Три дня до любви

Глава 3

— Чтоб тебе! — вскрикнула Карина вдогонку машине, обрызгавшей ее с головы до ног.

Впрочем, она и так промокла до нитки, шляясь целый день по городу. «Свобода, наконец-то, свобода» — пела ее душа.

Синяя книжечка с гордым названием «Диплом о среднем образовании» валялась на дне потрепанного ранца. Пусть внутри вкладыша пестрели сплошь тройки, для нее это не имело значения.

Теплые небесные струи текли по лицу, заливались за шиворот. Карина обожала дождь, потому что его шум приносил с собой ощущение покоя. Она ловила нетерпеливые капли губами. Излюбленная фантазия, когда среди ненастья, ее обнаруживал сказочный принц, укрывал бархатным плащом и увозил в белоснежной карете во дворец, наполненный несметными богатствами.

Мимо шуршали редкие прохожие с зонтами. (У Карины, кстати, никогда не имелось зонта). Накинув капюшон толстовки на голову, она задержалась возле входа в магазинчик. К сожалению, в карманах пусто, а так бы неплохо шоколадку для настроения. Когда получит первую зарплату (а она непременно завтра устроится на приличное место), шоколад будет на завтрак, обед и ужин, а еще пирожные, печенье и лимонад. Плевать, на то, что от сладкого портятся зубы!

В общежитие возвращаться не хотелось. Осталось совсем немного и у Карины будет собственная квартира от государства. Назойливые соседки по комнате останутся в прошлом, а у нее начнется совсем иная взрослая жизнь.

— Карина! Какая неожиданная встреча!

Она вздрогнула и обернулась на окрик. Рядом стоял физрук из той прошлой жизни, про которую она старалась вспоминать как можно чаще.

— Игорь Юрьевич! — обрадовалась она.

— Стою, смотрю и глазам не верю. Как ты выросла, изменилась! Красавица!

Карина засмущалась: вот и принц! Когда-то она была искренне в него влюблена. С тех пор он ничуть не изменился: спортивная фигура, чуть надменная улыбка и все та же привычка щурить глаза.

— Чего мокнешь? Простудишься!

Карина мотнула головой:

— Не-а, я — закаленная!

— Давай, подвезу. Тебе куда?

— На Первомайскую, в общагу.

— Мне как раз по пути. Только в одно место заедем, надеюсь, ты не возражаешь?

— Не поеду, — с сожалением произнесла она.

Игорь Юрьевич уловил эту нотку в голосе.

— Не понял? Ты, что обиделась на меня?

— Сиденье испорчу. Я вымокла, вещи — хоть отжимай.

— В своем репертуаре, Ульянова. Зачем усложняешь? Садись, говорю! Вода — не грязь, высохнет.

Карина сжалась в комок, от неловкой ситуации. Так она делала всегда, когда пыталась спрятаться внутри себя. Только сейчас она искренне радовалась приятной встрече.

— Умница! — похвалил бывший преподаватель, когда она оказалась рядом на переднем сидении.

Игорь Юрьевич находился в приподнятом настроении, подпевая песню, звучащую по радио. Модная мелодия, как нельзя в тему: он, она и адреналин в крови от скорости или от близости двух неравнодушных друг к другу людей.

— Ты так прекрасна, моя любовь…

Карина ничуть не удивилась ребячеству. Учитель всегда вел себя естественно, не замечая, что это противоречит стереотипам о гордом звании педагога. Этим он и отличался от прочих. За это и нравился.

— Выпей лимонаду! — предложил он, протягивая бутылку, — не знал, что тебя встречу, а купил. Странно, твой любимый, будто наперед знал.

Не забыл, значит, что именно этот напиток Карина предпочитает больше остальных. Она с удовольствием сделала несколько больших глотков и зажмурилась от удовольствия. Шипучка ударила в нос, защекотала.

— Оставь себе, — предложил Игорь Юрьевич, — жаль, шоколадки нет.

— Жаль, — согласилась Карина, мысленно представляя сладкий вкус на языке.

Она снова выпила лимонаду, с сожалением наблюдая, как пустеет бутылка.

От центра отъехали на приличное расстояние. Общага осталась где-то позади, началась территория гаражей и промзоны.

