они застали жуткую сцену. Дочка занималась увлекательным занятием, приносящем ей радость, судя по масштабам проведенной работы. Весь гардеробный шкаф мамочки был вывален наружу, а поверх разноцветной кучи брендовой одежды возвышалась Карина с орудием возмездия. Испорченные платья узкими полосками серпантина укладывались на соболиную шубку, растерзанную детской ручкой.

На следующий день Карина вновь оказалась в том же детском доме. Все та же обветшалая спальня в разводах крашеных стен, те же знакомые соседки, плачущие по ночам. Зато подобная жизнь — родная среда, где понятны правила, а слова имеют особенный вес.

Желающих удочерить больше не находилось. Молчунья, замкнутая в себе, без друзей и подруг, Карина привыкла жить по режиму. Хотя это не всегда совпадало с ее истинными желаниями. При этом в голове имелся свой собственный мир фантазий и грез, в котором беззаботно летала, представляя себя сказочной принцессой, а иногда, в плохом настроении — злой волшебницей, наказывающей плохих ребят.

Обидчиков слишком много. Старшие мальчики всегда старались самоутвердиться за счет лепечущей мелкоты, попадающей под руку. Дать подзатыльник, пинок, как за здрасте. Оборонялась, как могла, пуская весь арсенал возможностей: кусалась, царапалась, за что слыла недотрогой, с которой шутки плохи. Все же иногда получала синяк или ссадину, если противник оказывался беспредельщиком, плевавшим на ее малый рост.

В страшные моменты Карине хотелось стать невидимкой, чтобы она могла спрятаться от всех. Вот бы открылся портал в параллельную вселенную с деревьями в небо, на которых растут сразу все вкусняшки, с пряничными домиками в которых живут смешливые гномики, желающие заполучить новую подружку. Уходя в мир фантазий, Карина справлялась с самыми сложными конфликтами и продолжала верить в чудеса.

В детском доме не было собственной школы, поэтому учеников младших классов возили в местную общеобразовательную. В свой первый класс Карина попала в восемь лет, на год позднее сверстников. Все потому, что она не вышла ростом. Этакая «Крошечка — Хаврошечка» — малюсенькая, худенькая, ручки-ножки по соломинке.

Учеба никак не поддавалась стараниям первоклассницы-детдомовки. В пользу урокам — большое количество времени, чтобы витать в облаках. Едва заслышав монотонный говор учителя, Карина уединялась в вымышленном мире, откуда выбираться не хотела. Даже на громкие окрики первой учительницы отзывалась не сразу. Впоследствии ученица заняла прочное место на задней парте, а тройки за полученные знания ставили автоматом, лишь бы закрыть учебную четверть.

Карина полюбила читать. К слову сказать, делала она это неплохо. Это единственная наука, которая оказалась на радость и открыла еще более увлекательный мир сказочных героев, удивительных приключений. Юная читательница восторгалась красивому слогу стихов, запоминала наизусть особо понравившиеся строки. В скором мыслительном процессе являлись яркие образы никоим образом несочетаемые с грубой действительностью. Учительница очень удивилась, когда при проверке скорости чтения худшая из учениц прочитала сто двадцать слов без запинки. Лучший результат в классе!

— Вот, это сюрприз! — восхитился педагог со стажем, — Так держать!

Потом с гордостью рассказывала коллегам, что даже у необучаемого ребенка есть шанс. Перехвалила. Математика для Карины являлась истиной за семью печатями. Мало того, что цифры писать не получалось, так их еще и складывать и вычитать надо было.

— На пальцах объясняю, — теряя терпение, твердила учительница, — сожми кулачки.

Мучаясь не первый раз, Карина знала, что добром это не кончится.

— Разжимай два пальца. А, теперь еще два. Сколько получилось?

Большие карие глаза девочки удивленно смотрели на руки.

— Три?

— Почему три? — не унималась учительница.

— Два? — гадала Карина.

— Подумай!

— Шесть?

Весь класс прыснул дружным смехом.

— Наказание, какое! — выбилась из сил учительница, — будто в лотерею играем: «Угадай цифру».

Одноклассники не замечали тихую, словно мышка, Карину. В перемены она не бегала, не шалила, держалась особняком. В основном, занимая одинокое место позади, она листала очередную книжку, полученную в библиотеке.

Один случай в пятом классе, раз и навсегда определил, что с этой замкнутой чокнутой лучше не связываться. Вовка — заводила и шутник, являлся неоспоримым лидером еще с первого класса. В его неразумной голове рождались идеи баловства, порой, неподдающиеся здравому смыслу. В свои проказы он вовлекал таких же хулиганов, готовых поизмываться над более слабыми. Однажды хитрющий Вовкин взгляд заприметил шикарный объект для издевательств. Каринка сидела за партой, вырисовывая на листе, вырванном из тетради, неведомые круги и петельки. Подмигнув верному другу, Вовка подкатил к ней и сразу же приступил к унижению:

— Эй, чучело! — с высоко поднятым носом, заговорил он, — от тебя псиной за километр несет!

Дружный смех подзадорил Вовку, давая понять, что он на правильном пути и шутка удалась.

Карина никак не среагировала на оскорбление. Вовка на голову выше, да и сильнее раза в два. Пусть катится к черту, авось ему надоест и он отвалит сам.

— Коза, к тебе обращаюсь! — продолжал хамить озорник. Вырвав из ее рук лист с рисунком, разорвал в клочья и засунул ей за шиворот.

Карина, молча встала…

О том, что произошло дальше, одноклассники рассказывали в кабинете директора.

Первый удар Вовка получил в нос. Маленький острый кулачок метко вписался в нужное место, и кровь брызнула в разные стороны. Пинок задира получил в слабое место ниже пояса, а кульминацией стала прокушенная острыми зубками рука. Карина умела постоять за себя. Не единожды приходилось не только пропускать удары, но и раздавать их. Иначе нельзя, тема с сильными и слабыми вызубрена с трехлетнего возраста. До поры-времени, пока не трогали, не вступала в противостояние, но в случае заварушки не стояла в стороне. Вовка же не знал этого, на свою беду.

Родители Вовки устроили в школе грандиозный скандал. Но, увидев крошечную обидчицу сына, не поверили словам.

— Владимир! — удивилась его мама, — не может быть! Ты уступил маленькой девочке?

Пристыженный поражением Вовка перешел в другой класс, едва завидев опасного противника в школьном коридоре, спешил прочь со скоростью ветра. Мудрая классная встала на сторону Карины — Вовка давно нуждался в хорошей трепке.

Школьная жизнь круто поменялась с приходом молодого учителя физкультуры, который только что закончил институт. Карина, оказалось, имела стремление к гимнастике. Ее гибкое тельце выгибалось в крутую дугу. За первый месяц обучения талантливый педагог выделил девочку среди остальных, дав тем самым толчок к дальнейшим достижениям. Шпагаты, сальто, стойки, мосты, винты давались не без труда, но упорству гимнастки можно только позавидовать. Тренировалась без устали, получая множество лестных слов.

— Жаль, возраст упустили, — сетовал физкультурник, — года три бы назад. Карина достигнув двенадцатилетнего возраста, все еще выглядела крохотной, поэтому ее вполне можно было принять за ученицу начальных классов.

Тренер неотрывно рядом: подстраховать, подсказать, указать на ошибки. Для замкнутой девчонки, вздрагивающей от чужого прикосновения, вначале было сложно принять опеку, но после, освободившись из футляра, она протягивала смело руку, чтобы опереться. Тренер, видя старание, нацелился вырастить будущую рекордсменку.

Что скрывать, тайно она была влюблена в него. Вслушиваясь в тембр мужского голоса, она улавливала особенные нотки, пропитанные искренней добротой. И тогда в ее коварных карих глазах загорались искорки радости. Она знала, как привлечь к себе внимание, поэтому пользовалась этой привилегией чаще остальных. И да! Ей до жути нравилось пользоваться положением любимицы.

Находясь на пике переходного возраста, Карина пребывала в состоянии, когда мир воспринимается по-особенному. Становление характера, манеры поведения, закладываемые семейными устоями, напрочь отсутствовали, так же, как и модель нормальных человеческих отношений. В ее разумении, полученном после прочтения любовных романов, имелись лишь прекрасные принцы, мистические герои, далекие от реальности. Карина приписывала несуществующие достоинства единственному мужчине в окружении. В ее воображении, он представал в образе супергероя, спасающего мир.

Она стала часто смотреться в зеркало и, как правило, оставаться недовольной увиденным. Ей казалось, что она не идеальна и выглядит намного хуже, чем другие девочки. То ей казалось, что она слишком худая, то наоборот, слишком толстая, то она замечала мелкие недостатки, выставляющие ее в невыгодном свете. Ей хотелось иметь светло синие глаза, светлые волосы, а еще длинные красные ногти, как она видела в вырезке из глянцевого журнала.