— Куда мы едем? — забеспокоилась Карина.

— Друг просил подъехать. Не волнуйся. Это быстро. Передам кое-что из багажника и сразу обратно.

Наконец машина остановилась посреди гаражного кооператива, где безлюдно, будто в пустыне. Карина огляделась вокруг, холодком по спине спустилось тревожное предчувствие:

— Где это мы? Раньше я здесь никогда не бывала.

Игорь Юрьевич сделал серьезную мину, пожал плечами, демонстрируя, что он и сам не в курсе.

Карина предположила, что он соскучился, захотел остаться наедине, ведь она теперь совсем взрослая женщина: «А, что если он ждал ее все это время?» Создав в уме приятную картинку, Карина готовилась, что любимый физрук попытается ее поцеловать, обнять, ну, или признаться в своих нежных чувствах. Всем сердцем она была готова принять его ухаживания.

— Выходи, Карин, приехали! — вместо признаний, сообщил Игорь Юрьевич.

Вот и сюрприз. Или розыгрыш. Сейчас он оставит ее здесь, а сам умчится по делам. Перспектива тащиться под дождем до города, не из приятных.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍- Я вас не понимаю. Почему я должна выходить в этом месте.

— Так надо.

— Кому? — продолжала она допрос, — разве вы не пойдете со мной.

— Не пойду, а тебя давно уже ждут, — сухо ответил физрук, взглянув на стрелки наручных часов.

— Кто? — Карина нетерпеливо заерзала на сидении. Ей стало неимоверно страшно.

Ответ она получила сама и не из его уст. Белый фургон, подъехавший сзади, просигналил о прибытии.

Игорь Юрьевич вздрогнул, стыдливо, словно извиняясь, глянул на бывшую ученицу:

— Прости! — с чувством произнес он, — мне нужны деньги, не смог устоять, на зарплату жить невозможно.

— Но, у меня нет денег, — начала мямлить Карина, не понимая о чем речь.

Мигом осенило, что с ней собираются сделать нечто плохое: изнасиловать, продать на органы, а может, даже сделать проституткой и увезти в другую страну на «заработки». Страшилки о жутком использовании женского тела известны как пять пальцев, в детдоме взрослеют рано. О «тычинках» и «пестиках» не понаслышке знают.

— Подлец! — прошипела она и ударила ладонью по щетинистой щеке бывшего учителя.

— Дикая! — не без удовольствия отозвался он, потирая ушибленное место. Все же ему нравилась эта дерзкая девчонка. При другом случае, между ними могло развиться нечто большее, чем просто приятельские отношения. Угловатая строптивица превратилась в прелестную женщину. Игорь Юрьевич бросил взгляд на ее сочные губки и зажмурился, отгоняя, откуда ни возьмись огромное желание коснуться их.

— Карин, успокойся! Ничего плохого не случится!

— Иди ты! — вскрикнула она в привычной манере. Включилась бестия, таившаяся до поры внутри. Не стоило церемониться с двуличным прохвостом, задумавшем нажиться за ее счет, да, еще таким мерзким способом.

— Торгуешь человечиной? — спросила она. Взгляд ее черных глаз сиял гневом.

— Когда-нибудь ты поймешь меня, — грустно вымолвил подлец.

— Когда-нибудь я найду тебя и отомщу! — сквозь зубы прошипела Карина.

— Прости, прости, Карин… — заблеял физрук, — я не хотел. У меня выбора не оставалось.

На самом деле, Игорь Юрьевич — слабак, а не мужчина из грез. Как же она была слепа, и, конечно же, глупа, раз поверила такому ничтожеству.

Каринка стала панически дергать ручку двери. Как назло, она редко ездила в машинах. В ее планах — резко сорваться с места и тикать без оглядки, пока хватит сил. Каким-то неведомым способом ей удалось выбраться наружу, но внезапно ноги сделались ватными, чужими и не возжелали спасать свою хозяйку. Карине казалось, что она бежит, но на самом деле она перебирала ногами на одном месте. «Он напоил меня отравой» — догадалась она.

Далее пошло и вовсе как в тумане. Она почувствовала помутнение рассудка, тело перестало слушаться и обмякло, а окружение перед глазами превратилось в единый вращающийся шар лилового цвета, вокруг которого летали гигантские красные мухи. Еще какое-то время она пыталась сопротивляться, но постепенно сдавшись, провалилась в вязкое сонное состояние.

В плавающем трансе она маялась недолго. Действие наркотика ушло, принося вслед за собой состояние похмелья со всеми вытекающими последствиями: тошнило, голову раздирала невыносимая боль, мучила жажда. Карина облизнула сухие губы, мечтая хотя бы о маленьком глоточке воды.

Она лежала ничком на холодном полу салона крытого фургона, который двигался по шоссе на большой скорости. Протерла глаза, полагая на миг, что ослепла. В салоне не видно ни зги.

Стала изучать руками обстановку вокруг себя и наткнулась на нечто мягкое. Тщательно ощупала и убедилась, что рядом человек.

— Руки убери, а то схлопочешь! — раздалось в ответ на ее поползновения.

— Кто здесь?

— Конь в пальто!

Карина сама была не из простых, поэтому решила ответить в том же духе:

— По голосу не конь, а кобыла!

— Рот закрой!

Карина замахнулась и изо всей силы двинула в темноту. Ее сжатый кулак опустился как раз в цель.

— Сучка! — заорала невидимая попутчица и вмазала в ответ.

Карина получила свою порцию тумаков. Из разбитого носа хлынула кровь. Громко шмыгнув, она подтерла ладонью переносицу и закинула голову, чтобы остановить кровотечение. Подумаешь, не велико повреждение! Как и прежде, приняв как должное, еще больше рассвирепела. Ни на что бы, ни поменяла кайф от предстоящей потасовки, когда уровень адреналина зашкаливает, а тело рвется в бой.

Пока что победа не на ее стороне, но хищный инстинкт толкнул на следующий подвиг. Уступать невидимке с отвратительным голосом, она точно не собиралась.

Не в ее пользу — головокружение и слабость от неизвестного препарата, подмешанного в сладкую газировку, но гнев прибавил сил. Она вскипела, собрала ярость в кулак и вновь взмахнула рукой.

Началась ожесточенная схватка с врагом, который на поверку оказался более сильным и вертким, и Карина пропускала удар за ударом.

Возня сопровождалась отборными словечками, недостойными лексикона воспитанных барышень. Но для бандиток, воспитываемых с сызмальства законами выживания, подобные высказывания давно вошли в норму. Девчонки не скупились на «комплименты».

Внезапно, тачка дала резко по тормозам, а драчуньи, потеряв равновесие, разлетелись в разные стороны. Карина с силой устремилась вперед и ударилась головой о металлическую поверхность.

Дверь с громким звуком распахнулась, в проеме показался здоровячок в камуфляже.

— Цыц, куклы! — заорал он, — заткнулись обе. Че, за хрень?

— Выпусти! — получилось почти хором.

— Ага! Сейчас. Бегу и падаю! Бошки откручу, если еще один шорох услышу. Втыкаете?

Карина, уже оправившаяся от шока, бросилась к выходу, рассчитывая, что удастся вывернуться. Только качок просек тему. Резко ухватив ее за волосы, он ударил по ребрам.

У Карины перехватило дыхание. Она тихо застонала и согнулась от боли.

— Уяснила урок? — спросил бугай, — или еще хочешь? Надо — пропишу?

— Не хочу, — пропищала она, едва делая вдох.

— Вот, попейте водички. Ну и видок у вас — кошки драные. Утритесь!

Здоровяк бросил бутылку воды и упаковку влажных салфеток. Еще раз оглянул придирчивым взором пассажирок и с грохотом захлопнул дверь.

— На твоем месте, я бы не стала пить, — предупредила противная соперница.

— Еще чего! — свредничала Карина, — в одно горло трескать будешь?

— Дура! Вдруг там яд или наркота. Вырубишься или вообще коньки отбросишь.

— С чего такая забота?

— Просто. А в принципе, мне все равно…

— Чего тогда дерешься, если тебе все равно? Размахалась кулаками!

— Защищалась. Ты первая, кстати, начала. Ладно — «проехали». Добро?

— Добро, — согласилась Карина, — ты знаешь, куда нас везут?

— Догадываюсь. Явно не на показ мод, и не на курсы вышивания.