Гардеробом похвастаться она не могла, имея лишь стандартный набор немарких вещей, заношенных до катышков, да еще пару туфель на сплошной подошве. Зато в манере держать себя уже проскальзывала имитация поведения взрослой женщины. Вдобавок к прочим сюрпризам, добавились основные признаки переходного возраста, такие как агрессивность, перепады настроения, излишняя нервозность и изворотливость. Много проблем представляла непредсказуемость, с которой и сама Карина не знала что делать. Еще минуту назад она считала данный поступок отвратительным, а после без зазрения совести совершала подлянку. «Подвиги», подпитанные своенравием, совершались с удовольствием. Каринка портила вещи одноклассников просто для забавы.

Пришел день, когда Карина перестала быть малышкой. Активный рост начался неожиданно. Всегда стоя завершающей в шеренге на уроке физкультуры, пятая с конца, а после со своим метр семьдесят пять встала во главе строя. Одно осталось неизменным — излишняя худоба и угловатость.

О роскошных длинных волосах Карина грезила больше всего. Больная тема. Всех детдомовских девочек стригли «Под мальчика». В общих спальнях нередко заводились вши — трудно выводимые кровопийцы, перепрыгивающие от одного ребенка к другому. Для учреждения это ЧП. Медсестра с визгом носилась от одной воспитанницы к другой, забиралась руками в короткие волосы.

— Гнид-то сколько! Мама дорогая! — причитала она, — за неделю не вывести, проще налысо обрить.

С мальчиками, впрочем, так и поступали. Девочек наличие лысой головы обезображивало даже маленьких, поэтому — короткая стрижка. В мечтаниях у Карины волосы до пояса: послушные, крупными волнами, а на макушке диадема, светящаяся яркими камнями.

Дальше девятого класса Карина не доучилась. Вместе с этим закончились и ее спортивные занятия, и состоялось расставание с любимым тренером. Карина понимала, что на следующий год, он выделит новую любимицу и будет улыбаться ее успехам. А она… Она покатит колесо своей жизни в противоположную сторону, вдалеке останутся мечты о наградах, всеобщем признании.

Аттестат — тройки. Только по физкультуре — заслуженная пятерка. У детдомовских после окончания школы один путь — училище. Квота на места заранее обговаривалась: для девочек — швея, для мальчиков — сварщик.

Впереди три года училища, но швея из Карины не получалась. Не было в ней ни аккуратности, ни усидчивости. Когда одногруппницы с интересом изучали выкройки в журналах, обсуждали фасоны и модели платьев, она продолжала мечтать о фантастических мирах, драконах и, конечно же, о принцах.

На этом моменте взросления с Кариной случилось удивительное перевоплощение. Из тихони она переквалифицировалась в пацанку, пусть по-прежнему такую же несловоохотливую, но вредную. Она стала зачинщицей драк среди сверстниц. Могла вспылить из-за мелкого недоразумения или обидного высказывания в ее адрес. Драться, кстати, она умела здорово. Не было в ней ни жалости, ни угрызений совести по поводу разбитых носов, расцарапанных щек. С ожесточением дикой кошки вцеплялась она в длинные волосы соперниц, стараясь вырвать клочки побольше.

Стоя на ковре в кабинете директора училища, Карина не извинялась, ни пыталась оправдаться. Преподаватели измучились с такой воспитанницей. Дерзкая девчонка успела насолить всем. Дни считали, когда для нее прозвучит прощальный звонок, и она навсегда забудет дорогу до входа. Если бы можно было выдавать антинаграды, Карина получила «почетное» первое место.

— Почему, ты ударила Риту? — спрашивала, умудренная сединами преподавательница.

Карина молчала. Ей и сказать-то нечего. Объяснение — попалась под горячую руку — не катит.

— Извинись!

— Не буду!

— Ты заслуживаешь наказания! — угрожала учительница.

Карине влепляли двойку за поведение, выгоняли с занятий, оставляли на дополнительные, но ей «сиренево». Скрипнет зубами, выругается про себя, а на следующий день берется за старое.

К этому времени она, как и прежде, не обрела подруг, сокурсницы побаивались и сторонились. Сопливые, еще пока безусые сварщики первого разряда, метившие однокурсницам-швеям в женихи, тоже не оборачивались вслед, напротив, стремились пробежать мимо, чтобы не нарваться на грубость.

Карина делала это не от злости, скорее из-за зависти. У всех домашних девочек имелись мобильные телефоны, компьютеры, красивая одежда. Для нее эти желаемые предметы были недосягаемы, как вулкан Фудзияма. Гордость, совмещенная с обидой, неистовая, болезненная, пробирающая до самых костей не позволяла усмирить строптивую натуру. Невозможно доказать свою ценность миру, будучи однажды брошенной без всяких причин. Превосходство в силе, давало краткосрочное облегчение, будто из души вырывалась часть накопленной боли.