— Не тяни, выкладывай.

— Запрут в закрытом борделе и будут использовать строго по назначению пока не сдохнем.

— Да, ладно, не гони!

— У тебя другие варианты есть? Для чего еще годимся? Не на стройку же, кирпичи таскать.

— Я сбегу, — уверенно выдала Карина, — просто так в руки не дамся. За жизнь не раз приходилось отбиваться.

— Ага, беги, не забудь прощальное письмецо перед смертью написать. Поймают, и чик «пером» по горлышку.

— Не из пугливых, не стращай! — хмыкнула Карина.

— Засунь свою храбрость, сама знаешь, куда и не выпендривайся. Я тоже не пальцем деланная.

— Я заметила, — призналась Карина, вспоминая, как ей влетело. Тело до сих пор ныло от побоев. Жаль синяков не разглядеть. По ощущениям их тьма-тьмущая, и на лице тоже.

— Ну, и отметелила ты меня? — усмехнулась Карина, потирая ушибленные места.

— А ты — меня, не хило.

— Мы с тобой подружки по несчастью. Не стоило ссору затевать.

— Точно! Лучше не скажешь. Давай держаться вместе.

— Зачем? Я привыкла — сама по себе. Так безопаснее. Не нужно ни о ком заботиться, переживать, да, и ответственность за чужого человека мне не нужна.

— Эгоистка, что ли?

— Не-а, детдомовская.

— А я, по-твоему, кто?

— Кто?

— В том-то и дело, что мы одного поля ягоды. У меня из родни только сумасшедшая тетка в психушке. Старая совсем и безумная. Проку от нее никакого. Воспитанием моим точно не займется. Хорошо, хоть по-малолетству какая-то родственница взяла меня под опеку, поэтому и в детдом я не попала. Только видела я ее всего пару раз, когда бумаги оформляли. Росла сама по себе: по добрым соседям шныряла, то там, то сям корку хлеба просила. Жалели: кормили, одежду поношенную давали. Я не привереда, брала и благодарила, а потом возвращалась, и так по кругу.

— А у меня никого нет — отказница.

— Знаешь, может это и к лучшему.

— Ни фига, себе, заявление! Как такое может быть лучше? Ни родни, ни дома, ни будущего.

— Сама рассуди. Я, к примеру, знаю, что вся семейка психически больные люди, способные на сумасшедшие поступки. Наследственность, знаешь ли. Бабка в интернате жила, тетка, потом мама, теперь, походу моя очередь подходит!

— А отец? Он-то где?

— Кто ж его знает? Мама там же в больнице залетела. Может от санитара, а может от такого же психа.

— Ты вроде нормальная?

— Не знаю. Пусть врачи разбираются. Гуляю до первого крутого приступа.

— Приступа?

— Пришибу кого-нибудь или порежу. Прецеденты были. В полиции мое имя в черном списке. Помню, было мне лет десять, может чуть больше, я пацану в голову камень кинула. Просто так, ради шутки, только голову ему до крови пробила. Потом стекляшкой от бутылки другому мальчишке руку царапнула. Желание у меня людям боль причинять, ничего не поделаешь. Чем старше, тем жажда сильнее, а шутки жестче. Прям, не могу, хочу пырнуть кого-либо.

— Чего ты, такая кровожадная?

— От меня не зависит. Переклинивает в башке, словно кнопочка красненькая включается. Руками начинаю махать, пинаться, пока не свалюсь от усталости. Когда вижу, чего натворила, страшно становится. Но потом все повторяется снова. Психиатр сказал, что в мозгу связь отсутствует, которая за жалость отвечает.

— Это плохо? — не поняла Карина.

— Представь, что у человека нет сочувствия к чужим страданиям. Зато до краев изворотливости и жажды доставлять боль.

— Представила — маньяк!

— Расстройство личности, свойственное серийным убийцам. Наука — не поспоришь, — видимо, не своими словами изрекла собеседница умную фразу.

— Звучит, как угроза.

— Не боись, самой страшно! Вдруг крышу снесет неожиданно, а я не готова окажусь.

— Так не бывает! — отмахнулась Карина, не веря в басни.

— Еще как бывает. Но, мы отвлеклись от темы: как насчет дружбы?

— Сознаюсь, что никогда не имела подруги.

— Круто! Буду первой! Я — Кристина. Можно — Тина.

— А я — Карина.

— Предлагаю скрепить нашу дружбу клятвой верности.

— Зачем? Детство какое-то! — возмутилась Карина.

— Так положено. Давай руки, протягивай.

Подружки сцепили пальцы.

— Я плохо слова помню, но это не важно. Наша клятва важна только для нас, — предупредила Тина.

— Ты уже давала такую?

— Некому было. С подругами у меня тоже не густо. Если нам суждено ехать навстречу смерти, то сейчас самое время обзаводиться друзьями.

Карина услышала тревожное дыхание напарницы.

— Повторяй за мной, — предложила она, — насочиняю с три короба:

«Кровь за кровь, жизнь за жизнь, пока мы дышим.

Моя жизнь в твоих руках, твоя — в моих.

Разорви нашу связь, и мы погибнем.

Клянусь в дружбе навек!»

— Сама придумала? — восхитилась Карина.

— Я мастерица байки травить. Погоди, привыкнешь, не то еще услышишь. А теперь, обнимемся!

Подружки прижались друг к другу. Только Карина быстро-быстро отстранилась. Не привыкла она к нежностям.

— Тина, ты как здесь оказалась? — решила она разузнать как можно больше о подруге.

— Глупо. Сама в фургон села.

— Как это? Тебя пряниками заманивали?

— Стыдно рассказывать, развели как лохушку. Давно по съемным квартирам живу, как раз вышел срок искать новую: хозяйка срок два дня дала. Я нашла, и, тут удача: на входе в подъезд объявление «Грузоперевозки». Прямо перед носом, как поднимаешься на ступени. Хоть и вещей вроде немного, но в руках не унесешь, накопилось — подушки, матрас, вещи зимние, посуда. Набрала номерок, фургон подъехал точно ко времени, как и договаривались. Вышла встретить, запихнули в салон. Черт! Плакали мои вещички. Наверняка в подъезде так и валяются. Бомжи местные растащат или дворничиха на помойку снесет.

— Сочувствую, та же тема. В общаге за место борьба. А у меня койка новая, в шкафу полка со шмотками, в тумбочке косметика. Дешевка, конечно, но все равно жалко.

— Придется забыть, лишь бы из передряги выпутаться, а шмотки — дело наживное. Кстати, тебя как угораздило в это путешествие отправиться?

— Лимонаду выпила и вырубилась. Дальше ты знаешь…

— А лимонад ты в супермаркете купила, — с издевкой пошутила Тина.

— Если бы! Представь, физрук из моей школы, неожиданно нарисовался. Поедем, говорит, до общаги довезу по старой дружбе, а я — дура, и рада. Нравился он мне, когда-то. По доверчивости, лимонад из его рук приняла и почти всю бутылку выпила, пожадничала. Денег на лимонад лишних нет, сама понимаешь.

— Убила бы! — прошипела Тина в поддержку.

— Козел! Теперь-то я поняла, что он специально меня выцеплял, по улицам кружил. Я пока ворон по сторонам считала, шаталась без цели, несколько раз похожую машину поблизости видела. Подъехал, весь такой добренький, заботливый: «Кариночка — красавица, похорошела, не узнал бы». Освобожусь, найду и замочу гада.

— А я тебе помогу.

— Не стану возражать. На куски готова разорвать, чтобы дольше помучился. Представь…

— Ну?

— Он меня продал, как вещь.

— Откуда знаешь?

— Сам признался, когда прощения просил. Твердил, что из-за денег, на зарплату учителя жить тяжело.

— И во сколько он оценил твою жизнь?

— Это я не успела выяснить. При следующей встрече спрошу и вытрясу из него все до копейки, вот увидишь. Вернет с процентами.

Внезапно Тина сменила тему:

— Карин, заметила, какой красавчик нас охраняет?

— Ага, скажешь тоже! Лица не разглядела, зато силушку богатырскую попробовала. Кулаки у него — железные. Припечатал, словно молотом, до сих пор отдышаться не могу, ребра в обратную сторону.

— Я влюбилась! — перебила Тина.

Она в потёмках не видела, как Карина крутит пальцем у своего виска.